ы  сумо,
Было довольно поздно, на облачном, мрачном небе уже показалась луна.
   - Уверен, что вам нравится ваше новое жилье, - сказал Большой Эзу.
   - Квартира великолепная, - отозвалась Хонно, вставая. Она  подошла  к
окну. - Всю жизнь мечтала жить в квартире, выходящей окнами  на  Сумиду.
Смотрите! Лунная дорожка на реке! Как красиво!
   Повернувшись лицом к своему собеседнику, Хонно призналась:
   - Я все еще нахожусь в состоянии  шока.  Может  быть  здесь,  в  этой
квартире, такой удобной, большой, я забуду  все,  что  произошло.  Между
прочим, мое новое жилье выглядит очень по-американски, правда?
   Большой Эзу рассмеялся.
   - Правда. Мои друзья из Америки, когда бывали здесь, чувствовали себя
как дома. Обычно в Токио им неудобно, не хватает места. Это мы,  японцы,
прекрасно себя чувствуем в крохотных квартирках, среди множества людей и
машин, американцам трудно к этому привыкнуть. Так что в этих  просторных
апартаментах им всегда нравилось.
   - Вы только не беспокойтесь, я постараюсь не  задерживаться  долго  в
этой квартире.
   - Можете жить здесь сколько хотите, у меня  много  таких  квартир  по
всему Токио.
   - Думаю, они вам обходятся довольно дорого.
   - Вас это не должно волновать, госпожа Кансей.
   Хонно озабоченно взглянула на Большого Эзу, и тот понимающе кивнул.
   - Знаю, знаю, о  чем  вы  сейчас  думаете.  Не  понимаете,  почему  я
проявляю о вас такую заботу и ждете, когда я заговорю о своих намерениях
в отношении вас и назначу цену, не так ли?
   - Нет, я...
   - Вы совершенно правильно думаете. Как еще вы можете думать?  Я  ведь
якудза,  гангстер,  и  ничего  не  делаю  даром.  Разве  такой   человек
заслуживает доверия?
   Хонно в растерянности не нашлась, что ответить, потому что  в  словах
Большого Эзу была большая доля правды. Он, как никто  другой,  читал  ее
мысли, словно открытую книгу, а лгать ему ей не хотелось.
   - Скажу вам правду:  меня  интересуют  тетради  вашего  друга  Какуэя
Сакаты, которые он завещал вам. Судите сами: я имею многочисленные связи
в мире бизнеса, и поэтому хочу знать,  что  в  этих  тетрадях  написано,
какие преступления совершили высокопоставленные лица государства, причем
хочу получить информацию из первых рук, пока никто  другой  не  завладел
такими важными сведениями,  ну,  ваш  муж,  например,  для  него  записи
Сакаты, я уверен, представляют огромный интерес.
   - Но...
   - Пора приниматься за дело. Вы готовы, госпожа Кансей?
   Большой Эзу  достал  блокнот  для  записей,  вырвал  из  него  первую
страницу и протянул ее Хонно.
   - Здесь расписание ваших дел на сегодняшний вечер. Пожалуйста, строго
придерживайтесь маршрута. Обещаю, что скучать вам  не  придется,  скорее
наоборот. Внизу вас ждет машина, водитель с маршрутом  ознакомлен,  -  у
него есть точно такая же памятка, как та, что вы держите в руках.
   - А как же Гиин и тетради?
   - Завтра в шесть часов утра я буду ждать вас в клубе Гиндза, и там мы
все обсудим. - Большой Эзу поднялся с дивана. - А теперь  я  должен  вас
покинуть, госпожа Кансей. Желаю хорошо провести время сегодня.
 
*** 
 
   Хонно вышла из  дома  и  увидела  сверкающий  новехонький  "Мерседес"
жемчужно-серого цвета с дымчатыми окнами, ожидающий ее у  входа.  Увидев
ее, водитель вышел из машины и распахнул перед ней заднюю дверцу.
   Хонно уселась на заднее сиденье, и тут заметила, что она  не  одна  в
машине.
   - Добрый вечер, госпожа Кансей, - произнес худенький молодой человек,
сидевший  рядом  с  ней.  Хонно  успела  краем  глаза  рассмотреть  его:
маленькие аккуратные уши, зачесанные назад густые волосы,  глаза  скрыты
за темными очками. Одет он  был  в  темно-серый  костюм,  накрахмаленную
белую рубашку, вокруг шеи был повязан  со  вкусом  подобранный  галстук.
Хонно также обратила внимание на золотые  запонки  и  массивное  золотое
кольцо на пальце.
