проскользнула в узкий промежуток между ними и обхватила  Криса  руками.  Она
оказалась совсем близко к нему и увидела дико расширенные  зрачки,  чувствуя
на щеках его горячее дыхание.
   - Крис, - сказала она мягко, сжимая его еще крепче в  своих  объятиях.  -
Пусть вышибала разберется с ним сам. Представь им это.  -  Она  походила  на
мать, старающуюся успокоить своего ребенка. - Они выведут  его  отсюда,  как
только ты разожмешь руки. Ну же.
   Он неохотно последовал ее словам, и мексиканец, оторвав Бэйтса от  земли,
потащил его к выходу с террасы.
   - Сволочь! - кричал Бэйтс. - Ты  не  желаешь  поделиться  крохами  своего
богатства? Что такое пара тысяч для тебя! Ты вел себя по-другому,  когда  мы
вместе курили траву в шестьдесят шестом! Ты, вонючий козел! - он  скрылся  в
темноте обеденного зала, а через  мгновение  был  вышвырнут  мексиканцем  из
ресторана.
   - Я ужасно извиняюсь, - говорил хозяин,  почти  ломая  руки.  Он  пытался
улыбнуться, но у него это не слишком хорошо получалось. - Все дело в  славе,
не так ли? Неужели с вами случаются подобные происшествия? Подумать  только,
этакое ^бремя! - Кончик языка свешивался у него изо рта, как у  старухи.  Он
нервным жестом пригладил назад блестящие, маслянистые волосы. -  Пожалуйста,
не думайте о нашем заведении слишком плохо. Угощайтесь. Прошу вас! Ленч  уже
готов. - Он повернулся и щелкнул пальцами звонко, словно  кастаньетами.  Тут
же из ниоткуда вынырнул официант.
   - Проклятые паразиты, - сказал Крис Дайне, пока  она  вела  его  назад  к
столику. -  Они  считают  тебя  своим  должником,  после  одной-единственной
встречи. У меня кровь закипает в каждом таком случае.
   Принесли еду:  блюда  с  дымящимися,  наполовину  очищенными  креветками,
нарезанные  толстыми  ломтями  свиные  ребрышки  в  желе   красного   цвета,
кисло-сладкий жареный wonton, запеченную утку, жареный рис  и  новые  порции
замечательной смеси в кокосовой кожуре.  Словно  воинские  подразделения  на
параде все новые и новые блюда маршировали через открытую дверь на террасу и
занимали свои места на столике до тех пор, пока там не  осталось  свободного
места. Хозяин ресторана, спрятавшись в тени,  бдительно  контролировал  этот
процесс. Официант, повинуясь властному щелканью  его  пальцев,  появлялся  и
исчезал вновь и вновь, точно помощник фокусника.
   - Черт побери, - произнес, наконец, Крис,  бросая  последнее  обглоданное
ребрышко в сооруженный им курган из костей. - Я оказался по уши в дерьме.
   Дайна поставила на стол чашку с кофе.
   - Ты говоришь так, словно не можешь контролировать ситуацию. Выход из нее
прост. Если тебе больше не нравится группа, уходи.
   Крис посмотрел на нее.
   - Это было первое, что мне сказала Мэгги. - Он вытер жирные  губы  смятой
бумажной салфеткой. Хозяин ресторана  вновь  щелкнул  пальцами,  и  официант
начал убирать гору тарелок.
   Когда они остались вдвоем, Крис продолжал:
   - Я никак не предполагал, что вы обе скажете мне одно и то же.  Ведь  она
все еще ребенок, по сути дела. - Он сделал неопределенный жест. -  Ты  вовсе
не так наивна, как она. Дайна, и знаешь, что простых решений  не  бывает.  В
этой жизни, по крайней мере.
   - О чем ты говоришь? Что ты не в состоянии просто взять и выйти из  игры?
