о-рыжих волос и конвоировалась  целым  выводком  нежных
малюток.
   Десятиминутного  антракта  хватило  оживившемуся  Максу,  чтобы  выяснить
биографию роскошной женщины. Она была  преподавателем  музыкальной  школы  и
привела на концерт  своих  учеников.  Во  втором  отделении  Максим  получил
двадцать девять замечаний от кружевных старушек меломанок: он никак  не  мог
усидеть на месте.
   После концерта Макс помог музыкантше погрузить детей в автобус,  развезти
их по домам и  отправился  за  компенсацией  -  взгляд  дамы  обещал  щедрое
вознаграждение.
   - Это был  какой-то  кошмар.  Она  оказалась  законченной  шизофреничкой.
Садистка. Бросалась на меня как пантера, кусалась. Я ее даже слегка  прибил,
но она от этого взбесилась еще больше.
   - И мужское самолюбие не  позволило  тебе  сказать  твердое  "нет"  таким
забавам?
   - Не мог же я сбежать, словно трус, после  того,  как  сам  напросился  в
гости. А, что я пережил! Первый раз в  моей  жизни  такое...  Не  можешь  ее
арестовать? Ей нельзя  доверять  детей!  Наверняка  она  лупит  их  железной
указкой и подвешивает над роялем вниз головой.
   - Это тебе урок. Не будешь прыгать в кровать к первой встречной женщине.
   - Она клиентка психбольницы. Почему она на свободе, а  не  в  палате  для
буйных?
   - Как ее зовут?
   - Алиса. Слава Богу, мы уехали из Воронежа.
   - Там небезопасно. Но и в Москве, кстати, тоже - по столице где-то бродит
великовозрастный сынишка этой садистки. Наверное, такой же психопат,  как  и
мамочка.
   - Поехали. Не припомню ни одной женщины, которая привлекалась бы  к  суду
как убийца-маньяк.
   - Алиса будет первой. Это она душит твоих  девчонок,  верь  мне.  Знаешь,
какая она сильная!
   Максим завел мотор, плавно тронулся и вырулил на автостраду.
   - Глупости.
 
*** 
 
   Виктору Сергеевичу Терентьеву было 34 года. Он 12 лет занимался бизнесом,
24 года - большим теннисом, 16 лет курил, 19 лет совершал утреннюю  пробежку
и 22 года дегустировал. Последнее  занятие  было  самым  любимым  у  Виктора
Сергеевича.
   Надо сказать, он  имел  все  атрибуты  удачливого  дегустатора:  приятную
внешность, высокую и объемную фигуру, ласковые и выразительные карие  глаза,
красивую  одежду,  роскошный  автомобиль   и   большое   количество   денег.
Дегустируемый объект мог рассчитывать на  нежность  и  финансовую  поддержку
весь период времени, пока Виктор Сергеевич вникал  в  оттенки  вкуса  нового
продукта. Вникнув, он тут же утрачивал интерес, отодвигал блюдо в сторону  и
начинал бурные поиски новых, неизведанных вкусовых ощущений.
   Женщины проваливались в историческое прошлое Виктора Сергеевича, словно в
черную дыру, не оставляя в его сердце и душе абсолютно никаких отметин. Ни к
одной  из  них  он  не   испытал   чувства   большего,   нежели   мимолетная
привязанность, ни об одной он не вспомнил с  легкой  грустью  или  ощущением
утраты.
   Положение руководителя крупной фирмы открывало перед Виктором Терентьевым
прекрасные  возможности.  Девочки  шли  нескончаемым  потоком,   обуреваемые
страстным желанием испортить свое зрение около компьютера в фирме  "Шелтер".
Секретарши появлялись в страховой компании на катастрофически короткий срок,
неделю изображали озабоченных офисных девиц, затем  попадали  в  плен  карих
глаз босса, получали щедрое вознаграждение и увольнялись.
   Очередной  объект,  выбранный   Виктором   Сергеевичем,   был   настолько
привлекателен, что минуло уже две недели, а босс еще не  сделал  ни  единого
поползновения в сторону новой сотрудницы.
   Принимая из рук Катерины чашку кофе  или  документ,  президент  "Шелтера"
даже  чувствовал  легкое  волнение.  Он  предвкушал  удовольствие,   которое
когда-нибудь доставит ему эта девушка. И тянул время, испытывая  наслаждение
от томительного выжидания, лаская жертву взглядом - щеки с детским румянцем,
маленькие ушки... Кроме того, многолетний опыт соблазнительства  подсказывал
Виктору Сергеевичу,  что  в  данном  случае  надо  действовать  деликатно  и
осторожно.
 