   - Меня зовут Фукуда, Большой Эзу попросил меня быть  вашим  гидом  на
сегодняшний вечер. Прошу любить и жаловать.
   Огромный "Мерседес" с трудом пробирался сквозь  заполненные  машинами
улицы японской столицы. Хонно удивлялась, как он вообще  способен  здесь
двигаться. Наконец машина остановилась у высокого  здания  -  резиденции
делового магната Каги в районе Синдзюку. Хонно и сопровождающий ее юноша
вышли из "Мерседеса" и вошли внутрь офиса, поднялись в скоростном  лифте
на сороковой этаж и, пройдя сквозь ряд прохладных коридоров,  подошли  к
двери какого-то помещения. Фукуда  достал  ключ,  открыл  дверь,  и  они
очутились  в  просторном  холле.  Из  холла  они  пошли  дальше,   минуя
молчаливые комнаты, отделенные одна от другой  раздвижными  дверями,  на
которых был изображен  известный  всему  миру  трилистник  из  ромбов  -
эмблема фирм  "Мицубиси"  и  "Панасоник"  и  написано  по-японски  слово
"Kara". В комнатах никого не было видно, только  слышался  звук  факсов,
поддерживающих связь с любой точкой земного  шара,  будь  то  Австралия,
Западная Германия  или  Соединенные  Штаты  Америки.  Напичканные  умной
электроникой машины без устали работали на благо человека.
   Фукуда подошел к очередной двери с круглой  ручкой,  повернул  ее  и,
сделав знак Хонно, чтобы она вела себя тихо, открыл  дверь.  Теперь  они
очутились в небольшой приемной, но только, разумеется, без секретарши  -
час был  поздний.  Штора  на  окне,  выходящем  в  кабинет  босса,  была
приподнята, и Фукуда осторожно, стараясь  не  шуметь,  подошел  к  этому
окну, ведя за собой Хонно. Из кабинета струился мягкий свет,  и  в  этом
свете Хонно увидела плотного мужчину средних лет и женщину, лежавших  на
диване.  Они  занимались  любовью.  Оба  партнера  выглядели  далеко  не
романтично. Фукуда прошептал Хонно на ухо:
   - Мужчина - заместитель Каги по финансовым вопросам. А женщину вы  не
узнаете?
   Хонно вгляделась внимательнее и  с  удивлением  узнала  в  женщине  в
бесстыдно задранной юбке Маму-сан - хозяйку публичного дома,  где  Хонно
наткнулась на собственного мужа и его любовника.
   Фукуда тронул Хонно за руку, давая понять, что им пора уходить, и они
отправились обратно через бесконечный ряд комнат.
   Следующим  местом,  куда  они  отправились,  было  игорное  заведение
якудзы, находившееся за грязным,  душным  рестораном,  который  Хонно  и
Фукуда прошли, не  останавливаясь.  В  просторном  игорном  зале  стояли
низкие, длинные столы, вокруг  которых  толпились  люди  -  на  редкость
разношерстная публика. С потолка на толстых шнурах  свешивались  круглые
лампы, освещавшие многочисленных посетителей. Хонно  и  ее  удивительный
гид стали пробираться к одному из столов, держась ближе к стенам,  чтобы
не привлекать к себе внимания. Это был необычный  игорный  дом  -  здесь
играли  по-крупному.  Хонно  с  интересом  разглядывала   представителей
якудзы, чьи тела были покрыты  характерными  татуировками,  выполненными
настолько искусно, что в сумеречном свете казались живыми. На столы  они
время от времени бросали толстые пачки денег. Хонно начала рассматривать
других игроков: тщательно одетые, серьезные мужчины,  каких  она  видела
каждый день в своем офисе, сосредоточенно следили за ходом игры.
   Фукуда наклонился к ней и тихо сказал:
   - Третий человек слева от вас.  С  тоненькими  усиками,  видите?  Его
ставки  самые  высокие  во   всем   игорном   заведении.   Это   главный
администратор Каги. Смотрите, какими суммами он ворочает!
   Хонно, не отрываясь, следила за игрой и увидела, как  тот  в  течение
часа проиграл ни много  ни  мало  шесть  с  половиной  миллионов  йен  -
пятьдесят тысяч долларов. К моменту проигрыша волосы высокопоставленного
чиновника растрепались, галстук съехал на сторону, лицо покрылось потом.
