о у нас был срочный деловой разговор. И действительно,  такого  содержания
была телеграмма. Но когда я с ним встретился,  выяснилось,  что  дело-то  не
такое уж срочное.
   - Да?! Это правда?! - у Михары даже дыхание перехватило.
   - Да. Этот разговор вполне можно было отложить на следующий  день,  когда
Ясуда-сан пришел к нам в контору. Я еще подумал тогда, что за причуды?
   Михара почувствовал, что в глухой каменной стене образовалась трещина. Он
очень разволновался, но скрыл это. Спокойным тоном он спросил  Каваниси  еще
раз, не было ли все-таки необходимости в такой спешке. Нет, не было.
   Зачем Ясуда, не имея  никакой  срочности,  заставил  Каваниси  прийти  на
вокзал? Да потому, что ему нужен был очевидец  его  прибытия  в  Саппоро  21
января  экспрессом  "Маримо"!  Это   единственная   причина.   В   Токио   -
"четырехминутные очевидцы". Здесь, в Саппоро, тоже очевидец. Один и  тот  же
прием. И тут и там преднамеренность.  А  если  это  преднамеренно,  то  факт
прибытия Ясуды на "Маримо" указывает на совершенно обратное. Пожалуй, на то,
что он не приехал этим экспрессом.
   Тут Михаре пришла в голову одна важная мысль, его глаза блеснули.
   - Каваниси-сан,  вы  сказали,  что  встретились  с  Ясудой-саном  в  зале
ожидания?
   - Да... - Каваниси встревожился, кажется,  он  уже  раскаивался  в  своей
откровенности.
   - Значит, не на платформе?
   - Нет, не на платформе. Ведь в телеграмме он просил встретить его в  зале
ожидания.
   - Следовательно, - наступал Михара, - вы  не  видели,  как  он  сходил  с
поезда?
   - Нет, не видел, но...
   На лице Каваниси,  казалось,  было  написано:  ведь  Ясуда  вошел  в  зал
ожидания, а если он живет в Токио, то откуда же он мог появиться, как  не  с
этого экспресса?
   Михара  покинул  фирму.  Он  даже  не  мог  припомнить,  поблагодарил  ли
Каваниси. Он блуждал по улицам этого города,  в  котором  очутился  впервые.
Вдоль тротуаров в два ряда тянулись высокие акации. Но он  видел  их  как  в
тумане. Он шагал без цели, его преследовала одна мысль.
   Ясуда лжет, что приехал в Саппоро на экспрессе "Мари-мо".  Просто  вскоре
после прибытия поезда он встретился с Каваниси в зале  ожидания.  Именно  об
этом он просил его в телеграмме. Вот и получается, что "Каваниси встретил на
вокзале". Так писали и из местного управления полиции после  проверки.  Ведь
если говорят "встретил на вокзале", каждый подумает, что речь идет о встрече
человека, только что сошедшего с поезда. Ясуда  воспользовался  такого  рода
аберрацией.
   Он состряпал очевидцев и на Токийском вокзале и в Саппоро.
   "Ну ладно, я сорву с него маску!" - в сердцах подумал Михара. Он  вытащил
записную книжку и перечитал рассказ Ясуды, записанный с его слов: "20 января
с вокзала Уэно выехал экспрессом "Товада". В Аомори прибыл  21-го  утром.  В
9.50 отплыл из Аомори на пароходе и прибыл в Хакодатэ в  14.20.  В  Хакодатэ
сел на экспресс "Маримо", в Саппоро был в 20.34".
   И вдруг Михару даже в жар бросило - как же он раньше не  обратил  на  это
внимания?  Ведь  пассажиры,  пользующиеся  морским  транспортом,   заполняют
специальные бланки! Надо проверить фамилии ехавших в тот день  из  Аомори  в
Хакодатз.
   Вот где он нанесет сокрушительный удар Ясуде! Ведь если он  действительно
ехал на этом пароходе, должен сохраниться бланк с его фамилией.
