безупречно  выкрашенными
заборами - миниатюрная деревушка в самом центре города. Вот уж  поистине
Нью-Йорк - город контрастов. Страшные  трущобы  через  каких-нибудь  два
квартала неожиданно сменяются аристократическим районом. Даже  здесь,  в
Инвуде, стоит пройти несколько кварталов на восток,  и  окажешься  среди
старых, полуразрушенных домов.
   Он свернул на запад и направился в сторону реки.
   Почему он поссорился с Кэрин?
   И почему он сказал, что испытывает страх всю свою  жизнь.  Эти  слова
вырвались у него непроизвольно, словно их произнесло его второе  "я",  о
существовании которого он не подозревал.
   Да, ему было страшно, когда он летел  на  своем  бомбардировщике  под
шквалами зенитного огня. Ему было страшно,  когда  его  подстрелили  над
Ла-Маншем, и ему пришлось  сесть  прямо  на  воду,  когда  "мессершмитт"
спикировал и атаковал их с бреющего полета, - он видел, как пули прошили
обшивку самолета, когда "мессершмитт" спикировал и снова взмыл вверх,  а
потом опять спикировал на плывущих членов экипажа.
   Но всю свою жизнь? Боялся всю свою жизнь?..
   Он пошел по тропинке между  кустами  в  конце  улицы,  направляясь  к
большому камню, с которого были видны железнодорожные пути и Гудзон. Они
с Кэрин часто приходили сюда летними ночами. Отсюда  открывался  вид  на
огни парка "Пали-сейдс" на другом  берегу  реки,  ажурный  мост  Джорджа
Вашингтона, мерцающие огни кораблей. Здесь  можно  послушать,  как  тихо
плещется вода внизу. В этом месте царили  спокойствие  и  безмятежность,
которых так не хватало безумному городу, безумному миру.
   Он подошел к камню и поднялся на самый  верх.  Он  зажег  сигарету  и
долгое время сидел, глядя на воду, слушая писк насекомых и  плеск  волн.
Потом он встал и побрел обратно домой.
   Под фонарем в конце квартала стояли два парня. Они стояли спокойно  и
мирно беседовали, но при виде их его сердце гулко забилось. Он  не  знал
этих парней и был уверен, что они не из этого района.
   Он сжал кулаки.
   До его дома оставалось пройти всего полквартала. Ему придется  пройти
мимо этих парней, если он хочет попасть домой.
   Подобное чувство он испытывал, когда  летел  над  Бременем  с  полным
грузом бомб.
   Он не замедлил шаг. И продолжал идти, сжав кулаки, приближаясь к двум
здоровенным подросткам, которые спокойно стояли под фонарем.
   Когда он проходил мимо, один из них взглянул на него и сказал:
   - Добрый вечер, мистер Белл.
   - Добрый вечер, - кивнул Хэнк и пошел дальше.  Он  спиной  чувствовал
взгляд парней. Когда он подошел к дому, его трясло. Он сел на  ступеньки
и нащупал в кармане пачку сигарет. Прикурил дрожащими руками  и  глубоко
затянулся. Потом посмотрел в сторону фонаря Подростки ушли. Но дрожь  не
унималась.  Он  вытянул  вперед  левую  руку  -   пальцы   спазматически
дергались. Он в гневе сжал их в кулак и силой стукнул себя по колену.
   "Я не боюсь", - сказал он себе, и эти слова отдались знакомым эхом  в
его голове. Он крепко зажмурился и снова повторил: "Я не  боюсь",  -  на
этот раз вслух, и слова гулко прозвучали на пустой улице,  однако  дрожь
не унималась.
   Я не боюсь.
   Я не боюсь.
   Стоял один из тех душных августовских дней, которые охватывают  город
и не выпускают его из своих цепких объятий. Люди с трудом  передвигались
по улицам. Асфальт плавился так, что прилипали ноги. Днем, когда  солнце
светило прямо над головой, в бетонном царстве городского квартала некуда
было спрятаться. Тротуары раскалились добела  под  безжалостными  лучами
солнца.
