мать
похоронила чужого сына.
     Количество  нижегородцев  погибших  в  этой  войне  уже  перевалило  за
семьдесят. Солдат убивают и калечат каждый день. Последняя весть:  ранен под
Бамутом борчанин Алексей Суматохин, через два месяца после призыва.
     И сколько еще это будет продолжаться...
     Всего  лишь две фразы из разговора  с  Г. Лебедевой, зам.  председателя
комитета солдатских матерей:
     -  Двадцатилетний  парень  -  без ног, спивается  напрочь  на глазах...
Другой пришел из Чечни  - и  ему сейчас человека убить, что клопа  на стенке
раздавить...

21. ЖИВЫМ ОН БЫЛ НУЖЕН РОССИИ

     Первого января  1995-го  года в бою на привокзальной  площади во  время
штурма   Грозного  старший  лейтенант  медслужбы  Майкопской  мотострелковой
бригады Александр Гурский был убит дудаевским снайпером.
     До  28 января  пролежал его  труп  на площади. За убитым приехал отец -
электрик  АО "ГАЗ" Виталий Еремеевич  Гурский. Похоронить сына решено было в
г. Умань на Украине, где  жила его мать. Два майора из  части, где служил А.
Гурский,  дали его отцу  600 тысяч рублей,  и  на  этом Министерство обороны
России посчитало  свой  долг перед  родителями убитого  офицера выполненным.
Этих денег едва хватило, чтобы доставить гроб в Умань.
     Правительство  России, когда в Чечне  начались бои, объявило, что семье
каждого   российского   военнослужащего,   погибшего  там  будет   выплачена
компенсация. Вправе на нее  рассчитывать и  родители  старшего лейтенанта А.
Гурского. Но, как говорится, гладко было на бумаге...
     Мать А. Гурского  -  гражданка Украины.  Это  суверенное государство  к
действиям  Российской армии в Чечне никакого отношения  не имеет, и  местные
чиновники  отказали матери А. Гурского в праве  на компенсацию. Ее сын погиб
за  Россию, а не за  Украину.  Отказали  и  отцу  А. Гурского: хотя он сам и
проживает на территории Нижегородской области, но сын его здесь  не жил. Так
ему объяснили в областном департаменте социальной защиты. Погибший за Россию
старший лейтенант А.  Гурский на  свою беду учился в мединституте  в Самаре,
там его призвали в армию, служил в Краснодаре, а уже оттуда попал в Чечню. А
ко всему прочему, родители  его на момент  гибели были в  разводе и являлись
гражданами разных государств.
     "Если бы мой сын был убит в драке, - пишет Виталий Еремеевич Гурский, -
я никуда не стал бы обращаться. Но так как у  него жизнь отняло государство,
оно и должно за все платить".
     В департаменте социальной защиты  ему ответили, что проезд  на похороны
сына, возможно, оплатят, только после  того, как придут и посмотрят,  как он
живет. "Возможно..."  А если окажется, что живет он материально неплохо? Это
значит, что за погибшего по вине государства сына можно и не платить?
     В. Гурский обратился с письмом к губернатору области, рассказал о своей
беде.  Б. Немцов  распорядился,  чтобы  отцу погибшего  российского  офицера
помогли. Остается надеяться, что так и будет.

