Йен Ясувара жил в новом, опрятном доме  в  районе  Минато.  Очевидно,
преуспевающий  юрист  был  лишен   зазнайства,   заставляющего   богачей
выставлять  напоказ  свое  богатство  и  гордиться  этим   перед   лицом
многочисленных глупцов, которые относятся к собственности  других  очень
неравнодушно. Человеческая глупость! Большой Эзу делал немалые деньги на
человеческой глупости, благодаря ей он процветал!
   Сверкающий "Мерседес" стального цвета ехал  мимо  аккуратных  зеленых
улиц к дому Йена Ясувары. У дома машина остановилась, ко  мотор  остался
включенным. За рулем "Мерседеса" сидел Большой Эзу.
   - Ты узнаешь его? - спросил Большой Эзу у Кои.
   - Да.
   Если Кои ответила "да", значит, так оно и будет. Большой Эзу  никогда
не сомневался в ее словах. Он  безгранично  доверял  ей.  Кои  не  имела
привычки лгать - ей  это  было  не  нужно.  Она  с  полным  безразличием
относилась к реакции других людей на свои  слова  и  поступки.  С  одной
стороны, эта черта характера Кои являлась ее достоинством, а  с  другой,
подобное равнодушное  отношение  к  общественному  мнению  подразумевало
вседозволенность, и это беспокоило Большого Эзу. Хорошо, конечно,  когда
из крана под большим напором течет вода,  но  что  делать,  если  хочешь
закрыть кран, а он не работает?
   Время было довольно позднее, на фоне бронзового неба горели  миллионы
ярких звездочек - огни вечернего Токио.
   Большой Эзу и Кои весь день потратили на поиски Хитазуры и Тори  Нан,
но, несмотря  на  широкую  сеть  осведомителей,  им  так  и  не  удалось
выяснить,  где  находятся  их  враги.  Многообещающее  утро  вылилось  в
бестолковый, беспокойный день, и неизвестно было, чем закончится  вечер.
Получив заверения своих людей в том, что к полуночи Хитазура и Тори  Нан
будут найдены, Большой Эзу отправился вместе с Кои на  встречу  с  Йеном
Ясуварой.
   Ничего не подозревающий Йен шел  домой,  когда  Кои  остановила  его.
Адвокат был явно недоволен тем, что  его  потревожили,  но  Кои  сказала
что-то ему на ухо, и лицо Йена из недовольного стало  белым  от  страха.
Большой Эзу плотоядно улыбнулся. Кои открыла заднюю  дверцу  "Мерседеса"
и, впихнув Йена в машину, быстро  скользнула  вслед  за  ним  и  уселась
рядом.
   - Вы красивый молодой человек, - сказал Большой Эзу, нажимая на  газ.
- Вы должны иметь успех у женщин.
   - Кто вы такие? - резким, напряженным голосом спросил Йен. - Что  вам
от меня нужно?
   Большой Эзу заметил, что адвокат,  хотя  и  был  до  смерти  напуган,
смотрел на Кои не отрывая глаз. "Тем лучше, - подумал Эзу, - я  останусь
в тени. Это работа Кои, пусть она ее и делает".
   - Красота, по моему мнению, - продолжал свою речь Большой Эзу, -  это
дар свыше. Красоту не следует воспринимать как само собой разумеющееся.
   - Да что за чушь вы тут несете? - возмутился Йен,  стараясь  казаться
сердитым, но выглядел он еще более напуганным, чем когда сел в машину.
   Сидевшая рядом с Йеном Кои подняла правую руку и вонзила ему  в  щеку
острый и длинный, покрытый кроваво-красным  лаком  ноготь  мизинца.  Йен
дернулся от боли и ужаса  и  попытался  отстраниться  от  своей  ужасной
соседки, но та уже вцепилась ему левой рукой в плечо, как клещами,  и  с
нажимом повернула ноготь в ране, вонзая его глубже.