Он, видимо, уже проиграв  раньше  все  наличные  деньги,  с  лихорадочно
блестящими  глазами,  выписывал  расписку  на  проигранные  только   что
пятьдесят тысяч долларов. Закончив  писать,  он  передал  клочок  бумаги
соседу, тот передал его из рук в руки другим игрокам, так расписка дошла
до другого конца стола, где стоял лысый человек.  Его  голый  череп  был
покрыт татуировкой, изображавшей дракона. Лысый взял бумажку, прочел ее.
Затем посмотрел - и Хонно со страхом заметила это, - на  Фукуду.  Фукуда
почти незаметно кивнул головой - и лысый, спрятав расписку  в  нагрудный
карман, бросил на стол три толстые пачки денег,  которые  тем  же  путем
вернулись к чиновнику. О, всесильный Большой Эзу, везде он!
   Покинув игорный дом, Хонно и Фукуда направились  в  третье  место  по
списку, и там Хонно еще раз убедилась в  том,  как  далеко  простирается
власть Большого Эзу. Они приехали  на  окраину  района  Синдзюку.  Хонно
никогда не бывала здесь, но  знала,  что  это  место  пользуется  дурной
славой и  находиться  тут  ночью  было  небезопасно  -  кого  только  не
встретишь на улицах в такое время суток!  Все  представители  токийского
дна, скрываясь днем, ночью выползали из своих грязных нор.
   - Не бойтесь, госпожа, - сказал Фукуда, словно прочел мысли Хонно.  -
Вы же со мной.
   В третий раз они вышли  из  комфортабельного  "Мерседеса"  на  омытые
дождиком улицы Токио. Хонно  почувствовала  особый  запах,  такой  запах
бывает в любом городе, в том месте, где  обитают  обездоленные,  больные
телом и душой люди,  безработные,  калеки  и  прочие  -  так  называемые
отбросы общества.
   "Мерседес" остановился  недалеко  от  моста,  на  котором  сгрудились
грузовики, имевшие право ездить по улицам города только ночью. Фукуда не
повел Хонно на мост, а увлек ее за собой вниз,  под  мост.  Она  слышала
плеск волн, ударяющихся о деревянные опоры моста; сильный запах  гниения
бил в ноздри. Под мостом находился бар - место свиданий всякого людского
сброда, где за деньги можно было купить абсолютно все.
   Внутри бар освещался неприятным для глаз малиновым светом, и  в  этом
свете Хонно видела красиво  одетых  и  причесанных  женщин,  сидящих  на
коленях у моряков, бизнесменов низкого пошиба, не имевших денег на более
приличное заведение, например, в  Нихонбаси  или  Гиндзе,  там  в  барах
стакан спиртного стоил таких денег, что даже у Хонно,  принадлежавшей  к
среднему, зажиточному классу, дух захватывало.
   - Человек, сидящий прямо напротив вас, - неожиданно сказал Фукуда,  -
вон тот, с густой седой шевелюрой, тоже работает на Кагу. Его привели  в
подобное место сексуальные пристрастия, он не хочет попадаться на  глаза
никому из знакомых и уверен, что в  этот  бар  никто  из  его  окружения
никогда не заглянет.
   - Вот он и ошибся, - усмехнулась Хонно. - Вы же его узнали.
   - Это совсем другое дело. Большой Эзу - владелец этого заведения.  Вы
даже не представляете, сколько  полезной  информации  можно  получить  в
подобных барах. А теперь внимательно посмотрите, с  кем  проводит  время
любитель сексуальных извращений.
   Хонно пригляделась к яркой, эффектной женщине,  сидевшей  в  объятиях
чиновника,  когда  проходила  мимо  парочки,  поняла,  что   женщина   -
переодетый мужчина, транссексуал.
   Выйдя на свежий воздух, Хонно вздохнула полной грудью. Даже моросящий
дождик ее обрадовал. Благодаря ему вонь не казалась уже  такой  сильной.
Однако она с удовольствием нырнула в "Мерседес".
   Они доехали до отеля "Кэпитал Токио" в районе Акасака, миновали его и
остановились у кофейни  "Оригами",  славящейся  тем,  что  там  подавали
знаменитые немецкие оладьи с яблоками. У Хонно не было аппетита,  и  она
молча наблюдала за тем, как Фукуда сначала расправился со своей порцией,
а потом принялся и за ее. Через пять минут, когда с едой было покончено,
Фукуда, словно по приказу, резко повернулся  в  сторону  входной  двери.