   У Михары от радости забилось сердце. Но радость мгновенно уступила  место
тревоге.
   21 января... С тех  пор  прошел  уже  целый  месяц.  Хранятся  ли  бланки
пассажиров так долго? Если они уничтожены, значит, оборвется и эта нить.
   Очевидно, на вокзале могут дать справку относительно бланков. Он поспешил
на вокзал.
   Пройдя  в   комнату   железнодорожной   охраны,   Михара   показал   свое
удостоверение и спросил о сроках хранения бланков. Пожилой охранник сказал:
   - Срок хранения пассажирских бланков пароходного сообщения между Аомори и
Хакодатэ шесть месяцев.
   Шесть месяцев! Этого более чем достаточно. Михара облегченно вздохнул.
   - Значит, нужно отправиться на вокзал в Аомори? Они там хранятся?
   - Нет, в Аомори ехать не нужно.  Эти  бланки  хранятся  и  на  вокзале  в
Хакодатэ.
   Михара удивленно поднял брови. Охранник объяснил:
   - Бланк состоит из  двух  одинаковых  частей.  В  каждой  части  пассажир
записывает  свое  имя,  фамилию  и  адрес.  Половину  отрывают   на   пункте
отправления, а другую половину передают капитану корабля,  который,  в  свою
очередь, все передает на вокзал в пункте прибытия.
   Да, действительно, Михара вспомнил, что сам заполнял две графы.
   - Какое число вас интересует?
   - 21 января. Пароход, который прибыл в Хакодатэ в 14.20.
   - А, это семнадцатый пассажирский. Если вы собираетесь в Хакодатэ, я могу
позвонить, чтобы к вашему приезду все приготовили.
   - Большое спасибо, буду вам очень признателен.
   Михара сказал, что поедет ночным поездом и, следовательно, утром будет  в
Хакодатэ.
   Ночной поезд отправляется в 22.00. Ждать  нужно  было  еще  целых  восемь
часов. Не терпелось поскорее узнать результаты, но время  словно  издевалось
над Михарой. Ожидание и дорога заняли в общей сложности  шестнадцать  часов.
Он не знал, куда себя девать. Побродил по городу, но глаза ничего не  хотели
видеть. Наконец наступили сумерки. Поезд, дремота. Время тянулось бесконечно
долго.
   В Хакодатэ прибыли рано, в начале седьмого. Дул ледяной ветер. До  восьми
часов, пока вокзальный служащий не вышел на работу, Михара сходил с  ума  от
нетерпения.
   Наконец рабочий день начался.  Молодой  служащий  положил  перед  Михарой
тяжелую пачку пассажирских бланков, перевязанных бечевкой.
   - Мне вчера позвонили, и я отобрал  бланки  парохода  ј  17  за  двадцать
первое число. Вот они, второй  и  третий  класс  отдельно.  В  каком  классе
пассажир?
   - Думаю, что во втором. Хотя не совсем в этом уверен.
   Бланков третьего класса было гораздо больше, просматривать их -  довольно
долгая история. Другая пачка, второй класс, гораздо тоньше - вероятно, около
тридцати бланков.
   Он начал проверять все подряд. "Не  может  здесь  быть  имени  Ясуды,  не
может!.." - рефреном  звучало  в  душе  Михары.  Вдруг  на  тринадцатом  или
четырнадцатом бланке он остановился.
   "‚сио Исида, чиновник, 50 лет, Токио..."
   Михара знал, что Исида занимает пост заведующего сектором министерства N.
Слишком  даже  хорошо  знал.  Здесь  ведь  и   обнаружилось   это   дело   о
взяточничестве. Второй сыскной отдел с ног  сбился,  ведя  расследование.  И
вот, оказывается, заведующий Исида 21 января прибыл  этим  же  пароходом  на
Хоккайдо. Михару охватило недоброе предчувствие.
