заветы, когда посланцы королевы, преисполненные верноподданнической и
не только верноподданнической любви к своей повелительнице, дали ему имя
Бетситаун - Бетси звали королеву в народе. Дальше пошла путаница: дело в
том, что посланец ее величества,  который  объявил  колонистам  об  этой
милости, был шепеляв от рождения  и  поэтому  в  разговоре  с  тогдашним
губернатором назвал городок "Бесситаун". В  таком  виде  он  и  вошел  в
официальные анналы. К тому времени, когда венценосная  Бетси  узнала  об
этой  ошибке,   название   городка   уже   успело   прижиться   и   даже
трансформироваться в Бестаун, и ей трудно было бы заново  переучивать  и
без того слабо образованных колонистов. Поэтому и  решили  оставить  все
как есть. Правда, она в конце  концов  отрубила  незадачливому  посланцу
голову, но это было  сделано  значительно  позже  и  совсем  по  другому
поводу.
   Что же касается Маджесты, то имя это было дано в честь короля  Георга
III, который в Англии звался Джорджем. Советники его  решили  было,  что
город следует назвать Джорджтауном, но, поразмыслив хорошенько, пришли к
выводу, что  и  без  того  в  колониях  расплодилось  удивительно  много
Джорджтаунов. Порывшись в имевшихся тогда в обилии латинских книгах, они
откопали там словечко "майестас", что означает "великолепие", "величие",
уразумев заодно, что отсюда  происходит  и  обращение  к  королям  "Ваше
величество". Поэтому они и решили,  что  новое  название  будет  должным
образом воспринято Его величеством. Правда, вскоре после этого у  короля
Георга возникли некоторые неприятности с любителями  чая  в  Бостоне,  в
результате которых блеск и величие  королевского  титула,  да  и  самого
короля  несколько  поблекли,  однако  название   это   сохранилось   как
воспоминание о старых добрых временах.
   Да, странные вещи происходят иногда с городами и с их названиями.
   Миссис Векслер жила в  Риверхед  в  большом  многоквартирном  доме  с
довольно просторной площадкой перед входом.  С  улицы  на  эту  площадку
можно было попасть, пройдя между  двух  огромных  каменных  вазонов  для
цветов, в которых, правда, не росло ни одного цветка. Клинг прошел  мимо
этих пустых чаш, пересек площадку и вошел в вестибюль.  Там  он  отыскал
табличку с надписью "Джозеф Векслер, кв. 4-А" и нажал на кнопку  звонка.
В ответ послышался легкий  щелчок  открывающегося  замка  на  внутренней
двери. Пройдя через нее, он поднялся на четвертый этаж.
   Перед квартирой Векслеров он отдышался и постучал.
   Открыла ему женщина.
   Она с удивлением посмотрела на Клинга.
   - Да?
   - Миссис Векслер?
   - Нет? - Интонация была по-прежнему вопросительной.
   - Вы наш новый раввин? - спросила она.
   - Что?
   - Наш новый...
   - Нет. Я из полиции.
   - Ох... - Женщина немного помолчала. - Вы хотели видеть Руфь?
   - Так зовут миссис Векслер?
   - Да.
   - Да, я пришел поговорить с ней, - сказал Клинг.
   - Мы... - Казалось, что женщина смущена его визитом.
   - Мы, понимаете, сейчас... у  нас  шивах.  Скажите,  вы  случайно  не
еврей?
   - Нет.
   - У нас траур. По Джозефу. А я -  сестра  Руфи.  Знаете,  что  я  вам
скажу: сейчас вам лучше было бы не мешать. Приходите потом и говорите  с
ней сколько угодно, но...
   - Мадам, я был бы вам очень  обязан,  если  бы  вы  предоставили  мне
возможность поговорить с миссис Векслер именно сейчас. Я... я,  конечно,
понимаю... но все-таки...
   Ему вдруг захотелось уйти отсюда, и как можно скорее.
   Незачем ему вот так навязываться в чужой дом, да еще во время траура.
Однако ему тут же пришла в голову мысль:
   "Стоит тебе уйти, и убийца сразу же получит дополнительные козыри".
   - Так что извините, но мне нужно повидаться с ней именно  сейчас.  Не
будете ли вы так любезны передать ей мою просьбу?
   - Пожалуйста, я спрошу ее, - сказала женщина и прикрыла дверь.
   Он остался ждать  на  лестничной  площадке.  Отовсюду,  из-за  каждой
двери, до него доносился привычный шум жилого дома. И только за  дверью,
перед которой он стоял сейчас в  ожидании,  за  дверью  квартиры  №  4-А
таилась тишина смерти.
