этот момент в своей самой короткой юбочке, держа в зубах букет роз...
   - И получишь еще разок в солнечное сплетение.
   - А ты - по морде!
   - Все равно. Я действительно виноват перед Катериной. Азарт и желание  во
что бы то ни стало схватить Пламенского возобладали над здравым смыслом. Да,
я виноват,  поэтому  просить  прощения  -  моя  прерогатива.  А  ты  сиди  и
помалкивай.
   - Негодяй!
 
*** 
 
   Весна  приближалась   к   календарной   середине.   Солнце   буйствовало,
компенсируя свою сдержанность в течение утомительно  долгой  зимы.  Катерина
приходила в себя. Она ощущала, что позади  -  трудный  период  ее  жизни,  и
теперь все изменится и будет по-другому, солнечно и радостно.
   11 апреля вернулся из командировки  Виктор  Сергеевич.  Он  был  весел  и
словно не помнил, что произошло три недели  назад  -  будто  бы  и  не  было
позорной попытки сломить сопротивление гордой секретарши. Правда,  последние
три  недели  для  Катерины  были  столь  напряженными,   что   это   событие
отодвинулось на второй план, казалось далеким, туманным и  менее  кошмарным.
Катерина решила раз и навсегда оградить себя  от  домогательств  босса.  Она
достала заветную микрокассету, где были записаны угрозы Виктора Сергеевича и
ее  собственные  вопли,  и   направилась   в   кабинет   шефа.   Дверь   она
предусмотрительно оставила открытой.
   - Катюша! -  обрадованно  воскликнул  Виктор  Сергеевич.  -  А  я  только
собирался попросить тебя сделать кофе.
   Президент фирмы сверкал, искрился и весь как-то пульсировал, словно шарик
ртути. Шоколадные глаза блестели  масленым  блеском,  улыбка  жила  на  лице
отдельной жизнью.
   - Виктор Сергеевич, у меня официальное заявление,  -  холодно  произнесла
Катерина, окидывая начальника ледяным, изучающим взглядом и разом  прекращая
веселье, царившее в душе Виктора  Сергеевича.  -  Я  принесла  вам  кассету.
Прослушайте ее. Это копия. Так получилось, что все ваши угрозы  лишить  меня
чести, вся отвратительная сцена, которую вы разыграли в приемной три  недели
назад, оказалась записанной на пленку. Я знаю, что  это  можно  использовать
как доказательство, я посоветовалась с юристом. Поэтому надеюсь,  впредь  вы
будете сдерживать свои эмоции и избавите меня от своих домогательств.
   Выверенным жестом Катя бросила кассету на стол шефа, развернулась и вышла
из кабинета, спиной чувствуя, как изменилось  выражение  лица  и  настроение
Виктора Сергеевича.
   Произнесенную речь она тщательно отрепетировала  дома  перед  зеркалом  и
сейчас наслаждалась произведенным эффектом. Теперь этот озабоченный  тип  не
посмеет приблизиться к ней ближе чем на  два  метра.  Может  быть,  он  даже
повысит ей зарплату. Хотя не надо - это будет выглядеть так, словно она  его
шантажирует. А она никого не хочет шантажировать, она хочет сохранить status
quo, жить  своей  собственной  жизнью,  чтобы  Виктор  Терентьев  жил  своей
собственной и их пути пересекались только на почве решения деловых вопросов,
не больше.
   Весь день Катерина торжествовала: она одержала победу. А когда  наступило
время покинуть  офис,  Виктор  Сергеевич  появился  в  приемной  и  коротко,
спокойно сказал ей:
   - Катя, зайди в бухгалтерию. Получи деньги и  свою  трудовую  книжку.  Ты
уволена. Прощай.
   Удивленный Катин возглас и ее растерянный взгляд уперлись в толстую спину
Виктора Сергеевича - он уже выходил из приемной, не собираясь обсуждать свое
решение.
   Бухгалтер, сочувственно покачав головой, отсчитала деньги,  причитающиеся
Кате за полмесяца работы.
   - Я тут тебе еще премию выписала и выходное пособие, - сказала женщина. -
На месяц хватит, а за это время ты подыщешь другую работу. Не расстраивайся,
Катенька.
   Но у Кати был совершенно убитый вид.
   На ее плечо легла рука Киры Васильевны.
   - Не переживай, Катя, мы что-нибудь придумаем! Я дам  тебе  мой  домашний
телефон. Позвони мне, я помогу найти работу.
   Катя уныло кивнула.
