не вмешивайтесь не в свои дела. Я и сама могу  прекрасно
о себе побеспокоиться. Я же говорила им, что  чувствую  себя  нормально.
Они  не  имели  права  запихивать  меня   в   машину,   пользуясь   моей
беспомощностью.
   - Так кому же вы говорили это, миссис Кляйн?
   - Не миссис, а мисс Кляйн, к вашему сведению. И  какое  вам  дело  до
того, кому и что я говорила?
   - Понимаете ли, мисс Кляйн, дело в том...
   - Убирайтесь вон отсюда, прогоните его. Я не желаю разговаривать ни с
кем из полицейских.
   - ...что если вы были без сознания...
   - Сколько раз просить - уберите его отсюда!
   - ...то как вы могли говорить хоть кому-нибудь, что  чувствуете  себя
нормально?
   Некоторое время Мира Кляйн молча рассматривала Уиллиса.
   -  Вы  что,  не  только  полицейский,  но  еще   и   остряк-самоучка?
Воображаете себя умнее всех?
   - Видите ли...
   - Я лежу себе здесь спокойно в состоянии  нервного  шока,  -  сказала
мисс Кляйн, - а они не  придумали  ничего  лучшего,  как  прислать  сюда
доморощенного Шерлока Холмса.
   - Может быть, мисс Кляйн, примете все-таки эту таблетку?  -  спросила
сестра.
   - И вы тоже убирайтесь отсюда со своими жалкими таблетками,  иначе  я
тут же...
   - Это же прекрасное успокаивающее средство, -  продолжала  настаивать
сестра.
   - Успокаивающее? Мне -  успокаивающую  таблетку?  А  кто  вообще  вам
сказал, что меня нужно успокаивать?
   - Оставьте таблетку, сестра, - очень мягким тоном проговорил  Уиллис.
- Может быть, попозже мисс Кляйн сама решит принять ее.
   -  Правильно,  оставьте  таблетку,  а  сами  уходите  и  не  забудьте
прихватить с собой этого мистера Холмса.
   - Нет, мне все-таки придется остаться, - все так же мягко  проговорил
Уиллис.
   - А разве я посылала за вами? И вообще, кому вы тут нужны?
   - Я должен задать  вам  несколько  вопросов,  мисс  Кляйн,  -  сказал
Уиллис.
   - А я не желаю отвечать ни на какие вопросы. Я - больная  женщина.  Я
пребываю в состоянии нервного шока. А теперь убирайтесь отсюда.
   - Мисс Кляйн, - проговорил Уиллис очень  ровным  тоном,  -  там  было
убито четыре человека.
   Мисс Кляйн сначала некоторое время молча вглядывалась в него, а потом
согласно кивнула головой.
   - Оставьте здесь вашу таблетку, сестра, - сказала она  наконец.  -  Я
тут переговорю с мистером... кстати, как ваша фамилия?
   - Уиллис.
   - Да, да, хорошо. Так можете оставить эту  таблетку,  сестра.  -  Она
выдержала паузу, пока за сестрой не затворилась дверь,  и  только  после
этого заговорила:
   - Понимаете, единственное, что сейчас действительно  беспокоит  меня,
так это - обед моего брата. Он возвращается с работы  к  семи  часам,  а
сейчас уже намного больше. Он обычно бывает очень недоволен,  если  стол
не накрыт к его возвращению. А я валяюсь сейчас тут и ничего  не  делаю.
Вот, собственно, и все, о чем я помнила до этой минуты.  -  Она  немного
помолчала. - А тут приходите вы и говорите, что убито  четыре  человека,
и, знаете, до меня как-то сразу дошло, что мне страшно  повезло  и  грех
жаловаться. - Она решительно кивнула в подтверждение своих слов.  -  Так
что бы вам хотелось узнать у меня, мистер Уиллис?
   - Можете ли  вы  рассказать  мне  о  том,  что  произошло  в  книжном
магазине, мисс Кляйн?
   - Разумеется. Я поставила  ростбиф  в  духовку  примерно  в  половине
пятого. Это, конечно, безобразие - жарить ростбиф всего на двух человек:
столько потом остается, но брат мой очень любит его, поэтому я иногда  и
готовлю. Значит, мясо я поставила в духовку в половине  пятого;  знаете,
плитка у меня полностью автоматизирована и отключается сама,  когда  еда
готова. Картошка у меня была уже начищена, а консервированную  фасоль  я
могла приготовить буквально за пару минут, уже вернувшись домой. Вот я и
решила  использовать  свободное  время,  чтобы  взять   книгу,   которую
собиралась прочитать. Понимаете, у них там  что-то  вроде  библиотеки  в
этом магазине, и они дают желающим книги на время. Отдел этот расположен
слева от кассы. Вот я как раз там и стояла, когда началась эта стрельба.
