оступала клиенту из рук в руки;
производился пересчет, скажем, тысячи чеков за две тысячи
рублей, и при пересчете этом клиент (наипростейший вариант)
недосчитывался рублей пятидесяти. Ваня - само недоумение,
пересчитывал деньги повторно - прямо клиенту в руки; затем,
извиняясь, добавлял недостающую сумму, и с тем расходились.
Пугливо и скоро. Однако при повторном пересчете продавец
чеков обнаруживал в пачке ровно тысячу рублей: другая
тысяча, передернутая, как из колоды, уходила Ване в рукав.
Так и получалось: тысяча за тысячу. Все законно. Заявить
же на Ваню - признать себя виновным в спекуляции. Побить
Ваню - рискованно...
   Жуликов, подобных Лямзину, крутилось возле "Березки"
немало. В среде валютчиков классифицировались они как
"рабочие" - нижайшая ступень иерархии.
   ...Лузгин, весьма правдоподобно разыгравший роль "шляпы",
торговался с Лямзиным отчаянно. Несколько раз переговоры
заходили в тупик, однако Ваня, чуя крупную наживу, не
отставал. В итоге договорились: три тысячи чеков за семь
тысяч рублей. С отчаянием - тоже вполне натурально
разыгранным - Лямзин согласился.
   - Ты, дядя, кремень, - сказал с уважением. - Кем за
бугром прислуживал?
   - Шоферю, - отозвался Лузгин неохотно.
   - Ну-ну. На машине сейчас? Тогда поехали... недалеко
тут. Семь штук - сам понимаешь, не наберу по кармашкам.
   Одолжившись, Ваня вернулся в машину. Взяв чеки,
пересчитал их. Лузгин пересчитал деньги.
   - Все в норме, - кивнул он Ване. - Бывай; парень. - И
сунул пачку за пазуху.
   - Э, - обеспокоился Иван, - ты... пересчитай давай.
Вдруг...
   - Все в норме, - повторил Лузгин. - Привет. Я уехал.
   - Эй! - оторопел Ваня. - Ты... считал плохо.
Вообще... Кажется, лишнее я тебе...
   - Все точно, - уверил Лузгин. - Вылезай на тротуар и
топай.
   Такого грабежа Ваня не ожидал... Клиент был явный лабух,
из пожилых, к тому же дубоват, деньги должен был считать,
как дни оставшейся жизни... Ничего себе посольский шофер!
   - Сказано: освободи салон! - говорил Лузгин, грубо
пихая Ваню в плечо. - И открылась Ване истина: его нагло
"кинули".
   - Назад деньги, сука! - взвыл Лямзин, пытаясь залезть
"шляпе" за пазуху.
   Милиционеры подоспели вовремя: в "Волге" начиналась
потасовка.
   Лузгин "раскололся" в содеянном грехе буквально на месте
- в ближайшем отделении, куда доставили конфликтную пару.
Глубоко изумленный подобными откровениями, Лямзин тут же
прочел ему лекцию о юридической ответственности -
обстоятельную, с отступными версиями, не стесняясь...
   Затем в отделение приехал я. Как полномочный
представитель властей для разбора прецедентов данного типа.
   - Посмотрел я ваше дело, Лямзин, - начал я без
предисловий. - Опять валюта...
   - Покупал один к одному! - отбивался Ваня. - Семь на
семь. А он мне три тысячи всего сунул... Оттого и скандал!
Мошенник он, гражданин начальник! Валютчик! Я телевизор
хотел... японский бог!
   А вот этакого хода мы не ожидали...
   - Ничего вы так... - признал я. - Ничего...
сообразили. Но суть не в сегодняшнем событии, хотя в
совокупности с прошлыми вашими увлечениями...
   - Прошлое я искупил, - сказал Лямзин, с нежнейшим
участием взирая на меня.
   Умно держался, злодей. Пришлось перейти к аргументам
иного свойства...
   - Должен заметить: здесь я не случайно, - начал я. -
Вестью о вашем задержании обескуражен, и теперь ничего не
остается, как напрямик задать непосредственно интересующий
меня вопрос: приобретался ли вами два дня назад в том же
самом магазине "Березка", где вы побывали и сегодня,
видеомагнитофон "Шарп"?
   - Пауза будет бесконечной, - сказал Лямзин, заведя глаза
к потолку.
   - Хорошо, придадим диалогу динамизм. Номер магнитофона и
ваша подпись имеются как в документах, оставшихся в
торгующей организации, так и в гарантийном талоне...
