образить  ничего,  кроме  скуки  и
полнейшего  равнодушия.  "Очевидно,  она  слишком  бездарна,  чтобы  сделать
печальное лицо", - подумал Монссон.
   Он прошел за ней по каменным ступеням лестницы рядом с верандой.  Миновав
большой мрачный  зал,  они  вошли  в  огромную,  забитую  мебелью  гостиную.
Смешение стилей было поистине нелепым: сверхсовременная мебель соседствовала
со старинными креслами с высокими спинками и чуть ли не античным столом. Она
провела его в угол, где стояли  четыре  кресла,  диван  и  гигантский  стол,
покрытый толстым стеклом, как видно, совсем новый и очень дорогой.
   - Садитесь, пожалуйста, - официальным тоном  сказала  она.  Монссон  сел.
Таких больших кресел он в  жизни  не  видел,  а  это  оказалось  к  тому  же
настолько глубоким, что Монссон засомневался, сумеет ли он из него вылезти и
снова встать на ноги.
   - А вы и в самом деле не хотите выпить?
   - В самом деле. Я не стану вас долго задерживать. Но,  к  сожалению,  мне
придется задать вам несколько вопросов. Нам, как вы понимаете,  очень  важно
быстрее найти человека, убившего директора Пальмгрена.
   - Разумеется. Вы ведь полиция. Ну что я могу сказать? Это ведь все ужасно
печально. Трагедия.
   - Вы видели лицо стрелявшего?
   -  Конечно.  Но  все  произошло  страшно  быстро.  Никто  сначала  и   не
среагировал даже. Только потом пришла в голову ужасная мысль, что он  мог  и
меня застрелить. И всех.
   - Вы никогда прежде не встречали этого человека?
   - Нет. У меня хорошая память на лица, но имена и прочее
   в этом роде я никогда не могу запомнить. В Лунде  полицейский  меня  тоже
спрашивал об этом.
   - Я знаю, но тогда вы, конечно, были взволнованы.
   - Вот именно, это же ужасно, - неуверенно сказала она.
   - Должно быть, в последние дни вы много думали о случившемся?
   - Конечно.
   - И вы хорошо видели этого  человека.  Вы  сидели  к  нему  лицом,  и  он
оказался всего  лишь  в  нескольких  метрах  от  вас.  Как  он,  собственно,
выглядел?
   - Ну, как это сказать... У него был совсем обычный вид.
   - Какое он производил впечатление? Казался потерявшим самообладание?  Или
взвинченным?
   - Да нет, у него был совершенно обычный вид. Очень простой.
   - Простой?
   - Ну да, то есть он не из тех, с кем обычно общаешься.
   - Что вы почувствовали, увидев его?
   - Ничего, пока он не вынул пистолет. Тогда я испугалась.
   - Вы видели и оружие?
   - Конечно. Это был какой-то пистолет.
   - Не можете сказать, какого типа?
   - Я ничего не понимаю в оружии. Но это  был  какой-то  пистолет.  Длинный
такой. Как в ковбойских фильмах.
   - А какое было выражение лица у этого человека?
   - Обычное. У него был совсем  обычный  вид,  как  я  говорила.  Одежду  я
рассмотрела лучше, но о ней я уже рассказала.
   Монссон не стал спрашивать о приметах. Она не хотела или не могла сказать
больше того, что уже сказала. Он посмотрел по сторонам. Женщина заметила это
и сказала:
   - Симпатичные кресла, и стол тоже,  правда?  Монссон  кивнул  и  подумал,
сколько все это стоило.
   - Я сама покупала, - с оттенком гордости сказала она.
   - Вы всегда здесь живете? - спросил Монссон.
   - А где нам еще жить, когда мы в Мальм„? - туповато ответила она.
   - А когда вы не в Мальм„?
   - У нас есть дом в Эсториле. Обычно мы там живем зимой - у  Виктора  было
много дел в Португалии. И еще, понятно, есть  представительская  квартира  в
Стокгольме. - Немного подумав, она сказала: - Но там мы живем только  тогда,
когда мы в Стокгольме.
   - Я понимаю. Вы всегда сопровождали мужа в деловых поездках?
   -  Да,  когда  речь  шла  о  представительстве.  Но  на   переговоры   не
сопровождала.
   - Я понимаю, - повторил Монссон.
   Что он понимал? Что она работала куклой, на  которую  можно  было  вешать
дорогие и недоступные простому человеку тряпки и украшения? Что у таких, как
Виктор Пальмгрен, жена, вызывающая  всеобщее  восхищение,  входит  в  список
необходимых вещей?
