м  охранении у  моста,  ночью  идет  кто-то в белом
маскхалате, я  дал очередь, он упал,  а  других не заметил, мне  и попали  в
руку.
     - Вы все время были в бронежилетах?
     - Никакого  толка от  них нет. Я  свой повесил на  дерево испытать - из
моего автомата,  АКС, только  вмятина, а у духов АК-47 - насквозь пробивает,
вместе с телом.
     - После всего пережитого, какие чувства у вас к чеченцам? Ненависть?
     - Конечно, - оба в один голос.
     - А согласились бы снова туда?
     - Не знаем...
     Эти мальчишки, похоже, в войну наигрались досыта.

13. ДВАЖДЫ ПЛЕНЕННЫЙ

     События на Северном Кавказе дают такие сюжеты, что романистам, пожалуй,
ничего не  надо  будет придумывать: записывай рассказы, например, российских
солдат,  участвовавших  в  чеченской  войне, вот  вам  и  роман  с  кипением
человеческих   страстей.  Мой  сегодняшний  собеседник  -  солдат,  которого
угораздило  дважды  попасть  в  плен  к  чеченцам.  Он  рассказал  о   своих
приключениях с единственной просьбой: не называть фамилию.
     Счастье - это спецназ
     - В армию был призван весной  1994-го,  служить пошел охотно, гордился,
что  попал  в  элитную часть. В  августе  того же года часть  перебросили  в
Дагестан.  Занимались в поле боевой подготовкой, немножко стреляли, охраняли
КПП и мосты. Втягивались в армейскую жизнь, служба шла хорошо.
     О Шамиле и Ермолове только слышали
     -  Что происходит  в Чечне, не знали, представления не имели. Один  раз
командир роты  пытался что-то объяснить, но было непонятно. Чувствовали, что
обстановка нагнетается.  Все  было  непонятно,  какой-то  хаос, неразбериха.
Окопы роем - женщины из соседних сел приходят, не дают копать.
     Война кончилась 50 лет назад, и вдруг стреляют
     - Можно было уйти, если бы  действовали тактически грамотно. Когда нашу
колонну окружила толпа, тысячи две  чеченцев, командиры растерялись,  в этой
обстановке у нас стали отбирать оружие. Побили немного, не без этого. Думали
- на клочки  разорвут. Это  сейчас  понимаешь,  что надо  было  закрыться  в
бронетранспортерах  и уехать. Но  мы и так  троих  тогда задавили  из толпы.
Захватили нас больше пятидесяти человек. Развели по домам,  по 2-3 человека,
и стали объяснять, что происходит в России. Запомнил слова одного чеченского
командира:  "Вас  сюда Борька  послал,  а сам с гайморитом  в больницу лег".
Посадили смотреть  телевизор.  Диктор  "Вестей"  говорит,  что информация  о
захвате  большой группы пленных не подтвердилась, это  провокация дудаевцев.
Но мы же в плену! Чеченцы  вокруг нас были  от 14 лет и  до бородатых. Почти
все вооружены: от израильских автоматов "Узи" до самопалов.
     Жилин тоже мечтал о побеге
     - В  принципе, можно было бежать, охраны  не было.  Но в какой  стороне
свои?  Сначала мы не знали  даже  приблизительно, где находимся, в Дагестане
или в Чечне. Не обижали,  кормили, работать не заставляли. Они не знали, что
с  нами делать. Чем занимались? Смотрели  телевизор,  разговаривали,  спали.
Женщины смотрели на нас с  жалостью, хотя  знали, что мы к ним пришли не для
того, чтобы  защищать их.  Через некоторое время  с  помощью  посредников из
правительства  Дагестана  больше  половины, захваченных  в  плен  российских
солдат чеченцы вернули. На каких условиях - никто из нас не знал.
     Стали дальше выполнять священный долг
     -  Свои  встретили нормально,  никто из офицеров  не  ругался,  что  мы
вернулись  без  оружия.   А   отобрали  у   нас   тогда  чеченцы  много:   4
бронетранспортера, в каждом из них было около десятка "мух", 2  гранатомета,
много боеприпасов  к ним.  Люди из ФСБ  Дагестана записали наши показания, и
все. Потом в части нам выдали новые стволы.
     Между тем приближался новый 1995 год...
     -  Встречали мы  его в засаде у дороги,  по которой,  как  нам сказали,
должен  будет бежать Дудаев. Сказали, что наша морская пехота взяла Грозный,
а  мы должны ловить  тех, кто  оттуда побежит. Приказ - решетить все машины,
которые не останавливаются.