   Молодой человек с книгой под мышкой поднялся на площадку лестницы. Он
мрачно кивнул Клингу, стал рядом с ним и спросил:
   - Векслеры тут?
   - Да.
   - Благодарю.
   Пришедший  постучал  в  дверь.  Потом  они  вместе  принялись  ждать,
сохраняя  торжественное  молчание.  Откуда-то  сверху  какая-то  женщина
кричала во двор сыну:  "Мартин!  Сейчас  же  подымись  наверх  и  надень
свитер!" Внутри квартиры по-прежнему царила ничем не нарушаемая  тишина.
Молодой человек снова постучал. Из-за двери  послышались  приближающиеся
шаги. Сестра миссис Векслер открыла дверь, глянула на Клинга и  перевела
взгляд на вновь пришедшего.
   - Вы наш раввин? - спросила она.
   - Да, - ответил молодой человек.
   - Входите, пожалуйста, реббе, - тут же сказала она.  И  только  после
этого она обратилась к Клингу:
   - Руфь сейчас поговорит  с  вами,  мистер...  как  вы  сказали,  ваша
фамилия?
   - Да, да, мистер Клинг. Знаете, мистер Клинг, она только что потеряла
своего мужа. Так, знаете, я прошу вас... не будете ли...
   - Я понимаю, - сказал Клинг.
   - Входите. Сюда, пожалуйста.
   Они сидели в гостиной. На низком кофейном столике стояла корзиночка с
фруктами. Картины и зеркала были прикрыты черной материей. Пришедшие  на
траурную церемонию сидели на деревянных ящиках. Мужчины  были  в  черных
ермолках, женщины - в платках. Молодой раввин вошел в  комнату  и  начал
читать молитву. Руфь Векслер отделилась от группы и подошла к Клингу.
   - Здравствуйте, - сказала она. - Очень рада познакомиться с вами.
   Она говорила со страшным еврейским акцентом, который  сначала  просто
поразил Клинга, потому что он никак не мог себе представить,  что  такая
молодая женщина может так плохо говорить по-английски.  Однако  позднее,
приглядевшись к ней повнимательнее, он обнаружил, что ей уже  далеко  за
сорок,  а  может,  даже  и  пятьдесят  с  хвостиком.  Она,  по-видимому,
принадлежала к тому очень редкому у семитов  типу,  который  никогда  не
старится, сохраняя иссиня-черные волосы и живой яркий блеск глаз.  Блеск
этот усиливался в данный момент тем, что глаза ее были полны  слез.  Она
подала ему руку, и он неловко пожал ее, не зная  толком,  что  говорить.
Его собственное горе оказалось  как  бы  растворившимся  в  глазах  этой
странной, не имеющей возраста женщины.
   - Пойдемте посидим в другом месте, хорошо? - сказала она. Акцент ее и
в самом деле был просто неестественным. Раньше  что-нибудь  подобное  он
встречал только в низкопробных эстрадных номерах, однако  сейчас  он  не
видел в ее говоре ничего забавного или смешного, всей  душой  сочувствуя
этой  охваченной  горем  женщине.  Чисто  автоматически  Клинг  принялся
вносить поправки в произносимые ею слова, да и в порядок слов,  стараясь
пробиться сквозь ее  немыслимый  акцент  к  смыслу  того,  что  она  ему
говорила.
   Она проводила его в маленькую комнатку рядом с  гостиной.  В  комнате
был диван и выключенный телевизор. Два ее узких окна выходили на  улицу,
и оттуда доносился привычный городской шум. Из гостиной слышались  звуки
молитвы, произносимой на древнем и непонятном языке.  Усевшись  рядом  с
этой женщиной на диване, Клинг вдруг  почувствовал,  что  их  объединяет
общее горе. Ему вдруг захотелось взять ее за руку и  тихонько  поплакать
вместе с ней.
   - Миссис Векслер,  -  сказал  он  вместо  этого,  -  я  понимаю,  как
неприятно вам сейчас принимать...
   - Нет, я как раз с удовольствием буду иметь этот разговор, -  сказала
она. Потом она - покивала головой и продолжила:
   - Я хочу помочь полиции.  А  как  поймать  этого  преступника,  этого
убийцу, если никто не будет-таки ничего говорить полиции. Я хочу помочь.
   Акцент был чудовищным.
   - Ну тогда... это очень любезно с вашей стороны,  миссис  Векслер.  Я
постараюсь не очень мучить вас расспросами и постараюсь  не  отнимать  у
вас лишнего времени.
   - Вы можете сидеть здесь сколько вам нужно, - сказала она.