   Хэнку Белани в то  время  исполнилось  двенадцать.  Этот  долговязый,
неуклюжий мальчишка, стоявший на пороге юности, менялся так быстро,  что
собственное "я" потеряло для  него  всякие  очертания.  Именно  по  этой
причине - хотя сам он не смог бы этого объяснить -  он  и  носил  замок.
Купил он  его  в  "центовке"  на  Третьей  авеню.  И  заплатил  за  него
четвертак. Замок не имел никакой  практической  пользы.  Он  представлял
собой  миниатюрную  хромовую  безделушку,  служащую  исключительно   для
украшения. К нему прилагались два крошечных ключика. Хэнк носил замок на
тренчике брюк, справа от "молнии". Каждый раз меняя брюки,  он  открывал
замок, перевешивал его на другие брюки,  снова  закрывал  его  и  убирал
ключик в верхний ящик комода, где  хранился  запасной  ключ.  Для  Хэнка
Белани этот  замок  олицетворял  его  душу.  Кроме  Хэнка,  никто  и  не
догадывался о его существовании.  Он  не  привлекал  внимания  до  этого
августовского  дня.  Следует  подчеркнуть,  что  Хэнк   помнил   о   его
существовании и что для него замок олицетворял душу.
   Из-за  жары  ребята  не  знали,  чем  заняться  Некоторое  время  они
рассматривали военные карты, но быстро устали от этого занятия. У них не
было сил даже перелистывать их. В конце концов они расселись у кирпичной
стены и стали говорить о плавании. Хэнк сидел вместе с ребятами, вытянув
обутые в теннисные туфли ноги. Он привалился на один бок так, что  замок
свободно болтался на тренчике и блестел на солнце.
   Одного из ребят  звали  Бобби.  Ему  было  всего  тринадцать,  но  он
выглядел гораздо старше. У него были прямые светлые  волосы  и  покрытое
прыщами лицо. Он постоянно давил свои прыщи или говорил: "Мне опять пора
бриться", - хотя все ребята знали, что он еще не бреется. В  те  времена
мальчишки еще не  носили  хлопчатобумажные  брюки.  Зимой  они  надевали
трикотажные панталоны с гетрами, а летом - шорты. Летом  Хэнк  постоянно
ходил с ободранными коленками, впрочем, как и остальные мальчишки - ведь
кожа и бетон плохо уживаются друг с другом. Бобби был одет в шорты.  Его
крупные мускулистые ноги покрывал светлый пушок.  Все  просто  сидели  и
говорили о плавании, и вдруг Бобби сказал:
   - Что это такое?
   Хэнк сначала не понял, о чем он говорит. Он слушал рассказы  ребят  и
мечтал искупаться. Ему нравилось в такой жаркий день болтать с  ребятами
о купании, и он совершенно разомлел от жары.
   - Что это у тебя на  штанах,  Хэнк?  -  повторил  Бобби.  Хэнк  сонно
посмотрел на него и бросил взгляд на висевший на тренчике замок.
   - А, это замок, - ответил он.
   - Замок! - сказал Бобби.
   - Да, замок - Замок! - казалось,  это  слово  приворожило  Бобби.  Он
повернулся к другим ребятам.
   - У него замок на штанах, - засмеялся он. - Замок!
   - Да,  замок.  -  Хэнк  никак  не  мог  понять,  что  в  этом  такого
особенного.
   Один из ребят рассказывал, как нырнуть в воду согнувшись, но Бобби не
желал отступать.
   - Зачем ты носишь замок на штанах? - повысил он голос.
   - А почему нет? - бросил Хэнк. Он даже не рассердился. Ему просто  не
хотелось отвечать. В такую жару нет желания выяснять,  почему  он  носит
или не носит замок на штанах.
   - Что ты запираешь? - допытывался Бобби.
   - Ничего я не запираю.
   - Тогда зачем тебе замок?