22. ШУМИЛОВСКАЯ БРИГАДА СТОИТ НА СМЕРТЬ

     ...  Восемь  часов  бились  в окружении 10 бойцов Шумиловской отдельной
бригады особого назначения. Группа майора Гулая находилась  на третьем этаже
одного из домов  по улице  Зои Космодемьянской в  Грозном.  Когда обстановка
стала критической, командир принял решение прорываться. Бойцы начали прыгать
с третьего этажа. Они вышли к своим. Все с переломанными ногами. Добрался до
своих и рядовой Губочкин, прикрывавший прорыв группы. Тоже с переломами ног.
     Это только  один  из  эпизодов  последних  боев в  Грозном,  о  которой
рассказал командир Шумиловской бригады полковник Ю. Мидзюта.
     -  Когда  у  вас была в последний раз связь с  подразделением бригады в
Грозном?
     - Два часа  назад,  - ответил полковник Ю. Мидзюта, взглянув на часы. -
Сегодня потеряли  убитыми  еще  троих. Только что  сообщили, что  на площади
Минутка  тяжело ранен  в живот замполит батальона старший лейтенант Ларин из
Богородска,  один  солдат  убит. Сообщили, что вышел к  своим  один  солдат,
считавшийся пропавшим без вести.
     Сердце   обливалось   кровью,   когда   полковник   Ю.   Мидзюта  читал
шифротелеграммы из Грозного:
     -  "Во время снайперского обстрела  геройски погиб  рядовой Демидов, на
площади  Минутка убит рядовой Королев, погиб от  сквозного ранения в  голову
старший механик-водитель рядовой Кондратьев. И таких телеграмм - море..."
     Четверо суток из огня  не могли  вынести раненых. Пытались прорваться к
ним на площадь на бронетранспортерах - сразу  же потеряли три  машины. После
попаданий   в   них   из   гранатометов  бронетранспортеры  превращались   в
"скороварки".
     С 5-го августа, когда в Грозный прорвались боевики, Шумиловская бригада
потеряла,  по  последним  данным,  10  человек  убитыми,  82  ранеными  и  9
пропавшими  без  вести. За неделю боев  бригада  потеряла в общей  сложности
роту.  Таких  потерь  за  полтора года  командировки  в Чечню бригада еще не
знала.
     Среди убитых - двое офицеров, лейтенанты Славгородский и Фролов. Второй
- наш земляк,  из  Краснооктябрьского района. Убит еще один земляк - сержант
Игумнов, арзамасец.
     Большие потери  и в технике, сказал  полковник Ю. Мидзюта,  ее осталось
около 20 процентов  от штатной. Восемьдесят процентов оставшегося вооружения
нуждается в капитальном ремонте. Автоматы изношены настолько, что о точности
стрельбы не может быть и речи.
     -  Но  бригада стоит, ни одной  своей  позиции в Грозном  противнику не
отдали, - подчеркнул полковник Ю. Мидзюта.
     Сколько еще может продержаться бригада...
     - Как там с боеприпасами, медикаментами, продовольствием?
     -  Боеприпасов  хватит,  десять  вагонов  привезли.   С  продуктами   и
медикаментами тоже нормально.
     -  Генерал  Лебедь,  побывав в Чечне, назвал наших солдат "заморышами".
Как одеты ваши люди?
     - По норме камуфляж выдается на один год, но уже через месяц-полтора он
превращается в рванье. Сапоги горят тоже быстро, поэтому  разрешаем ходить в
кедах. А нормы пересматривать никто не хочет.
     - Собираются ли  выводить  бригаду  из  Чечни?  Все  же полтора года  в
Чечне...
     - Нас обещали вывести в феврале, марте,  потом  в июле. Я не  верю, что
будет приказ  о выводе бригады из  Чечни. Нет других частей, чтобы ее  можно
было заменить.
     - Но людей-то можно заменять постепенно...
     - Кем? Пополнение дали такое, что его полгода надо только откармливать.
У нас 40 процентов солдат с образованием 3-5 классов. Поэтому солдаты там  и
служат по полтора года, и указ президента по их замене невозможно выполнить.
Не посылать же в бой мальчишек.  Часть  людей мы  все же заменили, процентов
тридцать из них рвутся обратно,  но это все больные люди. У нас после  Чечни
нет ни одного здорового офицера.
     - А как же положенный после Чечни курс реабилитации?
     - Какая  там реабилитация...  Если  посылать из Чечни на лечение, тогда
некому  будет  служить.  Оттуда  здоровыми  возвращаются   не  более  десяти
процентов.
     - Товарищ  полковник,  вы  верите,  что генерал Лебедь  сможет изменить
обстановку в Чечне?
     - В Лебедя я не  верю. Не верю и в  мир. С Масхадовым я встречался  раз
десять, это гад из гадов, верить ему нельзя. Сейчас у нас в Чечне только два
выхода: или, закрыв глаза от  позора, бежать  отсюда, или поднимать в воздух
дивизию  дальнебомбардировочной авиации и... А воевать,  как надо... Ну, как
можно воевать,  если,  например  чеченцы  о  передислокации  бригады  узнают
раньше, чем  мы получаем  приказ. Невольно  складывается впечатление,  что в
высших  сферах  полно предателей. Кто-то там руководит  войной, но только не
президент.
     - Как  вы относитесь  к тому, чтобы  в Чечне  было введено чрезвычайное
положение?
     - Это развязало бы нам руки. Тогда вся власть там перешла бы к военным,
все местные  власти вынуждены были  бы подчиняться,  а мы  бы  перекрыли все
источники  поступления  денег  на  войну. А  то  до  чего  доходит: там,  на
нефтепроводах приварены краны, нефть  качают  на  "самогонные" заводы, потом
бензин и  мазут  продают, вот и  деньги на  войну. Бригада больше пятидесяти
таких заводов за это время из огнеметов сожгла.
     На  днях  полковник Ю. Мидзюта в который раз вылетает в Чечню. К  своей
израненной бригаде.