изъятом нами у некоего лица, сознавшегося, что магнитофон вы
ему продали по спекулятивной цене. То есть опять-таки
валютные махинации. Через бытовую радиоаппаратуру, но по
сути...
   - Ничего не знаю, - отрезал Ваня. - Настроили всяких
"березок", теперь хватаете кого ни попадя... Подпись в
талоне... ха! Очень веская улика! Там что Лямзин, что
Чарли Чаплин - никакая экспертиза не установит!
   - Ну вы и тип, - заметил я невольно.
   - Вы Библию хоть раз на сон грядущий почитывали? -
спросил Лямзин. - Я так чувствую - нет. Заповедей не
знаете, не по-божески инкриминируете. Может, Моисей и
кокнул часть Скрижалей, покуда нес их с горы Синай, но в
тех, что донес, не сказано "Не продай!" Вы сами загляните,
убедитесь... А в Библии все есть... что надо!
   - Истинно, истинно говорю вам, - возразил я. - Не стоит
спекулировать тем товаром, коего нет в наличии... Имеется в
виду ваша набожность. Поехали лучше домой. К вам домой...
Постановление о проведении обыска со мной, ознакомьтесь...
   Вошли в квартиру. Я показал на запертую дверь. Спросил:
   - Почему замки?
   - Человек живет, - равнодушно объяснил Лямзин. -
Попросился и... живет. Зовут, кажется, Гена. Или Петя...
запамятовал. Познакомился по пьянке с ним, кто, чего - не в
курсе, в отличие от вас, в чужие дела не суюсь.
   Я промолчал. Настроен был Лямзин агрессивно и
отчужденно, не трусил. Я искренне удивлялся: откуда такая
слепая озлобленность? Ни единого движения к компромиссу?
Словно с кровным врагом он столкнулся, которого ненавидел
люто, всем существом... Ошиблись мы в Лямзяне. И крупно.
Впрочем, будет еще время испытать его...
   Пригласили понятых - соседей, начали обыск. Следов
"левой" ондатры, краденой с железной дороги, увы, не
обнаружилось - видимо, если и находилась она здесь когда-то,
то трудами Вани реализовалась.
   Находки же не впечатляли. Разве видеокассеты
порнографического содержания.
   - Мое, - глядя на них, покорно согласился Ваня. -
Сознаюсь я патологический тип. Но факт распространения
отсутствует, а на личные увлечения карательная сила кодекса
не распространяется.
   Я вновь проглотил пилюлю.
   В шкафу, в одном из ящиков, набитом всякой всячиной -
гитарными струнами, брелками, старыми замками-молниями,
нашлась коробка с патронами от мелкокалиберной винтовки.
   - Ваши?
   Лямзин молчал.
   - Хранение боеприпасов, - сказал я. - Думаете, никчемные
придирки? Напрасно. Пусть от "мелкашки" - все равно
статья.
   - Сидел со мной один, - отозвался Иван. - Тоже за два
патрона. Тоже найдены при обыске. Искали, конечно,
другое... Но за неимением... В общем, знакомо. Понятны
ваши задачи, гражданин начальник.
   - Вы полагаете? - усомнился я, обводя глазами комнату.
Понятые с суровыми ликами праведников, созерцавших
закономерный крах греховодника-соседа, торжественно замерли
у стены. Оперативники исследовали недра платяного шкафа.
Меня же не отпускало нудное, как зубная боль, ощущение,
будто в комнате чего-то недостает. Не хватало в ней некоего
логического завершения самой обстановки... Но то ли я
устал, то ли сосредоточиться не мог - ощущение оставалось
безответным. Стол. Стулья. Сервант. Какой-то
нестандартный, с узенькой боковой стенкой... В серванте -
зеркало, стеклянные полочки, утварь, из которой Ваня
наверняка никогда не ел и не пил аляповатый фаянс,
чашечки-наперстки и сувенирные бокалы емкостью более двух
литров... Много раз встречал я такие вот бесполезные
серванты, словно кичащиеся своей никому не нужной пышностью
красивенького содержания...
   Низ серванта обрамляли какие-то художественные излишества
в виде латунных вензелей и полос. Склонившись, я разглядел
в центре одного из вензелей кнопку.
   - Что там? - спросил я у Лямзина, приседая на корточки
   В глазах Ивана мелькнула тревога, однако он опять
промолчал. Я нажал кнопку. И - события последующих двух
минут перестали меня занимать.
