ебя, Жебров, представления о следствии.
   - Да ну тебя!
   Дверь захлопнулась.  Дмитрий  уже  начал  составлять  основной  текст
протокола:
   "В среду 22 октября 1997 года я совершил поездку в  поселок  Школьный
Ленинградской области,  где  находится  моя  дача.  Целью  поездки  была
проверка работы АГВ, а также привоз продуктов..."
   Дмитрий Самарин не  был  литератором,  и  его  менее  всего  заботили
красоты слога. Главное, чтобы все было ясно и не  возникало  возможности
двойных толкований.
   - Ну что, Самарин? В три дня уложимся? - прогромыхал над  ухом  голос
полковника Жеброва.
   - Вообще-то на  следствие  дается  два  месяца,  -  спокойно  ответил
Дмитрий, продолжая нажимать на клавиши.
   - Я это знаю не хуже тебя. Но, Димка, это же такая удача. Ты подумай.
   Транспортники  раскрыли   убийцу-маньяка.   Расколем   его.   Получим
чистосердечное  признание.  Ему  и  так  и  так  -  вышка.  Убийство   с
отягощающими...
   - Вина не доказана...
   - Чушь! Его  опознали.  Все  сходится.  Ездил  на  Школьную  двадцать
второго?
   Ездил. Возвращался той же  электричкой.  Алиби  нет.  Фоторобот  его.
Какого рожна тебе еще надо?
   - Собственно, никакого. Презумпция невиновности.
   - Чего? - Полковник Жебров  даже  не  повысил  Голос,  настолько  его
потрясло это замечание.
   - Пока основание для задержания  у  нас  -  сходство  с  фотороботом.
Сходство, кстати, не  безусловное.  Да  и  сам  фоторобот...  -  Дмитрий
вспомнил, как делался этот "портрет". - Во-первых, его  надо  предъявить
для опознания свидетелям, которые находились  в  электричке.  Произвести
обыск у него в квартире. И если его опознают, и дома что-то  найдется  -
одежда с пятнами крови, железнодорожный ключ  хотя  бы,  -  тогда  можно
будет предъявлять обвинение, а так... - Дмитрий пожал плечами.
   -  Значит,  вот  как  получается...  -   (Самарину   не   надо   было
оборачиваться, чтобы увидеть  лицо  полковника.  )  -  Значит,  палки  в
колеса... Ты что, на взятку от этого засранца рассчитываешь?
   - При чем здесь палки в колеса! - возмутился Самарин. - Я элементарно
следую  процессуальные  нормам.  А  строить   обвинение   на   признании
преступника - это стилем Вышинского попахивает!
   Сколько раз Самарин твердил себе, что не надо в таком тоне говорить с
начальством. И всякий  раз  не  мог  совладать  с  собой  и  пускался  в
бессмысленные  диспуты.  Все  равно  побеждала  сила.  Плетью  обуха  не
перешибешь. Потому и  закрепилась  за  Самариным  репутация  конфликтной
личности. Но что поделаешь, не получалось у него иначе.
   Так и сейчас, не ответив на высказывание  про  Вышинского,  полковник
Жебров молча вышел. Дмитрий это заметил, но  не  испытал  ничего,  кроме
облегчения. По крайней мере, можно спокойно оформить протокол.

