нную коробку, помеченную словами "винчестер",
которую я оставил на кровати, полагая, что спрятать трехфутовое мощное ружье
в крошечном номере мотеля нереально и такая тщетная попытка скорее привлечет
внимание к тому, что пытаешься скрыть от посторонних глаз. К тому же в  иных
штатах  США  люди  воспринимают  охотничьи  ружья  как  нечто   само   собой
разумеющееся. Шейла шагнула к кровати, открыла коробку и взглянула на ружье.
Через мгновение она бросила на меня осуждающий взгляд, точно решила,  что  я
пытаюсь от нее что-то утаить.
   - Очень удобная в обращении вещица, - сказал я. - Купил по  пути  сюда  в
одном из местных спорт-магазинов.
   - Но ты, значит, нашел какой-то  след  там  на  границе,  а  иначе  зачем
тебе... Я помотал головой.
   - Нет, мне не повезло. Приграничный район - это просто  большая  пустыня,
плавно переходящая в Мексику. Даже если  мы  обнаружим  горное  убежище  фон
Закса, нам не удастся приблизиться к нему на небольшое расстояние.
   Я наблюдал за ней: она вытащила ружье из коробки и, подобно  всем  умелым
стрелкам, сразу передернула затвор, чтобы убедиться, что ружье не  заряжено.
Странно было смотреть на нее и вспоминать, что эта  хрупкая  малышка  прошла
суровую школу, где  обучалась,  помимо  всего  прочего,  владеть  множеством
смертоносных приспособлений, которых большинство мужчин никогда  не  видели,
если вообще знали об их существовании.
   - Поосторожнее! А то запачкаешь платье. Ружье только из оружейки.  Я  еще
заводскую смазку не снимал.
   Она положила ружье обратно в коробку и потерла ладони. ~ Ты еще  из  него
не стрелял?
   - Нет. Надо будет нам  завтра  смотаться  куда-нибудь  и  найти  местечко
пристрелять его.
   - Нам? - Она метнула на меня удивленный взгляд.
   -  Да.  Хочу"  чтобы  ты  тоже  попробовала.  Неизвестно,  как  все  дело
повернется. -  Я  поглядел  прямо  ей  в  глаза.  -  Если,  конечно,  ты  не
возражаешь.
   - Нет, - быстро ответила  она.  -  Конечно,  нет.  -  И  через  мгновение
добавила:
   - Значит, тебе нечем похвастаться после поездки в приграничный район?
   - Ну, я особенно не рассчитывал получить какую-то информацию о фон Заксе.
Для этого ведь мы приехали в Тусон.  Но  я  кое-что  узнал  у  антропологов,
ведущих раскопки на одном из тамошних ранчо. В начале  лета  они  находились
вблизи Насиментос, неподалеку от мексиканской границы. По их словам, это  не
то место, куда можно отправиться на воскресную прогулку. Проехать там  можно
только на джипе. Обычный автомобиль, может быть, и одолеет  пески,  как  они
мне сказали, но путешествие будет не из приятных. Во всяком случае, я  узнал
от них достаточно, так что, как только мы хоть что-то разузнаем относительно
стоянки фон Закса в горах, я, возможно, смогу найти туда дорогу.
   - Но они его не видели?
   - Да они в горы-то не поднимались. Они считают, что там вообще  никого  и
быть не может, кроме ящериц и саранчи, да пары-тройки пещер, где тысячи  лет
назад обитали наши прародители, но теперь там никого. Но пещер в тех  краях,
должно быть, немало.  -  Я  взглянул  на  часы.  -  Ну,  пожалуй,  мне  пора
возвращаться в Сагуаро-хайтс и  познакомиться  поближе  с  музыкальной  мисс
Смит.
   Шейла нахмурилась.
   - Ты хорошо подумал - стоит ли?
   - Не вижу оснований отказываться от  нашей  "крыши"  только  потому,  что
какая-то мадам любит слушать пластинки. А тебе лучше отправиться  к  себе  в
номер и прилечь. Увидимся утром.

Глава 10

   Дом мисс Смит оказался зеленым и более новым,  чем  тот,  возле  которого
утром я ждал Шейлу. Лужайка еще не была засажена травой. Перед  домом  росла
невысокая плакучая ива - бледная желто-зеленая разновидность, считающаяся  в
кругах  любителей  садоводства  и  огородничества  более   престижной,   чем
старомодная  темно-зеленая.  Ни  трехколесных  велосипедов,   ни   роликовых
коньков.
   Когда я  подъехал,  концерт  уже  давно  кончился  -  то  ли  по  причине
наступления вечера, то ли просто эти меломаны решили дать  себе  отдых.  Мне
пришлось дважды позвонить в дверь, пока в доме возникло  какое-то  движение.
