а была одета в черное длинное платье без рукавов,
ее  глаза  горели  азартом  пережитых  приключений, а всеобщее  внимание еще
больше ее раззадорило.
     Живой, - сказала она, увидев как Старков вошел в комнату.
     А что со мной будет? - ответил он, направляясь к своему столу.
     Ну-ка, ну-ка, иди сюда, Алексей Николаевич.
     Старков, стесняясь всеобщего внимания,  стал  бестолково  перекладывать
бумаги  на своем столе. Кристина подошла к столу походкой  фотомодели, взяла
его за галстук и потянула к себе.
     Что-то случилось? - спросил он.
     Случилось, - томно отозвалась Кристина и медленно  поцеловала Старкова,
театрально подняв ножку.
     Когда комната наполнилась аплодисментами, Старков готов был провалиться
сквозь  землю.  Торопливо  стирая Кристинину помаду, Старков чувствовал, что
краснеет как ребенок. В этот момент в офис вошла Гольдман.
     Что здесь происходит?
     Ничего, - за всех ответила Кристина.
     Ладно, - сказала Гольдман, как бы говоря: "Я и так все узнаю".
     Кристина, Алексей Николаевич, вы готовы ехать?
     Готовы, - хором ответили Старков и Кристина.
     Тогда спускайтесь в машину.
     И Гольдман удалилась в свой кабинет.
     Кристина и Старков ждали  Гольдман на заднем сиденье автомобиля  и,  не
стесняясь  Романа,  делились впечатлениями о  прыжке.  При этом  Кристина ни
словом не обмолвилась как  добралась домой,  а  Старков  не  посчитал нужным
рассказывать ей про смешливую, рыжую девчонку.
     Знаешь, Кристин, мне  кажется я нашел решение нашей проблемы, -  сменил
Старков тему разговора.
     Каким образом? - обрадовалась она.
     Мы  с   тобой  пытались  решить  ее  с  помощью  традиционных  средств,
согласись,  действия  нашей программы  чем-то  отдаленно напоминают действия
человека. Мы пытались создать телегу, которая поедет по рельсам и будет сама
их чинить. Если учесть, что рельсы при этом неисправны, то наша идея заранее
была обречена на провал. Наша  программа может  работать  только  как вирус,
заражая исправную информацию. А может компьютерный вирус заразить сам себя?
     Я про такие прецеденты не слыхала.
     И  я не  слышал,  зато я  видел,  как антивирусная  программа с успехом
лечила сама себя. Я думаю и нам нужна именно такая программа.
     Я уже  представляю,  как она будет  оформлена, - перебила Кристина,  ее
глаза светились азартом,  - будут появляться  такие окна: "Идет тестирование
реализации",    "На    вашем   предприятии   обнаружена   реализация    ниже
себестоимости", "Лечить? Игнорировать? Вывести отчет о результатах? "
     В  это время Гольдман  открыла  дверь  и  подала  им  свой  портфель  с
клиентскими материалами.  Портфель внешне напоминал старый  саквояж и вполне
мог заменить небольшой чемодан. Держать его в руках было неприятно. Старкову
приходилось держать в руках инкассаторскую сумку. Он знал, что когда держишь
большую  сумму денег, ощущение  двоякое.  Во  - первых, в любой момент  тебе
могут  проломить голову, и всю  оставшуюся жизнь придется  расплачиваться за
то,  к чему ты ни разу не прикоснулся. А во - вторых, почему-то это приятно.
В  портфеле Гольдман  была  только  одна коммерческая тайна, за  разглашение
которой  можно  было  получить  такие  неприятности,  что  никакой  денежный
эквивалент не сможет их компенсировать. Поэтому и держать портфель директора
было неприятно,  кто  знает  может  быть там  уже нет  одной бумажки,  а  ты
окажешься последним, кто держал его в руках.
     Внезапно Старков вспомнил, что дорога пойдет рядом с медгородком.
     Светлана Аркадьевна, остановимся возле психдиспансера на десять минут?
     Только на десять - произнесла Гольдман без удовольствия.