   - Вы любили своего мужа? - вдруг спросил Монссон. Она  не  удивилась,  но
медлила с ответом.
   - Любить - это так глупо звучит, - наконец сказала она.
   Монссон вынул  одну  из  своих  зубочисток,  положил  в  рот  и  принялся
задумчиво жевать.
   Она удивленно воззрилась на него. Впервые за все это  время  на  ее  лице
отразилось что-то похожее на неподдельное чувство.
   - Почему вы ее жуете? - с любопытством спросила она.
   - Дурная привычка. Приобрел ее, когда бросил курить.
   - А-а, - сказала она. - Вот оно что. А вообще  у  меня  есть  сигареты  и
сигары. Вон там, в шкатулке на столике.
   Монссон с секунду рассматривал хозяйку. Потом начал с другой стороны.
   - Этот ужин был ведь почти деловой встречей, не так ли?
   - Да. Днем у них было заседание, но я в нем не участвовала. Я тогда  дома
переодевалась. До этого был деловой ленч.
   - Вы не знаете, о чем шла речь на заседании?
   - О делах, как обычно. О каких - точно не знаю.  У  Виктора  всегда  было
много всяких идей и планов. Он сам так всегда говорил: "У меня много идей  и
планов".
   - А из тех, кто во время ужина сидел за столом, вам все знакомы?
   - Я с  ними  встречалась  время  от  времени.  Хотя  нет,  не  со  всеми.
Секретаршу, с которой был Хампус Бруберг, я раньше не видела.
   - А с кем из них вы особенно хорошо знакомы?
   - Особенно ни с кем.
   - И с директором Линдером тоже? Он ведь живет здесь, в Мальм„.
   - Иногда встречались на официальных приемах.
   - Но частным образом не общались?
   - Нет. Только через моего мужа.
   Она отвечала монотонно и сидела с совершенно безучастным видом.
   - Ваш муж произносил речь, когда в него стреляли. О чем он говорил?
   -  Я  не   прислушивалась.   Поблагодарил   за   внимание,   за   хорошее
сотрудничество и прочее. Ведь за столом были только те, кто у него  работал.
Кроме того, мы собирались на время уехать.
   - Уехать?
   - Да, отдохнуть на западном побережье. У нас дача в Бохуслэие,  я  совсем
забыла о ней сказать. И потом мы должны были ехать в Португалию.
   - Значит, ваш муж на какое-то время расставался со своими сотрудниками?
   - Вот именно.
   - И с вами тоже?
   - Что? Нет, я должна была ехать вместе с Виктором.  Мы  собирались  потом
поиграть в гольф. В Португалии.
   Ее безразличие мешало понять, когда она лгала, когда говорила  правду,  и
своих чувств, если только они у нее были, ничем не проявляла.
   Монссон выкарабкался из финского суперкресла и сказал:
   - Спасибо, не смею вас больше задерживать.
   - Очень мило с вашей стороны.
   Она проводила его до ворот. Он не решился обернуться и еще раз  взглянуть
на этот злосчастный дом. Они обменялись рукопожатием.  Ему  показалось,  что
она держала свою руку как-то  необычно,  но  только  уже  садясь  в  машину,
Монссон сообразил: она ожидала, что он ей поцелует руку. У  нее  была  узкая
ладонь, длинные, тонкие пальцы.
   На улице красного "ягуара" уже не было.
 
   VIII
   Мартин Бек спал тяжелым сном без сновидений и  проснулся  только  в  пять
минут десятого.
   Когда стоял под душем, зазвонил телефон. Звонил долго, пока Мартин Бек не
закрутил кран, завернулся в простыню и подошел к столику.
   - Слушаю, - сказал он.
   - Это Мальм. Как дела?
   Как дела. Вечный вопрос. Мартин Бек наморщил лоб и сказал:
   - Пока трудно сказать. Мы только что начали.
   - Я звонил тебе в полицию, но там оказался только этот Скакке,  -  словно
жалуясь, сказал Мальм. -  А  ты  что,  спал?  Ты  должен  взять  преступника
немедленно.  На  меня  нажимают  и  шеф  и  министр.  А  теперь  еще  и  МИД
подключился. - Мальм говорил громко и торопливо, явно нервничая, но  это  за
ним всегда водилось. - Поэтому его нужно взять  быстро.  Немедленно,  как  я
сказал.
   - А как это сделать? - спросил Мартин Бек.