23. БАМУТСКАЯ БАЛЛАДА

     Для рядового Евгения С. война в Чечне, как и обещал президент России Б.
Ельцин,  закончилась. Сейчас он  уже  дома, но не  потому, что  отслужил. Мы
сидим с  Евгением в кремле на  лавочке,  и он  рассказывает о своей службе в
армии. Короткой она получилась, всего несколько месяцев.
     - Призвали меня 13 декабря прошлого года, - начал свой рассказ Евгений,
-  а через  неделю мы,  120  нижегородцев,  были  уже в  Моздоке.  Попали  в
самоходную  артиллерию, мне  сказали,  что  буду разведчиком-дальномерщиком.
Одели нормально, кормили сначала хорошо. Говорили, что в Чечню не попадем. А
началось все из-за флюорографии...
     - Медосмотр проходили?
     - Что-то  вроде  этого. Врач увидела,  что у  нас у всех груди синие, и
рассказала офицеру.
     - А почему синие-то?
     - "Деды" "тормозили", когда подвыпьют.  Подполковник нас построил: "Кто
вас?"  Тех, кто  рассказал,  оставили  в этой  части, а меня  и  других, кто
смолчал, - на арсенал. Там нам сразу  сказали,  что  отсюда прямая дорога  в
Чечню. Месяц  грузили на арсенале  ящики  со снарядами. Сначала одну  роту в
Чечню отправили, потом вторую, под Бамут.  Говорили, что  из  них  почти все
погибли. А я как раз заболел, стриптодермит.
     - Какая-то редкая болезнь...
     Женя задрал штанину и показал язвы на ногах.
     - Но и меня отправили с третьей ротой.
     -Это с такими-то ногами? А стрелять вас хотя бы научили?
     - А там это никого  не волнует, умею я стрелять или нет. Шестого апреля
вся наша рота оказалась под Бамутом.  Сорок солдат, трое  сержантов и четыре
лейтенанта только что из училищ. Боялись они больше нашего, были случаи, что
офицеры  сами  стрелялись, чтобы в госпиталь попасть.  У  меня страх прошел,
когда  увидел  убитого  друга.  Сидели  в  окопах,  чеченцы   на  расстоянии
снайперского выстрела, километров 7-10 от нас.
     - То есть ты участвовал в последнем штурме Бамута? Как он проходил?
     - Артподготовка была нормальная,  миномет нас прикрывали, иногда правда
и  по нам попадали. Раненых увозили на вертолете.  Вертолетов штурмовых я не
видел, танков тоже. Чеченцы сидели в  ракетных шахтах,  и  толку от обстрела
было  мало.  Грачев к нам приезжал,  я еще в охране стоял, хотя у него своей
охраны человек 150 было. Потом начались переговоры с  чеченцами, и Дудаев со
своими боевиками из Бамута уехал, дали ему уйти в Шали.
     - Как Дудаев? Он же погиб гораздо раньше, и не в Бамуте?
     - Да ничего он не  погиб,  живой,  скрывается где-то. Это только слухи,
что его убили, чтобы легче было скрыться.
     - Большие у вас потери были при штурме Бамута?
     - Из сорока человек нас осталось двадцать восемь.
     - И ты, конечно, стрелял...
     - Ну а как же. И чеченцев убитых видел. Там приказ был  такой: стрелять
всех.  Один  раз  офицер  приказал  мне стрелять  по женщине  с ребенком.  Я
зажмурился и дал очередь в вверх. Получил от него, но хотя бы люди спаслись,
успели спрятаться.
     - Крутые у вас были офицеры...