     Постепенно настроение стало меняться
     - В пример  нам приводили вертолетчиков,  которые  без  приказа подняли
свои  машины и  расстреляли  ракетами какое-то село,  откуда их  обстреляли.
Вспомнил  семью  "бандита", у которого меня держали: своих 10 человек детей,
да  еще  30  беженцев.  Вспомнил 15-летнего  пацана, у  которого наши  убили
родителей. Бросалось в глаза: это не  та война,  в которой  стоило бы отдать
свою жизнь. Погибнуть  за дело, которое  никому  не нужно?  Все больше  стал
думать, что нашими руками здесь разжигают войну. Так  надоело  быть пешкой в
чьей-то игре... Мы сидели в круговой обороне и обороняли  сами себя. А грязь
в лагере была такая, что даже утренние построения отменили. Ни "подъема", ни
"отбоя", свободен - спи, если найдешь место. Большинство из нас так ничего и
не понимали, зачем  мы здесь? Помню, как один солдат спросил офицера:  "А мы
за  Дудаева или  за оппозицию?"  Это уже дома  я узнал,  что чеченцы грабили
поезда на железной дороге,  русских изгоняли, фальшивые деньги делали, нефть
сосали из проходящих нефтепроводов.
     Однажды утром он решился
     - Оставил  ствол  и  боеприпасы в роте  и  ушел из лагеря.  Направление
держал на Кизляр,  к железной дороге. Прошел километров десять, кругами, два
раза возвращался на одно и то же место. О том, что поймают свои или чеченцы,
тогда не думал. Вечером  вышел  на трассу. Навстречу автомашина, ВАЗ-2106, с
чеченцами. "Куда?" - "Домой". -  "Садись, довезем". - "Смотря куда". Из окна
автомашины показался ствол. Привезли меня  в какой-то штаб. Там  меня  узнал
один из чеченских командиров:  "А ты разве не дома?" - "Почему я должен быть
дома?"  - "Мы  вас же тогда отпустили под честное слово вашего генерала, что
всех вас, кто попал в плен, отправят в Россию".
     О честном слове генерала он не знал
     - Начали возить меня по  селам, как экспонат. Лопочут что-то по-своему.
Иногда говорили по-русски: "Завтра тебе хана, расстреляем". - "Ну, хана, так
хана". Попал к другим - предлагают воевать против  русских: " Мы тебе  такое
оружие дадим, какое ты еще не видел". - "Нет, ребята, если  я не стал в  вас
стрелять, то  в своих не буду и тем более". Потом  сказали: "Завтра  к мулле
поедем, в мусульманство тебя  будем принимать". Люди  вокруг  меня  менялись
постоянно. В одном из штабов снова встретил чеченца,  который нас из первого
плена  отпускал. "Теперь,  - говорит, - я тебя командирам  не отдам,  только
матери".
     Через неделю приехала мама
     - В  части по  отношению меня  было возбуждено  уголовное дело.  Светил
дисбат. Потом пришла бумага, что  в связи  с 50-летием Победы  мне  положена
амнистия.  Но  преступником я себя  не считал, поэтому,  зачем мне амнистия?
Поехал  в полк, там мне сказали, что здесь я  не нужен, езжай в  округ.  Там
сказали  -  езжай в полк. Потом  встретился  с  генералом, он  предложил мне
поговорить по-мужски. Стал мне говорить, какие они хорошие и какой я плохой.
     Мужского разговора с генералом не получилось
     - "Не знаю,  - говорит, - что  делать  с тобой. - Форма  у тебя где?" -
"Чеченцы переодели". - "Ищи  форму". Бесполезно было ему объяснять, почему я
ушел из полка. Для генерала я был робот, недоумок. Удивился, почему  он меня
не арестовал.  Решил съездить в Москву, в  главную военную прокуратуру.  Там
сняли показания и отправили на сборный пункт, в Лефортовские казармы. И там,
что со мной делать не знают.  "А давай, - говорят, -  мы тебя в психбольницу
положим?"
     Месяц отлежал в госпитале
     -  Это  называется реабилитацией.  Лекарств никаких не  давали,  просто
отдыхал. Дали  справку, что из-за  депрессии нарушено психическое состояние,
чтобы по ней уголовное дело можно было закрыть.
     Со справкой в прокуратуре не ждали
     -  Военный  прокурор  написал  командиру части,  чтобы  меня  уволили в
трехдневный срок,  а уголовное дело в отношении  меня прекращено. В  военном
билете  на записи, что  я  находился  в Чечне  в  боевых  условиях, наискось
написали,  что  она сделана ошибочно, а  на  другом  листке  написали, что я
самовольно оставил воинскую часть в  Чечне во время боевых действий  и что в
отношении  меня возбуждено уголовное дело. Отметок  о плене не  поставили. В
общем - сами запутались в этих записях.