   - Стрелявший был мужчина, мисс Кляйн?
   - Да. Я так думаю. Видела я его только мельком. Так вот, я  стояла  у
того прилавка, где мистер Феннерман выдает книги как в библиотеке, и тут
я неожиданно услышала этот страшный грохот. Я сразу же повернулась в  ту
сторону и увидела человека с двумя револьверами в руках. Он  стрелял  из
них. Сначала я просто не поняла, что происходит, я даже не знаю,  что  я
подумала, наверно, решила, что это какая-то шутка, розыгрыш  -  не  могу
точно сказать. А потом я вдруг увидела, как очень милый молодой  человек
- он был в костюме из такой, кажется, индийской ткани - вдруг упал прямо
на прилавок, и сразу же его всего залило кровью, тогда-то  я  и  поняла,
что никакого розыгрыша тут нет, таких розыгрышей просто не бывает.
   - А что произошло после этого, мисс Кляйн?
   - А потом я, по всей вероятности,  потеряла  сознание.  Я  вообще  не
выношу вида крови.
   - Но вы сказали, что прежде, чем упасть в  обморок,  вы  видели  того
человека, который стрелял.
   - Да, видела.
   - Не могли бы вы описать мне, как он выглядел?
   - Я полагаю, что могу. - Она немного помолчала. - С чего  мне  начать
это описание?
   - Ну, начнем с самого простого. Человек этот был высокого  роста  или
маленького? А может, среднего?
   - Скорее, среднего, -  она  снова  немного  помолчала.  -  А  что  вы
понимаете под средним ростом?
   - Сантиметров сто  восемьдесят,  сто  восемьдесят  три.  Да,  он  был
примерно такого роста.
   - Значит, вы не назвали бы его высоким?
   -  Нет,  видите  ли,  он  был  примерно...  -  и   она   нерешительно
остановилась.
   - Вы хотите сказать, что он был такого же маленького роста, как я?  -
спросил улыбаясь Уиллис.
   - Нет, он был, пожалуй, повыше вас.
   - Но он не был все-таки по-настоящему высоким. Ну,  с  этим  понятно,
мисс Кляйн. А в чем он был одет?
   - Он был в плаще, - сказала мисс Кляйн.
   - Какого цвета?
   - Черного.
   - С поясом или без?
   - Этого я не разглядела.
   - Головной убор был?
   - Да.
   - И какой?
   - Кепка, - ответила мисс Кляйн.
   - Какого цвета?
   - Черная. Такого же цвета, что и плащ.
   - Он был в перчатках?
   - Нет, без перчаток.
   - А еще чего-нибудь приметного вы не запомнили?
   - Запомнила. Он был в темных очках от солнца.
   - Скажите, а с того места, где вы стояли,  вам  не  удалось  заметить
каких-нибудь шрамов или родимых пятен?
   - Нет, ничего такого видно не было.
   - А каких-нибудь физических недостатков не заметили?
   - Нет.
   - Он был белый или цветной, мисс Кляйн?
   - Белый.
   - Вы хоть немного разбираетесь в пистолетах?
   - Нет.
   - Значит, вы не можете сказать, какой системы было у него оружие?
   - Нет, не могу. А что вообще можно об этом сказать?
   - Ну что  это  было  -  револьверы  или  пистолеты,  какого  примерно
калибра... А скажите хотя бы, были они  большими  или  маленькими,  мисс
Кляйн.
   - Мне они показались очень большими.
   - А вы представляете себе, например,  как  выглядит  револьвер  сорок
пятого калибра?
   - Нет, я, к сожалению, не имею об этом ни малейшего представления.
   - Ну ничего страшного, мисс Кляйн, вы и так  оказали  нам  неоценимую
помощь. А могли бы вы определить, какого примерно он был возраста?
   - На вид ему лет тридцать восемь.
   - А сколько вы дали бы мне, мисс Кляйн?
   - Тридцать шесть. Угадала?
   - В следующем месяце мне исполнится тридцать четыре.
   - Ну все равно, довольно близко к истине.