   Михара тщательно просматривал бланки. Один, другой, третий... И вдруг  он
чуть не вскрикнул: "Тацуо Ясуда, торговец фабричным оборудованием, 42  года,
Токио..."
   Он вытаращил глаза. Не верил, не мог поверить. Этого не должно  быть,  не
должно! Но вот он,  бланк,  лежит  перед  ним,  солидный,  внушительный,  не
вызывающий сомнения.
   Михара задохнулся. Дрожащими пальцами вытащил из портфеля страницу  книги
приезжих с собственноручной записью Ясуды. Положил рядом оба листа.  Тот  же
самый  почерк.  Значит,  Ясуда  все-таки  ехал  на  этом  пароходе.   Михара
почувствовал, что бледнеет.
   Если   он   действительно   ехал   на   этом   пароходе,   следовательно,
подтверждается и то, что после этого он сел на экспресс "Маримо".  Абсолютно
точные показания. Ни на йоту лжи!
   А Михаре показалось, что он видел  трещины  на  стене...  Иллюзия,  обман
зрения! Михара осознал свое полное поражение.  Уронив  голову  на  руки,  он
некоторое время так и сидел, словно в оцепенении.
   Нерушимая стена
   1
   У департамента  полиции  Михара  сел  на  трамваи,  идущий  в  Синдзюку*.
Вечерело, был девятый час. Часы "пик" давно уже прошли. Вагон был наполовину
пустой. Михара уселся и скрестил на груди руки. Приятно покачивало.
   * Синдзюку - район Токио.
   Он любил трамвай. Часто ехал просто так, без определенной цели.  Особенно
если нужно было  о  чем-нибудь  подумать.  Небольшая  скорость,  равномерное
покачивание. Короткие остановки, скрежет колес и снова  покачивание.  Зыбкая
ограда, отделяющая от внешнего мира. Можно спокойно отдаться течению мысли.
   ...Ясуда  без  особых  на  то   причин   телеграммой   вызвал   служащего
"Футаба-с„кай" на вокзал в Саппоро. Зачем ему понадобился Каваниси?.. Михара
смотрел прямо перед собой. Ни разговоры пассажиров, ни скрежет тормозов  ему
не мешали... Вызвал потому, что хотел, чтобы Каваниси увидел, как он, Ясуда,
прибыл в Саппоро экспрессом "Маримо". То есть  Ясуда  показался  Каваниси  и
обеспечил таким образом себе на всякий случай алиби.
   Алиби?  Мысли  Михары  зацепились   за   это   слово.   Алиби,   алиби...
Доказательство отсутствия... Какого отсутствия?
   И Михара попытался точно сформулировать свои смутные чувства.  Отсутствия
на Кюсю, на Касийском взморье, вот где. Доказательство отсутствия  на  месте
происшедшего самоубийства.
   Михара вытащил из кармана расписание поездов, с которым  последнее  время
не расставался. Саяма и О-Токи умерли между десятью и одиннадцатью вечера 21
января. После этого часа из Хакаты на Токио есть только один поезд, экспресс
"Сацума", который отправляется утром следующего дня в 7 часов 24  минуты.  В
то время, когда Ясуда в 20 часов 44 минуты появился на вокзале в  Саппоро  и
встретился с Каваниси, экспресс только что выехал из  Киото.  Именно  это  и
хотел  доказать  Ясуда.  Доказать  свое  отсутствие  на  месте  самоубийства
влюбленных. Но почему доказательство отсутствия так важно для Ясуды?..
   - Очнитесь! - кондуктор дотронулся до плеча Михары.
   Трамвай стоял на конечной остановке в Синдзюку. Михара вышел. Он не знал,
что делать. Потоптался на месте.  Потом  сел  в  другой  трамвай,  идущий  в
Огикубо.