Любой контракт можно разорвать, ты и  сам  знаешь  это.  -  Крис  ничего  не
ответил и  сидел  молча,  уставившись  в  окно.  Голубизна  океанских  волн,
казалось, растворилась в ослепительном блеске отраженного солнечного света.
   - Меня просто интересует, чего хочешь ты сам.
   - Ты имеешь в виду, как бы я предпочел поступить?
   Она кивнула.
   Его взгляд затуманился, а на лице появилось  грустное  выражение.  Сердце
Дайны разрывалось от  жалости  при  виде  его  такого.  Теперь  он  выглядел
совершенно другим человеком, ничуть  не  похожим  на  нахального  и  буйного
рок-идола, прыгающего по сцене под вопли пятидесяти тысяч глоток сходящих  с
ума подростков.
   - Не знаю, - проронил он после  долгих  раздумий.  Его  мысли,  казалось,
витали где-то очень  далеко.  -  Я  не  хочу  терять  группу.  Мы  -  единая
команда... Они были моими ближайшими друзьями на протяжении почти пятнадцати
лет.  Знакомые  и  прихлебатели  появляются,  принося  тебе  кайф  или  иным
способом, чтобы получить возможность быть рядом с тобой, и вскоре  исчезают.
Это - просто часть бизнеса. По истечении определенного времени тебе  уже  не
составляет труда безболезненно отрывать от себя этих жадных пиявок. Ни я, ни
кто-нибудь другой из нас не подпустили бы их к себе ближе известной границы.
Мы слишком обособлены от окружающего мира. - Он коротко усмехнулся. - Иногда
я думаю, что именно это заставляет нас казаться такими  странными,  похожими
на членов одной семьи. Оставаясь внутри группы, мы любим друг  друга...  Они
любят меня больше, чем папа и мама любили меня когда-либо. Я хочу, чтобы  мы
всегда оставались вместе. Вместе в противостоянии всему  миру,  как  было  с
самого начала.
   - Но, - Крис стиснул кулак, и Дайна увидела, как напряглись связки у него
на шее, - я знаю, что что-то не так. Не могу сказать, что именно.  Я  просто
чувствую и все. - Он взглянул Дайне прямо в глаза, и легкая дрожь прошла  по
ее спине. - Группа как бы живет своей собственной жизнью, неподвластной нам,
и уже готова сожрать нас заживо. - Его всего трясло от какого-то внутреннего
напряжения, хорошо знакомого Дайне. Именно  оно  сообщало  ей  эмоциональный
заряд перед выходом на съемочную площадку. Оно  возникало  у  нее  где-то  в
области живота. Мускулы ее  начинали  сокращаться  и  дергаться,  когда  она
знала, что момент наступил.
   Внезапно Крис с маху хлопнул по столу ладонью так, что кофе  выплеснулось
из чашки Дайны.
   - Слушай, ты знаешь, что мы сейчас сделаем? В багажнике моего  автомобиля
лежит этот мастодонт - ?Харлей?, - на лице Криса  вновь  расплылась  широкая
мальчишеская улыбка. Он перегнулся через  столик  и  сжал  ладонь  Дайны.  -
Вперед. Мы отправляемся в дорогу!
   И  вдоль  необъятной  морской  глади,  лениво  переливающейся  на  солнце
жемчужными  каплями,  они  помчались  на  кроваво-красном  ревущем  монстре.
Чудовищная машина билась и вибрировала под  Дайной,  и  та,  обхватив  Криса
руками за пояс, чувствовала возбуждающую силу его мышц,  лишь  на  мгновение
вспомнив про Мэгги, отказавшуюся оседлать механического зверя.
   Она плотно прижималась грудью к надежно укрывающей ее  сгорбленной  спине
Криса, а теплый  ветер  раздувал  волосы  Дайны,  превращая  их  в  чудесный
золотистый веер. Солнце, обжигавшее ее обнаженные руки, светило ей  прямо  в
зажмуренные глаза.