     "Алькор-авто" был  крупнейшим клиентом  Гольдман,  и, несмотря на  это,
бухгалтерия этого  магазина  ютилась  в  комнате  размером  с  однокомнатную
квартиру. Главный  бухгалтер, Антонина Семеновна,  даже не имела  отдельного
кабинета. Она  оказалась на удивление общительной и миловидной  женщиной лет
пятидесяти.  Очевидно,  Гольдман  все-таки делилась  с ней  своими  планами,
потому что Антонина Семеновна сразу  поняла,  чего хотят молодые люди и  без
заминок нашла  нужные материалы.  Она познакомила  Старкова  с  коллективом,
Кристину здесь  хорошо знали, и попросила  всячески  содействовать работе. В
бухгалтерии   было   три   консервативных   компьютера,   два   из   которых
использовались   как   пишущие  машинки.   Компьютерной  обработкой   данных
занималась  Зина. Ранее она работала программистом  на  автозаводе  и похоже
получила прекрасную практику работы в "Foxpro". Ее не смущал явный анархоизм
программы,  она прекрасно  умела ею  пользоваться и  делала  это с  завидной
быстротой. Когда ей  объяснили, что  необходимо, Зина,  не используя никаких
записей  и  литературы, отсортировала данные  из своей  базы данных.  Скорее
всего она  занималась  этим  постоянно,  потому что во  время  своей  работы
поясняла, что делает, ни разу  не задумавшись. Старкова  очень порадовал тот
момент,  что  все-таки  первоисточником  ее информации  служила  стандартная
бухгалтерская  программа "БЭСТ".  На  Зинином  компьютере  даже не оказалось
оболочки "Windows"  и ничего  не  оставалось  делать,  как  снять данные  на
дискету и ждать  пока  не  освободиться Гольдман.  Чтобы убить время Старков
решил  позвонить  и вышел в  коридор.  Здесь стоял  огромный стол секретаря.
Яркая девушка  была  одета в  фуражку  и  безрукавку, если  бы не откровенно
дорогой покрой она бы  походила на беспризорника.  Девушка  читала  какой-то
детектив в яркой обложке, во рту ее дымилась длинная сигарета.
     Можно позвонить? - спросил Старков.
     Девушка  смерила  его недовольным взглядом и  молча показала на один из
стоящих  перед  ней  телефонов.  Старков  попытался набрать номер, но  после
первых двух цифр трубка ответила отбоем.
     Не получается, - улыбнулся он.
     Через девятку, - брезгливо фыркнула девушка.
     Старков  повторил набор, когда ему  ответили, он не услышал, что именно
сказал  молодой человек,  пробегавший по  коридору.  Лицо  секретаря тут  же
приобрело осмысленное выражение.  Она сказала  несколько фраз по  селектору,
книжка исчезла под столом, туда же полетела фуражка, зато в руках  появилось
маленькое  зеркальце. Почистив перышки, девушка встала из-за  стола и больше
не собиралась садиться. На лице ее возникла очаровательная улыбка.
     В  этот  момент дверь  буквально распахнулась, и  в помещение  ввалился
большой  человек  лет пятидесяти, в сопровождении двоих,  про  которых можно
было сказать только то, что они с ним.
     Где Петухов? - прозвучал его бас.
     Здравствуйте, Виталий Николаевич. У себя.
     Набери мне "Алькор-нефть".
     Секретарь быстро нажала рычаг на телефоне и протянула руку за трубкой.
     Ты что делаешь? - возмутился Старков.
     Дай трубку, - сквозь зубы процедила секретарша.
     Я разговариваю, кажется.
     Дай трубку, - еще тише прошипела она. В голосе ее была невыносимая боль
и страдание.
     Старков  резко  положил   трубку  на   рычаг,   на  котором  уже  лежал
наманикюренный пальчик. Что-то хрустнуло.
     Ты мне ноготь сломал!
     Да, что  это за  детский сад? - заревел бас. Шлюшка со сломанным ногтем
лается с дураком, а я должен ждать и слушать!
     Похоже секретарь решила подождать  с ногтем и принялась набирать номер.
Старков мысленно прикидывал в  уме, чего может  стоить для Гольдман, если он
сейчас поставит негодяя  на место.  Безусловно, это  большая  шишка.  Но  не
директор магазина, это  точно,  ведь  фамилия  директора  - Петухов.  Однако
промолчать - это  позволить  обращаться с  аудиторами как с  людьми  второго
сорта, а этого допускать нельзя.
     Можно Вам  задать  один  вопрос?  --  как можно  более  уверенно сказал
Старков.
     Виталий Николаевич зыркнул на него бычьими глазами.
     Вы всегда ошибаетесь?
     Я никогда не ошибаюсь, особенно в людях.