Хонно тоже посмотрела туда и, к своему изумлению, увидела босса -  Кунио
Миситу. Он прошел к  одному  из  столиков,  за  которым  сидел  какой-то
человек, и Хонно только тогда  поняла,  что  это  был  министр  финансов
Японии. Миситу сделал заказ официантке.  Двое  мужчин  наклонили  головы
друг другу и о чем-то оживленно  беседовали.  На  столике  у  них  стоял
только кофе. Поговорив буквально несколько минут,  они  поднялись  из-за
стола. Фукуда с Хонно тоже поднялись и последовали за мужчинами к выходу
и далее, на улицу. "Зачем мы идем за ними следом?" - недоумевала  Хонно.
Она  не  видела  в  свидании  двух  крупных  деятелей   бизнеса   ничего
предосудительного.  И  только  спустя  некоторое  время  она  неожиданно
заметила, как Ми-сита на ходу всунул в руку министра финансов объемистый
конверт  коричневого  цвета.  Министр  моментально  спрятал  конверт  во
внутренний карман пиджака. Мужчины продолжали свою прогулку как ни в чем
не бывало, а спустя минут десять,  попрощавшись,  направились  каждый  в
свою сторону.
   Фукуда и Хонно продолжали идти по району Акасака. Хонно размышляла  о
необыкновенной удачливости своего шефа и его фирмы: выгодные сделки,  на
редкость  своевременные  государственные  проекты   и,   соответственно,
денежная поддержка, участие в новых промышленных разработках и отказ  от
невыгодных проектов, которые происходили гораздо раньше,  чем  очередной
министр  объявлял  то  или  иное   производство   закрытым   ввиду   его
нерентабельности. Теперь она собственными глазами убедилась в  том,  что
удача здесь вовсе ни при чем, и поняла, почему лично ее эта удача  никак
не коснулась. Теперь  ей  все  стало  ясно;  истина,  как  по  мановению
волшебной палочки, открылась ей: Кунио давал министру взятки.
   Ночное небо висело низко, облака скрыли луну, завеса дождя  размывала
очертания современных столичных построек.  Хонно  всегда  любила  родной
город, но в эту ночь она увидела его с другой  стороны  и  таким,  каким
никогда не знала, далеким от красоты и романтики, неприглядным,  гадким,
тошнотворно противным. Она вспомнила,  как  еще  несколько  часов  назад
стояла в своей новой квартире, любезно предоставленной в ее распоряжение
Большим Эзу, и  смотрела  в  окно  на  ночной  Токио,  на  лунный  свет,
отражавшийся причудливым рисунком в черных, глянцевых  водах  Сумиды.  В
этот момент ей показалось, что все ее мечты вдруг исполнились,  что  она
получила все, что хотела. И в тот же самый вечер  ей  показали  обратную
сторону этого города, погрязшего в разврате, обмане и других пороках. Но
эти два разных Токио, тот, который она любила, и  тот,  который  недавно
узнала, были единым целым. Как сможет  она  когда-нибудь  полюбить  этот
город снова?
   Фукуда вел ее через небольшой парк.  По  пути  им  попалась  каменная
скамейка, где они и присели отдохнуть. Слышался  плеск  воды,  но  самой
реки не было видно. Прямо перед ними росла одинокая криптомерия,  сильно
изогнутая вправо, словно однажды сильный ветер наклонил ее и она  так  и
не сумела больше выпрямиться.
   - Мне тут очень нравится, - нарушил молчание Фукуда. - Когда я  устаю
от города, я прихожу сюда и любуюсь этим деревом. Оно  спасает  меня  от
разъедающей душу обыденности, монотонности, скуки.
   - Бедное  дерево,  -  ответила  Хонно.  -  Можно  подумать,  что  Бог
разгневался и наказал его, искалечив.
   - Не согласен с вами. В  искалеченности,  как  вы  выразились,  этого
дерева  есть  своя  особенная  красота,  красота  страдания.  Посмотрите
внимательнее. Какой контраст между живой корой и хвоей кривого дерева  и
мертвыми  железобетонными  зданиями!  Изогнутый,  надломленный  ствол  и
стройные, геометрически правильные линии домов. Кто искалечил  дерево  -
человек или природа, попробуйте скажите! Никто не знает наверняка.
   Хонно поняла, что имел в виду  ее  спутник:  неважно,  кто  искалечил
дерево. Главное было в том, что дерево чудесным образом объединило своей
уродливостью природу и  человека.  Криптомерия  существовала  для  того,
чтобы придать смысл бессмысленной суете города.
   - Мне кажется, что я тоже будут приходить сюда время от времени.