   Крис дал полный газ,  и  ?Харлей?  рванулся  вперед,  точно  пришпоренный
скакун, все быстрее и быстрее неся вперед своих всадников, пока тем не стало
казаться, что они  обогнали  время  и  синие  берега  исчезли,  став  просто
размазанным  пятном,  в  котором  смешались  оттенки  коричневого,   белого,
зеленого, красного и желтого. Обжигающий поток энергии, подобный раскаленной
лаве, циркулировал в ее крови. Ускорение. Экстаз, длиной в целую вечность.

Глава 3

   Минуты тянулись одна за другой, а Дайна продолжала неподвижно сидеть,  не
выходя из своего ?Мерседеса?. Вокруг царили покой и  тишина:  сюда,  на  Бел
Эйр, не долетал даже слабый отзвук шума с наводненного в  этот  поздний  час
машинами и людьми бульвара Сансет.
   Она остановилась,  подъехав  как  можно  ближе  к  широкому,  посыпанному
измельченным мрамором подъездному пути к дому Рубенса, однако так, чтобы при
этом остаться незамеченной, и теперь решала, идти к нему или нет.  Где-то  в
вышине над ее головой прожужжал невидимый в сумерках самолет, направлявшийся
в лос-анжелесский международный аэропорт.
   Она смотрела прямо перед собой на шеренгу высоких  джакаранд,  посаженных
вдоль границы участка земли, прилегавшего к дому, но на самом деле перед  ее
глазами мелькали совершенно другие образы. Дайна  наяву  грезила  о  тяжелом
дыхании необъятных каменных джунглей Нью-Йорка  на  рассвете  и  на  закате,
заставлявшем ее чувствовать себя всемогущей богиней. В такие часы  огромный,
бурлящий Нью-Йорк вторгался в ее сознание подобно яростному победному  кличу
дикой первобытной орды.
   Из ее полуоткрытых губ вырвался слабый возглас, - смягченное  временем  и
расстоянием эхо того пронзительного клича. Откинувшись на прохладную  спинку
кожаного сидения, она с нежностью провела ладонью по рулю.
   На западное побережье Соединенных Штатов надвигалась  ночь,  принесшая  с
собой, казалось, отзвук пьянящего торжествующего вопля, рожденного в далеком
городе на северо-востоке. И вот теперь Дайна изо всех сил старалась  вызвать
из глубин памяти ощущение  тончайшей  прозрачной  квинтэссенции  души  этого
города. Громкие удары ее сердца,  отсчитывавшего  словно  метроном  раз-два,
раз-два, толчками отдавались в сонной артерии и в кистях рук. Казалось,  оно
было готово выпрыгнуть из ее груди. ?Марк, Марк, - мысленно  повторяла  она,
закусив губу.
   Слезы наворачивались ей на глаза. - Какой же ты негодяй!?
   Вдруг решившись, она завела мотор и, включив первую скорость, свернула на
подъездной путь к  дому  Рубенса.  Огромное  здание  с  оранжевой  наклонной
покатой крышей в испанском стиле и оштукатуренными арками вдоль  стен  стоял
на  довольно  большом  удалении  от  дороги.  Яркий  свет  в  окнах   слегка
затушевывался пышным розовым  сиянием,  расцвечивавшим  небо  над  невидимым
отсюда Голливудом.
   Ветви двенадцати массивных тополей прошелестели поочередно  по  крыше  ее
?Мерседеса?. Затем перед лобовым стеклом мелькнуло бесстрастное мексиканское
лицо помощника садовника, уезжавшего домой на своей ?Хонде?.
   Дайна позвонила в колокольчик, и дверь  распахнулась.  На  пороге  стояла
экономка Рубенса Мария, тоже уже собравшаяся уходить.
   - Buenos tardes, сеньорита Уитней, - сказала она, отвесив едва  заметный,
церемонный поклон. - Сеньор как раз заканчивает партию в теннис.