     Вы назвали меня дураком, а я вовсе не дурак, вот справка.
     Старков достал из кармана справку из психдиспансера и развернул.
     Виталий Николаевич похоже не ожидал такого поворота и сказал:
     Все  равно  дурак.  Раз   справку  с  собой  носишь,  значит  частенько
предъявлять приходиться.
     Обратите внимание на дату, число сегодняшнее.
     Чего ты хочешь? - спросил Виталий Николаевич совершенно равнодушно.
     Позвонить.
     Звони!
     Теперь  настала  очередь  обомлеть  присутствующим. Секретарша  держала
телефонную  трубку  как  гранату  с  выдернутой  чекой.  Она   боялась  даже
вздохнуть. Нависла мертвая тишина и никто не хотел ее нарушать.
     Виталий Николаевич кивком головы показал на аппарат.  Старков осторожно
взял трубку и набрал номер.
     Алло, Аня? -- начал он  разговор, за которым следили четыре пары  глаз:
одна с ужасом, две другие с  интересом и одна с безразличием, - Мы  сейчас в
"Алькор  - авто".  Будем через пару часов.  Пожалуйста, включи  на всех моих
машинах дефрагментацию диска. Спасибо.
     Он плавно положил трубку на рычаг.
     Спасибо.
     Долго мне еще ждать? - неожиданно громко спросил Виталий Николаевич. От
неожиданности Старков  вздрогнул,  а секретарша  почему  - то  подпрыгнула и
принялась опять набирать номер.
     Все время занято, - пролепетала она.
     Переведешь  звонок  к директору, -  с этими словами Виталий  Николаевич
зашагал по коридору.


        Глава 3


     Олег Игоревич Зотов много читал о гороскопах. Он любил слушать по радио
предсказания астрологов на день и по-детски радовался, когда  они сбывались.
Но кроме того, что люди делятся по знакам зодиака, он знал о психологических
типах  людей. Сангвиники, холерики,  флегматики,  меланхолики -  все это  он
проходил  в  институте.  Он  знал про  аудиальщиков  и  визуальщиков,  читал
"Психологию бессознательного" и  был  хорошим  психологом,  но  делил  людей
только на два типа. Это были люди,  сами управлявшие своей судьбой, и  люди,
которых жизнь  несет как щепку по реке.  Он не  сильно задумывался  к какому
типу  людей относится он сам,  но  всегда тщательно  анализировал  поведение
своих коллег. Проработав девять лет в ОБХСС, и, пройдя реорганизацию в ОБЭП,
он безошибочно  мог отличить человека, который приходит на работу отсиживать
свои восемь  часов,  от  человека,  у  которого  рабочий  день  продолжается
двадцать  четыре  часа в сутки. Среди  первых почти  никогда не  встречалось
градаций. Это были люди одного сорта, даже одевались они одинаково. Работать
с ними было просто:  не  давай им никаких заданий,  не нагружай их работой и
будешь лучшим другом. А вот  вторые  делились еще  на несколько категорий. И
чем  больше  он  узнавал таких  людей,  тем больше  категорий  он  открывал.
Во-первых,  это  были  фанатики  своей  работы,  люди,  либо  травмированные
душевно,   либо   "подвинутые"   на   законах.   Зазубрившие   в   институте
законодательство так, что сами начинали в это верить. С такими работать было
легко только до момента, пока не возникала необходимость действовать в обход
установленных правил и  норм, после чего на деле  можно было ставить  крест,
потому  что  бороться  с  преступностью,   не  используя   их  методы,  было
невозможно. Гораздо легче было с  теми, кто это понимал, но у этих людей был
свой бзик  - деньги.  Они  делали все, что можно было  себе представить,  но
только пока  были в этом материально заинтересованы.  Такие были прекрасными
исполнителями, но если требовалось  проявить инициативу,  и  из нее прямо не
вытекало  материальное благо,  они губили все на корню. Были  такие, которым
просто  нравилась их  работа, и были такие, которым было лень лениться, и от
этого  они начинали  проявлять инициативу,  но все они  относились  к  людям
деятельным  и  образовывали группу  людей, способных изменить  свою  судьбу.