     - Были и очень хорошие. Разные  офицеры. Один  послал солдата в село за
"травкой", а сам и так уже был в "дупель".
     - За "травкой"... А что, многие солдаты наркотики употребляли?
     - Кто  дурак  - тот курил.  Кто  хотел остаться жить -  нет. Я один раз
попробовал -  сразу  "крыша едет". А  водки  там -  немерено,  с  продуктами
привозили, каждый день давали.
     - Женя, а что было после взятия Бамута?
     -  Стою я на  посту ночью. Идут две  фигуры.  Говорю:  "Стой!  Стрелять
буду!" Мне в ответ: "Мы тебя, щенок, сами  застрелим".  Я затвор передернул,
дал очередь вверх. Эти двое легли, матерятся  по страшному, чувствуется, что
пьяные...  До утра я их продержал, а рассвело - смотрю, майор и подполковник
из ВДВ. Пришел разводящий снял меня с поста. Потом друг ко мне пришел: "Тебя
ищут".  Прихожу к  командиру, вижу  - эти двое. "Иди сюда,  щенок", - и  как
шарахнет один  из них меня прикладом в  лоб. Я  тикать... Догоняет меня БТР.
Старший лейтенант кричит мне: "Прыгай  на броню!"  Было у меня три варианта:
самосуд,  трибунал или побег.  Старший  лейтенант посоветовал  третье. Довез
меня на БТРе до Прохладного, это 150 километров от Бамута.
     -Почему именно туда?
     - А  ехали,  куда глаза глядят. Я  тогда даже  не  знал, что  делать. В
Прохладном, где-то  на  окраине,  у меня поднялась температура от выстрела в
спину,  я  упал у  какого-то  дома.  Идет бабушка: "Ты солдатик? Сбежал?"  -
"Пришлось".  Отнесла  она  со  своим  сыном  в  дом.  Накормили,  переодели.
Отлежался немного, решил идти. Дали мне продуктов на неделю, и я пошел.
     - Но кругом же блокпосты, патрули...
     -  Я вдоль железной  дороги  шел, в  основном  ночами. Железнодорожники
поесть давали. Хотя случалось, что по  2-3 дня ничего не ел, только воду пил
из колодцев.
     - А если приходилось встречаться с людьми?
     - С пониманием все относились. Особенно бабушки.  Один раз меня патруль
остановил, а как  раз  с мужчиной шел, он отстоял, сказал, что я его сын. По
дороге  встретил  человек  пятьдесят таких же,  как  я.  Шли и одиночками  и
группами. В одной группе было пятнадцать человек.
     - И куда же ты пришел?
     - Сначала  в Ростов. Через Дон переплыл, одежду  в руке держал. Полторы
недели  до Ростова шел, почти  тысячу  километров.  Потом  до Каменска,  еще
километров 200  до  какой-то  станции, а оттуда на  попутных  электричках  в
Москву. С Курского вокзала на Владимир и домой.
     - И что ты собираешься делать дальше?
     - Не  знаю пока. Документов  у меня нет, не  знаю даже, где мой военный
билет, и  какой номер был части - тоже не  знаю.  Я был бесплатным  пушечным
мясом. Еще в Моздоке показал офицеру документы, что у меня мама  больная, он
изорвал  и сказал: "Нет у тебя родителей, ничего нет,  ты в армии". Но как я
могу забыть мать и сестру... Мать без работы сейчас...
     На этом приключения Евгения С., надо  полагать, не закончились. За все,
что  с ним  случилось,  отвечать  придется ему, а не  тем, кто послал его  в
Чечню.