   - За тем.
   - По-моему, это глупо! - заявил Бобби.  Мальчик,  рассказывавший  про
ныряние, объяснял:
   - Весь секрет заключается в том,  как  ты  прыгнешь  с  доски.  Нужно
встать так...
   - По-моему, это глупо, - громче повторил Бобби.
   - Эй, а тебе-то что? -  крикнул  другой  мальчик.  -  Я  тут  пытаюсь
кое-что объяснить.
   - По-моему, глупо носить  замок  на  штанах,  -  настаивал  Бобби.  -
Клянусь, я первый раз в жизни вижу человека с замком на штанах.
   - Ну так не  смотри  на  него,  -  посоветовал  мальчик.  -  Если  не
правильно  подпрыгнешь,  то  не  дотянешься  до  пальцев   ног.   Иногда
попадаются такие доски...
   - Ты носишь его на всех штанах? - поинтересовался Бобби.
   - Да, на всех.
   - Ты снимаешь его с одних штанов и надеваешь на другие?
   - Да.
   - По-моему, очень, глупо. Если хочешь знать правду, это очень глупо.
   - Ну так не смотри, - повторил Хэнк слова другого мальчика.
   - Мне это не нравится. Вот и все. Не нравится.
   - Какое мне дело до того, что тебе нравится?  Это  мои  штаны  и  мой
замок. И мне наплевать, что тебе не нравится.
   Но ему стало вдруг немного страшно. Бобби был гораздо крупнее него, и
ему совсем не хотелось драться с парнем, который может  запросто  убить.
Он хотел только одного - чтобы Бобби прекратил этот разговор.  Но  Бобби
не собирался останавливаться. Бобби развлекался.
   - Почему ты не носишь замок заодно и на рубашке?
   - Я не хочу носить замок на рубашке.
   - А почему бы тебе не повесить его на трусы?
   - А почему бы тебе не заткнуться?  -  Хэнка  охватила  дрожь.  "Я  не
боюсь", - мысленно говорил он себе.
   - А почему бы тебе не подвесить его на нос?
   - Слушай, заткнись, а? - сказал Хэнк.
   - В чем дело? Распсиховался из-за своего дурацкого замка?
   - Ничего я не распсиховался. Просто не хочу говорить об этом.
   - А я хочу, - заявил Бобби. - Ну-ка дай посмотреть твой замок.  -  Он
наклонился  и  протянул  руку,  чтобы  дотронуться   до   замка,   чтобы
рассмотреть его поближе.
   Хэнк немного отодвинулся.
   - Убери руки! - выкрикнул он. "Господи, ну  почему  это  должно  быть
именно со мной, почему меня просто не оставят в  покое?"  -  в  отчаянии
думал он. Внутри у него все тряслось, и он снова повторил  себе:  "Я  не
боюсь", - хотя понимал, что ужасно боится,  и  ненавидел  свой  страх  и
ненавидел Бобби, лицо которого расползлось в гнусной ухмылке.
   - В чем дело? Мне нельзя даже потрогать?
   - Нет, нельзя, - изо всех сил храбрился Хэнк. "Перестань же, -  думал
он. - Зачем нам драться? Перестань".
   - В чем дело? Он - золотой, что ли?
   - Да, платиновый. Убери лапы.
   - Я только хотел посмотреть.
   - Ты же сказал, что тебе не нравится на него смотреть. Так что  убери
лапы. Пойди и посмотри на что-нибудь еще. Почему бы тебе не заглянуть за
угол?
   Замок свисал с тренчика, ткань тесно переплелась  с  металлом.  Бобби
искоса взглянул на замок. Внезапно он протянул  руку,  схватил  замок  и
вырвал его вместе с тренчиком. На мгновение Хэнк  замер  от  потрясения.
Бобби широко  улыбался,  сжимая  в  кулаке  замок.  Хэнк  не  знал,  как
поступить. Вызов был брошен. Дрожа всем телом, с трудом сдерживая слезы,
он встал на ноги.