   - Вы!.. - завопил ошалевший Йен, - как вы смеете?
   -  Не  волнуйтесь  так,  господин  Ясувара,  -  издевательским  тоном
проговорил Эзу, - мы решили немножко поразвлечься.
   Кои провела ногтем вниз, и на щеке несчастного  адвоката  образовался
глубокий продольный порез; потекла кровь, и скоро  отутюженный  воротник
белоснежной рубашки Йена  насквозь  пропитался  густой  алой  жидкостью.
Кровавые капли падали на бежевато-голубой  галстук  и  дорогие  шелковые
подтяжки.
   - Господи, помоги мне, - прошептал Йен.
   - Кажется, сейчас наступил подходящий момент для нашего разговора,  -
заметил Большой Эзу.
   - Разговора? Это все, чего вы хотите? Почему было не сказать об  этом
с самого начала?
   - Разговор будет серьезный, и, надеюсь, мы ясно дали вам это  понять,
- продолжал Эзу. - Я делаю  деньги  на  добывании  информации,  господин
Ясувара, и сегодня я благодаря вам должен прилично заработать.
   - Вы ошибаетесь. Вы меня  с  кем-то  путаете.  Иногда  подобные  вещи
случаются.
   Большой Эзу пропустил этот жалкий лепет мимо ушей.
   - Вы имеете деловые отношения с двумя  людьми.  Имена  этих  людей  -
Кунио Мисита и Фумида Тен, директор компании Каги. Я не ошибся?
   - Вы якудза, не так ли? - ответил ему Йен  вопросом  на  вопрос  и  в
ужасе уставился на приблизившийся к его лицу кровавый ноготь, похожий на
клюв ястреба.
   - Какая вам разница, кто мы такие? - холодно спросил Эзу.  -  Это  не
ваше дело. Вам задали вопрос. Будьте любезны быстро на него ответить.
   - Отпустите меня. Я не  знаю  этих  людей.  Кровавый  ноготь  молнией
метнулся к щеке Йена, и  через  секунду  на  ней  красовалась  еще  одна
кровавая рана. На этот раз Кои распорола щеку без лишних раздумий.
   - Мисита и Тен - ваши клиенты?
   - Да, - моментально подтвердил Йен. Стараясь  не  выпускать  из  поля
зрения ноготь Кои, он рисковал получить косоглазие.
   - Что вы знаете о западногерманской фирме,  принадлежащей  аргентинцу
Эстило?
   - Послушайте, если я отвечу на этот  вопрос,  у  меня  будут  большие
неприятности.
   Большой Эзу рассмеялся.
   - Но вы не понима... - диким  голосом  завопил  Йен,  когда  кровавый
ноготь вонзился ему под  правый  глаз.  Адвокат  хотел  было  отодвинуть
голову назад, но Кои не дала ему сделать это.
   - Да, да! - закричал Йен. Глаз его залило кровью,  по  щекам  потекли
слезы. - Хорошо, я скажу. Фирма Эстило наняла меня  для  того,  чтобы  я
помогал ей перевозить необычный груз с места на место.
   - Что вы имеете в виду под  словом  "необычный"?  Незаконный?  Скорее
всего именно так. А выражение "с  места  на  место"  означает,  по  всей
видимости, провоз груза через таможенные границы?
   Йен Ясувара молчал, и Кои, намочив свой палец  его  кровью,  вымазала
ему рот. Адвокат всхлипнул и сказал срывающимся голосом: "Да".
   - Откуда Эстило получает гафний? - спросила Кои, и Йен подпрыгнул  на
месте от неожиданности, - он и не подозревал, что женщина, сидящая рядом
с ним, может говорить человеческим языком.
   - О, пожалуйста, прошу вас, - захныкал Йен.  Кои  зловеще  склонилась
над адвокатом, и тот, дрожа как осиновый лист, заговорил:
   - Эстило покупает гафний у французской фирмы "Ля  Люмьер  д'Ор".  Эта
фирма - частная, но ее патронируют американцы.