   - Миссис Векслер, не могли бы вы сказать мне, что  именно  делал  ваш
муж в то время в Айсоле и как он оказался в этом книжном магазине?
   - Так там же совсем рядом у него тоже магазин.
   - Где именно, миссис Векслер?
   - На углу Стем и Сорок седьмой Северной.
   - И что это за магазин?
   - Скобяные изделия.
   - Понятно. Значит, его магазин находится по соседству с книжным. А он
часто заходил в книжный магазин?
   - Да, часто. О, знаете, он у меня такой книжник. Джозеф, он  тоже  не
очень хорошо говорит. У него, как и у меня, просто  ужасный  акцент,  но
читать он очень любил. Он всегда говорил, что чтение исправляет речь,  и
поэтому очень любил читать вслух. Он очень часто читал мне вслух все эти
книжки уже даже в постели. Я вот думаю... я думаю, что  он  пошел  туда,
чтобы взять там книжку, о которой я говорила с ним  на  прошлой  неделе.
Знаете, это я сама сказала ему, что нужно будет взять эту книжку.
   - А что это была за книга, миссис Векслер?
   - Это книга Германа Воука. Этот Воук - очень приличный писатель.
   Как бы ожидая подтверждения своих слов, она глянула на Клинга, но тот
не знал писателя под таким именем, а может, она просто  произносила  его
фамилию неверно.
   - Джозеф, знаете, уже читал мне вслух две его книжки, и они нам очень
понравились. Поэтому я и сказала Джозефу, чтобы  он  взял-таки  эту  его
новую книжку "Марджори  Моргенстайн",  потому  что,  знаете,  когда  она
появилась в продаже,  тут  поднялся  такой  шум,  многие  евреи  страшно
обиделись на него. Поэтому я и сказала Джозефу, что не может этого быть,
чтобы такой приятный человек, как этот Герман Воук и вдруг стал  обижать
евреев, правда? Я тогда сказала Джозефу, что - тут ошибка.  Знаете,  тут
среди нас очень много нервных, и они только и думают, кто их обижает.  А
я сказала тогда, что неизвестно еще, кто  кого  обижает,  и  что,  может
быть, мистеру Воуку первому нужно обидеться на них, потому что  они  его
не поняли и принимают его любовь за еще что-то такое.
   Вот так я и сказала тогда Джозефу. Я ему сказала: "Иди и  возьми  эту
книжку, мы ее прочтем и все сами увидим".
   - Так, понятно. Значит, вы  считаете,  что  он  пошел  туда  за  этой
книгой?
   - Да, я так думаю.
   - Значит, он регулярно заходил в этот магазин? И часто он покупал там
книги?
   - Покупал он не очень часто, он больше брал читать, ну, знаете, как в
библиотеке.
   - Понятно.  Но  обычно  он  заходил  именно  в  этот  магазин?  Не  в
какой-нибудь другой поблизости отсюда, от вашей квартиры?
   - Нет, Джозеф очень много  времени  бывает  занят  своим  собственным
бизнесом, и, знаете, он поэтому любит  соединять  приятное  с  полезным:
сбегать куда-нибудь  во  время  перерыва  на  ленч  или  перед  тем  как
вернуться домой, но все это он любил делать в том месте, где  он  и  сам
занимается бизнесом, за одним заходом.
   - А что вы имели в виду, миссис Векслер, когда говорили, что он любил
сбегать куда-нибудь?
   - Ну, дать кому-нибудь маленький заказ. Сейчас,  дайте  я  что-нибудь
вспомню. Вот пару недель назад он  понес  туда  маленький  радиоприемник
починить. Там и поломка-то пустяковая, а  Джозеф  потащил  его  с  собой
туда, чтобы там починили. Понимаете, он даст кому-то  заработать,  потом
они придут к нему в лавку и купят что-то.
   - Понятно.
   - А то еще: его автомобиль немножко помяли. Он поставил его где-то на
улице, а кто-то наехал на него и помял крыло... Послушайте, а  не  могли
бы вы чем-нибудь помочь тут через полицию?
   - Ну не знаю... а вы запрашивали свою страховую компанию?
   - А  что  компания,  у  нас  страховка  за  убыток  более  пятидесяти
долларов, а тут на пятьдесят не набирается.
   - Понятно.
   - А там ему только отбили  немножко  крыло,  заровняли  и  покрасили.
Обошлось долларов в двадцать-тридцать. Ой, я же еще не успела  заплатить
за ремонт. Мне тут только счет прислали.
   - Понятно, - сказал Клинг. - Иными словами,  ваш  муж  взял  себе  за
правило иметь дела только с теми, кто сам имеет бизнес в том районе, где
расположен его магазин. Поэтому кто-то мог знать, что он часто бывает  в
этом книжном магазине.
