латины, как и усы.
   Пожав руку Беку и Монссону, он открыл перед  ними  дверь  и,  прежде  чем
закрыть ее, сказал секретарше:
   - Прошу меня не беспокоить.
   Хофф-Енсен подождал, пока посетители сядут, и уселся  сам  за  письменный
стол. Он откинулся на спинку стула и взял сигару, которая дымилась перед ним
в пепельнице.
   - Итак, господа, дело, очевидно, идет  о  бедном  Викторе?  Вы  не  нашли
виновного?
   - Пока нет, - ответил Мартин Бек.
   - Я могу мало что прибавить к тому, что я уже сказал на допросе в  Мальм„
в тот печальный вечер. Все произошло в считанные секунды.
   - Но вы видели стрелявшего, не правда ли? - спросил Монссон.  -  Вы  ведь
сидели лицом к нему.
   - Конечно, - ответил Хофф-Енсен, затянувшись сигарой. - До выстрела я  не
обратил никакого внимания на этого человека, и прошло какое-то время, прежде
чем я понял, что случилось. Я увидел, что Виктор упал на стол, но  не  сразу
осознал, что его убили, хотя и слышал выстрел. Затем  я  увидел  человека  с
револьвером, кажется, это был револьвер.  Человек  быстро  вылез  в  окно  и
исчез. Естественно, я был ошеломлен и не обратил внимания, как он  выглядел.
Вот, господа, видите, большой помощи от меня ожидать  трудно.  -  Он  развел
руками и опустил  их  на  подлокотники  кресла,  всем  своим  видом  выражая
сожаление.
   - Но все же вы его видели, - сказал Мартин Бек. - Какое-то впечатление  у
вас создалось.
   - Пожалуй, он средних лет, может быть, в несколько потертой одежде.  Лица
его я не видел - когда я взглянул на него,  то  он  уже  повернулся  ко  мне
спиной. Очевидно, он хорошо тренирован, поскольку так быстро вылез в окно.
   - А ваша жена? - спросил Монссон. - Она что-нибудь видела?
   -  Решительно  ничего,  -  ответил   Хофф-Енсен.   -   Моя   жена   очень
впечатлительная и слабая женщина - двое  суток  не  могла  оправиться  после
этого потрясения. К тому же она сидела рядом с  Виктором  и,  следовательно,
спиной к преступнику. Вы не настаиваете на ее допросе?
   - Нет, в этом, я думаю, нет необходимости, - сказал Мартин Бек.
   - Благодарю, - улыбнулся Хофф-Енсен. - Да,  вот  так-то...  Он  уперся  в
подлокотники, чтобы встать, но Монссон поспешил сказать:
   - Если директор Хофф-Енсен разрешит, я задам еще несколько вопросов.
   - Слушаю вас.
   - Как долго вы возглавляете эту фирму?
   - Одиннадцать лет. В молодости я был  летчиком,  затем  изучал  рекламное
дело в США, руководил отделом рекламы в одной авиакомпании, пока  Виктор  не
сделал меня шефом Аэрофрахта здесь в Копенгагене.
   - А теперь? Вы продолжаете работу как обычно, несмотря на его кончину?
   Хофф-Енсен развел руками, показав свои прекрасные вставные зубы.
   - Представление продолжается.
   - А кто будет руководить концерном? - спросил Бек.
   - Это вопрос, - ответил Хофф-Енсеи. - Молодой Линдер слишком еще зелен. А
Бруберг, как и я, загружен делами.
   - Как вы относились к директору Пальмгрену?
   - Очень  хорошо.  Он  полностью  доверял  мне  и  тому,  как  я  руковожу
компанией.
   -  А  чем,  собственно,  занимается  Аэрофрахт?  -  спросил  Мартин  Бек,
догадываясь об ответе.
   - Воздушными перевозками - как это явствует из названия.