   -  Не  является  ли  собственником  фирмы  тот  американец,   который
сопровождал Кунио  Миситу  во  время  переговоров  с  Кагой  о  создании
совместного предприятия? - немедленно среагировала Кои.
   - Не знаю.
   - Но скорее всего, это именно он.
   - Не думаю, - возразил адвокат, - я считаю, что "Ля Люмьер д'Ор" - не
более чем перевалочный пункт, удобный для транспортировки партий гафния.
Поверьте моему опыту. Кроме того,  американец,  интересующий  вас,  мало
походит на бизнесмена.
   Уже второй  раз  Кои  слышала  о  том,  что  загадочный  американский
подданный не был похож на бизнесмена.
   Вице-директор компании Каги сказал то же самое, что и Йен Ясувара.
   - Kara покупает гафний непосредственно у Эстило?
   - Нет. Собственно говоря, для этой  цели  я  и  понадобился:  с  моей
помощью мы устроили дело так, чтобы Ми-сита покупал  гафний  через  один
банк на Карибском острове Монсеррат; банк же, не подозревая  ни  о  чем,
оплачивает счета несуществующего,  фиктивного  треста.  Так  что  Мисита
официально не имеет ни малейшего отношения ни к гафнию,  ни  к  немецкой
фирме.
   - Как так? - вмешался Большой Эзу. - Кто-то  же  должен  представлять
этот фиктивный трест? Он не может существовать сам по себе.
   - Разумеется, не может, - подтвердил Йен. По  его  лицу  ручьями  тек
пот, смешиваясь с кровью. - Существует третье лицо.
   - Да? Кто же это?
   Йен  колебался  лишь  мгновение  и,  прежде   чем   кровавый   ноготь
приблизился к его глазу, выпалил:  "Хитазура!"  и  обмяк,  как  мяч,  из
которого выпустили воздух.
   "Вот оно что, - подумал Большой Эзу. - Наконец-то  мы  нашли  ключ  к
головоломке! Даже Какуэй Саката не осмелился изложить этот факт в  своих
записях".
   - Трудно поверить, не правда ли? - обратился Эзу к Кои.  -  Хитазура,
Мисита и Kara - все трое замешаны в этой миленькой истории с гафнием.
   - Почему, - спросил он у адвоката,  -  Мисита  и  Хитазура  пошли  по
незаконному пути, чтобы создать предприятие по производству деталей  для
ядерных реакторов? Секретное предприятие,  о  котором  никто  ничего  не
знает.
   - Потому что в  Японии  законы,  касающиеся  атомной  промышленности,
слишком строгие. Кроме того, совместное  предприятие  не  только  делает
ядерные реакторы, но и продает их.
   - Продает, и по выгодной цене, конечно?
   - Не совсем так. У  предприятия  -  единственный  покупатель.  -  Йен
говорил таким голосом, словно на мгновение увидел свое будущее и  понял,
что оно не сулит ему ничего  хорошего.  -  Сделку  устроил  я,  так  что
отвечаю за свои слова. Товар уходит в Россию. А покупатель - организация
"Белая Звезда", которая объединяет националистов всех республик  бывшего
Советского Союза.
 
*** 
 
   Свет погас, но в темноте Ирина видела Одиссея  даже  лучше,  чем  при
свете.  Странно  светящаяся   кожа   космонавта   в   темноте   начинала
фосфоресцировать. Ирина необыкновенно хорошо чувствовала себя в  соленой
воде бассейна, плавая рядом с Одиссеем и дельфином.
   - Я должен тебя предупредить, - сказал космонавт. - Во время полета к
далеким звездам я подвергся действию космических лучей и  получил,  судя
по всему, изрядную долю радиации.
   - Неужели и в космосе существуют ловушки для человека?
   - А тебя моя внешность не  волнует?  -  вопросом  на  вопрос  ответил
космонавт.