   Сервант оказался именно тем предметом, наличие которого в
комнате я неосознанно пытался найти: встроенной в стену
кроватью. А его дно в дневные часы и было сервантом. И вот
весь этот фарфор, стекло, зеркало, вся эта декорация,
введшая меня в заблуждение, обрушилась на мою глупую голову,
которую тут же залило кровью от бесчисленных порезов...

                   ЯРОСЛАВЦЕВ

   Он запер машину, прошел в подъезд, вытащил почту из
ячейки общего шкафа и, на ходу перебирая газеты, направился
к лифту. Внезапно как бы оступившись остановился,
вглядываясь в конверт попавшийся среди прочей
корреспонденции. Прочел "УВД горисполкома..."
   Повестка. Такого-то числа зайти в отделение милиции в
комнату номер шесть.
   Он почувствовал нервную тошноту как от удара поддых.
Заскакали мысли.
   "Ну повестка... Наверняка по ерунде... Если что - не
вызывали бы... А может хитрый ход?"
   Сунув бумажку в карман пальто открыл дверь квартиры.
Первой его встретила дочь.
   - Пап принес что-нибудь посмотреть? - Имелась в виду
конечно же видеоинформация.
   - Танюша, деточка, завтра, не до того... - Он разделся.
- Да и зачем тебе этот видиот? Жизнь куда более прекрасна
нежели...
   - Ну а музыкалки? - Имелись в виду эстрадные программы.
- И уму и сердцу!
   - Ну ладно... завтра. Только напиши что именно.
   - Ой! - И радостная дочь помчалась за бумагой и ручкой.
- Я записалась на курсы английского - прозвучало уже
издалека. - Чтобы... Ну в общем стюардессой хочу стать на
международных линиях. У них там пенсия знаешь какая? И
всего до тридцати лет работаешь. А потом... - Сколько
мечты восторга надежды было в последнем слове...
   Ярославцев вздохнул. Не хотел он слышать этого от дочери
другого желалось. А чего другого? Не ты ли пестовал в ней
все это? Не ты ли...
   - Ужинать будешь? - Появившаяся в прихожей Вероника
повязывавшая цветастый накрахмаленный передничек чмокнула
его в щеку. Красивая энергичная сразу видно все знает, все
умеет, а если насчет милых женских слабостей то и их сыграет
в нужный момент безупречно. Партнер надежный.
   - Сыт я, - сказал Ярославцев.
   - Можешь поздравить через неделю твоя супруга - начальник
отделения института - поделилась она игриво. - Собственные
темы, три поездки в год... А? Ты не рад?
   - Видишь только я у вас иду мимо жизни - ответил
Ярославцев с удовольствием сдирая тесную петлю галстука. -
Потому на вас женщин с будущим вся надежда.
   - Кстати о будущем не вредно бы и тебе подумать, -
заметила она. - Пока поступают предложения во всяком
случае.
   - Выбираю лучшее, - ответил он.
   - Володя дорогой, ты посмотри на свою жизнь... - Она
говорила вскользь мягко как хороший друг, она всегда впрочем
так говорила - на воркующей какой-то ноте участия и совета,
не назидательности. - Спишь до полудня сплошные мотания
заработки непонятные вообще неизвестно кто таков.
   - И все же полагаю высокая зарплата министерского
чиновника устроила бы тебя менее, - возразил Ярославцев
улыбнувшись.
   - Ошибаешься. Устроила бы. Я скоро буду доктором,
диссертация на подходе... У нас все есть деньги нужны лишь
на текущие расходы...
   Разговор велся без накала как бы между прочим покуда
закипал чай и Вероника выставляла на стол печенье, конфеты и
орешки. Ярославцев же безразлично размышлял что же его
связывает с женой? Взрослеющая дочь? Квартира и мебель?
Постель? Или попросту привычка каждодневных встреч друг с
другом за чаем и такие вот разговоры?
   - Сегодня, надеюсь, пить не будешь? - спросила она с
очаровательным юмором в интонации.
   - Как изволите приказать, - ответил Ярославцев сухо и
подумал: "А выпил бы. Повестка эта. Завтра к десяти утра
тащиться - вот черт... испытание Физическое и моральное.
Кстати. В тюрьме встают рано. И ложатся рано. Привыкай.
И затей там никаких... Нет не пережить тюрьмы. Лучше из
окна вниз головой'"
   - Слушай мне надо все-таки сделать подарок шефу -
ворвался в сознание голос жены - Мое назначение -
исключительно его заслуга.
   - И сделай - пожал плечами Ярославцев.
   - Не так просто. Не дай бог сочтет за взятку! Он знаешь
какой!