*** 
 
   - Добро пожаловать! Уои аге Welcome!
   Орыся закончила возню  с  замком  и  раскрыла  перед  Катей  дверь  своей
квартиры.
   - Добро пожаловать в мою скромную резиденцию! Знакомься, это Джимми.
   В просторной прихожей на  синем  ковре  сидело  существо,  представлявшее
собой пушистый шар размером с двухлитровую банку. Оно уставилось на Катерину
неподвижным голубым взглядом,  в  котором  читалась  неземная  отрешенность.
Орыся подхватила создание, оно тут же перетекло к ней на шею,  расположилось
там, словно дорогой меховой воротник, и заурчало.
   - Мой любимый Джимик.
   Катя сняла шубу.
   - Что это за порода? Первый раз вижу такого кота, - сказала она,  проходя
в комнату и оглядываясь. - Как у тебя красиво! О, пианино! Ты умеешь играть?
Можно я побарабаню?
   - Угу. Я умею играть. Я вообще-то умею все, чем должна безупречно владеть
благовоспитанная  девица  из  дворянской  семьи.   Играть   на   музыкальных
инструментах,  танцевать  полонез,  петь,  вышивать  крестиком   и   гладью,
составлять икебану, говорить на иностранных языках, не путать вилки для рыбы
и  спаржи,  поддерживать  интеллектуальную   беседу,   развлекать   мужчину,
заниматься неординарным сексом...
   - Последние два пункта не вписываются в образ молодой дворянки.
   - Зато вписываются в  образ  дорогой  гейши.  Тоже  неплохо.  Эта  порода
называется колор-пойнт. Прелесть, правда?
   Орыся вручила кота гостье. Руки Кати утонули в длинной шелковистой шерсти
сиамской окраски. Джимми послушно изобразил воротник и на Катиной шее.
   - Это он только прикидывается кротким, - объяснила Орыся. -  Коты  породы
колор-пойнт отличаются почти собачьей преданностью. Он видит, что я  к  тебе
хорошо отношусь, поэтому лоялен. Но Ленька один раз шутя толкнул меня,  и  я
упала на кровать. В следующий момент Джим уже висел на нем,  а  Леонид  дико
орал: "Сними с меня этого волкодава". Теперь в присутствии кота он боится на
меня дышать. Ну, как тебе моя квартира?
   Обстановка была роскошна. Важным предметом интерьера являлась  гигантская
кровать, кроме нее, в комнате стояли  угловой  диван,  оригинальная  стенка,
журнальный столик. На стенах висели небольшие картины под стеклом - графика,
черная тушь на белом ватмане.
   - Это мое, - скромно объяснила Орыся. - Рисую. Сейчас сочиню  ужин.  Если
хочешь, оставайся здесь, поиграй. Если хочешь, пойдем со мной.
   Катерина заметалась: и пианино манило, и бросать Орысю было неудобно. Она
отправилась на кухню. Здесь сияли  бирюзой  пластик  и  белоснежные  гладкие
поверхности аппаратов для приготовления еды. Джим  неслышно  проследовал  за
девушками, сел в углу, обвил передние лапы пушистым темно-коричневым хвостом
и завороженно уставился на хозяйку и ее гостью.
   Орыся распахнула холодильник. Он был заполнен до отказа.
   Катя устроилась у стола и следила за Орысиными манипуляциями.
   - А почему он все время так смотрит? - шепотом спросила она.
   - Любит меня, - коротко объяснила Орыся. - Весь день я на работе, а когда
прихожу, он не может на меня налюбоваться. Обожает.
   Джим тихо вздохнул в своем углу. Его пушистая розовая грудь  поднялась  и
опустилась, а  в  голубых  глазах  Катерина  ясно  прочитала  подтверждение:
"Люблю!"
   - Может быть, мне тоже кошку завести? Я прихожу вечером в  квартиру,  она
такая унылая, мрачная, мебель старая,  телевизор  не  работает,  холодильник
пустой, и никто меня не ждет...
   - Гениальная мысль! И в момент вылетишь с квартиры.  Кто  же  тебе  будет
сдавать chambre, в смысле, комнату, если у тебя кот?
   - Да, верно. Хорошо, когда есть собственная квартира.
   - Не то слово. Мечта. А сколько я работала с Леонидом, прежде чем она мне
досталась? Он заваливал меня комплектами кружевного нижнего белья, атласными
лифчиками и трусиками из трикотажного гипюра,  водил  в  рестораны,  покупал
французские духи за тысячу долларов...  Полгода  я  билась  над  тем,  чтобы
направить его инвестиции в нужное русло. Я согласна была два года  ходить  в
советских фланелевых панталонах, лишь  бы  он  купил  мне  на  сэкономленные
деньги квартиру. Так, supper is ready, ужин готов. Джимми, ты составишь  нам
компанию?
   Кот бесшумно выскользнул из угла и легко вскочил на Катины  колени.  Даже
не вскочил, а вознесся, как облако пуха.
   - Ну  вот,  ты  ему  понравилась.  В  очередной  раз  подтверждается  моя
гипотеза, что  ни  один  мужчина  не  может  оставить  незамеченной  красоту
прекрасной Екатерины.
 