***

   Капитан  Чекасов  медленно  шел   по   полупустому   залу   ожидания,
внимательно поглядывая по  сторонам.  Игорь  Власенко  и  Слава  Полищук
следовали сзади.
   Сегодня,  как  все  транспортники,  они  испытывали   подъем   -   их
подразделение  обезвредило  опаснейшего  преступника.   Оттого   Чекасов
находился в боевом настроении, подогретом парой баночек "Невского".
   В зале мирно коротали время немногочисленные пассажиры. Но вот в углу
Чекасов усмотрел  примостившуюся  на  трех  стульях  неряшливую  фигуру.
Ленька Косой. Чекасов прекрасно знал, что бомж "прописан" на вокзале, но
уж очень Ленька ему не нравился.
   - Не спать! - гаркнул он и ткнул груду дубинкой.
   Ленька зашевелился и пробормотал нечто нечленораздельное.
   - Давай вали отсюдова! - сказал Чекасов. - Или мы тебя выкинем!
   Бомж открыл глаза и принял сидячее положение. Прямо на него  смотрели
злые глаза капитана милиции.
   -  Имею  простое  человеческое  право,  -  сказал   Косой,   стараясь
приосаниться.
   - Право! - взбеленился  Чекасов.  -  Получено  распоряжение  очистить
вокзалы от таких элементов! Все, конец вашему брату. Понял или нет?
   Ленька окончательно проснулся и изрек:
   - Вы, сильные мира сего, живете в богатстве и довольствии, и  вам  не
понять душевных мук человеческих!
   - Ща поговоришь у меня! Игорек! - подозвал он Власенко. - Разберись.
   Игорь  с  готовностью  двинулся  на  бомжа.  Ленька  раздражал  своей
велеречивостью.
   Силы были неравны, и Ленька поменял тактику:
   - Вот  вы,  гражданин  начальник,  тут  боретесь  с  низменнейшим  из
человеков, а настоящих-то иродов  не  видите.  Мы  сами  своими  жалкими
силами не далее как вчера убийцу и маньяка изловили.
   Чекасов захохотал:
   - Ну убил! Это ты, что ли, вчера маньяка поймал?!
   - Не утверждаю, что я, - гордо ответил Ленька,  -  но  мои  собратья,
такие же нижайшие люди этого общества несправедливости, - Ну ты даешь! -
покачал головой Игорек. - Совсем крыша от пьянки поехала.
   Давай его отсюда!
   - Он бредит, - заметил Слава Полищук, - может, в больницу его?
   - Ща у него весь бред пройдет. -  Игорь  саданул  бомжа  дубинкой  по
спине.
   - Не бред! - возопил Косой. - Вчера Потапыч и другие убийцу  поймали,
который Бастинду порешил. И всех остальных. Держат его в крысятнике.
   - Пьяные разборки, - махнул рукой Игорек, но Ленька уже  увидел,  что
попал в правильное русло и сумел заинтересовать своих гонителей.
   - Вот,  граждане  работники  правоохранительных  органов,  пропал  на
вокзале человек, никто из вас и не почесался, пропал  другой,  третий  -
никто не заметил.
   А убийца-то тут, рядом.
   - Виктор Иванович, - обратился  к  Чекасову  Полищук,  -  а  помните,
приходили жалобы на маньяка...
   - А эта, как ее, Бастинда, ведь и точно пропала.  -  Чекасов  почесал
подбородок. - Мы ее тут на днях искали, не нашли.
   - Во-во, - закивал Косой, - вот так у вас - не нашли, и ладно. А  тот
убил и ограбил. На нем ее платок!
   - И вы его поймали? - с недоверием спросил Чекасов.
   - Не ваш покорный слуга, но други его, - скромно ответил Ленька.
   - И где этот... убийца? - поинтересовался Чекасов.
   - В так называемом крысятнике, - сказал Ленька, произнося это слово с
известным презрением.
   Презрение это было наигранным, поскольку крысятником назывался подвал
жилого дома, расположенного  за  станцией  метро.  Там  ночевала  только
элита, в которую Косой не входил, несмотря на свое  вошедшее  в  легенду
образование.
   Поэтому, говоря об этом теплом и удобном пристанище, он именовал  его
не иначе как "крысятник" и при этом кривился.
   - Ну что, сходить посмотреть, что ли... - задумался Чекасов.
   - Надо сходить,  Виктор  Иванович,  -  сказал  Славик,  -  женщина-то
действительно пропала. Хотя никто не заявлял.
   - Да, - махнул рукой Чекасов, - хоть  половина  их  пропади,  они  не
почешутся. Ладно, пошли проверим, что там и как.
   Чекасов решительно  пошел  к  выходу,  за  ним  двинулись  Полищук  и
Власенко, успевший  в  последний  момент  ткнуть  Леньку  дубинкой  "для
острастки".
   Слава понятия не имел, что такое "крысятник" и где он расположен,  но
доверялся опыту Виктора Ивановича.  Они  пересекли  вокзальную  площадь,
прошли мимо завеновских "Елок",  миновали  станцию  метро  и  подошли  к
старым  четырехэтажным  домам  -   островку   старой   застройки   среди
современных зданий.
   Виктор решительно спустился по одной из лестниц, ведущих в подвал.
   За  дверью  оказалась  еще  одна  дверь,  с   пожелтевшей   надписью:
"Теплотрасса".
   Чекасов уверенно толкнул ее, и в нос Славе ударила едкая вонь.
   - Задохнешься тут, блин, - высказал общее мнение Игорь Власенко.
   В низком и душном помещении, куда  свет  с  трудом  пробивался  через
ставшие практически непрозрачными оконца, обитали тени. Одни  неподвижно
лежали на бетонном полу, другие лениво двигались,  а  двое  с  аппетитом
поедали нечто, доставаемое руками из пластикового пакета.
   - Всем стоять! - гаркнул Чекасов. Тени притихли.
   - На выход! - приказал капитан. - Пошевеливайтесь. Власенко, Полищук,
помогите им жопы от пола оторвать.
   Слава и Игорь двинулись  в  глубь  подвала,  спотыкаясь  о  пустующие
лежбища.