   ...Еще одна деталь в поступках Ясуды подтверждает это.  Те  самые  четыре
минуты на Токийском вокзале. До сих пор Михара думал, что тогда Ясуда просто
хотел показать официанткам "Коюки", как Саяма  и  О-Токи  вместе  садятся  в
поезд. Теперь в голову пришло, что ему надо было еще и подчеркнуть,  что  он
не имеет никакого отношения к этой поездке. Он обронил  тогда  такую  фразу:
"Смотрите, Саяма и О-Токи садятся в экспресс "Асакадзэ"..." Они  садятся,  а
он, Ясуда, при чем? Он ведь сел тогда на электричку Иокосук-ской линии.  Вот
вам и доказательство отсутствия на месте происшествия! Кроме того, Ясуда  на
следующий вечер появился в "Коюки". И через день опять появился.  Словно  на
чем-то настаивал.
   Случайные  очевидцы  на  Токийском  вокзале,   следовательно,   были   не
случайными. Это подстроено Ясудой. То же  самое  с  Каваниси  на  вокзале  в
Саппоро. Чтобы доказать, что его, Ясуды, не было на том месте, где произошло
самоубийство влюбленных.
   И все же преднамеренные действия Ясуды на Токийском вокзале и  в  Саппоро
были каким-то образом связаны с третьим  местом,  с  пригородом  Хакаты,  на
Касийском взморье.  Михара  пришел  к  неколебимой  уверенности,  что  Ясуда
действительно  там  присутствовал,  уж  очень  сильно  было  его  стремление
доказать обратное. Если свидетельства подстроены, следовательно, они  ложные
и в действительности все дожно быть иначе. Да, 21  января  между  десятью  и
одиннадцатью вечера Ясуда стоял на побережье Касии, там, где Саяма и  О-Токи
покончили самоубийством! И не просто стоял, а что-то делал! Что-то  делал...
Что - пока неизвестно. В эти минуты Ясуда смотрел на Кэнити Саяму и  О-Токи,
видел, как они приняли яд, как упали. Он не отсутствовал,  а  присутствовал.
На это указывают усилия Ясуды доказать обратное.
   Логически такое построение вполне допустимо. С другой стороны, если Ясуда
был там, значит, он выехал из Хакаты на следующее утро, в  7.24,  экспрессом
"Сацума". Но "Сацума" прибывает в Киото в  20.30  и  отправляется  оттуда  в
20.44, то есть в то самое время, когда Ясуда улыбался  Каваниси  на  вокзале
Саппоро,  на  Хоккайдо.  Нельзя  допустить,  что  Каваниси  врет.  Здесь   и
подозрений быть  не  может.  Ведь  около  девяти  вечера  Ясуда  появился  в
гостинице "Марусо". В это время экспресс "Сацума"  мчался  по  берегу  озера
Бивако. Как же быть с противоречиями?
   Ведь фактов много. Пароходный бланк с фамилией Ясуды. Тоже неопровержимое
доказательство того, что Ясуда ехал из Аомори в Хакодатэ. Да,  это  стальной
молот, вдребезги разбивающий хрупкую скорлупу логики Михары.
   Но сердце подсказывало другое. Инстинктивное недоверие к Тацуо  Ясуде  не
позволяло согласиться с доводами действительности.
   - Послушайте! - сказал кондуктор над ухом Михары.
   Конечная остановка - Огикубо. Вагон был пуст. Михара сошел. На  этот  раз
он сел в электричку и поехал обратно.
   Ясуда  великолепно  все  подстроил.  Но   прочность   здания   призрачна,
где-нибудь да есть слабое место. Но где?
   Михара продолжал думать, прикрыв глаза  и  подставив  лицо  ветру.  Минут
через сорок он вдруг очнулся  и  взглянул  на  висевший  перед  ним  плакат.
Какая-то реклама косметических  средств.  Михара  не  отрываясь  смотрел  на
плакат. Но дело было не в косметике - он вспомнил пароходный бланк с  именем
‚сио Исиды.