     О том, что, было, не жалеет
     - Есть чувство  неловкости перед товарищами, понимаю их осуждение. Но я
понимаю что-то такое, чего не понимают они.  Если бы остался, кто знает, что
было бы дальше.  Пришлось бы  стрелять в  людей, не видя  в них врагов. Знаю
парней, которые  вернулись оттуда  с чувством ненависти. Но кто  заставил их
ненавидеть  чеченцев, а чеченцев ненавидеть нас?  От многих слышал,  что это
бандитское племя, и они понимают только язык выстрелов. Меня же удивило, что
чеченцы  очень  образованные  люди,  с  высоким  интеллектом. Понравились их
традиции:  уважение к  отцу,  матери, старшим. Многие  чеченцы  и не  хотели
выходить из России, это сейчас они  говорят, что  лучше  погибнем, чем будем
жить под Россией. Можно было найти компромисс в самом начале конфликта, если
бы не амбиции. Обидно, что наш полк должен был быть гарантом безопасности, а
стал одним из винтиков машины, которая провоцирует конфликт. Хотелось, когда
уходил,  совершить поступок, показать, что  я  против всего этого. Не думал,
что  совершаю воинское преступление, хотелось  почувствовать себя человеком.
Обидно было, что с тобой поступают,  как с бараном, ничего не объясняя и  не
спрашивая, и тем более заставляют исполнять приказы,  спекулируя на  чувстве
воинского  долга.  По сути, нашими руками и кровью правительство  исправляет
наши ошибки.
     А жизнь висела на волоске
     - Тогда об этом не думал. Это сейчас  понимаешь, что  первый же чеченец
мог бы пристрелить, потому что  я был в форме. Зато много узнал, когда попал
между молотом и наковальней. Если бы тогда ушла рота или весь полк - было бы
лучше: правительство бы задумалось. А офицеров я понимаю, что не протестуют,
выполняя чисто полицейские  функции и стреляя в народ. Им  даже застрелиться
нельзя:  дома  дети, жена  без  работы  и квартиры  нет. Кто в  случае  чего
позаботится? Вот и пришлось  выполнять приказы,  от которых  иной  раз вреда
больше, чем пользы.
     14. ПРАЗДНИК С ЧЕЧЕНСКИМ ПРИВКУСОМ
     В расположении  одной из танковых частей побывали губернатор области Б.
Немцов,  начальник   Нижегородского  гарнизона  И.  Ефремов  и   заместитель
губернатора по делам военнослужащих генерал Л.  Павлов. В солдатской  чайной
они встретились с военнослужащими, вернувшимися из зоны конфликта в Чечне.
     Их около 40 человек, вчерашних мальчишек, за несколько недель ставших в
Чечне настоящими мужчинами, побывавшими в адском огне,  узнавшими, что такое
смерть  друга.  Все  они здесь после ранений или  контузий,  как  говорится,
понюхавшие пороху.
     Праздник,  но получается он  с чеченским привкусом. Губернатор сердечно
поздравил  солдат,  пожелал всем побыстрее  поправиться,  пообещал,  что его
следующая  поездка  в  Чечню будет обязательно в  расположении  частей  22-й
армии. Сейчас там  из  ее  состава находятся  более 400 солдат,  офицеров  и
прапорщиков,  много  и  контрактников,  все  добровольцы.  К  сожалению,  не
обошлось без потерь в этой необъявленной войне. Из  состава танковой дивизии
22-й армии погибли четыре человека, а всего же  из призывников Нижегородской
области,  как  сказал   Б.  Немцов,   19  человек,  и  эта  цифра  постоянно
увеличивается.
     Какой же праздник  без подарков,  хотя и был  он  не  очень веселым. АО
"Нител"  подарило каждому  солдату по очень  красивой куртке, а  акционерный
банк "Нижегородский кредит" вручил всем им по сберегательной книжке.
     Потом был  чай со сладостями. Присаживаюсь к одному столику, знакомлюсь
с ребятами.
     - Евгений Ляхов, старший механик, из Курска.
     - Оджес Юрий, старший механик, из Иркутска.
     - Котов Алексей, пулеметчик, из Ижевска.
     - Вечтомов Алексей, старший стрелок, тоже из Ижевска.