   - Да, я понимаю, но что это за перевозки? У вас пять  самолетов,  не  так
ли?
   Хофф-Енсен кивнул, затем сказал:
   - Перевозим главным  образом  продукцию  самого  концерна,  прежде  всего
рыбные консервы. На одном из самолетов есть морозильная установка. Иногда  у
нас идут и чартерные перевозки. Некоторые копенгагенские фирмы обращаются  к
нам с такими просьбами, есть и другие клиенты.
   - В какие страны вы летаете? - спросил Мартин Бек.
   - Главным образом в европейские,  за  исключением  восточных  государств.
Иногда в Африку.
   - В Африку?
   - Да.  Большей  частью  это  чартерные  полеты.  Сезонные.  -  Хофф-Енсен
демонстративно взглянул на часы.
   Монссон  выпрямился,  вынул  зубочистку  изо  рта  и   направил   ее   на
Хофф-Енсена:
   - Вы хорошо знаете Хампуса Бруберга?
   - Не очень. - Датчанин пожал плечами. - Иногда встречаемся на  заседаниях
правления, как в ту среду. Изредка говорим по телефону. Вот и все.
   - Вы знаете, где он сейчас? '
   - Наверное, в Стокгольме. Он там живет. И его контора тоже там. -  Вопрос
явно удивил Хофф-Енсена.
   - А какие отношения с Брубергом были у Пальмгрена? - спросил Бек.
   - Хорошие, насколько мне известно. Не то чтобы они виделись так же часто,
как я с Виктором. Мы нередко играли  в  гольф,  встречались  не  только  для
деловых бесед. Отношения между Виктором и  Хампусом  Брубергом  были  скорее
отношениями между начальником и подчиненным.
   Судя по его тону, особой симпатии к Хампусу Брубергу он не испытывал.
   - Сколько у вас служащих?
   Хофф-Енсен на мгновение задумался.
   - Сейчас двадцать два человека: Количество колеблется  в  зависимости  от
сезона, количества заказов и тому подобного, - расплывчато сказал он.
   - А где сейчас находятся ваши самолеты?
   - Два в Копенгагене. Один в Риме. Один в  Сан  Томе,  ремонтирует  мотор.
Пятый в Португалии.
   Мартин Бек резко поднялся и сказал:
   - Спасибо. Можем ли мы позвонить  вам,  если  понадобится?  Вы  будете  в
Копенгагене в ближайшее время?
   - Конечно, - ответил Хофф-Енсен. Он отложил сигару, но продолжал спокойно
сидеть в кресле. В дверях Монссон обернулся и сказал:
   - Может быть, вы знаете, кто хотел убрать Виктора Пальмгрена?
   Хофф-Енсен взял сигару, холодно взглянул на Монссона:
   - Нет, не знаю. Очевидно, тот, кто в него стрелял. Прощайте, господа.
   По Кебмагергаде они дошли до площади Амагер.  Монссон  бросил  взгляд  на
переулок Ледерстрэде. Там жила его знакомая. Она была  скульптором  и,  хотя
родилась в Сконе, предпочитала жить в Копенгагене, Он познакомился с ней год
назад в связи с одним  расследованием.  Ее  звали  Надя,  и  ему  она  очень
нравилась. Они иногда встречались, чаще всего у нее. Никто из них  не  хотел
себя связывать, как-то мешать друг другу, и за все это  время  их  отношения
ничем не омрачались. Единственным минусом  было  то,  что  он  не  испытывал
прежней радости, проводя свободные дни со своей женой: ему хотелось  быть  с
Надей.
   Улица кишела народом, большинство, несомненно, составляли  туристы.  Бек,
ненавидевший скопления людей, потащил Монссона через толпу, мимо "Магазен дю
нор" на Лилле Конгенсгаде. Они выпили холодного пива в ресторане,  где  тоже
было много народу, но все же было приятнее, чем на улице.