   - Да,  должен  признаться,  что  вы  в  качестве  свидетеля  проявили
необычайную наблюдательность, мисс Кляйн. А теперь я попытаюсь  подвести
итог тому, что мы тут с вами установили. Значит, вы утверждаете, что это
был мужчина белой расы, примерно тридцати восьми лет, среднего роста. На
нем был черный плащ, черная кепка и темные  очки.  Перчаток  на  нем  не
было, в каждой руке он держал по пистолету или револьверу,  каких-нибудь
особых примет, как то:  татуировок,  шрамов,  родимых  пятен  или  явных
физических недостатков - вы у него не заметили. Я правильно излагаю?
   - Все совершенно верно, - подтвердила мисс Кляйн.
   Тут  следует  отметить,  что  хотя  мисс   Кляйн   уверенно   заявила
"совершенно верно", а мистер Феннерман несколько ранее ограничился  тем,
что сказал просто "верно", их описания внешности все же не давали верной
картины.  Уиллис  не   имел   возможности   ознакомиться   с   рапортом,
отпечатанным только что лейтенантом Бернсом, и поэтому не мог еще знать,
что в этих двух описаниях внешности одного и того же человека,  несмотря
на некоторое сходство, имеется целый ряд весьма  существенных  различий.
Так,  например,  мистер  Феннерман  заявил,  что  убийца   был   высоким
человеком, по его словам, рост  преступника  составлял  не  менее  шести
футов, а скорее, чуть побольше.  Мисс  Кляйн  же  считала,  что  он  был
среднего  роста  -  пять  футов  девять  или  десять  дюймов.  Феннерман
утверждал, что на убийце было твидовое пальто, возможно,  синего  цвета.
Мисс Кляйн - что на нем был плащ черного цвета. Феннерман - шляпа серого
цвета. Кляйн - кепка черного.  Феннерман  -  черные  перчатки.  Кляйн  -
перчаток не было вовсе.
   Уиллис пока еще ничего не знал обо всех этих расхождениях, но если бы
он даже и знал о них, это его совсем не удивило бы. Он уже долгое  время
проводил допросы людей  с  целью  установления  подробностей  совершения
самых различных преступлений и давно понял, что  большинство  свидетелей
имеют, как правило, весьма смутное представление о  том,  что  на  самом
деле происходило. И каковы бы ни были причины этого  явления:  волнение,
сопутствующее данному событию, быстрота происходившего,  а  может  быть,
действительно верно утверждение,  будто  участие  в  событиях  ослабляет
наблюдение - как бы там  ни  было,  но  показания  свидетелей  неизменно
проявляют тенденцию к тому, что можно назвать чистой фантазией. За время
работы в полиции ему случалось обнаруживать,  что  показания  свидетелей
расходятся даже в самых, казалось бы, очевидных деталях. Ему приходилось
выслушивать самые подробные рассказы  домашних  хозяек  о  том,  во  что
именно был одет их собственный муж, когда он утром выходил на работу,  и
убеждаться потом, что рассказы эти не  содержали  ни  слова  правды.  Он
выслушивал показания, где пистолеты  описывались  как  охотничьи  ружья,
лезвия бритв назывались ножами, толстяков называли худыми;  был  даже  в
его практике случай, когда рыжеволосую и весьма соблазнительную  девушку
неполных восемнадцати лет описывали как черноволосого  мужчину  двадцати
трех - двадцати четырех лет.
   И  все-таки,  несмотря  на  все  это,  Уиллис  продолжал  невозмутимо
задавать свои вопросы, поскольку таковы были правила игры.  Игра  эта  в
известной степени напоминала распутывание головоломок,  где  полицейским
предлагалось по целому ряду самых  фантастических  описаний  и  бредовых
заявлений попытаться восстановить фактический ход событий  или  реальную
внешность определенного человека. По фрагментарным и  путаным  описаниям
очевидцев ничего похожего на действительные события не получалось.  Даже
в тех случаях,  когда  преступника  удавалось  задержать  и  подвергнуть
допросу, его собственная версия редко  соответствовала  действительности
из-за чисто субъективной трактовки.  Естественно,  что  все  это  вместе
взятое отнюдь не облегчало задач  следствия.  Доходило  иногда  даже  до
того, что склонный к размышлениям полицейский, а именно к этой категории
принадлежал детектив Уиллис, мог вообще  усомниться  в  реальности  всех
этих истерзанных пулями тел, которые он собственными  глазами  видел  на
полу в книжном магазине.
   Итак, он самым вежливым образом выразил благодарность мисс  Кляйн  за
то, что она не пожалела затратить на него столько времени, и оставил  ее
наедине с успокаивающей таблеткой и  заботами  о  запоздавшем  обеде  ее
брата.