***

   - Виктор, - послышался хорошо знакомый голос, -  ты,  что  ли?  -  Из
низкого перехода, ведущего в соседнее помещение, вышел Потапыч.
   - Решил пошерстить тут ваш контингент. Ты скажи им, чтобы выходили, а
то придется с ними по-другому...
   - Что за муха тебя укусила, Виктор? - спросил  Потапыч.  Он  понимал,
что Чекасов вряд ли пожаловал в крысятник на экскурсию.
   - Да вот, говорят, вы тут человека незаконно удерживаете...  Так  или
нет?
   Потапыч почесал репу. Потом бороду.
   - Был грех, - наконец сказал он. - Удерживаем. Но, - он оглянулся  на
Игоря, который пытался при помощи дубинки  и  матерных  слов  поднять  с
места мерно сопящее существо в черной шубе из искусственного меха, -  но
тут есть два момента. Во-первых, он убийца, а во-вторых,  вы-то  его  не
ловите. Защищаться надо как-то. Это в человеческой природе,  -  заключил
он, подняв кверху указательный палец.
   - Убийца, говоришь? Да оставь ее, пусть дрыхнет!  -  крикнул  Чекасов
Игорьку. - И  что,  ты  следствие  провел,  вещдоки  собрал?  Ишь  какой
деловой.
   - А че? - ответил Потапыч. - Чего  тут  доказывать,  когда  он  в  ее
платке расхаживал. Убил и ограбил.  И  мальчишку  черномазого  выкрал  у
Завена из "Палок".
   - И его, что ли, убил?
   - А то как же? Откудова тогда у него картуз? Вишь, что за  человек  -
картуз этот ему маковку  только  закрывает,  а  мальчишку  грохнул.  Ну,
видать, не только из-за картуза...
   Виктор серьезно слушал бомжа.
   - А Пучкина эта, ну, пропавшая. Она никуда не собиралась уезжать?
   - Бастинда-то? Не-е, - уверенно протянул Потапыч, -  куда  ей  отсюда
деваться? Только вперед ногами. - Он помолчал. - Так  и  вышло,  значит.
Сгубил ее маньяк, бля.
   - Ладно, иди показывай, где тут он у вас. Власенко, Полищук,  оба  со
мной!
   Чекасов, пригнув голову, шагнул вслед за Потапычем в  узкий  переход,
соединявший между собой гулкие подвальные помещения. За  ними  двинулись
Слава с Игорьком.
   Обширные теплые подземные залы  служили  приютом  не  одному  десятку
бездомных обоего пола. Тут пили, ели, спали,  любили,  а  одно  существо
даже умудрилось родиться. Правда, умирали тут чаще, чем рождались.
   Наконец наряд милиции  под  предводительством  Потапыча  добрался  до
последнего подвального отсека. Здесь была дверь с  петлями,  замотанными
проволокой.
   - Там он, душегуб, - кивнул на дверь Потапыч. Чекасов прислушался. За
дверью не раздавалось ни звука.
   - Он живой?
   - Живой, - махнул рукой бомж. - Второй день сидит. За такое время  не
помрешь.
   - Вы его не кормите? - спросил Славик, до которого только сейчас стал
доходить весь ужас, творящийся в крысятнике.
   - Самим жрать нечего, а еще маньяка кормить, - зло ответил Потапыч.
   -  А  с  чего  ты  решил,  что  он  маньяк?  -  спросил  Чекасов,  не
торопившийся освобождать узника.
   - Давно знали, что  у  нас  тут  такой  орудует.  Сколько  наши  бабы
жаловались: бросается, следит, а то штаны спустит и давай наяривать.  На
халяву, - добавил Потапыч, - а за Бастиндой  просто  охоту  устроил.  Об
этом вспомнили, когда она пропала. И потом,  холод  был,  смотрим  -  ее
платок у него вокруг шеи замотан. Ну тут-то  все  и  смекнули.  А  когда
обшмонали его, нашли и картузок этот, и рубашки  клок  окровавленный.  А
потом услыхали, что у  Завена  мальчишка  пропал,  другой  из  отделения
сбежал. Ну, ясное дело, с мальчишкой легче справиться.  Иная  баба,  она
двух мужиков стоит.
   - А этот? - Чекасов мотнул головой в сторону запертой двери. - Как он
в смысле...
   - Мозгляк! - махнул рукой Потапыч. - Он тут вокруг бродил, а потом  и