   Главный инспектор оставил вопрос без ответа, как и следовало ожидать, ибо
его знания практической полицейской работы  были  почти  равны  нулю.  Да  и
администратором он оказался не ахти каким. Вместо этого он спросил:
   - Наш разговор идет через гостиничный коммутатор, наверное?
   - Я полагаю, что да.
   - Тогда позвони мне по какому-нибудь другому телефону. Я сейчас  дома,  а
не на работе. Звони как можно быстрей.
   - Ты зря волнуешься, мы можем спокойно говорить и так, - сказал Бек. -  В
нашей стране только у полиции есть время подслушивать чужие разговоры.
   - Нет, нет, нельзя. То, что я тебе скажу,  совершенно  конфиденциально  и
очень важно. Этому делу придается первостепенное значение.
   - Почему?
   - Вот об этом я тебе и хочу рассказать. Но ты должен позвонить по прямому
телефону. Поезжай в полицию или куда-нибудь еще. И быстрее. Я попал в  очень
щекотливое положение. Одна только бог знает, как бы я хотел не  отвечать  за
это дело.
   "Дерьмо трусливое", - про себя сказал Мартин Бек.
   - Не слышу. Что ты сказал?
   - Ничего. Я скоро позвоню.
   Он повесил трубку,  вытерся  полотенцем  и  стал  неторопливо  одеваться.
Подождав, пока прошло какое-то  время,  заказал  Стокгольм  и  набрал  номер
домашнего телефона Малъма. Тот, должно быть, сидел и ждал звонка, потому что
ответил тут же, еще не успел прозвучать до конца первый гудок.
   - Слушаю.
   - Это Бек.
   - Наконец-то. Теперь слушай меня внимательно. Речь пойдет о Пальмгрене  и
его деятельности.
   - Вот уж действительно - ни на минуту раньше, чем нужно.
   - Это не моя вина. Я получил эти сведения только вчера.  -  Слышно  было,
как он, нервничая, шелестит какой-то бумагой.
   - Ну, - сказал наконец Мартин Бек.
   - Это не обычное убийство.
   - Обычных убийств не бывает.
   Ответ, кажется, привел Мальма в замешательство. После короткого  раздумья
он сказал:
   - Да, разумеется, это вообще-то правильно. У меня нет такого опыта работы
в этой области, как у тебя... ("Вот уж  что  верно,  то  верно",  -  подумал
Мартин Бек.)  ...поскольку  я  большей  частью  занимался  решением  крупных
административных проблем.
   - А чем занимался этот Пальмгрен? - нетерпеливо спросил Мартин Бек.
   - Бизнесом. Крупным бизнесом. Как ты знаешь, с некоторыми странами у  нас
очень деликатные отношения.
   - С какими, например?
   - С Родезией, Южной Африкой, Биафрой,  Нигерией,  Анголой  и  Мозамбиком,
если называть  лишь  некоторые.  Нашему  правительству  трудно  поддерживать
нормальные контакты с этими государствами.
   - Ангола и Мозамбик не государства, - сказал Мартин Бек3.
   - Не придирайся к мелочам. Палъмгрен, во всяком случае, вел дела с  этими
странами, как и со многими другими. Особенно обширной была его  деятельность
в Португалии. Хотя официально штаб-квартира Пальмгрена находилась в  Мальм„,
многие из его самых выгодных сделок делались, очевидно, в Лиссабоне.
   - Чем торговал Пальмгрен?
   - Оружием, в частности.
   - В частности?
   -  Да.  Он  занимался  практически  всем.  Ему  принадлежало,   например,
акционерное общество по недвижимому имуществу, он "был владельцем  множества
домов в Стокгольме. Его фирма  в  'Мальм„  считается  своего  рода  фасадом,
прикрытием, хотя и вполне достопочтенным на вид.
   - Значит, он зарабатывал большие деньги?
   - Да, это мягко говоря. А сколько, никто не знает.
   - А что говорят об этом налоговые власти?
   - Мало чего говорят. Но точно ничего не известно. Большинстве предприятий
Пальмгрена зарегистрировано в Лихтенштейне, и считают,  что  основная  часть
его  доходов  шла  на  счета  в  швейцарских  банках.  Даже   если   деньги,
заработанные им в Швеции, и учитывались полностью, то все равно главные  его
капиталы были недоступны шведским налоговым властям.
   - А откуда эти сведения?
   - Частично  из  министерства  иностранных  дел,  частично  из  налогового
управления. Теперь ты понимаешь, почему этим убийством так обеспокоены самые
высокие инстанции?
   - Нет, а почему?
   - Ты и в самом деле не понимаешь...
   - Ну, скажем, не улавливаю, к чему ты клонишь.