 
*** 
 
   К исходу этого дня, а это была  пятница,  тринадцатое  октября,  были
опрошены все четверо оставшихся в живых  участников  кровавого  события,
разыгравшегося в книжном магазине.  Все  они  имели  свою  точку  зрения
относительно  произошедшего  на  их  глазах,  и  особенно   относительно
внешности преступника.  В  непривычно  тихой  сегодня  дежурной  комнате
детектив Стив Карелла сосредоточенно углубился в  бумаги.  Он  сидел  за
своим рабочим  столом,  разложив  перед  собой  четыре  отпечатанных  на
машинке протокола допросов,  и  пытался  составить  хоть  сколько-нибудь
разумную картину. На обратной стороне чистого бланка он выписал  фамилии
всех свидетелей, а под ними столбиком те сведения, которые они  сообщили
о внешности убийцы. Некоторое время он мрачно  изучал  то,  что  у  него
получилось:
 
ФЕННЕРМАНКЛЯЙНДИРИНГВУДИМужчинаМужчинаМужчинаМужчинаБелыйБелыйБелыйБелый20-25383045ВысокийСреднийСреднийВысокийПальто из твида синего цветаПлащ черныйПальто из твида коричневоеПальто из твида коричневоеТемн. очкиТемн. очкиТемн. очкиТемн. очкиСер. шляпаЧерн. кепкаСер. шляпаСер. шляпаНе виделНет шрамов и проч.Шрам на правой щекеНет шрамовВ перчаткахБез перчатокНе заметилВ перчатках но не уверен в цветеДва пистолетаДва больших пистолетаОдин пистолетДва револьвера двадцать второго калибра 
   Получалось, что показания свидетелей полностью  совпадали  только  по
трем пунктам: убийца был мужчиной, белой расы и в темных очках. По тому,
как  свидетели  определяли  его  возраст,  Карелла  решил,  что  сделать
какой-то разумный вывод просто невозможно. Двое свидетелей считали,  что
он был высоким, двое же определили  его  рост  как  средний.  Исходя  из
этого, Карелла пришел к выводу, что человек этот, по крайней  мере,  был
не маленьким. Только один из свидетелей, а именно мисс  Кляйн,  считала,
что он был в плаще, трое же остальных утверждали, что он был  в  пальто.
Не сошлись они и в наблюдениях относительно  цвета  верхней  одежды,  но
двое уверяли, что цвет был коричневым. Во всяком случае,  можно  было  с
определенностью сказать, что пальто было темного  цвета.  Карелла  готов
был согласиться и со шляпой серого цвета,  поскольку  трое  из  четверых
утверждали, что разглядели именно  ее.  Перчатки  вроде  бы  были.  Шрам
скорее всего был просто придуман мисс Диринг,  остальные  двое  сказали,
что никаких шрамов не заметили, а  мистер  Феннерман  вообще  ничего  не
сказал по этому поводу, что было бы довольно странным, если бы  на  лице
убийцы  действительно  были  какие-то  шрамы.  Что  касается  количества
пистолетов или револьверов, то большинство явно высказалось за  то,  что
их было два. И  опять-таки  именно  мисс  Диринг  высказала  иную  точку
зрения, на  этот  раз  явно  преуменьшая.  Мисс  Кляйн  утверждала,  что
револьверы были большими, но  мистер  Вуди,  который,  кстати,  является
владельцем револьвера двадцать второго калибра и  имеет  соответствующее
разрешение на его хранение, утверждал, что это были револьверы  двадцать
второго калибра, а значит, небольшие.
   Карелла заложил чистый лист в пишущую  машинку  и  принялся  печатать
список примет на основе сделанных карандашом записок.
   ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ:
   Пол: мужской.
   Расовая принадлежность: белый.
   Рост: средний или выше среднего.
   Темные очки.
   Темное пальто.
   Серая шляпа.
   Перчатки (?)
   Отсутствие шрамов, родимых пятен, явных физ. недостатков.
   Два револьвера.
   Да, хорошенькая получается картина. Ничего не  скажешь.  И  все-таки,
черт возьми, придется начинать именно с этих данных.
 
Глава 4 
 
   Он прекрасно помнил день, когда они впервые встретились...
   Он нажал тогда кнопку  входного  звонка  у  двери  квартиры  №  47  и
терпеливо  ждал,  когда  ему  откроют.  Дверь  распахнулась   совершенно
неожиданно. Он не слышал приближающихся шагов, и то,  что  дверь  как-то
сразу открылась, удивило его. Невольно  он  посмотрел  сначала  на  ноги
стоявшей в проеме девушки. Она была босая.