*** 
 
   Сегодня утром президент "Шелтера" впервые попытался атаковать  Катю.  Она
пришла на работу на полчаса раньше и к восьми уже успела  перепечатать  пять
страниц,  когда  появился  Виктор  Сергеевич.  Он  радостно  поприветствовал
трудолюбивую секретаршу, заметив, что иногда все  же  необходимо  отлучаться
домой, хотя бы на ночь, и почти уже скрылся за дверью  своего  кабинета,  но
вернулся и подошел к Катиному столу.
   - Почему ты не пользуешься  держателем?  -  спросил  он,  вставляя  листы
бумаги в черную пластмассовую загогулину и присоединяя ее сбоку к  монитору.
- Очень удобно.
   - О, а я не знала, для чего это, - искренне удивилась Катерина.
   - И не сутулься, не  сутулься,  Катюша,  -  отечески  позаботился  Виктор
Сергеевич, положив свои огромные волосатые руки на Катины  плечи  и  пытаясь
соединить их за позвоночником. - Выпрямляйся.
   - О-о! - закричала Катя. - Вы что делаете?! Больно!  Мои  плечи  мне  еще
пригодятся!
   Она сердито освободилась, и Виктор  Сергеевич  удовлетворенно  улыбнулся.
Девушка   проявляла   независимость   и   была   совершенно   свободна    от
подобострастного заискивания перед начальником. Могла бы  и  потерпеть  пять
минут, пока шеф демонстрировал свою  заботу.  Чудесно!  Норовистая  лошадка,
взнузданная умелой рукой, приносит больше чести терпеливому  ковбою,  нежели
покорный мерин, безропотно позволивший себя стреножить.
   "Началось, - с ужасом подумала Катерина, - он меня лапает!"
   В одиннадцатом  часу  на  пороге  приемной  появился  парень  с  огромной
корзиной белых роз.
   - Екатерина Антонова? - осведомился он.
   - А что? - недоверчиво спросила Катя.
   - Распишитесь здесь. - Парень установил корзину  перед  Катей,  полностью
загородив ей обзор, и протянул сбоку, из-за куста, руку с бумажкой.
   Розы благоухали. Катя смотрела на них, подперев голову  рукой  и  закусив
губу.
   - О-о-о! Ма che cosa е, что это? - разнесся откуда-то снаружи,  с  другой
стороны розового куста, возглас Орыси.
   Между влажных тугих  бутонов  виднелась  карточка.  Катя  раскрыла  ее  и
прочитала: +++
   "Моей любимой - миллионная часть того,
   Что она заслуживает.
   Хочу встретиться.
   Олег". +++
   Вслед за Орысей в кабинете  возникли  Кира  Васильевна  и  Леонид.  Кирка
недовольно скукожилась,  выдавила  из  себя  уксусную  улыбочку  и  надменно
произнесла:
   - Катерина, позволь заметить, что у нас серьезная фирма. К  нам  приходят