   - Отдай замок, - прохрипел Хэнк;
   Бобби тоже поднялся. Он был, как минимум, на голову выше  Хэнка  и  в
два раза шире.
   - А в чем дело? - с невинным видом спросил он.
   - Отдай замок!
   - Пожалуй, я выброшу его в сточную канаву, пусть поплавает в  дерьме,
- хмыкнул Бобби и сделал шаг в сторону канавы, не  понимая,  что  в  его
пальцах зажато сердце Хэнка, его личность, его жизнь. Он уже  догадался,
что Хэнк его боится. Он  чувствовал  страх  в  его  худеньком,  дрожащем
тельце, видел его в плотно сжатых губах, во влажных от подступающих слез
глазах. Но он не понял, что держит в руке  бесценное  сокровище,  нечто,
придающие смысл и чувство реальности в безликости асфальтовых  джунглей.
Он не понимал, пока Хэнк не ударил его.
   Он сильно ударил Бобби, так сильно, что у того сразу хлынула кровь из
носа. Бобби почувствовал, как из  его  ноздрей  течет  кровь,  и  широко
открыл глаза от удивления. Хэнк ударил его еще раз и еще, удары сыпались
один за другим, а Бобби все пытался нащупать свой нос. Внезапно он  упал
на раскаленную мостовую, Хэнк оседлал его, и Бобби почувствовал, как его
горло, сдавили крепкие пальцы, вцепились мертвой хваткой, и он  вдруг  с
ужасающей ясностью понял, что Хэнк задушит его насмерть.
   - Отдай ему замок, Бобби, - сказал один из ребят, и  Бобби  -  дергая
головой, пытаясь вырваться из стальных пальцев, сжимающих его  горло,  -
просипел:
   - Вот он, возьми!
   Он разжал кулак, и замок выпал из его руки. Хэнк быстро схватил  его.
Он держал его обеими руками, и тогда слезы наконец брызнули из его глаз,
заливая лицо.
   - Почему, почему т-т-ты лезешь н-н-не в свое  д-д-дело?  -  заикаясь,
пробормотал он.
   - Иди домой, Бобби, - Посоветовал один из ребят. - У тебя весь нос  в
крови.
   Драка  закончилась,  и  с  тех  пор  у  него  никогда  не   возникало
неприятностей с Бобби. Замок он больше не носил.  Вместо  замка  у  него
появилось  кое-что  другое:  осознание  собственного  страха  и   границ
терпения.
 
*** 
 
   - Папа?
   Он поднял голову ив первое мгновение  не  узнал  стоявшую  перед  ним
молодую даму - длинные светлые волосы, вопросительный взгляд на взрослом
лице, высокая грудь, узкая талия и длинные ноги. "Неужели это моя  дочь,
- подумал он. - Уже такая взрослая? Давно ли сидела у  меня  на  коленях
Дженни? Когда же ты успела превратиться в женщину?
   - Папа, с тобой все в порядке? - В ее голосе слышалась тревога.
   - Да, - кивнул он, - просто решил выкурить последнюю  сигарету  перед
сном.
   - Какая чудесная ночь, - вздохнула Дженни. Она села рядом  с  ним  на
ступеньку, натянув юбку на колени.
   - Чудесная! - Он тоже вздохнул. - Ты пешком шла от Агаты?
   - Да. Ребята  еще  остались,  а  я  ушла.  Было  так  скучно.  -  Она
замолчала, потом добавила:
   - Лонни не пришел.
   - Лонни?
   - Да, Лонни Гэвин.
   - Ах да!
   Некоторое время они сидели молча:
   - Какая сегодня чудесная ночь, - повторила Дженни.
   - Да, ты права.
   И опять повисла тишина.
   - Ты.., ты никого не видела на улице? Недалеко от дома? - спросил он.
   - О чем ты?
   - Никаких парней не встретила?
   - Нет. Никого.
   - Тебе не следует ходить одной по ночам, - заметил он.