   - Меня зовут Берт Клинг, - сказал он. - Я полицейский.
   - Вы говорите это, как диктор телевидения, который представляет новую
программу, - улыбнулась девушка.
   Она спокойно разглядывала Клинга. Это была высокая девушка. Даже  без
обуви она приходилась Клингу по плечо.  А  стоило  ей  надеть  туфли  на
высоком каблуке, и средний американец наверняка испытал бы рядом  с  ней
некоторую неловкость. Волосы у нее были черные. Не просто темные или там
темно-каштановые,  а  именно  черные,  как  бывает  черна  безлунная   и
беззвездная ночь. Глаза у нее  тоже  были  черные  под  высокими  дугами
черных бровей. Нос у нее был прямой, а скулы чуть приподняты. На лице ее
не было ни малейшего следа косметики, как, впрочем, и помады  на  губах.
На ней была белая  блузка  и  эластичные  брюки,  оставлявшие  открытыми
щиколотки и икры ног. Ногти на ногах были окрашены ярко-красным лаком.
   Она продолжала спокойно рассматривать его. Наконец она заговорила.
   - А по какому вопросу вас сюда прислали?
   - Говорят, что вы были знакомы с Дженни Пейдж.
   Это и было началом Клер Таунсенд или, по крайней мере, началом  эпохи
Клер Таунсенд в его жизни. Тогда он еще был простым патрульным и  в  тот
день пошел по указанному адресу в  гражданском,  чтобы  расспросить  без
лишних  формальностей  о  погибшей  девушке  по  имени   Дженни   Пейдж,
приходившейся родственницей  одному  из  его  друзей.  Клер  спокойно  и
толково ответила на все его вопросы, и в конце концов, когда все вопросы
были исчерпаны, он с неохотой поднялся с предложенного ему ранее кресла.
   - Пожалуй, мне пора уже идти, -  сказал  он.  -  Судя  по  запаху,  я
помешал вам готовить обед?
   - Отец скоро вернется с работы, - просто ответила Клер. - Мать у меня
умерла, поэтому,  когда  я  пораньше  возвращаюсь  с  занятий,  стараюсь
приготовить что-нибудь домашнее.
   - И так бывает каждый вечер? - спросил Клинг.
   - Простите, что вы сказали?..
   Он не знал, стоит ли продолжать в том же духе. Она не расслышала  его
слов, и все еще  можно  было  спустить  на  тормозах.  Но  он  решил  не
отступать.
   - Я спросил: "И так у вас каждый вечер"?
   - Что "каждый вечер"?
   Нет, она явно не стремилась облегчить ему задачу.
   - Я спрашиваю, каждый ли вечер вы заняты приготовлением  обеда?  Или,
может, у вас все-таки бывают свободные вечера?
   - О, свободные вечера у меня выпадают довольно  часто,  -  отозвалась
Клер.
   - А может быть, в какой-нибудь из таких  вечеров  вы  согласились  бы
где-нибудь пообедать?
   - Вместе с вами, так вас следует понимать?
   - Разумеется. Именно это я и имел в виду.
   Клер Таунсенд окинула его долгим и внимательным взглядом.
   - Нет. Я не думаю, - отозвалась  она  наконец.  -  Простите.  Большое
спасибо, но, ей-богу, не стоит.
   - Ну что ж... - Клинг внезапно почувствовал себя последним идиотом. -
Я... я так полагаю, что мне пора идти. Большое спасибо за коньяк.  Очень
рад был познакомиться.
   - Да, - сказала она безразличным тоном, и он тут же припомнил, как  в
разговоре она вскользь заметила, что можно быть с кем-то рядом и в то же
время находиться очень далеко. И сейчас ему вдруг стало ясно, что именно
она имела в виду, потому что в  этот  момент  она  была  где-то  страшно
далеко. И ему очень хотелось бы знать, где  именно.  Ему  вдруг  страшно
захотелось это знать, это было просто необходимо,  потому  что,  как  ни
странно, он захотел там быть вместе с нею.
   - До свидания, - сказал он.
   В ответ она только улыбнулась и закрыла за ним дверь... Да, он помнил
все это поразительно точно. Сейчас он  сидел  в  меблированной  комнате,
которая считалась  его  домом.  Окна  были  распахнуты.  За  окнами  был
октябрь, заполненный шумом ночного города. Он сидел на жестком  стуле  и
невидящими глазами смотрел сквозь раздвинутые  занавески,  которые  чуть
колыхались под  дуновением  ветерка,  необыкновенно  теплого  для  этого
времени года. Он смотрел сквозь зана