клиенты, партнеры. А ты превращаешь  приемную  в  оранжерею.  Разбирайся  со
своими поклонниками за пределами служебного помещения.
   - Какой широкий жест, - сказал Леонид, считая бутоны.
   - Розы в январе - это великолепно, - сказала Орыся, толкая Леонида локтем
под ребра, - ты мне никогда не дарил корзины цветов.
   - Так вся жизнь впереди.
   - Катерина, ты поняла, что я  тебе  сказала?  -  сухо  осведомилась  Кира
Васильевна.
   - Кто-то ограбил ботанический сад? - спросил Виктор Сергеевич,  появляясь
на шум из своего кабинета.
   Все смотрели на Катерину. Ей было  неловко,  что  она  привлекла  к  себе
всеобщее внимание. Она  злилась  на  Олега,  который  поставил  ее  в  такое
положение и который никак не хочет оставить ее в покое.
 
*** 
 
   Олег Кириллович прохаживался вдоль "мерседеса", засунув  руки  в  карманы
дубленки, время от времени легко пинал колесо автомобиля  или  облокачивался
на капот. Он выжидал.
   В начале шестого из дверей здания показались две  девушки.  Одна  из  них
была ослепительной блондинкой в длинной натуральной шубе с капюшоном, другая
- Катериной.
   Катя заметила  Олега,  остановилась  в  нерешительности,  сказала  что-то
спутнице и отделилась от нее. Она пересекла стоянку для автомобилей, укрытую
тонким слоем  нового  снега,  и  остановилась  в  метре  от  своего  бывшего
любовника.
   - Тебе понравились цветы? - спросил Олег и подумал: "Волнуюсь, как пацан.
Надо с этим что-то делать".
   - Меня едва не уволили. - "Зачем, зачем ты снова пришел? Когда я  вот-вот
начала успокаиваться?!"
   - У вас такие строгие  нравы?  Тебя  устраивает  твоя  работа?  -  "Какая
красивая!"
   - Да. - "Моя жизнь изменилась. И в ней тебя нет!"
   - Можно я подброшу тебя до дому? - "И попытаемся все начать сначала".
   - Не стоит. Я уже договорилась с подругой, она меня  подвезет.  -  "Я  не
хочу начинать все сначала".
   Катя повернулась и направилась к машине Леонида. За рулем "вольво" сидела
Орыся, они ждали. Олег Кириллович с тоской посмотрел ей вслед.
   Катя забралась на заднее сиденье. Орыся включила зажигание.
   - Я знаю этого парнишку, - нарушил молчание Леня. - Он из "Омеги-инвест",
мы их обслуживаем. У него не голова, а компьютер, а денег - море.
   Орыся в зеркало посмотрела на Катерину. Та уже готова была заплакать.
   Олег Кириллович проводил взглядом отъезжающий автомобиль. "Кажется,  мною
пренебрегают.  Очевидно,  она  уже  с  трудом  выносит  три  минуты  в  моем
обществе".
 