Зотов искал  людей недовольных, подобно себе. Проработав в органах много лет
и полностью утратив возможность  обеспечить свою  семью  и  старость за счет
государства, он, наконец, решил взять дело в свои руки и перешел на работу в
налоговую  полицию,  благо  его  образование ему  это  позволило.  Здесь  он
обнаружил  то,  чего никак  не  ожидал  увидеть. Коррупция и  разгильдяйство
совсем еще не затронули  вновь созданный аппарат, который состоял в основном
из  бывших работников ФСБ  и  налоговых органов, и  были  это люди не те,  с
которыми можно было иметь дело. Пришлось долго  ждать. Но постепенно аппарат
притирался,  люди  знакомились,   круг  знакомых  Зотова  расширился,  и  он
придумал, как и с кем он сможет обеспечить себе старость, не поднимая ничего
тяжелее авторучки.
     План его был прост. Он  под  видом  добродетели должен  был  предлагать
услуги по решению проблем тем, кто в них нуждается. Но прежде, чем их решать
они должны  были появиться, точнее, Зотов должен был  их  создать так, чтобы
никто не догадался, что он  сам  создает  проблемы,  и сам  их решает. Зотов
должен был действовать через подставное лицо в налоговой инспекции. Но скоро
он изменил  свой план с  точностью до наоборот.  Налоговая  инспекция должна
была создавать проблемы, а он на белом коне разгонять тучи.
     Так как Зотов не шибко разбирался в своем ремесле, он быстро нашел себе
сообщника среди  служащих:  разведенную сорокадвухлетнюю Галю. Правда,  Галя
потребовала закрепить  их договор  в  постели. Но Зотова  это  нисколько  не
смутило. Он  даже был  рад, что ради семьи пошел на такую  "жертву". Впервые
занимаясь этим из корысти, он чувствовал себя агентом "007".
     Галя  познакомила  Зотова  с  Людой из  налоговой  инспекции,  и  Зотов
совершил оплошность, которая чуть было  не сорвала весь план. Зотов переспал
и с ней. И Галя, разумеется, обо всем узнала. Конечно, Зотов поменял бы Галю
на молодую  и привлекательную Люду, но Галя знала весь его план, и  выбора у
Зотова  не  осталось.  Два  часа  вымаливая прощение  на  коленях  у  себя в
кабинете, Зотов думал  только  об  одном: "Я убью ее, как только  это  будет
возможно".  Легковерная Галя  простила Олега Игоревича, Люда же, как  назло,
вошла во вкус  и собиралась продолжать  любовные  приключения. Зотов зарекся
больше не иметь дел с женщинами. Но положение как - то  надо было спасать, и
он познакомил ее со своим другом, на время снявшим напряжение.
     По плану Зотова, Люда должна была  познакомить его с начальником отдела
налоговой инспекции. Причем, ей необязательно было знать - зачем. Галя могла
это сделать сама, но начальник отдела был крепким орешком, Зотов навел о нем
справки через своих бывших коллег и решил не рисковать. План сработал, когда
Олег  Игоревич уже был в  отчаянии. Макаров,  так звали  начальника  отдела,
попросил у  Зотова  крупную  сумму денег, и  Зотов  с радостью согласился ее
одолжить. Он не ошибся: Макаров стал сговорчив, и разговор на  тему: как ему
вернуть  сумму,  неожиданно для Олега Игоревича  привел к логически  верному
решению. Надо консолидироваться.
     Рисковать собой Зотов не собирался, и свою часть работы по переговорам,
получению денег и  прочим  техническим тонкостям он  собирался  поручить еще
одному  участнику  его предприятия,  который  вскоре нашелся.  Это был Ринат
Милов, молодой, но очень жадный до денег сотрудник.
     Окончив  подбор  персонала, Зотов  приступил к исполнению  плана.  Дабы
потешить  свое  самолюбие,  просидев  два  часа  в  библиотеке  и  определив
перспективные направления поиска,  он направил  Галю копать законы и  искать
наиболее простой способ создания проблемы. Где их  создавать он  уже знал из
опыта работы в ОБЭП. Галя была толковым специалистом и долго не засиделась в
библиотеке,  а  пересела за телефон  и  получила  нужную информацию от своих
подруг. Поняв, что  по-прежнему "впереди  планеты всей",  она  отрапортовала
Олегу Игоревичу о  своих изысканиях,  которые, в  сущности,  были ее  личным
опытом работы, не забыв намекнуть, что они могут обсуждать свои проблемы и в
более интимной обстановке.