Потом послышались шаги. Наступил тот самый тревожный момент, который  всегда
наступает, когда ты готовишься сделать, может быть, решающий шаг и не знаешь
- то ли просто раскроется дверь, то ли  тебя  вместе  с  этой  самой  дверью
сейчас поглотит геенна  огненная.  Над  входом  зажегся  крошечный  фонарик.
Загремела дверная цепочка, щелкнул замок, дверь отъехала вглубь.  На  пороге
стояла она.
   Это  был  редкий  экземпляр.  Грива  тонких  розовато-желтых  волос  явно
искусственного окраса, взбитых и очень тщательно  заколотых.  Они  выглядели
как нейлоновые локоны, которые сейчас приклеивают резиновым куклам. Еще были
детские голубые глаза, длинные черные ресницы и обильный слой  теней  вокруг
век - такой макияж должен, наверное, светиться во  тьме.  Еще  были  красные
мягкие многообещающие губы, была фигура, сконструированная с таким расчетом,
чтобы подтвердить обещание губ, слегка скрытая  коротким  черным  пеньюаром,
похожим на полупрозрачное короткое пальто.
   То, что было на ней надето под пеньюаром (пожалуй, тоже  черного  цвета),
разглядеть я уже не мог: нечто очень скудное,  скорее  открывающее  наиболее
интригующие участки ее тела, нежели  их  скрывающее.  Была  еще  пара  очень
стройных красивых ног в дымчатых  чулках  и  пара  шлепанцев  на  каблучках,
которые удерживались на ступнях непонятно как - с помощью  крошечных  черных
розочек между пальцев. Было совершенно очевидно: мисс  Смит  ждала,  что  ее
музыкальное приглашение кем-то будет  принято  -  потому-то  она  и  оделась
соответственно.
   - Да-а? - протянула она хрипловато.
   - Извините за беспокойство, мэм, - робко начал я.  -  Меня  зовут  Эванс,
мэм. Я работаю в компании "Маркет рисерч ассоушиитс".  Мы  проводим  в  этом
районе опрос жителей, и я подумал - может быть, вы согласитесь  ответить  на
несколько вопросов...
   - Опрос? - Нетерпеливо проговорила она. - Какой еще опрос?
   -  Мы  изучаем  покупательский  спрос,  мэм,  в  частности  в   отношении
электрических  приборов:  телевизоров,  радиоприемников,  проигрывателей   и
магнитофонов. Я понимаю, что не совсем тактично, но мне  поручено  выяснить,
какие артикулы из указанных есть у вас в доме, когда вы сделали покупку, где
вы держите приборы и как часто ими пользуетесь.
   Она  некоторое  время  изучала  мое  лицо.  Голубые  глаза,   обрамленные
выкрашенными черной тушью ресницами, смотрели на меня очень пристально.  Она
была не такой уж сексапильной куколкой, какой старалась выглядеть. Я  понял,
о чем она размышляет. Она ждала вовсе не такого, как я.  Очень  может  быть,
что я  и  впрямь  невинный  интервьюер  респектабельной  фирмы  по  изучению
покупательского спроса и что это не более чем досадная помеха для ее планов.
Но очень может быть, что я вовсе не тот, за кого себя выдаю...
   - Ну что ж, ладно,  -  Нехотя  сказала  она.  -  Входите,  мистер  Эванс.
Надеюсь, это не займет много времени. Уже поздно.
   - Я постараюсь управиться как можно скорее, мэм. Я очень благодарен...
   - Да чего уж там. Заходите и задавайте свои вопросы!
   - Конечно, мэм.
   Пол был устлан ковром. На ковре стояла типовая  мебель  более  или  менее
современного дизайна. В углах  торчали  какие-то  коробки  и  ящики,  клочки
стружки.   Все   указывало   на   то,   что   тут   что-то    распаковывали.
Стереопроигрыватель  среднего  класса  гордо  стоял  посреди  гостиной.  Обе
колонки были направлены в сторону кухни - отсека в задней части той же самой
гостиной. За аппаратом висела полка с пластинками. На  полке  лежали  пустые
конверты из-под пластинок - видимо,  в  них  хранились  диски,  которые  она
недавно слушала. Мисс  Смит  заперла  входную  дверь  и,  подойдя,  к  софе,
включила бра. Потом указала на низкий коктейльный столик.
   - Можете разложить свои бумаги здесь.  Так  что  вас  интересует?  -  Она
смотрела, как я сажусь, открываю свой "дипломат" и достаю оттуда опросник. -
А черт! Если нам с вами придется написать целую книгу, то я, пожалуй, выпью.