   2
   - Мы выяснили кое-что об Исиде, - сказал инспектор Касаи.
   Разумеется, Касаи не направил сыщика прямо к Есио Исиде, не следовало его
настораживать. Он и без того был слишком возбужден расследованием. Инспектор
подошел к этому делу осторожно. "Выяснили" означало -  узнали  через  третьи
руки.
   Действительно, 20 января он отправился в командировку на Хоккайдо. Выехал
с вокзала Уэно экспрессом "Товада" в 19.15. В Саппоро прибыл 21 января в  20
часов 34 минуты на экспрессе "Маримо".  Следовательно,  он  ехал  в  тех  же
поездах, что и Ясуда.
   Касаи показал запись пути следования Исиды. Исида не сошел в  Саппоро,  а
поехал дальше, до Кусиро. А затем совершил инспекционную поездку  по  другим
районам Хоккайдо.
   - Попробовали намекнуть на Ясуду. Исида сказал, что да, действительно, до
Саппоро они ехали в одном поезде. Оба во втором классе, но в разных вагонах.
Как говорит Исида, Ясуда часто приходил к нему в  вагон.  Да,  он  прекрасно
знает Ясуду, тот часто бывает по делам в их министерстве.
   Так изложил Касаи результаты проверки.
   Михара совсем упал духом. Еще один свидетель, что Ясуда ехал именно  этим
поездом. И на этот раз настоящий, неподстроенный. Крупный чиновник, день его
командировки и путь следования определены заранее. Его  имя  значится  среди
пассажиров парохода, курсирующего между Аомори и Хако-датэ. Здесь  не  может
быть ни малейшего сомнения.
   - Послушай,  -  сказал,  поднимаясь,  Касаи.  -  Погода  отличная,  давай
пройдемся немного.
   Улицы утопали в солнце. Яркие лучи  возвещали  начало  лета.  Многие  уже
ходили без пиджака.
   Инспектор шагал впереди. Они пересекли трамвайные пути, пробрались сквозь
поток машин и остановились у крепостного  рва.  Белые  стены  императорского
дворца сияли. После мрачной комнаты  департамента  эта  белоснежная  чистота
слепила глаза. Инспектор прошелся вдоль  рва,  отыскал  свободную  скамейку,
уселся. Со стороны могло показаться, что двое служащих  удрали  с  работы  и
решили позагорать.
   - Пока ты был в командировке на  Хоккайдо,  мы  тут  проверили  отношения
Саямы и О-Токи, - сказал Касаи.
   Михара  с  недоумением  посмотрел  на  инспектора.  Проверять   отношения
влюбленных, покончивших самоубийством по сговору? Зачем это нужно?
   - Конечно, проверять отношения людей, настолько близких, что  они  вместе
покончили самоубийством, как будто и не имеет смысла. Но на всякий случай мы
это сделали, - словно поняв недоумение Михары, сказал Касаи. - Как видно, уж
очень тайно они встречались. Не нашлось ни одного человека, который бы  знал
об этой связи. Официантки "Кою-ки" были поражены, узнав, что Саяма  любовник
О-Токи. А у женщин, работающих в подобных местах, на такие вещи острый  нюх.
Но за ней они ничего не замечали, ничего. Но...
   Касаи на минуту замолчал и закурил.  По-видимому,  он  собирался  сказать
нечто важное.
   - ...Но у О-Токи, вероятно, все-таки был любовник. Она снимала комнату  в
маленьких номерах. Ей часто звонили по  телефону.  По  словам  управляющего,
звонил женский  голос.  Женщина  называла  себя  "Аояма".  В  трубке  иногда
слышалась музыка. Может быть, она работала в кафе. Но  управляющий  говорит,
что эта самая Аояма звонила только  ради  приличия,  а  когда  О-Токи  брала
трубку, женщину сменял мужчина. Так он считает. После  этих  звонков  О-Токи
всегда быстро одевалась и уходила. Это началось примерно за  полгода  до  ее
смерти. К себе О-Токи никогда не приглашала мужчин.  Значит,  она  соблюдала
большую осторожность, встречаясь с любовником.