   - Да? И кто же у него в гостях?
   - Никого, сеньорита. - Мария улыбнулась. - Сегодня он играет с машиной. -
Впустив гостью, она вышла на  улицу  и  притворила  за  собой  дверь.  Дайна
бесшумно спустилась в холл, миновав  огромное  полотно  Эль-Греко  на  стене
слева, и, пройдя, через арку, очутилась в гостиной.
   Рубенс уже шел ей навстречу через ведущую наружу дверь на противоположном
конце комнаты. Он  был  одет  в  белые  теннисные  шорты  и  майку  с  двумя
темно-синими полосками по бокам. Вокруг плеч  он  обернул  большое  лохматое
полотенце; на предплечье его правой руки красовался бело-голубой напульсник.
Позади Рубенса в ярком свете прожекторов Дайна увидела плавательный  бассейн
олимпийского стандарта и справа от него уголок земляного  теннисного  корта.
При виде гостьи на лице Рубенса расплылась широкая улыбка.
   - Ты все-таки пришла.
   - А ты думал, что этого не произойдет?
   - И да, и нет, -  он  сделал  жест  ладонью,  означавший  сомнение.  -  Я
заключил пари с самим собой. Она приблизилась к нему.
   - Ну и каков результат?
   - Я победил, - он улыбнулся и направился к бару.
   - Я думаю, ты смухлевал.
   Намешав ей коктейль с ?Бакарди?, он бросил туда кусочек лайма и заметил:
   - Я всегда честен по отношению к себе.
   - И очень самоуверен. - Дайна взяла холодный стакан, протянутый им.
   - Все дело в долгой тренировке, - ответил он, делая большой глоток. - Мне
не раз приходилось получать по мозгам.
   Она рассмеялась, уверенная в том, что он шутит, но тут же посерьезнела и,
опустив глаза, уставилась в свой стакан.
   - Я почти решила не приходить.
   Он промолчал и, достав сигарету из изящного золотого портсигара, прикурил
ее. Выпустив с легким шипением струйку дыма изо рта,  он  стряхнул  пепел  в
маленький горшок, в котором стоял кактус.
   Интуиция, обостренная ее собственной  печалью,  подсказала  Дайне,  какие
слова Рубенса крылись за этим молчанием Рубенса. ?Какая разница? - казалось,
говорил он. - Ты  здесь,  а  только  это  и  имеет  значение?.  Поэтому  она
удивилась, когда Рубенс неожиданно спросил:
   - Что случилось?
   Дайна увидела участие и заботу на его лице, сознавая, что, возможно,  она
предпочла бы услышать от него нечто иное, столкнуться с  его  черствостью  и
бездушием. Тогда ей было бы гораздо легче просто встать и уйти от  него,  не
испытывая при этом никаких чувств.
   - Мне не хочется говорить об этом!
   - Перестань, - он вышел из-за бара и шагнул к ней. - Если нет,  то  зачем
ты тогда вообще заговорила  об  этом?  -  Взяв  ее  за  руку,  он  помог  ей
спуститься по трем ступенькам  в  небольшое  углубление,  в  котором  стояла
огромная, напоминающая по форме подкову, кушетка, обтянутая синим бархатом.
   - Итак, - сказал он, усаживаясь рядом с ней, - излей свою душу.
   - Ты хочешь превратить это в комедию, - ее глаза вспыхнули.
   - Я? - он сделал недоуменное лицо.
   - Эта речь в духе Раймонда Чандлера...
   - Всего лишь пережиток из моей прошлой жизни, в качестве Филиппа  Марлоу.
Я вовсе не хочу поразвлечься за твой счет.
   Несколько секунд Дайна пристально вглядывалась в его лицо.
   - Я выгнала Марка. Он...
   - Ты уже говорила об этом.
   - Ты можешь послушать меня, не перебивая...
   - Тебе гораздо лучше без него, уверяю тебя.