24. ВОЙНА ВРОДЕ БЫ ИДЕТ, А ВРОДЕ БЫ И НЕТ

     Только что вернулся из командировки в Чечню спецкор газеты Приволжского
округа внутренних войск В. Торин.  Наш корреспондент встретился с коллегой и
попросил хотя бы кратко рассказать о событиях в Грозном.
     - Вы находились там два месяца, какой было обстановка до 6 августа?
     - Ситуация была напряженной, но не безвыходной, и вдруг все взорвалось.
Началось утром 6-го с того, что над Чернореченским районом в Грозном боевики
подбили сразу три вертолета. Огонь с земли был шквальный. Летчики отбивались
весь день, на помощь им послали  еще вертолеты, и та попали  под огонь.  А в
это  время  во  всем  городе  уже  шел  бой.  Больше  всех  досталось  нашей
Шумиловской бригаде, она была в центре Грозного.
     - Почему нападение боевиков было таким неожиданным?
     - Я  накануне разговаривал с министром  внутренних дел Чечни  Анатолием
Тарановым, он сказал, что информация  о  готовящемся нападении боевиков идет
из  всех источников.  Даже название  их  операции  знали: "Нулевой вариант".
Знали, что  в операции принимают участие отряды Басаева  и Гелаева под общим
командованием  Масхадова.  Все  знали,  но  никто  ничего  не  мог  сделать.
Внутренние  войска вели бои  двое суток,  не получая помощи  от  федеральных
войск, а когда помощь подошла, боевики стали расстреливать колонны, входящие
в город. Входили  в город они бездарно, три колонны были расстреляны. Все не
было согласовано, не было взаимодействия.
     - Были сообщения, что наши стреляют друг в друга. Это правда?
     - Таких фактов я не знаю, но в принципе, это могло быть.
     - Какое настроение у солдат?
     - стоят очень  мужественно, особенно Шумиловская бригада. Когда облетал
Грозный  на вертолете, видел: он  весь в дыму  и развалинах, десять огромных
черных столбов от горящей нефти в Чернореченском районе. А настроение у всех
разное. Одни за то чтобы воевать. У многих солдат уже атрофировалось чувство
страха,  совершенно  не боятся  смерти - полтора  года не выходят из боев, а
другие  считают, что надо выходить из Чечни, пусть сами разбираются. Военные
хотят, чтобы им, наконец, развязали  руки.  А то, например снайпер, бьет  из
дома, на войне его  бы из пушки раздолбали, а  тут приходится жалеть  мирных
жителей.
     - А много еще мирных жителей в Грозном?
     - Много, как-то приспосабливаются, а уходить им некуда. Ну, кто их ждет
в России?
     - Уже были высказывания, что эти бои в Грозном - народное восстание. Вы
согласны с этим?
     - На мой  взгляд,  если сначала война велась  с  бандформированиями, то
сейчас она перерастает в народную  войну. В  бой  идут  и те,  кто  не хотел
воевать,  - мстят  за  своих  погибших во время  бомбежек. По лицам  людей в
Грозном чувствуешь, что там тебя, мягко говоря, не очень любят.  Очень много
"гаврошей",  даже десятилетних.  Собирают оружие,  добивают  наших  раненых,
причем выстрелами, профессионально.
     - Как вы вывозили раненых из зоны боев?
     -  Пытались  прорваться  на бронетранспортерах,  возвращались  они  все
изрешеченные, и  потери были среди тех, кто пытался  помочь раненым. Чеченцы
сами предлагают забрать раненых и убитых, но часто это оказывается ловушкой,
поэтому к их предложениям забрать раненых относятся настороженно.
     - Что вам известно о потерях?
     - Только по внутренним  войскам - 121 убитый, 563 раненых, 61 пропавший
без вести.  Данных о  потери милиции,  собровцев, армии у  меня  нет. Потери
очень  большие, многие  лежат убитыми на улицах. Многие считаются пропавшими
без вести.
     -  Кто действительно  контролирует Грозный? Обе стороны утверждают, что
город под их контролем.
     - Боевики свободно катаются по городу  на автомашинах, стреляют направо
и налево, но они контролируют только  развалины. Все блокпосты и КПП в наших
руках, ни одной позиции не сдали.  Единственная дорога из Грозного в Ханкалу
наполовину под  контролем боевиков. Два-три раза  они  пытались штурмовать и
Ханкалу, но здесь очень сильные укрепления, полно войск и техники.
     - Вы видели Лебедя?
     - Да, но он очень  неразговорчивый. Наедине беседовал с Аушевым,  потом
по одному вызывал в кабинет Пуликовского, Шкирко, Завгаева, Рыбакова. Там он
после встреч с ними и сказал,  что разобрался  в  обстановке и назовет имена
"героев". Совершенно  неожиданно  для всех первым  из  них оказался  министр
внутренних дел Куликов.
     - Какие у вас остались личные впечатления о Грозном в последние дни?
     - Нервозность, никто не знает, что делать. Стали понимать, что наломали
дров и надо  как-то выкарабкиваться. Война вроде бы идет,  а вроде бы и нет.
Чеченцы будут мстить нам все равно. Надо что-то срочно  делать,  иначе война
эта  перерастет  во  что-то  небывалое.  Сейчас  даже  не  понятно  кто  там
командует.  Не ждали, что Лебедь пойдет на  переговоры  с боевиками, думали,
что  он  за  силовой  вариант. Если  раньше  все знали,  что Черномырдин  за
переговоры,  то сейчас  говорят,  что он  за  силовой  вариант. Все меняется
быстро и неожиданно.


25. ГЕНЕРАЛ КЛАДНИЦКИЙ: "ВСПЫШКИ ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ НЕ БУДЕТ"

     Из командировки  в Чечню вернулся начальник регионального управления по
борьбе с организованной преступностью генерал-майор И. Кладницкий. Он провел
пресс-конференцию, где поделился своими впечатлениями о нынешней ситуации  в
этой республике.
     Сначала  генерал-майор И.Кладницкий  кратко  рассказал об обстановке  в
Чечне во время известных августовских событий:
     -  С  весны  1996-го жизнь в Чечне стала постепенно  налаживаться.  Был
создан  ко