*** 
 
   Случилось страшное.  Раздеваясь,  Катерина  порвала  последние  колготки.
Трагична  фигура  женщины,  застывшей  над  полиамидно-лайкровой  паутинкой,
которую пронзила безжалостная стрелка. В ее глазах читается ужас, в  позе  -
отчаяние. Катерина упала на протертый диван и зарыдала.  Порванные  колготки
оказались финальной каплей.
   Слезы заняли минут пятнадцать.  Катя  вдумчиво  и  методично  оплакала  и
невозвратность прошлого, и неопределенность будущего,  и  влюбленный  взгляд
милых сердцу глаз - темно-серых, почти черных, и то, что она так  решительно
отвергла предложение  Олега  о  воссоединении,  и  испорченные  колготки,  и
убожество чужой квартиры, и отсутствие денег.
   Стоило набрать номер Олега,  и  все  проблемы  решались  сами  собой.  Но
гордость и упрямство, непоколебимые и монументальные,  стояли  на  страже  и
контролировали ее поступки.
   Катя раненой птицей подползла к телефону.
   - Орыся, - застонала она в трубку,  и  снова  от  жалости  к  себе  слезы
хлынули из глаз, - Орыся, я порвала последние колготки, и у меня совсем  нет
денег, и в холодильнике пусто, и вообще - мне так плохо!!!
   - Бедная моя, - отозвалась сердобольная Орыся, - my poor thing! Я  так  и
думала, что не надо тебя  бросать  одну  в  твоей  дурацкой  квартире  после
встречи с этим мужчиной. Я еще не поставила машину в гараж, я сейчас  приеду
и спасу тебя. Держись! Caraggio, мужайся!
   В  другом  районе  Москвы,  отложив  в  сторону   брошюрку   "Особенности
грамматики шведского языка. Выпуск 3" и недоеденный бутерброд, Орыся  быстро
вскочила с дивана, оделась, подхватила  Джима  (он  было  начал  паниковать,
увидев, что хозяйка снова собирается уйти) и вылетела из квартиры.
   - Гениально, - говорила она себе под нос, спускаясь по лестнице.  -  Юная
леди, получающая от поклонника корзину с двумя сотнями  белых  роз,  леди  в
норковой шубе и дорогом классическом костюме, проигнорировала  демонического
мужчину на шестисотом "мерседесе"... Здравствуйте, Зоя Николаевна...
   Соседка, на которую напоролась Орыся, вцепилась в  рукав  дубленки.  Джим
устрашающе зарычал.
   - Орысечка, кота на прогулку повела?  У  тебя  новая  куртка?  Не  видела
раньше. А что это за девочка к тебе приходила с  такими  синими  глазами?  А
почему...
   Орыся уже была на первом этаже.
   - ...Юная леди, даже не улыбнувшаяся такому шикарному мужчине, рыдает над
испорченными колготками и не может найти в  холодильнике  корочку  хлеба  на
ужин. Сюжет для рассказа  О.  Генри.  Или  она  рыдает  над  своим  разбитым
сердцем?
 