вовсе обнаглел: полез к нам, пытался  еду  стибрить.  Ну  тут-то  его  и
поймали. Мало не показалось.
   - Ладно, - сказал Чекасов, - давай развязывай.
   - Может, сам развяжешь, а, начальник? - покосился на него Потапыч.
   - Полищук, Власенко, давайте, - распорядился Чекасов.
   Это  заняло  минут  пять,  не  меньше,  видно,  тот,  кто   запутывал
проволоку, не собирался ее распутывать.
   - Замуровали, блин,  -  сказал  капитан.  -  Самосуд,  между  прочим.
Уголовно наказуемо.
   - Так это же не я, - невозмутимо отозвался Потапыч. - Это  тут  бомжи
какие-то пришлые, не наши, мы их и в глаза не видали.
   Слава Полищук распутывал проволоку, а  к  горлу  подкатывал  знакомый
комок.
   Он чувствовал, что не сдержится и его опять вырвет, а Игорь и  Виктор
Иваныч будут издеваться на ним.
   Наконец дверь распахнулась, и теперь  все  почувствовали  запах.  Еще
несильный, но четко ощутимый. Слава узнал его - это был запах  смерти  и
тления.
   Глаза их еще ничего не видели, но все знали - в нескольких метрах  от
них лежит мертвое тело.
   Славик застыл, застыл и Чекасов. За все время работы в милиции он так
и не смог научиться сохранять полное равнодушие, натыкаясь на труп.
   В паре метров раздались характерные звуки: это рвало Игорька.
   - И чего помер, - дергая  себя  за  бороду,  пробормотал  Потапыч,  -
всего-то пару деньков просидел, да и не холодно...
   -  Фонарь  есть?  -  коротко  спросил  Чекасов.  -  Откудова?   Можно
электричество включить, только лампочку вывинтить надо.  Там  при  входе
есть.
   - Полищук, иди с ним, принесите лампочку. Скоро под потолком зажглась
мутная сорокаваттная лампочка. Она мертвенным светом  осветила  бетонный
пол и трубы теплоэлектроцентрали. Рядом с ними на полу лежало тело. Даже
сейчас, в тусклом свете, были видны густые кровоподтеки  на  лице.  Руки
были неестественно вывернуты, на шее затянут грязный платок.
   - Так, - сурово сказал Чекасов, - ничего не трогать, закрыть дверь. А
ты собери своих - будем разбираться.
   Не услышав ответа, он обернулся. Потапыча рядом не было.
   - Сделал ноги, блин!
   Больше всего Славу Полищука поразило то, что никто ничего не услышал.
   Но факт оставался фактом. Не только предводитель, но и рядовые  крысы
покинули свое убежище. Подвал был  пуст.  Никто  не  обсасывал  объедки,
ни-кто не курил у теплой  трубы,  исчезло  даже  дрыхнувшее  существо  в
черной шубе. И только дымившийся  окурок  свидетельствовал  о  том,  что
здесь только что были люди.
   - Корабль  тонет,  крысы  бегут.  Пошли,  надо  следственную  бригаду
вызывать.
   Убийство ведь. Еще один "глухарь" на нашу голову.
   И тут они  услышали  звук.  Протяжный  вой.  Или  это  стон?  Он  шел
издалека, из глубины подвала, оттуда, где лежало мертвое тело.
   Славик почувствовал, как волосы в буквальном смысле встают у него  на
голове. Еще миг - и он заорет и бросится вон. Кто-то схватил его за руку
- Полищук дернулся всем телом и резко обернулся.  На  него  круглыми  от
ужаса глазами смотрел Игорь Власенко.
   - Так. Возвращаемся.
   - Туда? Виктор Иванович!
   - Заруби себе на носу, Полищук: привидений на свете не бывает.
   На ватных ногах молодые милиционеры следовали  за  капитаном.  Вот  и
страшная дверь. Но что это - труп, мертвое тело,  изменил  положение.  И
снова раздался протяжный вой.
   - Смотри-ка, жив курилка.
   - Господи, а запах откуда?
   - А ты посмотри по углам. Может, крыса дохлая...  Когда  наконец  они
выбрались наружу, все трое как  по  команде  сделали  глубокий  вдох.  И
воздух показался сладким.