   - Знаешь, - продолжала Кира Васильевна, -  сначала,  не  разобравшись,  я
относилась к тебе с презрением, как к очередной  любовнице  Виктора.  Но  ты
оказалась  исключением  из  правила.  Не  расстраивайся,  это   место   было
действительно не для тебя - ты слишком сильно отличалась от всех  предыдущих
секретарш  нашего  президента  своей  независимостью,  принципиальностью   и
нежеланием становиться его временной подругой.
   Катя вздохнула:
   - Но вы видите, какой он бессовестный и  безнравственный!  И  миритесь  с
этим!
   -  Катя,  -  устало  улыбнулась  Кира  Васильевна.  -  Эта  фирма  -  его
собственность. Он делает здесь все, что ему угодно. И ты  знаешь,  какую  он
платит нам зарплату.  У  меня  семья.  Приходится  закрывать  глаза  на  его
недостатки и думать о том, что в страховом бизнесе  он  гений.  Я  благодарю
Бога, что из-за своего возраста избавлена от его внимания  и  могу  спокойно
работать.
   В кабинет вошел Леонид. Его уже оповестили об увольнении Катерины.
   - Кать, - сказал он, - если хочешь, я заставлю его пойти на  попятную.  Я
все-таки в равной степени владею фирмой, как и он. Но по моему мнению,  тебе
действительно лучше поискать новую работу. Ведь он не оставит тебя в покое.
   - Да, - кисло пробубнила Катерина, - не собираюсь  унижаться  перед  этим
типом.
   - И ты его пойми, - попытался защитить своего распутного друга Леонид.  -
Как мужчина компетентно тебе заявляю. Видеть тебя каждый  день  рядом  и  не
протянуть к тебе вожделеющей руки - невыносимо трудно. Всю жизнь  ты  будешь
расплачиваться  за  свою  привлекательность  и  страдать  от   мстительности
неудовлетворенных мужчин.
   - Уже страдаю...
 
*** 
 
   - Софья Викентьевна, это я!
   Андрей вломился в квартиру соседки возбужденный и радостный.
   - Почему это вы так оживлены, Андрюша?
   - Сегодня вечером я хочу пригласить в гости удивительную девушку.  Я  уже
купил торт, апельсины, шампанское и конфеты "Анна".
   - Что-то мне подсказывает, что вы влюблены.
   - Так заметно?
   - Очень.
   - Она  уникальная.  И  я  чрезвычайно  виноват  перед  ней.  Из-за  моего
пристрастия к авантюрам она рисковала жизнью.
   - Интересно, Андрюша, вы всегда так обращаетесь с  женщинами,  в  которых
влюблены?
   - Да, то есть нет... Да, из-за меня ее жизнь  подвергалась  опасности.  И
вот сегодня я надеюсь вымолить прощение. А вы  не  могли  бы  составить  нам
компанию?
   Софья Викентьевна деликатно замахала сухими ручками:
   - Что вы, Андрюша! Я буду вам только мешать! Третий лишний.
   - А торт ваш любимый! С кремом из вареной сгущенки и  безе,  -  соблазнял
Андрей. Софья Викентьевна была  ему  необходима  -  он  не  сомневался,  что
Катерина теперь до конца жизни будет тщательно обдумывать любое  предложение
остаться наедине с мужчиной в запертой квартире. Конечно, это было не совсем
честно  по  отношению  к  Софье  Викентьевне  -  приглашать  ее  в  качестве
необходимой детали  пейзажа.  Но  Андрей  в  эти  дни  почти  сошел  с  ума,
воображая, что Катерина, возможно, никогда его не простит.
   - Нет, нет, нет, -  продолжала  сопротивляться  Софья  Викентьевна,  -  я
совершенно ни к чему на вашем званом ужине!
   - Сонечка Викентьевна! - возмутился Андрей. - Я не ожидал, что  вы  такая
вредная! Ну окажите мне услугу -  поприсутствуйте.  Ради  того,  чтобы  этот
вечер вообще состоялся. Катя такая девочка, что не пойдет в гости к мужчине.
В холостяцкую квартиру. А если я скажу, что...
   - С этого и надо было начинать! - воскликнула Софья Викентьевна.  -  Я  с
удовольствием  вас  выручу.  А  разве  еще   существуют   на   свете   такие
высоконравственные девочки?
   - Я же говорю, она уникальный ребенок. Феномен.
   - С удовольствием с ней познакомлюсь. А торт, говорите,  со  сгущенкой  и
безе?
   - Так точно, Софья Викентьевна.  И  еще  шампанское,  четыре  бутылки,  и
конфеты "Анна", которые вам так понравились.
 
*** 
 
   Полученных денег вполне должно было  хватить  на  два  месяца  безбедного
существования. Она успеет найти новую работу. Нужно искать и квартиру,  ведь
в мае вредоносная домохозяйка собирается выселить ее.