   - Вот слушай, - раздраженно сказал Мальм. -  У  нас  есть  небольшая,  но
весьма воинственно настроенная политическая группировка, она резко выступает
против того, чтобы Швеция имела какие-то отношения со  странами,  которые  я
тебе называл. Кроме того, значительно большее число людей верят  официальным
заявлениям о том, что  Швеция  никаких  дел  с  Родезией,  например,  или  с
Мозамбиком  не  ведет.  Деятельность  Пальмгрена  была  и  остается   хорошо
замаскированной, но из определенных источников нам случайно удалось  узнать,
что экстремистским группировкам в нашей стране она была отлично известна,  и
что Пальмгрен числился в их черном списке. Если уж выражаться банально.
   - Лучше уж банально, чем неясно, - подбодрил его Мартин Бек. - А  как  вы
узнали об этом? О черном списке?
   - Этим занималась полиция безопасности.  Кстати  говоря,  определенные  и
весьма влиятельные круги настаивают на том,  чтобы  расследование  по  этому
делу было передана полиции безопасности.
   - Подожди минутку, - сказал Мартин Бек.
   Он отложил трубку и принялся искать сигареты. Наконец нашел помятую пачку
в кармане брюк. Все это время он лихорадочно  думал.  Полиция  безопасности,
или Сепо, как  ее  обычно  называли,  была  совершенно  особым  учреждением,
многими презираемым, но знаменитым прежде всего своими нелепыми действиями и
своей полнейшей непригодностью к делу. В тех  редчайших  случаях,  когда  ей
удавалось что-то раскрыть или даже поймать какого-то шпиона, это  непременно
доводилось до сведения широкой  общественности  и  подавалось,  как  жареная
индейка на блюде, с  гарниром  неопровержимых  доказательств.  Даже  военная
контрразведка и та работала лучше. По  крайней  мере  о  ней  хоть  не  было
слышно.
   Мартин Век закурил и вернулся к телефону.
   - Что ты там, в конце концов, делаешь? - возмутился Мальм.
   - Курю, - ответил Мартин Век. - Ну так что там с Сепо?
   - С полицией безопасности? Предлагают передать это дело ей. И  она  сама,
кажется, им заинтересовалась.
   - Позволю себе задать один вопрос. С чего бы это она им заинтересовалась?
   - А  ты  подумал  о  модус  операнди  преступника?  -  спросил  Мальм  со
значением.
   "Модус операнди. Интересно, откуда ты это вычитал", - усмехнулся про себя
Мартин Бек.
   - Насколько я вижу, тут есть все признаки покушения в классическом стиле.
Фанатик, который думает только о  том,  чтобы  выполнить  задуманное,  и  не
беспокоится о том, схватят его или нет.
   - Да, в этом что-то есть, - согласился Мартин Бек.
   - Многие считают, что да. В частности, полиция безопасности. Мальм сделал
паузу, очевидно, ради пущего эффекта. Потом сказал:
   - Я, как ты знаешь, не распоряжаюсь персоналом полиции безопасности и  не
осведомлен об их делах. Но сейчас имею информацию о том, что они посылают  в
Мальм„ одного из своих специалистов. Впрочем, уже, наверное, послали.  Кроме
того, в Мальм„ у них ведь есть и постоянные сотрудники.
   От отвращения Мартин Бек затушил наполовину выкуренную сигарету.
   - Официально за розыск отвечаем мы, -  сказал  Мальм.  -~  Но,  вероятно,
можем  считать,  что  полиция  безопасности  будет   вести,   так   сказать,
параллельное  расследование.   И,   естественно,   тебе   следует   избегать
конфликтов.
   - Конечно.
   - Но прежде всего тебе нужно немедленно взять преступника. "Пока этого не
сделала полиция безопасности", - подумал Мартин Бек. В таком случае на  этот
раз можно не спешить.
   - Немедленно, - твердо сказал Мальм.
   Бек с тоской посмотрел в окно, за которым  улица  купалась  в  солнце.  С
Хаммаром, предшественником Мальма,  тоже  приходилось  нелегко,  особенно  в
последние годы, но тот, во всяком случае хоть был полицейским.
   -  А  у  тебя  есть  какие-то  соображения   насчет   того,   как   вести
расследование? - ласково спросил он.
   Мальм размышлял довольно долго. Наконец подобрал подходящую формулировку.
   - Решение этого  вопроса  я  с  полным  доверием  передаю  тебе  и  твоим
помощникам. У вас ведь большой опыт.