   -  И  этот  любовник  -  Саяма?  -  спросил  Михара,   чувствуя   смутное
беспокойство.
   - Очевидно. Его мы тоже проверили. Здесь удалось узнать еще  меньше.  Он,
оказывается, был очень замкнутым .человеком, к тому же малодушным. Не в  его
характере было распространяться о своих любовных связях. Но,  поскольку  они
вместе покончили с собой, не приходится сомневаться, что  именно  он  и  был
любовником О-Токи.
   Но в тоне Касаи не было обычной уверенности,  вескости.  Это  еще  больше
увеличило смутное беспокойство Михары.
   - Пробовали проверить любовные  связи  Ясуды,  -  Касаи  окинул  взглядом
вершины сосен.
   Михара уставился на инспектора. Он понял, что  за  время  его  отсутствия
вокруг начальника завертелись невидимые водовороты. Разумеется, Касаи только
маленькая клеточка огромного организма, именуемого сыском.
   - И здесь ничего не удалось выяснить,  -  пробормотал  он,  не  глядя  на
Михару, - Тацуо Ясуда только раз в неделю бывает в Камакуре. К тому  же  его
жена тяжело больна. Поэтому вполне возможно допустить существование связей с
другими женщинами. Но никаких данных  об  этом  нет.  Если  у  него  и  есть
любовницы, то он так искусно скрывает все свои встречи с ними, что  никто  о
них не знает. Конечно, может быть, это только наши домыслы, а на самом  деле
он верный  муж,  однолюб,  преданный  своей  жене.  Действительно,  проверка
показала, что отношения между супругами хорошие,  ровные.  По-видимому,  они
очень дружны.
   Михара кивнул, он это почувствовал, когда был в Камакуре у жены Ясуды.
   - И О-Токи, и Саяма, и Ясуда, конечно, если у него тоже были связи, очень
хорошо умели скрывать свои любовные дела от чужих глаз.
   От этих слов у Михары  стукнуло  сердце.  Он  почувствовал,  что  смутное
предчувствие начинает принимать определенные очертания. Он крикнул:
   - Господин инспектор, что-нибудь случилось?
   - Да, случилось, - отрезал  Касаи.  -  Начальник  сыскного  отдела  вдруг
заинтересовался этим самоубийством.
   Михара понял, что этот интерес  вспыхнул  не  сам  собой.  На  начальника
нажали сверху.
   Он был прав, Касаи подтвердил это.
   3
   На следующий день, когда Михара пришел в отдел, Касаи подозвал его.
   - Заведующий сектором министерства N сделал  нам  заявление,  -  опершись
локтями о стол и скрестив пальцы, сказал Касаи. Так он делал  всегда,  когда
бывал чем-нибудь озабочен. - Нет, не сам приходил,  прислал  секретаря.  Вот
его визитная карточка.
   На визитной карточке было  написано:  "Китара  Сасакп,  секретарь  отдела
министерства Н". Михара ждал, что скажет Касаи.
   - Этот чиновник от имени Исиды сделал примерно  следующее  заявление.  На
днях господин Х наводил  у  меня  справки  о  Тацуо  Ясуде.  Поскольку  этим
интересуется департамент полиции, я и делаю это заявление. 20 января,  когда
я ехал в командировку, я видел Ясуду, он ехал в том же  поезде.  Правда,  мы
были в разных вагонах, но он иногда  заходил  ко  мне.  Если  вам  требуются
другие  свидетели,   видевшие   Ясуду,   можете   обратиться   к   чиновнику
губернаторства Хоккайдо Кацудзо Инамуре. Он также  ехал  в  этом  поезде  от
Хакодатэ. Господин Инамура видел Ясуду после станции Отару, когда т