   Об этом Катя размышляла, возвращаясь с работы неторопливым шагом,  заходя
по пути во все магазины. Три с половиной месяца она проделывала этот путь. А
завтра ей не придется вставать в шесть утра. Ее уволили.  Катя  разглядывала
витрины, но не видела предметов, выставленных в них. Она была занята  своими
мыслями.
   "Я дала себе слово, что вопреки всему буду счастливой, - думала Катя, - а
жизнь словно специально бьет меня, пытаясь доказать, что  мое  желание  быть
счастливой - преступно. Сначала  меня  едва  не  задушил  маньяк,  теперь  я
осталась без работы. Все против меня! Жизнь подталкивает меня к тому,  чтобы
я пришла домой, легла на диван  лицом  к  стене  и  начала  оплакивать  свою
никчемную судьбу. Нет! Плакать я не буду. Буду радоваться тому, что выжила в
битве с неуправляемым психом Ником, и тому, что теперь меня не будет  больше
преследовать жадный взгляд Виктора Сергеевича. Я справлюсь со  всеми  своими
неприятностями и буду радоваться жизни. У меня все будет хорошо".
   Так, подбадривая себя, Катерина не спеша добралась до той аллеи,  где  на
нее зимой напал грабитель и где она последний раз приняла розу из  рук  Ника
Пламенского.  Неторопливая  прогулка  по  магазинам  заняла  довольно  много
времени, уже  сгустились  сумерки.  Катя  прибавила  шагу,  но  вдруг  резко
остановилась. Из глубины аллеи показались зловещие фигуры двух  парней.  Они
устремились к девушке.
   "Боже мой, опять! -  мысленно  закричала  Катя.  -  Ну  почему?!  Неужели
желание быть счастливой столь наказуемо!"
   - Смотри, какая пташка залетела на наш огород! - весело  сказал  один  из
парней, надвигаясь на Катерину. Он был в полтора раза выше ее.
   "Орыся говорила мне, что на нее нападали три раза!" - промелькнула мысль.
   - Не подходите ко мне, - взвизгнула Катерина, отпрыгивая  в  сторону,  но
ощутила за спиной чье-то дыхание и отшатнулась: там стоял третий.
   - Заткнись, - мрачно сказал один из них, -  еще  один  звук,  и  мы  тебя
порежем.
   В его руках действительно  был  нож,  и  полированное  лезвие  бросало  в
сумерках продолговатые серебряные блики.
   Инстинкт самосохранения, который в предыдущих  случаях  подсказывал  Кате
бросаться на противника, кусать, царапать его и бить ногами, теперь заставил
ее стоять неподвижно, загипнотизированной видом блестящего ножа.
   "Баллончик, - вспомнила она. - Баллончик в сумке.  Но  как  я  смогу  его
достать?"
   А  сумочка  уже  переместилась  в  лапы   захватчиков.   Один   из   них,
удовлетворенно присвистнув, извлек пачку денег - то,  что  сегодня  получила
Катерина в бухгалтерии.
   - Богатая дамочка! - улыбнулся он в полумраке. - Тебе очень повезло. Иди!
   Царским мановением руки Катю освободил тот, кто присвоил все ее деньги.
   Не веря в свое счастье, Катя на прямых ногах (коленки почему-то перестали
сгибаться) медленно отправилась в путь. Она шла,  как  Бондарчук  в  "Судьбе
человека", каждую секунду ожидая выстрела в спину, то есть ощущая,  что  они
готовы броситься на нее, как голодные волки, повалить на землю.
   Катя опомнилась и бросилась бежать. Никогда она еще не бегала так быстро.
Если бы существовал  олимпийский  вид  "бег  по  пересеченной  местности  от
грабителей и насильников", Катерина громко заявила бы о себе в мире спорта.
   Отдышалась она только около своей двери. Катя словно  в  тумане  ворочала
ключ в замке, но никак не могла открыть его. "Все в порядке,  -  успокаивала
она себя, - все нормально, Катюша", а  ключ  дрыгался  в  руке  и  не  хотел
поворачиваться.
   Тут Катерина ощутила, как откуда-то сбоку донесся ласковый импульс. Поток
любви, направленный прямо на нее, пролился на щеку теплом  солнечного  луча.
Катя обернулась. В углу подъезда стояла пара чемоданов, а на них сидел  Джим
и пристально смотрел на нее своими чудесными голубыми глазами.