Глава IV

КРУГИ АДА

4 ноября, вторник

   - Как всегда, Самарин, опаздываешь, - добродушно проворчал  полковник
Жебров, увидев в коридоре плечистую фигуру дежурного  следователя.  -  А
между прочим, для  работника  правоохранительных  органов  дисциплина  -
наипервейшее дело. Тут для  тебя  еще  одно  милое  дельце  -  избиение.
Придется съездить в Покровскую больницу на допрос.
   - Какое еще избиение? - возмутился Самарин.
   - Бомжи кого-то избили. Говорят - маньяк.
   - Иван Егорович! У меня же...
   - Знаю, знаю, у тебя и то, и другое, и третье. Но кому-то надо вести.
Все в таком же положении. И ты это знаешь не хуже меня.  Так  что  давай
сейчас допрашивай своего вампира, нужно  его  сегодня  же  расколоть,  и
давай дуй в больницу. Это на Васильевском.
   - Знаю, - отрезал Самарин и в тот же миг принял решение: ни  в  какую
больницу он дуть не будет. Пусть едут Панков или  Калачева.  Пусть  хоть
Березин или сам Спиридонов.
   - Но первейшая задача - закончить с вампиром.
   - А если не получится?.
   - Надо, чтобы получилось.
   - Партия сказала "надо", комсомол ответил "есть", - процедил  Дмитрий
тихо, но так, что полковник услышал.
   - Нечего иронизировать, Самарин, - сурово сказал он, -  через  десять
минут допрос.
   Было время позвонить в прокуратуру Кате.
   - Ну что там в  приемнике-распределителе?  -  сразу  перешел  к  делу
Дмитрий. - Удалось что-нибудь узнать?
   - Девочка, похожая на Веру, не поступала.
   - То есть как?
   - Вот так.
   Времени обдумывать ситуацию не было. На допрос привели подозреваемого
Пуришкевича.