Не хотите?
   Я деловито раскладывал свои бумаги и записи и прислушивался к ее  голосу.
Она была очень хорошей актрисой -  правда,  хорошей,  но  она  выбрала  себе
исключительно трудную роль. Она долго репетировала, очевидно, чтобы добиться
выговора грубоватой  американки,  но  почти  неуловимый  акцент  все  же  ее
выдавал. Труднейшая задача - убедительно сквернословить на чужом языке.
   - Простите, что вы сказали, мэм? - переспросил я.
   - Выпить не хотите?
   - О нет, мэм,  -  с  преувеличенным  ужасом  произнес  я,  тоже  стараясь
переигрывать: мне просто хотелось дать ей  понять,  что  и  я,  подобно  ей,
актерствую. Интересно, за кого она меня примет, когда поймет, что я вовсе не
Генри Эванс, интервьюер компании по изучению покупательского спроса? -  Нет,
благодарю вас. Итак, это дом ј 103 по Мейпл-драйв, так? И на почтовом  ящике
указано, что вы Кэтрин Смит. Правильно?
   Она ушла в глубь комнаты, открыла небольшой шкафчик,  который  служил  ей
баром, и налила себе стаканчик.
   - Правильно. У вас зоркий глаз, мистер Эванс.
   - О, это профессиональная привычка, - самодовольно ответил я. -  Скажите,
вы . являетесь владелицей этого... дома, мисс Смит?
   Она рассмеялась.
   - Да, я домовладелица. Я плачу по счетам, и дом принадлежит  мне.  Я  его
купила. И, как видите, еще не все вещи успела перевезти.
   - Ага, значит, вы живете здесь не одна?
   - Нет, со мной живет отец. Папа вышел на пенсию, и после смерти  мамы  он
себя неважно чувствует... А что вы сейчас делаете?
   Она подошла ко мне почти вплотную и  с  довольно-таки  озабоченным  видом
склонилась над моим плечом. Меня омыла волна каких-то  терпких  духов  очень
сильной  концентрации.  К   счастью,   я   никогда   не   отличался   особой
чувствительностью к запахам - я лучше реагирую на визуальные стимулы. Как бы
там ни было, духов она не пожалела.
   Я откашлялся и ответил:
   -  Ну,  понимаете,  мисс  Смит,  это  статистическое  исследование.   Вот
смотрите: я вписал ваше имя в этот квадратик. Потом я проставлю  имя  вашего
отца...
   - Герман Смит, - сказала она. - Когда-то он был Шмидтом. Обычная немецкая
фамилия, но папа ее сменил.
   Я записал.
   - Герман  Смит.  Так,  один  статистический  работник  в  нашей  компании
проставил крестик вот в этом квадратике напротив фамилии человека, с которым
я буду проводить опрос, если в доме живут двое. Таким  образом,  маркируется
каждый наш опросный лист. Потому что  мне  приходится  проводить  беседы  не
только с симпатичными особами.
   Я поднял взгляд и хитро улыбнулся. Она улыбнулась в ответ, но  ее  взгляд
оставался напряженным и пристальным.
   - Вы хотите сказать, что вам не доверяют, мистер Эванс?  -  спросила  она
равнодушно. -  Странно,  но  мне  вы  показались  заслуживающим  доверия.  В
противном случае я бы ни за что не впустила вас в дом в такой поздний час.
   Я опять откашлялся.
   - Да нет.  У  них  много  интервьюеров  в  штате.  Так  что  ради  полной
объективности давайте скажем, что они не доверяют  нам  всем.  Администрация
хочет быть уверена, что получает точную выборку в каждом из  кварталов,  где
мы проводим опрос.
   - Значит, вы ходите по всем домам в нашем квартале?
   - Именно так,  мэм.  Точнее  сказать,  эту  работу  я  провожу  со  своей
ассистенткой. Она ходила здесь целый день сегодня. Возможно, вы ее видели  -
девушка в голубом "фольксвагене". Она немного устала к вечеру, и я предложил
ей закончить работу за нее.
   Голубые глаза смотрели на меня озадаченно. Так, теперь у  меня  появилась
ассистентка. Я провожу опрос во всем квартале, а не только в доме мисс Смит.
Это уже важно. У меня с собой целая кипа опросных  листов,  и  они  выглядят
вполне достоверно. У меня дурацкая внешность и хорошо подвешен язык.  Может,
я и впрямь всего лишь невинный работник социальной сферы?
   Я опустил взгляд на бланк. Потом устремил его на мисс Смит.