     Все они в Чечню  попали  из разных частей, со всей страны  один даже из
Берлинской бригады, переведенной  в  Россию из Германии  прошлым летом.  А в
Грозном встретились, вместе воевали. Теряли товарищей, получали ранения.
     -  У нас во взводе из 25  человек пятеро  осталось, остальные  убиты  и
ранены...
     -  Я был  ранен в бэтээре,  когда туда попала граната. Все там сгорело,
даже не успел из своего пулемета пострелять...
     - А  меня ранило,  когда  в люк БМП залез  вниз  головой, пуля попала в
стопу...
     - Офицеров много погибло, и таких хороших... - вздохнул один из них.
     Приходилось  этим  ребятам  быть и  под огнем "белых колготок", хотя  в
одной из газет и опровергалось их участие в боях за Грозный.
     - Одну такую мы сами  поймали,  оказалась москвичка,  на ее снайперской
винтовке было восемнадцать зарубок...
     -  У них на нас  даже свои расценки были:  пехотинца  убить  - дешевле,
десантника - дороже...
     Долго еще будут вспоминать эти ребята свою службу и свою войну, где все
было по- настоящему. Но хотелось бы,  чтобы  запомнили они и  этот день,  23
февраля, Нижний Новгород.
     Вышли  все  на  улицу, сфотографироваться на память  с  губернатором  и
командующим  армией.  Как  раз в  расположение части пришли учащиеся из школ
Сормовского района познакомиться с  жизнью  российской армии. По возрасту их
разделяют какие-то год-два, но одни еще дети, другие уже совсем мужчины...
     - А война в Чечне  еще только начинается,  - задумчиво произнес генерал
И.Ефремов.
     15. ЧЕЧЕНСКИЙ УЗЕЛ, ЗАВЯЗАННЫЙ ПОЛИТИКАМИ, РУБИТ АРМИЯ
     Моздок
     Заснеженные   поля   России   как-то   незаметно   сменились  кубанским
черноземом.  В  иллюминатор  ИЛ-62  хорошо  видны  поднимающие  столбы  пыли
трактора на  пахоте. Как  будто  танковая рота идет  в атаку.  Война  отсюда
совсем близко. Там  сейчас  наши  земляки.  Огромный ИЛ-62 забит  ящиками  с
подарками. На просьбу губернатора области Б. Немцова помочь нашим солдатам в
Чечне  откликнулись многие  предприятия и банки. В  общей сложности 20  тонн
грузов  на  155  млн.  рублей.  Торговый  дом  "Мещера"  приготовил  каждому
солдату-нижегородцу, а их  в Чечне 150 человек, подарок  в  своих  фирменных
пакетах: тельняшка,  шапочка, шоколад, сигареты, письменные  принадлежности.
Несколько  коробок с  книгами. Солдатам, прошедшим  ад  Грозного, предлагают
прочесть  "Флибустьеров"  и  "Ночь  в Лиссабоне". Самолет  тяжело садится на
бетонную  полосу.  Здесь  весна  в  разгаре.  То  и дело садятся  и взлетают
самолеты.  Моздок - это  последний  перевалочный пункт для  грузов идущих на
Грозный.
     - Больше десяти рейсов уже сделал, - говорит командир ИЛ-62, - особенно
много было десантников перед Новым годом, по 126 в каждом рейсе.
     Ящики с подарками перегружают  в вертолет МИ-26 . Вернулся  ездивший  в
штаб генерала А. Куликова Б. Немцов:
     - Больше стало порядка, как начальников поубавилось.
     Пересаживаемся   в   вертолеты.   Летчик,  закрывая   дверь,   привычно
инструктирует:
     - Попрошу не курить, пить мелкими глотками и не совращать экипаж. Летим
низко.  В степи только начинает пробиваться зелень. Кое-где попадаются отары
овец,  разбегающихся  от  винтов вертолета.  Чем ближе  к Грозному, тем чаще
следы войны - поля, словно исхлестанные гусеницами  и колесами, разбросанные
на земле  зарядные ящики, блестят  заборы из  гильз  на позициях  самоходных
установок.
     На Сунже все спокойно
     Аэропорт Грозный-Северный. Здание цело, но ни одного стекла. Выходим из
вертолетов и сразу  же попадаем в окружение солдат с автоматами наизготовку:
конвой из разведроты. Запыленные лица, из карманов камуфляжей торчат гранаты
и запасные магазины, на шеях жетоны с личным номером и  крестики. На площади
у здания аэропорта  - колонна бронетранспортеров, на одном  из  них надпись:
"Н. Новгород".