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА ОБВИНЯЕМОГО

   Санкт-Петербург, 4 ноября 1997 г.
   Допрос начат в 11 час. 15 мин.
   Допрос окончен
   Следователь транспортной прокуратуры Санкт-Петербурга, юрист I класса
Самарин Д. Е.  В  помещении  отделения  милиции  Ладожского  вокзала,  с
соблюдением требований ст. 157, 158, 160 УПК РФ допросил  по  уголовному
делу N 1234 в качестве обвиняемого:
   1. Ф.и.о. Пуришкевич Глеб Сергеевич.
   2. Время рождения - 24 мая 1961 г .
   3. Место рождения - Ленинград.
   4. Образование - высшее.
   5. Гражданство - гражданин РФ.
   6. Место работы - Институт славяноведения РАН.
   7. Место жительства,  номер  домашнего  телефона  -  Санкт-Петербург,
Чкаловский пр., д. 28, кв. 30; тел. 1350866.
   8. Сведения о паспорте - паспорт серии XXII АК  №  638631,  выдан  38
отд. мил. 31 мая 1977 г.

   Ничего  нового  допрос  не  дал.  Пуришкевич,  к  удивлению  Дмитрия,
держался крепко. Тихим, но твердым  голосом  он  повторял  то,  что  уже
говорил: он никогда не видел погибшую.
   На этот раз на допросе присутствовал только майор Гусаков. Он в  упор
смотрел на задержанного, а когда стало ясно, что сознаваться  Пуришкевич
собирается, подошел к нему и сквозь зубы сказал:
   - Ты убил? Мразь!
   - Я не убивал, - ответил Пуришкевич. Самарин ничего не  сказал  -  не
перед подследственным же! Но пришлось сжать кулаки. Гусаков в его глазах
олицетворял все плохое, что есть в милиции. Но именно поэтому он обладал
властью, несоизмеримой с его должностью и званием.
   - В какой больнице находится ваша мать?
   Впервые за время допроса на лице убийцы появились эмоции.
   - Вы хотите ей сообщить... Да, она волнуется. Я  даже  хотел  просить
вас, чтобы вы позвонили ей.  Но  только...  Не  надо  о  том,  что  я...
Скажите, что меня забрали за хулиганство.
   - Вот сучонок! - проворчал майор Гусаков. - Когда насиловал, о матери
не вспоминал.
   - Она в... Отделение кардиологии. Только...
   - Заткнись, падла, - коротко приказал  Гусаков.  -  Мы  еще  с  тобой
поговорим. Уведите.
   - Валентин Николаевич... - Самарин спокойно смотрел на замначальника.
- Я против применения силовых методов.
   - Слушай, Самарин, - майор смотрел на него не мигая, - ты  в  милиции
сколько?  А  я?  Распустили  вы  эту   шушеру   и   сами   распустились.
Дерьмократия! - Майор хотел добавить что-то еще,  но  Дмитрий  нажал  на
команду "печать", и на соседнем столе зажужжал принтер.
   Времени на Гусакова не было. Равно  как  и  ни  на  что  другое.  Еще
подсовывают какого-то избитого бомжа... Его-то  только  не  хватало  для
полного счастья.
   -  Таня!  -  Самарин  ворвался  к  секретарше   Жеброва   и,   только
встретившись с ней глазами, вспомнил про поход в Зоопарк. Ведь это  надо
же - забыл!
   - Да, Дмитрий Евгеньевич? - покраснев от смущения, спросила девушка.
   - По рации соедините меня  с  Чекасовым.  Ага,  отлично.  Виктор?  Ты
обнаружил в подвале бомжа с особо тяжкими? Можешь в двух словах, что там
известно. Как?
   Обвиняют  его  в  убийстве  Пучкиной?  Той  знаменитой  Бастинды?   И
негритенка?
   Понятно. Не допраш