   - Не берет? - спросил Ярославцев с иронией.
   - Да о чем ты!
   - Ну положим дать взятку можно любому. Другое дело как
дать? - Он испытующе поднял на жену глаза. - Может в
чем-то нуждается твой шеф? Услуги, связи?
   - Кто знает? - Она озабоченно всерьез размышляла. -
Слышала дабл-кассетник он сыну ищет.
   - Возьми наш, - сказал Ярославцев. - Тот новенький.
   - Да ты что он же. Я повторяю.
   - А ты скажи знакомые привезли. Цену посмотри по
каталогу там долларов сто. И поясни ему знакомые эти - люди
сродни вам кристальной честности хотят за кассетник строго
по курсу так что гоните сколько там ныне доллар в пересчет
на рубли? Ну девяносто скажем рублей. Вот и клюнул твой
шеф. Все чинно-благородно до безобразия даже противно.
   - Мысль! - согласилась Вероника, наливая чай мудрому
мужу. - Шеф конечно не дурак но.
   - Милая жена а теперь вопрос к тебе, - неотрывно глядя на
ловкие ухоженные руки ее сказал Ярославцев. - Как ты
считаешь что в принципе нас с тобой связывает на день
сегодняшний? Уверяю вопрос без прицела праздный.
   - То же что и всегда любовь, дорогой. - Она поцеловала
его в макушку. И засмеялась легко и беззаботно.
   - Точно, - усмехнулся он. - Очень ты правильно
подметила. И главное - я рад что наши мнения совпадают.

                   СЛЕДСТВИЕ

   - Вынужден писать жалобу прокурору, - задумчиво сказал
Лямзин, когда меня извлекли из-под серванта-постели. - Это
неслыханно: разбить посуду исторической ценности причем в
таком количестве при неквалифицированном проведении обыска.
   На его реплику я всеми силами постарался не реагировать.
По возможности бесстрастно распорядился продолжать обыск и
отправился на оперативной машине в ближайший травмопункт
накладывать швы на гудящем от ошеломляющего удара черепе.
   Участковый инспектор сопровождавший меня, решительно
двинулся к дежурному врачу - уговорить ввиду чрезвычайных
обстоятельств принять мою персону вне очереди, а я сидя на
стульчике и прикладывая к ранам скомканные бинты из
автоаптечки, оглядывал томившийся в приемном отделении народ
- человек восемь. В какой-то момент показалось что падение
кровати серьезно повлияло на мое восприятие действительности
и причиной тому был странный факт люди в очереди
переговаривались друг с другом как старые знакомые будто всю
жизнь свою просидели на стульях в этом коридоре. Ни
малейшей стесненности отчуждения. Прислушавшись к их
разговорам я убедился нет со мной все в относительном
порядке а собравшиеся здесь - соседи по подъезду жертвы
общей неприятности. Нетрезвый гражданин ведущий рассеянный
образ жизни в их подъезде проживающий привел к себе из самых
гуманных побуждений бродячего пса и после совместной с псом
трапезы уснул глубоким сном забыв запереть входную дверь.
Благодарный пес оказавшийся здоровенной кавказской овчаркой
принялся чутко нести сторожевую службу и заслышав на
лестнице шаги выскочил из квартиры на площадку тяпнув за
ногу возвращавшуюся с работы соседку. Подъезд огласил дикий
вопль на который сбежались жильцы, а их надо полагать пес
кусал уже с перепугу. Так или иначе я в окружении
пострадавших обещавших именно соседу, а не собаке страшную
месть, ощущал себя полным дураком! И о гражданине Лямзине
думал крайне негативно хотя и без видов на сведение с ним
счетов. Но каков подлец! Так искусно изобразить
замешательство явно тем спровоцировав меня самоуверенного
кретина нажать на злосчастную кнопку.
   - Кто там с порезами? - выглянула из-за двери кабинета
медсестра.
   Через полчаса забинтованный в нашлепках пластыря невесело
размышляя что стану объяснять начальству и знакомым девушкам
о своей изменившейся внешности я прибыл обратно в квартиру
Лямзина. Результаты обыска к тому моменту завершенного
Обнадеживали. На кухне нашли самогонный аппарат пять литров
настоянного на апельсиновых корках "продукта" и еще
кое-какую аппаратуру, назначения очень специфического.
Иван, судя по всему усердно подслушивал все что творилось в
комнате "жильца", а кроме того вел магнитофонную запись его
переговоров. Пленок увы мы не обнаружили. Оставалась
слабая надежда на информацию заложенную в персональный
компьютер, но в продуктивность ее анализа мне не верилось.