   - А почему она должна меня волновать? Ларе и Татьяне  все  равно,  не
так ли?
   - Они на работе, пойми. И ко многому привыкли.
   Ирина дотронулась до Одиссея и сказала:
   - Извини, что я так легкомысленно говорила о твоей беде.
   - Не извиняйся, - ответил Одиссей,  и  широкая  улыбка  осветила  его
лицо,  словно  солнышко  мелькнуло  над  водой.  -  К  сожалению,  люди,
окружающие меня, не отличаются большим чувством юмора. Мне так скучно  с
ними.
   - Ну, это Марс сплоховал, -  заявила  Ирина  и  вдруг  вскрикнула  от
неожиданности: дельфин проплыл у нее между ног.
   - Ты ему нравишься, - сказал Одиссей. - Я думал, дельфин будет к тебе
ревновать.
   Дельфин подплыл к Ирине, громко прищелкнул,  и  Ирина  погладила  его
симпатичную морду.
   - Арбат знает, что я не собираюсь забирать его у тебя.
   - Верно. Дельфин все знает.
   Животное резвилось в воде, поднимая волны,  соленые  брызги  фонтаном
взмывали вверх, и Ирина совершенно расслабилась; в присутствии этих двух
удивительных существ  она  ничего  не  боялась,  и  измученная  ее  душа
стремилась к ним, хотя до этого момента она пряталась глубоко внутри ее,
подобно тому, как прячется улитка в своем домике.
   - Скажи, Одиссей, а что еще знает Арбат?
   -   Это   Волков   интересуется?    -    глаза    космонавта    стали
светлыми-светлыми, еще светлее, чем его бледная кожа.
   - Нет. Зачем ему это?
   Наступило недолгое молчание, и даже дельфин притих.
   - Да, ему это вряд ли интересно, - согласился Одиссей.
   - Не очень-то тебе нравится Марс Волков.
   - Давай  не  будем  о  нем  говорить.  Предмет  для  беседы  довольно
неинтересный.
   - А как ты познакомился с Наташей Маяковой?
   - Когда я вернулся из космоса, ни бассейна, ни дельфина еще не  было.
Я маялся от скуки, и меня повезли в Москву, в театр. Шла "Чайка" Чехова.
Наташа играла в этом спектакле и произвела на меня сильное  впечатление.
Я попросил, чтобы меня познакомили  с  актрисой.  Она  -  необыкновенная
женщина.
   - Это правда. Я тоже полюбила Наташу, хотя сначала она мне  не  очень
понравилась. Некоторые люди при близком знакомстве оказываются совсем не
такими, какими кажутся вначале. И получается, что  они  как  бы  дурачат
других.
   - Это лучше, чем дурачить самих себя. Ирина подплыла ближе к Одиссею.
   - Здесь, кроме нас, есть еще кто-нибудь? - спросила она.
   - Волков ушел. Лара  и  Татьяна  спят.  Мы  одни,  если  не  считать,
конечно, мониторов. Но они, кроме щелканья Арбата, ничего не улавливают.
   - Как ужасно, когда за тобой следят.
   - Можешь попробовать на себе.
   - Я поговорю с Марсом, может быть, он сделает что-нибудь?
   Одиссей, откинув назад голову, рассмеялся.
   - Поговори. Жаль только, что я не буду при этом присутствовать  и  не
услышу его ответ.
   - А что ты смеешься? У Марса есть власть.
   - Н-да. Ну, если ты уговоришь его увести  своих  сторожевых  псов,  я
буду тебе глубоко благодарен.
   - А тебе не надоел этот бассейн? - задала очередной вопрос Ирина.
   - А тебе не надоела Россия? - передразнил ее Одиссей.
   - Ты шутишь, что ли?
   - Ни в малейшей степени. Я серьезен, как никогда. Свобода - не объект
для шуток.
   - Ты прав. Я устала от жизни здесь.