   - Почему? Потому что он - черный?
   - В наше время не имеет значения.
   - Рассказывай об этом кому-нибудь другому.
   - Ну ладно, согласен. Но я имел в виду его  политические  взгляды,  а  не
цвет кожи. - Рубенс приложился к  стакану.  -  В  свое  время  многим  людям
пришлось изрядно похлопотать, чтобы помочь Фонде вернуться на экран.
   - Ее политические убеждения были тут вовсе не причем.
   - Неужели? - его брови поползли вверх, изображая притворное удивление.  -
Тогда прошу прощения. Никак не ожидал от тебя такой наивности.
   - Скажи мне, что тебе известно.
   - То, что я уже сказал, - Рубенс  поставил  стакан  на  белый  журнальный
столик перед собой. - Пойми, твоя ракета находится на стартовой  площадке  в
ожидании взлета. Неужели ты хочешь, чтобы по какой-то причине контакты вдруг
оказались разомкнутыми, - он внимательно посмотрел на нее.
   - Нет, - ответила она, отвернувшись на мгновение  в  сторону.  -  Но  это
имеет  такое  же  отношение  к  нам,  как  и  ко  мне  и  Марку.  Все   идет
шиворот-навыворот, разве ты не видишь? Мой долгий и  нелегкий  роман  с  ним
только-только закончился. Тут появляешься ты, и я начинаю  чувствовать  себя
как маятник. Мне кажется, что в любую минуту  нить  может  оборваться,  и  я
упаду.
   Рубенс протянул руку и слегка прикоснулся к ее плечу.
   - Тогда больше не думай об этом. Он всегда гонялся за...
   - Не надо, - произнесла она предостерегающим тоном.
   - В чем дело? Это разговор не для твоего деликатного слуха? Ты знаешь,  с
кем он спал во время съемок. Он не мог оторваться от этих грязных...
   - Прекрати! - он приблизился  к  ней  вплотную.  Дайна  видела  маленькие
блестящие капельки пота на его лице и едва начавшуюся пробиваться щетину  на
щеках и подбородке. Но сильней всего на нее действовал  исходивший  от  него
животный запах. Не обращая  внимания  на  ее  возражения,  Рубенс  продолжал
говорить низким, но тем не менее ясным и отчетливым голосом:
   - Я никогда не мог понять, что ты нашла в Марке Нэсситере, и рад, что  ты
наконец вышвырнула его. - Свободной рукой он с силой  развернул  ее  голову,
так что Дайне пришлось смотреть ему в глаза. - Меня тошнит от  выражения  на
твоем лице, тошнит от мысли о том, что ты до сих  пор  испытываешь  какие-то
чувства по отношению к этому ублюдку, полторы недели бегавшему по  пятам  за
маленькой пятнадцатилетней шлюхой...
   - Ты знал! - высвободив голову одним резким  движением,  она  вскочила  с
места.
   - Постой?
   Дайна с размаху влепила ему пощечину, оставившую красный след у  него  на
щеке.
   - Мерзавец! Почему ты не сказал мне об этом?
   - Ты серьезно полагаешь, что стала бы слушать меня?
   - Ты наступил на меня своей грязной подошвой точно так же,  как  на  всех
остальных  женщин,  попадавшихся  тебе  на  пути.  Ты  воспользовался   этим
обстоятельством. - Она бросила на него взгляд, полный ненависти и презрения.
- Наверное, я сошла с ума, придя сюда.
   Повернувшись на каблуках, она  быстро  поднялась  по  ступенькам,  но  он
догнал ее и схватил за руку.
   - Подожди, все совсем не так.
   Дайна обернулась и посмотрела на него.
   - Неужели? Ты лжешь! Ты не знал, что  случилось,  когда  повстречался  со
мной в ресторане? Только посмей сказать мне это, и я плюну тебе в глаза!