   Увидев, что его наконец-то заметили, кот легко спрыгнул на плиточный  пол
подъезда и стал выгибаться у ног Катюши. Он поднимал голову и  заглядывал  в
Катины глаза снизу вверх. Катя внимательно  посмотрела  на  дверь  и  только
сейчас поняла, почему замок никак не поддавался. Его сменили. А  ее  вещи  и
самое драгоценное, что у нее было, - Джима, выставили за дверь.
   Катя подняла кота на руки и прислонилась  спиной  к  стене.  Голова  была
абсолютно свободна  от  мыслей  -  будто  целлулоидный  шар.  Ни  возмущения
хозяйкой, которая вышвырнула ее на улицу, ни гнева на грабителей, отобравших
все ее деньги, ни волнения, что ей некуда идти -  Орыси  больше  нет,  тетка
Татьяна Васильевна  уехала  в  Краснотрубинск,  -  чувства  словно  покинули
Катерину на некоторое время. Она  просто  стояла  прислонившись  к  стене  и
уткнув нос в пушистый музыкальный бок  Джима.  Кот  старался  вовсю,  выводя
мелодичные рулады на весь подъезд.
   Внизу хлопнула дверь, и раздались шаги. Кто-то  поднимался  по  лестнице.
Посторонние звуки вернули Катерину к жизни. "Что же я теперь буду делать?" -
с ужасом подумала она. Несмотря на клятвенное обещание  больше  не  плакать,
предательские слезы навернулись на глаза...
   Этажом ниже на секунду остановился Андрей. Из-под длинного светлого плаща
выглядывал новый костюм. Сыщик был тщательно причесан, свежевыбрит и в  меру
полит дорогим одеколоном. Внешность  его  была  безупречна,  букет  в  руках
поражал  своими  размерами  и  необузданностью  форм,  но   Андрей   страшно
волновался. Он шел просить  прощения.  Поэтому  он  замер,  пытаясь  придать
взгляду выражение, которое можно увидеть в глазах у потерянного бульдога.
   Катя добрая девочка, и она, несомненно, простит бессовестного  детектива,
как только он появится на пороге ее квартиры вот  с  такими  вот  грустными,
несчастными глазами. Пряжников вздохнул,  хрустнул  целлофановым  букетом  и
решительно двинулся наверх.
 
Часть третья 
КРАСИВАЯ, СЧАСТЛИВАЯ, БОГАТАЯ 
 
   Ранним утром середины мая, еще прохладным, но с обещанием настоящей  жары
в полдень, по одной из улиц Москвы неспешной рысью передвигалась  интересная
троица.
   Во главе колонны, резво взбрыкивая коленками и ритмично втягивая  в  себя
весенний  воздух,  бежала  маленькая  невесомая  старушка   в   разноцветном
спортивном костюме и с эластичной малиново-зеленой повязкой на лбу.  За  ней
двигалась  юная  леди  с  грустными  синими  глазами  и  роскошным   шлейфом
темно-русых волос. Ее рысь грешила частыми остановками, девушка спотыкалась,
оглядывалась и вытирала влажный лоб тыльной стороной руки.
   Завершало  процессию  нечто:  дымчато-розовый  пушистый  шар  катился  по
серому, мокрому после ночного дождя асфальту. Это  был  Джим.  Он  торопливо
перебирал своими коричневыми лапами, вздрагивая от  каждого  соприкосновения
холеных бархатных подушечек с неровностями дороги. На симпатичной физиономии
кота было написано недоумение и явное недовольство.
   "Куда бежим? Зачем? Ведь шесть часов утра! Как хорошо было в кровати, под
боком у Катерины, мягкой и  теплой.  Но  нет,  людям  обязательно  надо  все
испортить, надо простое и понятное  счастье  элементарного  бытия  извратить
надуманными проблемами и обязательствами. Зачем каждый день вставать в шесть
утра и носиться по микрорайону? Куда мы бежим? Вот елки-палки!"
   На пару секунд бегущая троица попала в поле  зрения  огромной  породистой
собаки, которую выгуливали в палисаднике.  Собака  с  радостным  лаем  легко
перемахнула через невысокий  забор  и  устремилась  за  Джимом,  предоставив
хозяину возможность изойти истошным визгом.
   Кот заметил противника, но не увеличил и не снизил скорости бега. Собака,
догнав Джима и не обнаружив  в  нем  признаков  беспокойства  или  намерения
удрать на дерево, озабоченно некоторое время бежала рядом.
   "Ну что, догнал? - равнодушно подумал Джим. - Ну а  дальше  что?  Смотри,
хозяин уже надорвался от крика, по  телу  пошли  фиолетовые  пятна,  а  тебе
наплевать. Давай вали отсюда. Не  мешай  заниматься  спортом.  О,  поскакал!