   - Ой, у нас здесь нечего бояться, - отмахнулась дочь.
   - И тем не менее.
   - Не беспокойся, папа.
   И снова молчание. У него  возникло  странное  чувство,  будто  Дженни
хочет что-то ему сказать. Откровенный разговор мог бы пойти на пользу им
обоим, думал он, но вместо этого они сидели как два незнакомых  человека
на  вокзале  провинциального  города,  не  способные  найти   тему   для
какого-нибудь разговора.
   Наконец дочь встала и расправила юбку:
   - Мама еще не спит?
   - Нет.
   - Пожалуй, выпью стакан молока вместе с ней, - сказала Дженни и пошла
в дом.
   Он остался один в темноте.
 
*** 
 
   На  следующее  утро  Хэнк  начал  свой  рабочий  день  с  того,   что
распорядился установить круглосуточное наблюдение за своим домом.
 
Глава 5 
 
   Вход в кондитерскую располагался в правой  части  здания.  За  дверью
вдоль стены выстроились три кабинки. В центре зала  бил  фонтан,  вокруг
которого стояло четыре стула. К задней стене примыкала телефонная будка.
Прямо за дверью напротив фонтана со стульями блестела  стеклом  витрина,
поверх которой стояли коробка с жевательной резинкой и кассовый аппарат.
   В кондитерской  одновременно  уживались  убожество  и  домашний  уют.
Краска на стенах облезла, кожаная обшивка кабинок истерлась и  покрылась
жирными пятнами; дешевые конфеты в витрине имели совершенно  несъедобный
вид, но в то же время в магазине царила атмосфера удобства  и  комфорта.
Хэнк остановился  в  дверях  кондитерской  и  начинал  понимать,  почему
Громовержцы выбрали ее местом своих сборищ. Он вошел в магазин, и в этот
момент зазвонил телефон. Хозяин снял трубку, и Хэнку вспомнились  старые
гарлемские времена, когда телефон в квартире был еще большой  редкостью.
Хозяин  кондитерской  бывало  отвечал  на  звонок,   а   потом   посылал
какого-нибудь мальчишку за тем человеком, которого вызывали по телефону.
По негласно установленным правилам посыльный получал на чай  -  пять,  а
иногда десять центов. По этим же правилам чаевые  нужно  было  истратить
обязательно  в  магазине.  Поэтому  каждый  раз,  когда  в  кондитерской
раздавался звонок, мальчишки со всех ног мчались к магазину. Сегодня  же
на улице Итальянского Гарлема парни не подняли бы  и  головы  при  звуке
звонка. Телефоны перестали быть роскошью. Теперь они составляли такую же
часть повседневной жизни  Гарлема,  как  и  телевизоры.  Крыши  пестрели
электронными антеннами как неопровержимое  доказательство  эффективности
торговли в рассрочку.
   Хозяин кондитерской быстро поговорил по телефону  и  повесил  трубку.
Четверо парней,  сидевших  в  ближайшей  к  телефону  кабинке,  даже  не
взглянули на него, когда  он  возвращался  к  прилавку.  Этот  невысокий
человек в безукоризненно белом фартуке и со  сверкающей  лысиной  слегка
прихрамывал, но его хромота, как ни странно,  не  вызывала  жалости,  а,
напротив, придавала ему мужественный вид.
   - Чем могу помочь, парень? - обратился он к Хэнку.
   - Я ищу членов клуба, который называется  "Громовержцы",  -  объяснил
Хэнк. - Мне сказали, что" обычно они собираются здесь.
   - Вас ввели в заблуждение, мистер.
   - Мне сказал не кто иной, как детектив лейтенант Ричард  Ганнисон,  а
он не из тех, кто ошибается.
   - Да?
   - Да. Так где они?
   - А вы кто такой?
   - Помощник окружного прокурора Генри Белл.
   - Да?
   - Да. Ребята в дальней кабинке подняли головы. Один из них встал,  но
другой перехватил его руку, и тот сел обратно.