   - Итак, мисс Смит, все говорит о том, что мне просто повезло,  и  я  буду
проводить интервью с женщиной, являющейся домовладелицей.
   Она уловила намек.
   - Считайте, что вам и вправду повезло: папа  сегодня  как  раз  поехал  в
кино.
   Ее голос прозвучал резко. На губах играла слабая улыбка. Теперь она  меня
раскусила. По крайней мере, она знала - ибо я ей сам признался, - что если в
моем опроснике специально и не выделялся пункт о  домовладелице,  я  бы  мог
сделать так, чтобы такой пункт в нем появился - и между прочим, я именно так
ведь и поступил. Я ответил на ее улыбку многозначительным взглядом,  который
она была вольна интерпретировать, как ей заблагорассудится. Я сделал  ставку
на подлинную, не фальшивую реакцию, и я ее получил.
   Она  подошла  к  проигрывателю,  остановилась  и  поглядела  на  меня   с
сомнением. Она все еще не была уверена. Потом решительно передернула плечами
и склонилась над аппаратом. Прежде чем она нашла  нужную  звуковую  дорожку,
игла  несколько  раз  царапнула  по  бороздкам.   Раздались   первые   такты
симфонического вступления. И вдруг марш "Хорст Вессель" наполнил  комнату  -
словно обрушившись на нас со всех сторон.
   Я никогда особенно не увлекался стереопроигрывателями.  Прослушивание  на
заезженной пластинке мелодии,  звучащей  с  двух  сторон  вместо  одной,  не
кажется мне настоящей акустической  революцией.  Сейчас  же,  видимо,  из-за
громкости или из-за того" что мелодия рождала  у  меня  сильные  ассоциации,
эффект оказался чуть ли не гипнотическим.  У  меня  в  ушах  снова  зазвучал
мерный топот сапог по мостовой, и я воочию представил нелепый  гусиный  шаг,
который в то время вовсе не казался смешным.
   Я медленно поднялся. Кэтрин Смит стояла у проигрывателя,  не  отрывая  от
меня взгляда. Она была очень привлекательной  женщиной,  которая  оделась  в
этот вечер для занятий любовью, если можно так сказать, но в тот момент меня
это не интересовало, да и ее, видимо,  тоже.  Чуть  приоткрыв  губы,  она  с
сияющими глазами слушала марш, который некогда  потряс  мир,  -  в  ее  лице
угадывались признаки страсти иного рода.
   Она сделала свой ход. Теперь настала  моя  очередь.  Я  смотрел  на  нее,
дожидаясь,  пока  инструменты   закончат   проигрыш   какой-то   замысловато
оркестрованной интерлюдии и зазвучит основной мотив.
   - Die Fahne hoch, - заговорил я, стараясь проговаривать слова в такт. Die
Reichen fest geschlossen? SA marchiert  mit  ruhig  festen  Schritt...  -  Я
подумал, что акцент у меня не слишком ужасный. Я заглянул ей в глаза  и  как
ни в чем не бывало продолжал:
   - Это по-немецки, мисс Смит. Что означает: "Под развевающимися  знаменами
СА маршируют мерным строем". сА означает  "Sturmabteilung".  В  англоязычных
странах их назвали "штурмовиками".
   Она не сводила с меня глаз. Тут вступили трубы  и  барабаны.  Она  ждала.
Снова зазвучала тема - ясная и тревожная. По крайней  мере,  когда-то,  было
время, эта мелодия причиняла мне немалое беспокойство, - вот  и  сейчас  она
заставила меня встревожиться. Это все равно как если бы ядовитая змея  вдруг
ожила после того, как ей отрубили голову.
   Кэтрин Смит тихонько подпевала.  Она  пропустила  несколько  так-тов,  ее
правильное контральто подхватило мелодию и финальные строчки: "...es  schaut
auf Hakenkreuz voll Hoffnung schon Millionen. Der Tag fur  Freheit  und  fur
Brot bricht an!"
   Песня резко  оборвалась.  Она  протянула  руку  и,  не  глядя,  выключила
проигрыватель. Ее огромные голубые глаза изучающе смотрели на меня.
   - Hakenkreuz значит свастика, - произнесла она мягко.
   - Я знаю. Мне хотелось бы надеяться, что я делаю все правильно.
   В комнате наступила давящая тишина.
   - Свобода и хлеб, - пробормотала  она.  -  Много  времени  прошло  с  той
великой поры. Генри Эванс. Очень много. Но, может быть, это время вернется?