   Монссон уговорил Мартина Бека ехать домой на катере на подводных крыльях.
   Через сорок минут после того, как они покинули датскую землю, они вошли в
служебный кабинет Монссона.
   На  письменном   столе   лежало   сообщение   из   технического   отдела:
"Баллистические исследования готовы. Балл".
 
   XX
   Бек и Монссон разглядывали пулю, убившую Виктора Пальмгрена.  Она  лежала
перед ними на белом листе бумаги и казалась обоим  маленькой  и  безобидной.
Она деформировалась от удара, но  не  очень,  во  всяком  случае,  экспертам
понадобилось всего несколько секунд, чтобы установить калибр оружия. Да и не
нужно было даже быть экспертом, чтобы решить этот вопрос.
   - Двадцать второй, - задумчиво сказал Монссон.  -  Какой  дурак  пытается
убить человека из двадцать второго?
   Мартин Бек откашлялся. Как обычно, он простудился в самую жару.
   - Сирхан Сирхан убил Роберта Кеннеди из "Ивера Джонсона" двадцать второго
калибра, - сказал Скакке, стоявший в глубине кабинета.
   - Это верно, - сказал Бек. - Но он был вне себя и  выпустил  всю  обойму.
Стрелял как попало.
   - Этот же человек целился точно и сделал всего один  выстрел,  -  вставил
Монссон. - Судя по всему, он нажал на курок большим пальцем.
   - Правой руки, - добавил Бек. - Но это почти все, что мы знаем.
   Монссон помолчал раздумывая. Потом сказал:
   - Я думаю, что он действовал как профессионал.  Особенно  в  обращении  с
оружием.  И  точно  знал,  в  кого  будет  стрелять.  Стали  изучать   отчет
технического отдела, обследовавшего пулю. Если есть пуля,  пустая  гильза  и
оружие, то для любого специалиста проще простого установить, была ли  данная
пуля выпущена  из  данного  оружия  или  нет.  А  если  в  распоряжении  два
компонента - чаще всего пуля и гильза, то  в  большинстве  случаев  довольно
легко установить тип оружия: разное оружие оставляет  характерные  отпечатки
на пуле и гильзе, когда боек бьет по пистону  и  пуля  летит  по  стволу.  С
начала тридцатых годов в Швеции медленно, но верно стал  создаваться  своего
рода справочник с бесконечными таблицами, из которых можно было узнать,  как
различные типы оружия влияют на патрон.
   Но в нынешнем случае наука споткнулась о тот факт, что  тут  была  только
пуля, и к тому же деформированная.
   И все же баллистики составили список предполагаемых типов использованного
оружия.
   Беку  и  Монссону  самим  надлежало  уточнить  этот  список.  Для   этого
требовалась лишь малая толика  здравого  смысла.  Прежде  всего  можно  было
исключить все автоматические пистолеты  -  они  выбрасывают  пустую  гильзу,
когда ствол откатывается, а тут гильза не была  найдена.  Решающее  значение
имели в  данном  случае  свидетельские  показания.  Хотя  свидетели  и  мало
понимали в оружии, все  они  твердили  одно  и  то  же:  убийца  стрелял  из
револьвера. А револьвер, как известно, не  выбрасывает  пустые  гильзы,  они
остаются в барабане, пока их оттуда не вытащат.
   Баллистический отчет был очень длинен, и  даже  после  того,  как  Бек  и
Монссон потратили целый час своего драгоценного времени, вычеркивая из  него
все лишнее, он словно не стал короче.
   - Ну и ну, - сказал Монссон, почесывая затылок.  -  Эта  бумажка  нам  не
поможет до тех пор, пока мы не  установим  вид  оружия  или  не  найдем  еще
чего-нибудь.