   Было около трех часов ночи. Хонно и Фукуда приехали в Симбаси; машина
остановилась у большого здания, напоминающего бункер. Оно было построено
из  железобетона  и  отличалась   редкостной   безликостью   -   обычное
современное сооружение, не более того.  Зайдя  внутрь,  Фукуда  и  Хонно
долго шли по полутемному холлу, словно по ночному лесу, пока  Фукуда  не
указал спутнице на какую-то дверь:
   - Вы можете переодеться здесь.
   Открыв дверь, Хонно попала в просторную комнату,  разделась,  приняла
душ, одела свежее белое дзи - специальную одежду (свободные брюки-юбку и
блузу) для занятий боевыми искусствами, затем прошла в зал для борьбы  -
додзо, подождала несколько минут в одиночестве. Это место мало  походило
на зал, где она впервые сразилась с Большим Эзу, - здесь было  темнее  и
очень загадочно, у Хонно даже появилось ощущение, что  она  находится  в
заколдованном замке Цогуна.
   Скоро появился Фукуда в защитной маске на лице; в  руке  он  нес  две
традиционные  деревянные  сабли-боккен,  которые  используют  в   борьбе
кэндзуцу вместо железных сабель-катана, и вторую сетчатую маску.
   - Посмотрим, владеете ли вы саблей, -  сказал  он  Хонно,  бросив  ей
саблю и маску и сразу же переходя в  наступление,  так  что  Хонно  едва
успела закрыться  маской  и  отразить  первый  удар.  Фукуда  нападал  и
парировал удары,  используя  все  известные  приемы:  "тушение  пожара",
"падающие листья", "высадка на морской берег" и  "переход  реки  вброд".
Хонно, после бессонной ночи, невыспавшаяся, уставшая и удрученная, была,
естественно, в плохой форме и не могла как следует сосредоточиться,  так
что урок по кэндзуцу почти пропал для нее даром.
   Почти. Человек практически никогда не выбирает время боя  или  битвы,
поэтому для хорошего воина  жизненно  важно  умение  собраться  в  любой
момент, всегда быть готовым к бою, невзирая ни на какие обстоятельства и
самочувствие.  Хонно  вспомнила  об  этом  и,  собрав  последние   силы,
постаралась  сконцентрировать  внимание  на  борьбе,   а   сделав   это,
обнаружила, что Фукуда играет с ней, как кошка с мышью. Она стала  более
внимательно следить за ходом поединка и заметила и ленивую  небрежность,
с которой Фукуда отвечал на ее выпады, и бестолковость  в  переходах  от
одной тактики к другой. Согласно тому, чему  учили  Хонно,  в  кэндзуцу,
как, собственно, и в любом другом виде  борьбы,  каждый  партнер  должен
определить тактику противника, ее сильные и слабые стороны,  а  затем  в
зависимости от  этого  быстро  выработать  свою  тактику:  какие  приемы
избрать для нападения, какие - для защиты, как ослабить  противника,  не
давая  ему  воспользоваться  привычной  техникой,  и,  наконец,  выбрать
подходящий момент и нанести последний, неожиданный и решительный удар.
   Какая же тактика была у Фукуды? Постоянные переходы от одной  техники
к другой не давали Хонно возможности ее определить.  Специально  он  это
делал или у него вообще не было никакой тактики, Хонно не могла  понять,
Ее  учитель  по  кэндзуцу  всегда  говорил  ей,  что  лучше  переоценить
противника, чем  недооценить  его.  Решив  быть  еще  осторожнее  и  еще
внимательнее с Фукудой, Хонно сконцентрировала всю свою волю. Она  ни  в
коем случае не собиралась брать на  себя  лидирующую  роль  в  поединке,
боясь, что именно в  этом  и  состоит  ловушка,  которую  приготовил  ей
Фукуда, - она не забыла урок, полученный во  время  поединка  с  Большим
Эзу, и не хотела повторять свою ошибку.  Для  неопытного,  неискушенного
наблюдателя в поединке ничего не изменилось: те же беспорядочные  выпады
Фукуды, который чаще атаковал, чем защищался, и умелые парирующие  Удары
Хонно. Однако на самом деле кое-что изменилось. Хонно  дала  волю  своей
внутренней энергии, и теперь нападала с большим напором, отражала  удары
с  большей  ловкостью,  переходила  в  контратаки  с.  большей  яростью.
Постепенно она оттеснила Фукуду к самому краю боевой площадки; выход  за
ее пределы по правилам приравнивался к поражению.
   Неожиданно Хонно как-то обмякла, выпустив свою саблю из рук, и в  тот
самый миг, когда Фукуда занес свое  оружие  над