   Она  увидела,  как  он  задрожал,  и  кровь  отхлынула  от  его  лица  не
постепенно, а сразу в одно мгновение. Чувствуя, что его тело превратилось  в
сжатую пружину, она инстинктивно знала, что у него есть только  один  способ
отреагировать на подобную ситуацию - насилие. Но именно поэтому она не могла
остановиться, Стремясь завести его еще больше и добиться ответа, который раз
и навсегда показал бы его истинные чувства по отношению к ней.
   - Я говорю серьезно, Рубенс. Оставь  свое  вранье  для  бизнеса.  Ты  так
привык вертеть женщинами, как тебе того хочется, что уже  не  видишь  в  них
людей. Ну а я - человек, и мне, черт возьми, не нравится, когда мне врут. Ты
понимаешь, что со мной нельзя обращаться таким образом?
   Казалось в воздухе  между  ними  скопился  электрический  заряд,  и  одно
неосторожное движение могло вызвать молнию, испепелившую бы весь мир:  столь
важен был этот миг.
   - Ладно, - сказал он после паузы, длившейся целую вечность. - Это правда,
так все начиналось. Мне позвонили через десять минут, после того как ты  его
прогнала...
   - Спасибо за откровенность.
   - Дай мне договорить! Ты сказала..., - он вновь  попытался  взять  ее  за
руку, но Дайна обожгла его таким  взглядом,  что  Рубенс  тут  же  испуганно
отдернул ладонь. - Может быть, нам  обоим  стоит  слушать  друг  друга  хоть
иногда, а? Возможно, в этом кроется часть проблемы.
   - Я не собираюсь стоять здесь и выслушивать  твой  жалкий  лепет.  -  Она
отвернулась. - Ты натренировался настолько хорошо, что уже сам не замечаешь,
когда врешь. Истина не имеет для тебя ни малейшего значения. Истинно то, что
выгодно Рубенсу в данный момент. Боже, даже  не  представляю,  как  я  могла
испытывать хоть какие-то чувства...
   - Ну что мне сделать, чтобы убедить тебя? Дайна вяло улыбнулась.
   - Не жди от меня какой-либо помощи в этом.
   - И ты вот так запросто уйдешь?
   - Почему бы и нет? Я здесь ничего не забыла.
   - Если ты уйдешь сейчас, то не узнаешь наверняка.
   - Поверь, Рубенс, я знаю.
   - Я по-прежнему хочу, чтобы ты переехала ко мне.
   - Перестань.
   Наступила какая-то особенная напряженная пауза. Это было так, словно  они
вдвоем стояли на лесной поляне, лишенные не только одежды,  но  и  заботливо
взращенных в них пластов цивилизованности. Они оба застыли  неподвижно,  как
каменные изваяния,  и  лишь  зрачки  чуть  заметно  перемещались,  а  ноздри
раздувались, как у  хищных  зверей,  принюхивающихся  к  запаху  противника.
Казалось, еще немного и они, оскалив зубы, зарычат друг на друга.
   - Ты ведь не хочешь уйти на самом деле, Дайна, - если в его голосе  и  не
звучала угроза, то по крайней мере, крылся намек на нее.
   Она прекрасно знала, к чему он клонит, но не слишком испугалась. Понимая,
насколько важна для нее роль Хэтер Дуэлл, она тем не менее твердо решила  не
отступать. В конце концов, сколько  миллионов  было  уже  потрачено  на  эту
ленту? Слишком много, чтобы он мог позволить ей покинуть съемочную площадку.
Он просто сменил тактику. Точно так же, как  он  удержался  от  того,  чтобы
ударить ее минуту назад, он пойдет на попятный и здесь.
   А если это не блеф? Он обладает властью. Он может  лишить  ее  роли.  Что
будет с ней? Если б она была мужчиной, ничего этого не произошло бы. Сила  и
власть. Вот чего ей не хватает.
   На мгновение ее решимость поколебалась,  но  новая  мысль  придала