   - Да. Кто-то мог знать это...
   - А был кто-нибудь такой... кто мог бы быть  заинтересован  в  смерти
вашего мужа, миссис Векслер? - как можно мягче спросил Клинг.
   И тут Руфь Векслер удивила Клинга.
   - Знаете, мистер Клинг, я никак не могу привыкнуть  к  тому,  что  он
умер,  -  сказала  она  каким-то  совершенно  обыденным  и  на  редкость
спокойным тоном, каким говорят о погоде. Клинг не отозвался ни словом на
это, и она продолжала:
   - Я просто не верю, что он никогда больше не будет  читать  вслух.  В
постели когда мы ляжем спать,  -  она  недоуменно  покачала  головой.  -
Знаете, я просто не могу привыкнуть к этому.
   В комнате воцарилась тишина. Из гостиной доносился монотонный  голос,
читавший заупокойную молитву.
   - Были ли у него... были у него какие-нибудь враги, миссис Векслер? -
мягко спросил Клинг.
   В ответ Руфь Векслер только покачала головой.
   - А не было писем с угрозами или телефонных звонков?
   - Нет.
   - Не ссорился ли он с кем-нибудь? Не поругался ли с кем? Ну, в общем,
что-нибудь вроде этого не случилось в последнее время?
   - Не знаю. Но только я не думаю.
   - Миссис Векслер, когда ваш муж умирал... в больнице, с ним там сидел
один из наших детективов. И этот детектив слышал, как  он  сказал  слово
"оббивщик". Не носит ли такую фамилию кто-нибудь из ваших знакомых?
   - Нет. Оббивщик? А  разве  есть  такая  фамилия?  Нет,  -  она  снова
отрицательно покачала головой.  -  Нет,  мы  никого  не  знаем  с  такой
фамилией.
   - Ну что ж... а может  быть,  в  последнее  время  ваш  муж  чинил  у
кого-нибудь мебель?
   - Нет.
   - А может, вы или еще кто-нибудь  просто  меняли  недавно  обивку  на
диване или на креслах?
   - Нет.
   - Ничего подобного не было? - спросил Клинг. - Вы уверены?
   - Уверена? Я точно знаю.
   - А не могли бы вы объяснить, почему он  говорил  именно  это  слово,
миссис Векслер? Он повторял и повторял его. Мы подумали, что  оно  имело
для него особое значение.
   - Нет. Никого такого я не знаю.
   - А нет ли у вас тут каких-нибудь писем вашего мужа или счетов? Может
быть, он переписывался с кем-нибудь, кто...
   - Я была в курсе всех дел своего мужа. Не было там человека  с  такой
фамилией. Столярных работ в доме не было. Ни на чем мы не меняли обивку.
Мне очень жаль, но это так.
   - Ну что ж, а не разрешите ли вы мне взять у вас письма  и  счета?  Я
верну их вам потом в том же состоянии. Не  беспокойтесь,  ничего  мы  не
испортим.
   - Только вы мне не  задерживайте  счета  надолго,  -  попросила  Руфь
Векслер. - Я люблю платить по счетам вовремя. - Она тяжело вздохнула.  -
Теперь придется мне самой читать.
   - Простите, не понял, что?..
   - Книжку. Книжку этого мистера Воука.
   Она немного помолчала.
   - Бедный мой муж, - тихо сказала она. - Бедный мой муж. Бедняжка...
   И хотя последнее слово она произнесла как "биняшка",  прозвучало  это
совсем не смешно.
   На лестничной площадке, когда дверь квартиры уже захлопнулась за ним,
Клинг неожиданно прислонился спиной к стене и плотно  закрыл  глаза.  Он
сделал несколько глубоких  вдохов  и  выдохов,  потом  тяжело  вздохнул,
оттолкнулся от стены и зашагал к выходу.
   Была суббота, дети рано вернулись  из  школы  и  носились  сейчас  во
дворе. Бойкая компания ребят играла в тряпичный мяч прямо посреди улицы,
мальчики были в одних рубашках, что для октября было непривычно. Девочки
в ярких платьицах прыгали на тротуарах через  скакалку,  приговаривая  в
такт какую-то считалочку. Двое мальчишек играли в кремушки, причем  один
из них явно укорял другого в каком-то отступлении от правил. Еще  дальше
по улице Клинг разглядел тройку заговорщиков, каждый ростом чуть  повыше
его колена - двух мальчишек  и  одну  девчонку.  Посовещавшись,  они  на
цыпочках подкрались  к  выходившей  прямо  на  улицу  двери,  огляделись
испуганно, быстро нажали кнопку звонка и сразу же  помчались  на  другую
сторону улицы. К тому времени, когда Клинг поравнялся с этой дверью, она
распахнулась, и  хозяйка  дома  принялась  испытующе  оглядывать  улицу,
сердито глянув на Клинга. А с другой  стороны  улицы  детишки  в  полном
восторге кричали: "Леди, леди, это - я! Леди, леди, это - я"...