   - Так зачем все таки вам подслушивающая система? -
лениво спросил я листая записную книжку Вани.
   - Законом не карается - последовал ответ. - Природное
любопытство Оказавшееся неудовлетворенным кстати.
   - Лямзин - сказал я - Призываю вас к откровенности. Вы
сели в лужу по крайней мере. Патроны, самогон, сомнительные
чековые операции.
   - Лажа все - перебил Ваня - С чеками - оно да сомнительно
чтобы доказать. Самогон? Впервые вляпался значит штраф.
Заплатим, не обеднеем. Насчет патронов - подкинули. Во -
соседи! - Он указал на понятых остолбеневших от возмущения.
   Внимая этим оптимистическим заверениям я продолжал
листать записную книжку. Ба! Номер Ярославцева! Не ему ли
понадобилось обеспечение прослушивания Ваниного соседа?
Такая неожиданная мысль здорово меня увлекла!
   - Ярославцева знаете? - спросил я.
   - У меня много народа шапки покупает. Всех не упомнишь.
   - Александр Васильевич, - тронул меня за плечо
участковый, - открыли замки в соседней комнате.
   Ваня всем своим видом выразил мол это уж меня вовсе не
касается да и неинтересно.
   Интересного и в самом деле было мало: старенькая мебель
с засохшими от голода клопами, кое-какая импортная
радиоаппаратура, неношеная фирменная Одежда, упакованная в
большие картонные коробки. Все это напоминало некий склад,
перевалочную базу, вернее остатки ее после капитального
вывоза.
   Десять спортивных костюмов "Адидас" возвратили мои мысли
к железнодорожным погромам - там было что то связанное
именно с такими костюмами.
   Мы аккуратно сложили вещи обратно в коробки. Специалист
из отдела криминалистики тщательно запер замки.
   - Ну поехали теперь к нам в гости Лямзин, - сказал я. -
Посмотрите что изменилось там с поры вашей юности.
   - Ненавижу вас, - бесцветно, очень устало произнес Иван
фразу, которую я слышал десятки раз.
   Но по тому, как поднялся он со стула, как пошел к выходу,
понял я: будет Лямзин молчать. Упорно и тупо. Ошибся я.
Первое его дело с толку сбило, воспоминания тех, кто знал
этого Ваню младым и зеленым. Закалился трусоватый шалопай
Ваня в превратностях судьбы своей, изменился, выработал, что
ни говори, а позицию, утвердился в ней и сдавать ее не
желал. Я же на психологию его рассчитывал как на психологию
мелкого лавочника, боявшегося потерять приобретенное: хлам
свой, жизнь затхлую, но на теплом диване... и -
просчитался. Наверное, потому, что такой лавочник перед
лицом своего идейного врага превращается в рассвирепевшего
быка. И никакие уж тут бандерильи его не устрашат. А
может, всерьез воспитали Ваню крутые дяди, привив ему
философию неизбежного риска и неизбежных потерь: дескать,
жизнь - копейка, судьба - индейка, и вообще: раньше сядешь,
раньше выйдешь, а деньги - мусор, и наметет его всегда
негаданным ветром...
   Выходя из подъезда, Лямзин внезапно попытался оттолкнуть
оперативников... Возникла какая-то смятенная сутолока,
мгновенно, впрочем, пресеченная.
   - Ты мне... фокусы брось! - сурово предупредил Ваню
участковый, цепко ухвативший его за плечо.
   - Все, начальник, фокус был последним, - с глумливой
улыбочкой, необычайно чем- то довольный, согласился Ваня.
   Я оглядел улицу: никого... Что это? Сигнал кому-то,
предупреждение? - очевидно же, неспроста это...
   - Ну, я свободен? - спросил меня участковый, когда Ваню
с почетом усадили в наш автомобиль. - Инструкции ваши
уяснил, не беспокойтесь...
   - Чего он дергался-то? - спросил я озадаченно. - А?
   - Психует... - недоуменно вздернул бровь милиционер. -
Характер ведь выказать надо...
   - Давайте все же покумекайте, - попросил я. - Может...
выбросил он чего-нибудь у подъезда?..
   - Улики? Мы же смотрели.
   - Не нравится мне... Кукольник все же, шулер... Я в
прокуратуре сегодня допоздна. Так что, будет повод,
звоните.
   - Ну... покумекаю, - согласился он, покосившись на дверь
подъезда.

                   МАТЕРЫЙ

   Ч