Теленок. Скачи-скачи. Сейчас тебе устроят головомойку!"
   - Сонечка Викентьевна, - взмолилась Катя, - давайте отдохнем! Я больше не
могу!
   - На месте стой, раз-два! - скомандовала бодрая старушка и, пока Катерина
со вздохами облегчения добиралась  и  падала  на  скамейку,  успела  сделать
пятнадцать приседаний.
   - Какое чудо, это прохладное майское утро! - сказала Софья Викентьевна. -
Как я люблю рано вставать!
   - А я не очень, - призналась Катя. - Я бы еще поспала.
   - Катюша, так оставайся! - воскликнула Сонечка. - Если утренняя  пробежка
не приносит тебе удовольствия, то и  пользы  точно  не  принесет.  Оставайся
дома, зачем  ты  встаешь?  Раньше  я  бегала  одна.  Ах,  Катюша,  ты  и  не
представляешь, как  мне  было  одиноко,  пока  ты  не  стала  жить  у  меня.
Родственников нет, только один внук, но он  в  Германии,  старушки-ровесницы
меня игнорируют - я чересчур шустра  и  весела,  по  их  мнению,  а  это  не
подобает возрасту. Только с Андреем и перекидывалась парой слов, но ты  ведь
знаешь, какая напряженная у него работа. Этот месяц, что ты живешь со  мной,
- для меня самый счастливый за последние  несколько  лет.  Как  хорошо,  что
Андрюша нас познакомил!
   - Мне неудобно, что я села вам на шею, - призналась Катя. Рядом с ней  на
скамейку взобрался Джим, и они вдвоем, не обнаруживая ни  малейшего  желания
присоединиться, следили за  энергичными  упражнениями,  которые  проделывала
Софья Викентьевна.
   - Мы уже обсуждали эту тему, прекрати! Ты не  виновата,  что  так  трудно
найти работу. А с твоей внешностью надо быть особенно  осторожной.  Понятно,
что  в  любой  фирме,  возглавляемой  молодым   мужиком,   тебя   примут   с
распростертыми объятиями, но чем это закончится?
   - Я уже обошла двенадцать мест, - вставила Катерина.
   - Да. Все равно что-нибудь да подвернется.  Не  сейчас,  так  через  пару
месяцев. А я скоро получу от "Торнадо" свой вклад с громадными процентами, и
мы с тобой устроим праздник: шампанское, торт.
   - Купим лангуста... Или нет, пойдем в шикарный ресторан.
   - Вы вложили деньги в эту фирму? - удивилась Катя.  -  А  я  им  не  верю
почему-то.
   - Почему? Я сначала вложила одну пенсию. Получила хорошие проценты. Вошла
во вкус. Это так приятно - ничего не делаешь, а деньги умножаются.
   - Тогда я собрала все свои сбережения, то,  что  у  меня  осталось  после
покупки  путевки  в  Италию,  и  недрогнувшей  рукой  отдала  их  "Торнадо".
Буквально на следующей неделе получу обратно.
   - А я ведь опять поссорилась с Татьяной  Васильевной,  с  тетей  моей,  -
внезапно сменила тему Катя.
   - А что случилось?
   - Она меня оскорбила, Софья Викентьевна, - горько пожаловалась  Катерина.
- Приехала от родителей из Краснотрубинска, привезла три банки варенья...
   - Варенье изумительное, - перебила Сонечка, - то, которое из  крыжовника,
совсем как моя бабушка варила.
   - Да, три банки варенья, а когда я сказала, что ищу  работу,  она  мне  и
говорит: "Я бы, конечно, помогла тебе  устроиться  домработницей  в  хорошую
семью, но ведь ты снова начнешь  крутиться  около  главы  семейства".  Софья
Викентьевна! Ну почему она меня так оскорбила? Ведь родной  человек,  почему
она меня считает какой-то, ну, не знаю... Ведь...
   Сердечная жалоба Катерины была прервана мужиком в майке. Он высунулся  из
окна первого этажа, недовольно оглядел спортсменок и хмуро произнес:
   - Ну ты, оскорбленная и униженная, двигай  отсюда.  Устроили  диспут  под
окном в половине седьмого утра. Крыжовник, понимаете  ли,  краснотрубинский.
Уходите, уходите!
   - Простите, что мы вас  потревожили,  -  интеллигентно  извинилась  Софья
Викентьевна. - Катенька, пойдем, действительно, не  пристало  горланить  под
окнами в столь ранний час. Миль пардон, мсье, эта маечка исключительно вам к
лицу!
   Небритый мсье озадаченно посмотрел на удивительно покладистых красоток  и
немного