   - Замечательно. Первый шаг в нужном направлении. Ирина рассказала  бы
Одиссею все: о Кембридже и  славных  студентах,  о  кока-коле  и  пицце,
рок-н-роле и многом другом, но слова застряли у нее в горле и  никак  не
хотели выходить наружу.
   Одиссей какое-то время плавал  в  молчании.  Он  смотрел  в  потолок,
словно мог видеть сквозь него ночное небо  и  звезды,  закрытые  большой
тучей, нависшей сейчас над городом, словно  у  него  были  не  глаза,  а
радары. Ирина уже привыкла к частым паузам в их разговоре, они  внезапно
возникали и так же внезапно кончались. Молчание Одиссея не означало, что
он забыл о ее присутствии или  не  слушает  ее,  как  раз  наоборот:  он
находился в состоянии напряженного внимания. Позднее Ирина  поняла,  что
долгие паузы в разговоре с Одиссеем - не  паузы  вовсе,  а  просто  иная
форма общения.
   - А что ты увидел там, далеко, среди звезд? Одиссей будто  застыл,  и
глаза его, похожие в этот момент на глаза дельфина,  заблестели  подобно
лампам, развешанным повсюду в помещении, где находился бассейн.
   - А как ты узнала о  том,  что  я  что-то  видел?  -  с  неподдельным
удивлением спросил космонавт у Ирины.
   - Не могу сказать. Я не совсем понимаю.  -  Ирина  была  изумлена  не
меньше, чем Одиссей. - Я будто  услышала  слова.  Или  увидела  какой-то
образ...
   - Я думал сейчас о той части моей души, что осталась в  космосе.  Или
не души, не знаю, Просто части меня.
   - Какой части?
   - Точно не знаю. Это не нога и не рука. - Одиссей подумал, подыскивая
подходящее слово. - Часть моей сущности во время того неудачного  полета
исчезла, сгорела, что ли. Но, потеряв эту часть, я получил взамен новую.
А потом уже я потерял кусочек этого нового, и это ужасно. Понимаешь? Или
все это кажется тебе полной белибердой? Бессмыслицей?
   - Не более, чем все остальное в этом мире.
   - Но то, о чем я говорил сейчас, не имеет отношения к нашему миру,  -
терпеливо продолжал объяснять Одиссей. - Ни к тому миру,  в  котором  мы
живем, ни к любому другому, который ты можешь себе представить.
   Ирина ничего не ответила. Она как бы полностью растворилась и плыла в
фосфоресцирующем   пространстве,   и   все   окружающее   казалось    ей
далеким-далеким, она словно попала в другое измерение, и  случилось  это
так, что она даже не успела ничего заметить.
   - И все-таки я постараюсь тебе получше объяснить. Мне так  необходимо
поделиться этим хоть с кем-нибудь, кроме Арбата. Марс Волков не в счет -
ему  такого  никогда  не  понять.  -  Одиссей  облизнул  сухие  губы.  -
Представь, что я тебе говорю:  "Вот  огонь.  Сунь  в  пламя  руку".  Ты,
естественно, будешь думать, что, сделав это,  обожжешься.  Или,  если  я
заведу тебя на крышу высотного дома  и  скажу:  "Прыгай  вниз!"  Что  ты
подумаешь? Что ты упадешь и разобьешься, верно? А если нет? А если ты не
обожжешься и не разобьешься? Представь другое. Шесть часов  утра,  время
рассвета, ты выходишь  на  улицу,  а  солнца  нет.  Какое  ты  испытаешь
чувство? И это чувство будет сродни  тому,  что  я  испытал  в  космосе.
Вселенная бесконечна, и, следовательно, бесконечно число понятий о вещах
и  материях.  Только  реальность,  та  действительность,  в  которой  мы
существуем,  имеет  начало  и  конец.   Но   реальность   огромна,   она
пересекается с временем и не всегда подчиняется его законам.