   Мартин Бек вытер пот со лба сложенным носовым  платком,  потом  развернул
его и высморкался. Взял список револьверов и уныло забубнил:
   -  Кольт  "Кобра",  "Смит   и   Вессон"   модель   34.   Четырехствольный
международный, "Гаррингтон и Рикардсон 900", "Гаррингтон и  Рикардсон  622",
"Гаррингтон  и  Рикардсон  926",   "Гаррингтон   и   Рикардсон   "Сайд-Кик",
"Гаррингтон и Рикардсон 49", "Гаррингтон и Рикардсон спортивный"...
   - Спортивный, - повторил Монссон.
   - Хотел бы я потолковать с этими ребятами - Гаррингтоном и Рикардсоном. И
чего им было мало одной модели? - заметил Мартин Бек, перевернул страницу  и
продолжал бубнить: - "Ивер  Джонсон  "Сайдвиндер",  "Ивер  Джонсон  "Кадет",
"Ивер Джонсон "Викинг", "Ивер Джонсон  "Викинг"  с  укороченным  стволом"...
Этот можно вычеркнуть. Все говорят что дуло было длинное.
   Монссон подошел к окну и задумчиво смотрел на полицейский двор. Он уже не
слушал. Голос Мартина Бека звучал где-то вдалеке.
   - "Хертерс-22", "Ллама",  "Астра  Кадикс",  "Арминиус",  "Росси",  "Хауэс
Тексас Маршал", "Хауэс Монтана Маршал", "Рик Биг  7"...  господи  боже  мой,
конца не видно. Интересно, сколько револьверов в этом городе...
   На этот вопрос ответить было  трудно.  Конечно,  бесчисленное  множество:
полученных по наследству, украденных, привезенных контрабандой,  запрятанных
в шкафы или ящики столов и старые чемоданы. Разумеется,  это  незаконно,  но
владельцы про то не думают. Есть правда, люди, имеющие разрешения, но их  не
так много. Единственно у кого наверняка нет револьверов или кто,  во  всяком
случае, их не носит-это полицейские. Шведская полиция вооружена  пистолетами
"Вальтер-7,65". Глупо,  конечно:  хотя  в  автоматических  пистолетах  легче
менять магазин, они обладают неприятной особенностью  застревать  в  одежде,
когда их вытаскиваешь и причем, естественно, торопишься.
   Их размышления прервал Скакке:
   - Кто-то из вас должен поговорить с Кольбергом. Он не знает, что делать с
этой парочкой в Стокгольме.
 
   XXI
   На вопрос о том, что делать с Хампусом Брубергом и Хеленой Ханссон, мягко
говоря, ответить было трудно. К тому же  пришлось  решать  эту  проблему  по
телефону, что требовало времени.
   - Где они? - спросил Мартин Бек.
   - На Кунгхольмсгатан.
   - Задержаны?
   - Да.
   - Можем ли мы их арестовать?
   - Прокурор думает, что можем.
   - Думает?
   Кольберг глубоко вздохнул.
   - Они задержаны за попытку вывоза валюты. Но пока никакого  обвинения  им
не предъявлено. Доказано, впрочем, что у Бруберга в  кармане  был  фальшивый
паспорт и что он стрелял  из  стартового  пистолета,  когда  Ларссон  и  тот
полицейский,  любитель  стрельбы,  должны  были  его  задержать.   И   мадам
призналась, что занимается проституцией. К тому же  у  нее  найден  чемодан,
набитый ценными бумагами. Она говорит, что эти бумаги, билет и все остальное
дал ей Бруберг, пообещав десять тысяч за то, что все это будет доставлено  в
Швейцарию.
   - И наверное, она не врет.
   - Конечно. Но все дело в том, что они не успели уехать. Если бы у  нас  с
Ларссоном хватило ума, мы бы оставили их пока  на  свободе.  Сообщили  бы  в
таможню, в паспортную полицию, и их задержали бы на аэродроме.
   - Словом, ты считаешь, что доказательств недостаточно?