     Зотов  рассудил так,  что если кто - то и нуждается в защите,  так  это
тот, кто ее не имеет, а не имеет ее тот, кто ростом не вышел и начал штурм с
маленькой по размеру фирмы "Селенга".  Согласовав план и сроки  с Макаровым,
он направил  Рината в  автомагазин за  две недели до  проверки.  Но тут план
опять дал осечку. В "Селенге" то ли забыли, то ли не восприняли его всерьез,
но к Милову  так  и не  обратились за помощью. Вместо этого стали  давить на
непосредственных исполнителей,  то  есть на штатных инспекторов,  которые не
были в курсе, в чьи игры  играют. Отправить Милова, Зотов  не решался. Ничто
не должно было связывать два  ведомства, а вторичное появление Милова, могло
вызвать ненужные подозрения. На этот случай у Зотова был запасной вариант: в
случае сопротивления, на "Селенге" должен  был появиться он сам, так как это
его  непосредственная обязанность.  Но  и тут  фортуна опять  отвернулась от
Олега Игоревича. Начальник  Зотова, Александр Николаевич  Хрущев,  такой  же
лысый и упрямый как его тезка, поручил  Зотову,  как  он  считал, неотложное
дело  и  никак  не мог  понять, что  именно  ему, Зотову,  необходимо отдать
"Селенгу" на съедение.
     Все события должны были произойти в течение  десяти дней, иначе терялся
всякий смысл.  Акт документальной  проверки не должен  был  попасть на  стол
начальника  налоговой  инспекции, информация о  его существовании  не должна
была уйти дальше Макарова. Но прошло  десять отведенных дней,  и  информация
вышла  из  под  контроля.  "Селенга"  почему-то  не  предпринимала   никаких
действий, если не считать запуганных до смерти инспекторов.  Зотов  и не мог
себе предположить, что директор  "Селенги" был полностью погружен в иллюзии,
созданные им  самим.  Он  наивно  верил,  что  "крыша"  сможет решить  любую
проблему и даже не думал о  том, чтобы браться за ее решение самостоятельно.
А "крыша" в свою очередь думала,  что сможет все  уладить  и через десять, и
через  двадцать  дней.  Такими  могущественными  казались   связи   и  люди,
заинтересованные в том, чтобы все было хорошо. Зотов с  ужасом думал, что же
он наделал, и ужас его удваивался, потому что он не мог понять, что на самом
деле происходит.
     Олег Игоревич сунул  палец в щель между полосками  жалюзи и увидел, как
пожилой  человек с бакенбардами  и  пышными взъерошенными бровями садиться в
машину.
     Не стоило ему приезжать, - подумал он.
     Конечно,  никто  и не  заподозрит, какие дела связывают его и  Макарова
вместе, ведь тот бывает здесь каждую неделю. Зотов не знал почему, но ему не
нравилось,  что  Макаров  приезжал  в  налоговую  полицию  и  зашел  к  нему
поболтать. Конечно, если бы  он  не зашел, было  бы еще подозрительней, ведь
они друзья и все это знают, но Зотову это все равно не нравилось.
     Не хорошо как -  то получилось с "Селенгой", Олег Игоревич, - вывел его
из раздумий  голос Милова. Он  обернулся и увидел  коротко постриженного, на
манер братка,  парня. Ринат стоял  как верный пес  в ожидании приказаний или
хотя бы душевного разговора от своего хозяина.
     "Надо бы ему сказать, чтобы волосы отрастил, -  подумал Зотов, у нас не
банда  какая-то, а  госучреждение.  Странно,  десять  лет  назад ему  делали
противоположное  замечание,  потому  что  обросшими  тогда  ходили  хиппи  и
разгильдяи. А теперь все как в зеркале. "
     - Почему ты так решил, Ринат? - спросил Зотов.
     Как же, фирму-то мы утопили, а поиметь с этого ничего не смогли.
     "Эка, шустрец,  -  думал Зотов, - я ведь  ни полусловом не обмолвился о
том, что это  наша работа, даже Макарова он не знает. Вон как раскланивался,
когда столкнулся  с ним в дверях, а выводы  уже сделал. Вот молодежь, все на
лету хватает. " А вслух сказал:
     Напрасно ты так думаешь, Ринат. Мы с тобой доброе дело сделали,  бюджет
пополнили.  И  не  просто придрались,  а  законными методами  нашли сокрытую
прибыль. А то, что при этом нам с  тобой ничего не перепало, так, извини, мы
з