   - Я поняла так,  что  ты  -  вроде  как  беженец,  бездомный;  что-то
изменилось в тебе, когда ты был в космосе, тебе открылся путь  в  другую
реальность, в другой мир, а мир, в котором мы живем, перестал быть твоим
домом. Правильно?
   - Правильно. - Лицо Одиссея  смягчилось,  напряжение  исчезло.  -  Ты
выразила мысль как нельзя лучше.
   "И почему я на удивление хорошо понимаю все, о чем говорит Одиссей? -
думала Ирина. - Возможно, причина во мне. Я чем-то  похожа  на  него,  я
тоже живу одной жизнью, а часть моего существа живет другой, принадлежит
другому миру. Происходит какое-то ужасное раздвоение, а то и  растроение
личности. Слова Одиссея для меня полны глубочайшего  смысла,  но  почему
это так, я не могу объяснить. Слава Богу, что мы одни здесь и  никто  не
слышит наш разговор, иначе принял бы нас обоих за сумасшедших.
   - Если бы ты знала, как мне нужен человек, который бы понимал меня! -
воскликнул Одиссей. В глазах его стояли слезы. Он вдруг начал  смеяться,
покрывая горячими поцелуями глаза, щеки, губы Ирины. - Подумать  только!
И это именно Волков привел тебя сюда, спасение мое!
   Когда Одиссей дотронулся  до  Ирины,  она  вздрогнула,  и  ее  сердце
затрепетало, как испуганная птица, и вскоре обжигающее пламя охватило не
только тело, но и разум Ирины. Взаимопонимание, возникшее  между  ней  и
Одиссеем, прочной нитью протянулось от ее души к  его  душе,  и  навечно
связало их вместе, в одно целое.
   - Космос жесток, - говорил Одиссей, и Ирина  не  только  слышала  его
слова, но и чувствовала их, словно они были осязаемыми предметами, -  он
притягивает к себе, как магнит, как сладкоголосая сирена,  до  тех  пор,
пока сердце не открывается ему навстречу,  и  тогда...  Ты  делаешь  шаг
вперед,  ступаешь  в  неизвестные  темные  воды  -  пространство   между
звездами, - и  обнаруживаешь,  что  дна  нет,  и  проваливаешься  в  это
пространство, в его всепоглощающую тишину, и с удивлением  узнаешь,  что
это не  тишина,  что  ты  можешь  разговаривать  с  этим  пространством,
понимать его, и твой неразвитый,  ленивый  человеческий  мозг  меняется,
начинает воспринимать все по-новому... Уходит сознание того,  что  ты  -
человек, ты становишься частью этого неведомого  мира,  растворяешься  в
нем, и остается только полное и совершенное  взаимопонимание,  и  только
это важно. Ничто не избавляет людей от одиночества, но  там  одиночеству
нет места. Божественный свет наполняет душу,  и  ты  становишься  сродни
ангелам.
   От охвативших  ее  чувств  Ирина  испытывала  легкое  головокружение.
Близость тела  Одиссея  и  удивительное  единение  душ  слились  в  одно
ощущение, в водоворот эмоций и мыслей, и она  с  жадностью  окунулась  в
этот водоворот.  Над  темной  поверхностью  воды  бассейна  пульсировали
концентрические круги: реальность (время) энергия -  реальность  (время)
энергия... И вода стала горячей, и горячим стал воздух,  и  легкие,  как
мехи, качали кислород в кровь, а кровь уже не пульсировала, а пела...
   Окружающий мир исчез, остались только Ирина и Одиссей - две звезды  в
темноте Вселенной, и Одиссей был близко-близко, и был  частью  Ирины,  и
был внутри нее.
   Ирина не заметила, когда и как произошло их соитие, ей казалось,  что
так  было  давно,  всегда.  "Божественный  свет  наполняет  душу,  и  ты
становишься сродни ангелам..." Ирина знала г что она больше не  одинока,
что пришел конец ее мучениям. Их  близость  не  была  просто  ф