   - Вот именно. Прокурор предполагает, что судья  может  отменить  арест  и
удовольствоваться подпиской о невыезде.
   - И выпустит их?
   - Вот именно. Если только ты не убедишь прокурора в Мальм„, что эта  пара
может дать решающие показания об убийстве  Пальмгрена.  В  таком  случае  мы
имеем право арестовать их и отправить к тебе. Таково мнение юристов.
   - А что ты сам думаешь?
   - Да ничего. Во всяком случае, совершенно  ясно,  что  Бруберг  собирался
удрать и увезти с собой массу денег. Но если вести эту линию, дело  придется
передать в другой отдел.
   - А Бруберг имеет какое-нибудь отношение к убийству?
   - Предположим, что, начиная с  пятницы,  он  действует  именно  так  лишь
потому, что в четверг  вечером  умер  Пальмгрен.  Это  же  ясно,  как  день,
правда?
   - Да, пожалуй.
   - С другой стороны,  у  Бруберга  великолепное  алиби  по  поводу  самого
убийства. Так же, как и у Хелены Ханссон и у всех сидевших за столом.
   - А что говорит сам Бруберг?
   - Он изволил сказать "ай", когда врач чинил ему морду. А больше ни слова.
   - Подожди-ка, - сказал Мартин Бек. Телефонная  трубка  стала  влажной  от
пота, и он вытер ее носовым платком.
   - Что ты делаешь? - подозрительно спросил Кольберг.
   - Потею.
   - Посмотрел  бы  ты  на  меня.  Но  вернемся  к  этому  Брубергу.  С  ним
договориться трудно. Насколько мне известно, все эти деньги и акции могут  и
на самом деле принадлежать ему.
   - Гм, - пробурчал Мартин Бек. - А откуда он их взял?
   - Не задавай мне таких вопросов. О деньгах я знаю только то, что  у  меня
их нет. - Кольберг замолчал, по-видимому, обдумывая этот горестный факт.
   - А как с этой девчонкой?
   - Насколько я понимаю, тут все проще. Она болтает вовсю.  Полиция  нравов
сейчас разматывает этот клубок и выявляет "девушек по вызову". Эта сеть явно
охватывает всю страну.  Я  только  что  говорил  с  Сильвией  Гранберг,  она
считает, что они без лишних разговоров могут арестовать Хелену  Ханссон,  во
всяком случае на время расследования.
   Сильвия Гранберг была первым помощником комиссара в полиции нравов  и,  в
частности, начальницей Осы Турелль.
   - Ну, - проговорил Кольберг. - Так что мне делать?
   - Было быт, конечно, интересно провести очную ставку, - промямлил  Мартин
Бек.
   - Не слышу, что ты говоришь, - пожаловался Копьберг.
   - Мне нужно подумать над этим. Я позвоню тебе через полчаса.
   - Только не позже. В любую минуту на меня могут  обрушиться  и  Мальм,  и
начальник полиции, и вся эта свора.
   - Полчаса. Обещаю, - сказал Мартин Бек и повесил трубку. Он долго  сидел,
положив локти на стол и сжав голову руками. Через какое-то время картина для
него стала проясняться. Хампус Бруберг реализовал все свои ценности в Швеции
и пытался бежать из страны. Он заранее отправил семью  в  безопасное  место.
Все это свидетельствует о том, что после  смерти  Пальмгрена  его  положение
стало шатким.
   Почему? По  всей  вероятности,  потому,  что  в  течение  долгих  лет  он
присваивал себе крупные суммы из доходов тех предприятий Пальмгрена, которые
контролировал. Виктор  Пальмгрен  полагался  на  Бруберга,  поэтому  он  мог
считать себя в относительной безопасности, пока директор концерна  был  жив.
Но когда Пальмгрена не  стало,  Бруберг  не  решился  оставаться  в  стране.
Значит, он чувствовал опасность, если не для жизни, то,  во  всяком  случае,
для  своего  благосостояния,  и,   возможно,   предвидел   долгое   тюремное
заключение.