   - Надо же, - усмехнулся хозяин, -  к  нам  еще  ни  разу  не  заходил
окружной прокурор. Я польщен.
   - Так где же мне найти Громовержцев?  -  Хэнк  посмотрел  на  дальнюю
кабинку. - Вон те ребята, они не члены банды?
   - Понятия не имею, мистер, - ответил хозяин. - Я  всего  лишь  хозяин
кондитерской лавки. - Он протянул руку через прилавок. -  Джой  Манетти.
Рад познакомиться.
   Хэнк пожал ему руку.
   - Мистер Манетти! - сказал он так, чтобы его  слышали  в  кабинке.  -
Лейтенант дал мне список имен и адресов известных Громовержцев.  Я  могу
прямо сейчас забрать этих ребят и отвезти в свой кабинет для допроса. Но
я надеялся сэкономить время и поговорить с ними здесь, в Гарлеме. Ну так
как?
   Манетти пожал плечами:
   - Вы меня спрашиваете, мистер? Но я всего лишь хозяин кондитерской.
   Хэнк повернулся к кабинке:
   - Ну так как?
   Парень  с  широкими  плечами   и   мускулистыми   руками   исподлобья
рассматривал Хэнка, потом едва заметно кивнул.
   - Давайте поговорим.
   Хэнк подошел к  кабинке.  Ребятам  было  примерно  от  пятнадцати  до
девятнадцати лет. Кивнувший ему был самым старшим и самым крупным парнем
среди четверки. Он гладко зачесывал свои черные волосы, как бы выставляя
на вид длинные бакенбарды.  На  левом  запястье  болтался  браслет  "под
серебро". На руке чуть повыше  браслета  виднелся  шрам.  Густые  черные
брови нависали над голубыми, почти серыми  глазами  с  тяжелыми  веками.
Когда он говорил, его губы почти не шевелились.
   -  Садитесь,  -  пригласил  он.  -  Кончо,  принеси  стул   окружному
прокурору.
   Один из ребят выскользнул из кабинки и скрылся за дверью в  подсобке.
Через минуту он вернулся, поставил стул во главе  стола  и  снова  занял
свое место. Хэнк сел.
   - Меня зовут Диабло, - представился старший  парень.  -  Знаете,  что
означает мое имя?
   - Оно означает "дьявол", - ответил Хэнк.
   - Верно, - насмешливо ухмыльнулся подросток, обведя  взглядом  ребят.
Один из них кивнул.
   - Ты испанец?
   - Я? - возмутился Диабло. - Я? Не говорите глупостей!
   - Диабло - испанское имя.
   - Да? - удивился парень. - А я думал - итальянское. Я итальянец.
   - Диабло Дегенеро, - сказал Хэнк. - Твое настоящее имя - Кармин. Ты -
главарь Громовержцев.
   - Верно, - кивнул Диабло. - Ребята,  это  окружной  прокурор.  А  это
Кончо, Ники и Бад. Чем мы можем вам помочь?
   - Вы можете ответить на несколько вопросов, - пояснил  Хэнк.  -  Либо
здесь, либо у меня в кабинете, выбирайте сами.
   - Мы будем отвечать здесь, - принял решение Диабло.  -  Если  вопросы
нам понравятся.
   - Если вам не понравятся вопросы, вы сможете ответить на них  в  моем
кабинете. В присутствии стенографиста.
   - Вы очень смелый человек, мистер  окружной  прокурор,  -  усмехнулся
Диабло. - Явились сюда один, без своры легавых.
   - Мне не нужны охранники? - ответил Хэнк.
   - В самом деле?
   - Да. А ты думаешь по-другому?
   - Мистер окружной про... - начал Диабло после минутного молчания.
   - Мистер Белл, - поправил Хэнк.
   Диабло молча уставился на него, потом снова насмешливо ухмыльнулся  и
пожал плечами:
   - Конечно, мистер Белл. Как  скажете,  мистер  Белл.