   Красиво  сказано.  И  Мальм,  очевидно,  сам  очень  довольный   ответом,
продолжал:
   - И вы не пожалеете для этого сил, так ведь?
   - Так, - автоматически сказал Мартин Бек. Он думал  совсем  о  другом.  -
Фирму Пальмгрена в Мальм„ можно считать почти что липовой?
   - Этого бы я не сказал. Наоборот, она себя великолепно оправдывает.
   - Чем она занимается?
   - Импортом и экспортом.
   - Чего?
   - Сельди.
   - Сельди?
   - Да, - удивленно сказал Мальм. - А ты разве не знал? Покупает селедку  в
Норвегии и Исландии и потом ее экспортирует. Куда - не знаю. Все  совершенно
законно, насколько я понимаю.
   - А фирма в Стокгольме?
   - Прежде всего недвижимость, но...  специалисты  считают,  что  Пальмгрен
нажил себе состояние с помощью других источников и таким путем,  который  мы
не имеем возможности проверить.
   - Ладно, понимаю.
   - И еще я должен тебе кое-что  сообщить.  Во-первых,  то,  что  Пальмгрен
совершенно независимо от своих африканских и прочих зарубежных дел был  и  у
нас  видной  личностью,  и  у  него  весьма  влиятельные   друзья.   Значит,
действовать надо осторожно. А во-вторых,  ты  должен  учитывать  возможность
того, что убийство совершено по политическим соображениям.
   - Да, - сказал Мартин Бек и посерьезнел. - Я учитываю такую возможность.
   На этом разговор кончился.
   Бек позвонил в полицию. Монссон еще не давал о  себе  знать,  Скакке  был
занят, а Баклюнд вышел.
   Неплохая идея. Выйти.
   Погода манила. К тому же была суббота.
   В вестибюле гостиницы, куда он  спустился  через  несколько  минут,  было
многолюдно. Приезжие обменивали валюту, слышался разноязычный  разговор,  но
среди тех, кто толкался у конторки портье, один человек сразу же должен  был
привлечь внимание. Довольно молодой, полноватый, в клетчатом костюме модного
покроя, полосатой рубашке, желтых ботинках  и  носках  такого  же  ядовитого
цвета, он стоял, небрежно облокотившись на  стойку.  Волнистые  напомаженные
волосы, усики, как видно, требующие немалых забот. В петлице  цветок  и  под
мышкой свернутый в рулон экземпляр "Эсквайра". Рекламный красавчик с обложки
грампластинки.  Бек  узнал  этого  человека.  Паульссон,   первый   помощник
инспектора в Стокгольме.
   Когда Мартин Бек подошел к портье отдать ключ от своей комнаты, Паульссон
бросил на него взгляд  столь  наигранно  пустой  и  безразличный,  что  трое
стоявших рядом с ним людей обернулись и посмотрели на Бека.
   Полиция безопасности была уже на месте.
   Еле сдерживая приступ смеха,  Мартин  Бек  повернулся  к  своему  тайному
коллеге спиной и вышел на улицу.
   На мосту он остановился  и  взглянул  на  гостиницу.  Неплохое  здание  и
архитектура оригинальная.
   Паульссон  стоял  у  входа  в  гостиницу  и  наблюдал  за  ним.  В  своем
маскарадном наряде он бросался в глаза, и вряд ли какой-нибудь враг общества
не узнал бы его. Кроме того, Паульссон отличался  удивительной  способностью
попадать на экран телевизора в связи с демонстрациями и прочими инцидентами.
   Мартин Бек улыбнулся и пошел к гавани.
 
   IX
   Бенни Скакке снимал комнату в доме на Чэрлексгатан, всего  через  квартал
от здания полиции. Комната была большая, уютная,  с  удобной  и  практичной,
хоть и чуть потертой, мебелью. Ему она досталась  от  помощника  инспектора,
которого перевели служить в Ландскруну.  Хозяйка,  пожилая  и  по-матерински
добрая женщина, была вдовой  полицейского  и  требовала  от  жильцов  только
одного: чтобы они тоже служили в полиции.
   Ванная и кухня находились почти что рядом, и Бенни Скакке пользовался ими
сколько хотел. Он был человеком привычки, или, точнее, становился им. Бенни,
собственно говоря, вовсе не хотел жить по расписанию, но считал, что  скорее
добьется своей цели, если будет действовать по определенной системе. А целью
его было стать шефом полиции.
   Каждое утро он вставал в половине седьмого, делал зарядку,  занимался  со
штангой, принимал ледяной  душ,  растирался  полотенцем  и  одевался.  Потом
плотно завт