*** 
 
   Катя была доставлена в апартаменты польской пани, накормлена и обласкана.
Она сидела на диване вытянув ноги. Джим пристроился рядом и маскировался под
норковую шапку, Орыся заплетала ей косичку, а сбоку стоял поднос  с  чаем  и
многоэтажными сандвичами.
   - ...И после этого мы расстались. Я ушла от него... - закончила  Катерина
печальный рассказ.
   Орыся немного помолчала.
   - Не понимаю, - наконец сказала она. - Ты серьезно думаешь, что  он  убил
свою жену?
   - Теперь уже не знаю, - тоскливо произнесла Катерина.  Она  вручила  свою
историю подруге в надежде, что та наведет порядок в ее мыслях,  рассортирует
эмоции и успокоит.
   - Нет, Катя. У него ничего  бы  не  получилось.  Ну  подумай!  Как  можно
заставить  женщину,  которая  не  хочет  умирать,  выпить  десять   таблеток
снотворного,  не  оставив  на  ее   теле   никаких   повреждений?   Она   бы
сопротивлялась.
   - Действительно...
   - Значит, он ее не убивал.
   - Да.
   - Значит, ты можешь вернуться к нему.
   - Нет.
   - Но почему?
   - Я не знаю, не знаю. Когда я слушала  ту  пленку  на  диктофоне,  словно
говорил другой человек - жестокий, грубый. Я воображала Олега совсем другим.
А теперь я не могу воспринимать его так, как прежде. Он не  тот  человек,  в
которого я влюбилась!
   - Да... - глубокомысленно  протянула  Орыся.  -  Проблемы.  А  у  меня  с
Леонидом все просто. Зато если бы ты вернулась к нему, у  тебя  бы  не  было
никаких материальных затруднений. Пусть ты его уже не так крепко любишь,  но
он-то от тебя без ума. Позволь ему о тебе заботиться.
   - Я так не могу.
   - Ты сложная. Но зачем ты  вообще  приехала  из  своего  Краснотрубинска?
Чтобы удачно устроиться, выйти замуж.
   - Да, я сначала думала, что найду  человека,  которого  буду  любить,  мы
поженимся, и все будет прекрасно. Но я жила с Олегом и  становилась  похожей
на Оксану - меня уже ничего не интересовало, я только смотрела  на  дверь  и
ждала, когда он вернется с работы. Я не хочу так жить. Это не для меня. А из
Краснотрубинека я уехала, потому что мне абсолютно нечего было  там  делать.
Это  такое  болото  -  зеленое,  сонное,  в   ряске   и   лягушках.   Полная
бесперспективность.
   - Нелегко с тобой, Катерина. Ну хорошо, а  дальше  что?  Ты  думаешь,  ты
сможешь прожить на свою зарплату? Это нереально. Конечно, в  другом  городе,
под крылом у родителей заработок в  пятьсот  долларов  казался  бы  неземным
счастьем, но для московского уровня жизни, и притом для одинокой девушки,  -
это мизер. Ты даже не  сможешь  прилично  одеваться.  Обрати  свой  взор  на
скромную девочку Орысю Железновскую. Как хорошо она устроилась! Без  мужской
поддержки ты в Москве пропадешь.
   - Нет, это не для меня. Такие отношения. Я  жила  с  Олегом,  потому  что
знала: мы поженимся, я стану его женой. Но я ни одного дня не осталась бы  с
ним в роли содержанки.
   - Спасибо за точное определение моего  статуса.  У  Довлатова  я  прочла:
хризантема не может сама себя окучивать и поливать. Мы с тобой  -  роскошные
женщины, мы цветы, которые надо трепетно  оберегать  и  подпитывать.  И  это
функция влюбленных в нас мужчин.
   - Я не хочу становиться предметом обихода.
   - Какая ты еще маленькая! Если я - удовольствие для мужчины, деликатесный
продукт, доступный не каждому, то почему мужчина  не  должен  создавать  мне
достойные условия жизни? Твой Олег как нельзя лучше подходит на эту роль.
   - Нет, не могу я так.
   - А  зря.  Конечно,  дело  твое.  А  я  живу  прекрасно.  Леонид  чудесно
справляется со своими функциями вот уже пять лет, думаю, я позволю  ему  еще
некоторое время кормить меня гусиной печенкой и  одевать  в  меха.  Пока  не
расстанусь с ним.
   - Как? Разве вы не хотите пожениться?
   - Моя наивная краснотрубинка. Нет, я ему не невеста. Я содержанка, как ты
выразилась.  Хотя  не  понимаю,  почему  я  перестану  на