Глава 11

   Честно говоря, это было не совсем то, чего я ожидал. Услышав впервые  эту
музыку и увидев паническое бегство мистера Хеда, я решил,  что  музыка  была
своего  рода  угрозой,  обещанием  мести,  а  возможно,  предупреждением   о
неминуемом возмездии. Да ведь он, похоже, именно так ее и воспринимал.
   И я сделал поспешные выводы относительно прошлого Хеда -  ведь,  в  конце
концов, "Хед" (т. е. "голова") по-немецки "Korf",  а  очень  немало  славных
тевтонских фамилий оканчиваются на этот слог. Я даже позволил  себе  немного
пофантазировать: мол, мисс Кэтрин Смит  заставляет  его  выслушивать  старый
нацистский гимн, чтобы довести до ручки. Я и предположить не мог, что она-то
и является обожательницей  герра  Гитлера.  Что  ж,  никогда  нельзя  делать
обобщения на основании скудных улик. Я клюнул на ее приманку - и вот чем все
закончилось.
   Я подошел к полке с пластинками, взял пустой конверт.  На  первый  взгляд
конверт был  фабричного  производства,  украшенный  глянцевым  фотомонтажом:
марширующие солдаты в различных мундирах. Правда, фирма грамзаписи была  мне
неизвестна. Пластинка называлась "Музыка, под которую  умирали".  В  сборник
были включены "Марсельеза", "Янки-дудль", "Дикси" и  несколько  национальных
гимнов. И еще "Интернационал" и "Хорст Вессель". Неплохая подборка,  подумал
я - Не хуже моего опросника.
   До моего слуха донесся ее голос.
   - Хватит играть в игры, мистер Эванс. Что вам надо?
   Я обернулся. Хороший вопрос. Хотел бы я сам  дать  на  него  убедительный
ответ. Но, не имея оного и  точно  не  зная,  чего  от  меня  ждут,  я  стал
изворачиваться.
   - Вы же сами меня пригласили зайти, мисс Смит, - сказал  я,  постучав  по
конверту.
   - Кто вы?
   - А вы? И почему вы не даете соседям спать  по  ночам,  запуская  на  всю
округу военные марши реакционного содержания?
   - Соседи? - промурлыкала она. - А разве соседи жаловались, мистер  Эванс?
Может быть, сосед по имени Хед?
   - Возможно, - ответил я, недоумевая, сколько еще смогу вилять.
   - Вам? - Она пристально смотрела на меня. - В  таком  случае  вы,  должно
быть, очень влиятельный человек,  мистер  Эванс.  Коль  скоро  соседи  могут
жаловаться вам по поводу незначительных бытовых неудобств - в  надежде,  что
вы им поможете от них избавиться.
   Щелкнув пальцем по конверту "Музыка, под которую умирали", я ответил:
   - Я бы не сказал,  что  это  незначительное  бытовое  неудобство.  У  вас
возникли бы неприятности, узнай кто-нибудь из ваших соседей эту песню.
   Я все еще не сбился с роли, и, похоже, она ожидала от меня  именно  такой
реакции. У нее быстро нашелся ответ:
   - Ох уж эти американцы! Они не почешутся,  чтобы  получше  узнать  своего
врага. Они слишком трусливы: как бы их друзья не  подумали,  что  они  ведут
подрывную деятельность! Они громко рассуждают о коммунизме, но многие ли  из
них способны напеть "Интернационал"? Они опасливо клянут нацизм и фашизм, но
ведь ни один из тысячи не узнает "Хорста Весселя".
   - И все-таки это большой риск. - Я решил, что могу немного раскрыться,  и
продолжал:
   - Мне кажется, вам лучше не ставить эту пластинку.
   - Это угроза, мистер Эванс? - Она шагнула ко мне и взяла у меня  конверт,
потом отвернулась, сняла пластинку и,  сунув  ее  в  конверт,  поставила  на
полку. - Вот так. И вовсе не потому, что вы меня  напугали.  Просто  потому,
что эта пластинка сыграла свою роль.
   - Какую же?
   - Наладить контакт. Наладить контакт с влиятельным человеком. Может быть,
это вы?
   - Может быть.
   - У меня есть рекомендательное письмо.
   - Какое рекомендательное письмо? И от кого?
   - Из Аргентины. Из Общества национальной безопасности - из ОНБ Аргентины.
Подписанное...
   Я мгновенно  извлек  из  глубины  памяти  все,  что  когда-либо  читал  о
неофашистском движении в Аргентине. Я сделал нетерпеливый жест,  прервав  ее
на полуслове.
   - Аргентина  наводнена  горячими  и  безответственными  юнцами,  готовыми
размахивать флагом со свастикой на  каждом  углу.  "Такуара",  "Национальная
гвардия