   Крик этот звучал у него в ушах, пока он не завернул за угол.
 
Глава 7 
 
   Карелла настолько привык понимать Тедди по выражению лица, по мимике,
что ей редко приходилось прибегать к языку знаков. Однако, войдя сегодня
в дом, он притворился непонимающим.
   - Чего-то я не пойму, - сказал он. - Ты любишь, да? А кого?
   Тедди повторила знаки.
   - Неужто меня? Странно, странно...
   Она снова попыталась повторить, но он обнял ее  и  чмокнул  в  кончик
носа, а потом чуть запрокинул ее голову и  поцеловал  в  губы  долгим  и
жадным поцелуем. Так они постояли какое-то  время,  пока  он  не  разжал
своих рук. Голова ее доверчиво и покорно  покоилась  у  него  на  плече.
Наконец он снял пиджак, отстегнул револьвер вместе с кобурой  и  положил
их на стол. Тедди сердито поморщилась и сразу разразилась целым  потоком
беззвучных слов, ловко и быстро манипулируя сразу обеими руками.
   - Ладно, ладно, будет тебе, - отозвался Карелла. - Конечно же,  я  не
оставлю его здесь, где до него могут добраться дети. Да, кстати,  а  где
они?
   "Во дворе, - сказали ее руки. - А что там у вас сегодня  происходило?
Удалось тебе поговорить..."
   Но Карелла уже взял револьвер и направился в  просторную  спальню  их
старого дома на Риверхед. Он оказался спиной к Тедди и не мог видеть  ее
рук. Однако она поспешила вслед за ним и, взяв за рукав, повернула его к
себе, чтобы он дослушал, а вернее, "досмотрел" фразу.
   "...поговорить с Клингом? Как он?"
   Карелла расстегнул не торопясь сорочку и, сняв, бросил  ее  на  стул.
Тедди немедленно подобрала ее, чтобы  тут  же  бросить  в  корзинку  для
грязного белья. С заднего двора  до  него  донесся  крик  их  близнецов,
которые как ошалелые гонялись там  друг  за  другом,  выкрикивая  всякие
глупости.
   - Да, я поговорил с Клингом, - сказал он. - Он  теперь  работает  над
этим делом вместе с нами. Тедди нахмурилась, а потом пожала плечами.
   - Я, милая моя, тоже так думаю, - ответил  Карелла.  Он  снял  майку,
отер ею пот  с  груди,  а  потом  бросил  ее  не  глядя  в  корзину,  но
промахнулся. Тедди нахмурила брови и тут же положила майку в корзину.
   - Он настоял на том, чтобы его допустили  к  этому  делу,  и,  честно
говоря, у нас просто духу не хватило отказать ему. Да и оснований особых
не было. - Он снова повернулся к ней спиной  и  задумчиво  направился  в
ванную. Потом он остановился и, повернувшись к ней так, чтобы она  могла
видеть его губы и читать по ним, добавил:
   - Ну как мы могли ему отказать, как?
   Тедди согласно кивнула, но выражение озабоченности так и не  покинуло
ее лица. Она последовала за ним и присела на краешек ванны.  Так  она  и
просидела, внимательно следя за его лицом, пока он принимал душ. Карелла
продолжал разговаривать с ней несмотря на потоки воды и  хлопья  мыльной
пены.
   - Понимаешь, Тедди, мы решили, что убийца наверняка  заранее  наметил
себе кого-то из тех, кто был убит. Может, это и не так,  но  все  другие
варианты мы пока отклонили. - Когда он заканчивал  фразу,  руки  его  на
мгновение закрыли от нее его рот. Сообразив это, он  повторил  последние
слова, отерев с лица пену:
   -  Пока  отклонили.  -  Тедди  кивнула   и   продолжала   внимательно
всматриваться в  его  губы.  -  Мы  опрашивали  ближайших  родственников
убитых. Утром сегодня мы с Мейером побывали на Сэндс-спит у миссис Лэнд,
а Берт днем сходил к миссис Векслер. Но пока  мы  не  обнаружили  ничего
такого, что могло бы навести нас на след. Остается еще отец Клер, и мы с
Мейером должны обяза