     Все окружили коменданта Грозного генерала И. Рыбакова:
     -  Ежедневно  в город  возвращаются  3-4 тысячи человек, сейчас жителей
примерно  130 тысяч.  Работают 6  хлебозаводов, газ  есть, вода будет, через
неделю все нормализуется...
     Пересаживаемся  в  бронетранспортеры. До расположения 166-й гвардейской
отдельной мотострелковой  бригады  примерно полчаса  по  улицам  Грозного, а
потом поворачиваем на юг, в район Чечен-аула. Стою в люке рядом с водителем,
чтобы  увидеть  все  своими глазами.  Далеко  справа полнеба закрыто  черным
дымом.
     - Нефтепромыслы горят, - комментирует сидящий рядом на броне офицер.
     Слева на горизонте сполохи от залпов ракетных систем.
     - Это Аргун обрабатывают, - слышу за спиной. Повсюду  многоэтажные дома
с сожженными окнами , испещренные пулями и осколками, по обочинам разбитые и
сгоревшие автомашины  и  автобусы.  Три изрешеченных  трамвая.  Целая  улица
полуразбитых  частных домов  без крыш,  у  некоторых девятиэтажек  снарядами
выбиты  угловые комнаты, так что  над ними еще висят  три-четыре  этажа.  На
полностью разрушенной улице -  целехонький киоск с  надписью  "пиво".  Вдоль
улицы  перебитые  снарядами бетонные  световые опоры -  это  какая  же  была
плотность  огня! Попадаются  дома,  в которые были всажены, наверное,  сотни
снарядов, местами снесены целые этажи.  Парк вдоль Сунжи - от сотен деревьев
одни расщепленные пни. Вот и знаменитая площадь минутка. Да-а... Это  что-то
среднее между Сталинградом и Хиросимой.
     Прохожих  на всем  пути через  город я насчитал  не более десятка.  Две
женщины  тащат на тележке телевизор,  у одного из  уцелевших  частных  домов
собрались  посудачить  соседки.   На   перекрестке  стоит  бородач,  смотрит
исподлобья. Маленькая  девочка  то ли  машет, то  ли грозит  вслед ручонкой.
Кое-где на воротах уцелевших особняков надпись мелом: "Здесь живут".
     - Отсюда бригада вводилась в бой, - показывает сопровождающий офицер на
развалины домов и строений.
     Сгущаются сумерки. Кое-где на улицах горит вырывающийся из трубы газ. У
одного  из блокпостов со спецназовцами пропускаем колонну "бэтров". На броне
- узкоглазые солдаты с автоматами, первая мысль: "Господи, неужели китайские
добровольцы?"
     - Дивизия из Бурятии, - комментирует сопровождающий офицер.
     Президентский  дворец,  за  который  шли особенно  тяжелые бои, весь  в
надписях,  как рейхстаг:  Ростов,  Ярославль,  Вологда, Челябинск -  похоже,
брали со всей  России...  Плитка на площади  перед  дворцом  превратилась  в
щебенку.  Остановились  снять  окрестности на  видеокамеру,  подошла  группа
увешанных  автоматами  и гранатами людей  в  разномастной  форме,  давно  не
бритых. Оказались, однако, не дудаевцами, а спецназовцами из Владивостока.
     На  окраине  города  картинка  грозненской   весны:   солдат,   обнимая
рыжеволосую женщину, учит ее стрелять  из автомата.  Пули  летят  куда-то  в
белый свет.
     ДАН ПРИКАЗ - ЕМУ НА ГРОЗНЫЙ...
     Штаб  166-й  гвардейской  отдельной  мотострелковой бригады.  На  стене
карты.  Красные и синие  линии и кружки. Генерал-майор В. Булгаков, командир
бригады, докладывает обстановку командующему  22-й армией генерал-лейтенанту
И. Ефремову и  члену  военного совета  губернатору Нижегородской  области Б.
Немцову.
     Бригада была  переброшена из Твери  12 эшелонами на станцию  Терская, в
конце января  закончила  сосредоточение в  районе  Моздока.  Две  недели шла
дополнительная  боевая  подготовка. Потом бригада  поступила в  распоряжение
командующего  оперативной  группой  "Север" генерала Л.  Рохлина,  совершила
120-километровый марш в район Толстого-Юрта. В бой была введена 2 февраля, в
Грозном  студгородок  взяла без боя, но на  следующие сутки в районе обувной
фабрике отбивала  атаки  боевиков Дудаева,  которые применяли бронетехнику и
минометы. Бой шел пять часов,  дело доходило  до применения ручных гранат. В
последующие  дни  бригада  действовала совместно  с  десантниками  и морской