   Но опасность с какой стороны?
   Вряд ли со стороны властей, ибо казалось невероятным, чтобы  полиции  или
налоговому управлению удалось  когда-либо  распутать  пальмгреновские  дела.
Если это вообще можно сделать, то на это потребуются, наверное, годы.
   Опасность грозила скорее всего со стороны Матса Линдера.  Или,  возможно,
Хофф-Енсена.
   Неприязнь Линдера к Брубергу была так велика, что он не  смог  ее  скрыть
даже во время допроса. Не намекнул ли он достаточно прозрачно,  что  Бруберг
мошенник?  Что  Пальмгрен  слишком  полагался  на  своего  представителя   в
Стокгольме?
   Во всяком  случае,  в  возможной  борьбе  за  овладение  пальмгреновскими
миллионами все козыри у  Линдера.  Если  Бруберг  присвоил  большие  деньги,
Линдер в такой ситуации мог немедленно потребовать ревизии счетов  различных
предприятий и сообщить о нем в полицию. С другой стороны, Линдер  еще  этого
не сделал, несмотря на то, что знал или, во всяком случае, предполагал,  что
дело не терпит отлагательства. Полиция задержала Бруберга без помощи Линдера
и почти  случайно.  Это  может  означать,  что  и  сам  Линдер  находится  в
щекотливом положении и не решался рисковать  из-за  того,  что  против  него
выдвинули бы контробвинение.
   Как бы там ни было, Брубергу смерть Пальмгрена была совсем не выгодна,  и
он уж никак ее не предвидел. Его поведение, начиная с пятницы, как правильно
заметил Кольберг, обусловливалось смертью Пальмгрена, но все говорит за  то,
что он действовал торопливо, почти в панике и, следовательно, был  почти  не
подготовлен  заранее.  Не  снимает  ли  все  это   с   Бруберга   подозрения
относительно самого убийства?
   Мартин Бек был убежден в одном:  если  преступление  явилось  результатом
заговора, то это заговор не политического, а экономического характера.
   Кто  же  выигрывал  от   смерти   Пальмгрена?   Кто   достаточно   хорошо
информирован, чтобы  суметь  напугать  такого  закоренелого  мошенника,  как
Бруберг, и заставить его бежать? Ответ может быть только один: Мате  Линдер.
Человек, который уже сумел завладеть женой Пальмгрена  и  у  которого  самые
сильные позиции в борьбе за экономическую власть.
   Шарлотта Пальмгрен была слишком довольна своей жизнью, чтобы  вступать  в
заговоры на таком высоком уровне. К тому же она просто-напросто глупа.
   А Хофф-Енсен явно недостаточно знает дела пальмгреновской империи.
   Но мог ли Линдер пойти на такой явный риск? А почему  нет?  Крупная  игра
требует крупных ставок.  Интересно  было  бы  устроить  очную  ставку  между
Хампусом Брубергом и Матсом Линдером  и  услышать,  что  эти  господа  могут
сказать друг другу.
   А Хелена Ханссон? Была ли она только наемным орудием? Практичным,  кстати
говоря, орудием - она и секретарь, и контрабандистка, и любовница.  Об  этом
говорили ее собственные  показания,  и  не  было  никаких  оснований  в  них
сомневаться. Но долгий опыт свидетельствовал, что  именно  в  постели  можно
узнать многое. А Бруберг был ее постоянным клиентом... Мартин Бек  пришел  к
решению.
   Он встал и вышел из  комнаты.  Спустился  на  лифте  на  нижний  этаж,  в
прокуратуру. Через десять минут он снова был за письменным столом в  том  же
кабинете и набирал номер в Вестберге.
   - Потрясающе, - сказал Кольберг. - Ты выдержал срок.
   - Позаботься, чтобы обоих арестовали. Они нужны нам