вцы. А  нам  надо  все  силы
бросить на поиски Семена. Завтра следует поинтересоваться в спортобществах
всеми Семенами, занимающимися самбо. Это сделает лейтенант Пугач. А вас  я
попрошу пойти в сберкассу. Тринадцатого мая Семен получил в сберкассе, что
на Главпочтамте, четыреста рублей и шел в дом на центральной площади.
     - В этом что-то есть, - пробормотал Шульга.
     - Возьмите  у  прокурора  разрешение  и  поинтересуйтесь  вкладчиком,
получившим тринадцатого мая четыреста рублей. Вот вам и Семен.


     Омельян Иваницкий  стоял  в  очереди  на  такси  на  остановке  возле
Смоленской площади.
     Приезжая в Москву,  он  всегда  испытывал  сложное  чувство  духовной
подавленности и в то же время  какой-то  раскованности.  Город  давил  его
своими масштабами. Раздражали людские потоки, рев автомобильных моторов на
проспектах.
     Но, с другой стороны, именно эта  безграничность  человеческого  моря
придавала ему и уверенности, приглушала острое чувство  опасности,  иногда
мучившее в родном городе. Там все время казалось, что уже  напали  на  его
след, что вот-вот позвонят ночью  или  же,  вежливо  остановив  на  улице,
предложат сесть в машину...
     А тут никому нет дела до Омельяна  Иваницкого,  тут  можно  позволить
себе кой-какие вольности. Правда, в этот свой приезд  в  Москву  Иваницкий
пока что ничего не позволил себе, хотя ему и хотелось позвонить нескольким
знакомым девушкам. На сей раз у него было очень серьезное дело...
     Иваницкий немного  нервничал.  Получил  командировку  на  семь  дней,
прошло уже шесть, а он все еще нащупывал связи  с  нужными  людьми,  боясь
даже намекнуть на подлинные масштабы операции. Только сегодня  утром  один
знакомый дал ему телефон и адрес  какой-то  Марины  Алексеевны  Яковлевой,
которая должна была свести его с нужным человеком.
     Иваницкий сразу позвонил Марине Алексеевне. Сказал, что обращается  к
ней по рекомендации Юзефа Тадеевича, и та  ответила,  что  в  шесть  будет
ждать его.
     Наконец подошла машина, и Иваницкий назвал адрес. В район Кунцева,  -
когда-то там был чуть не край света, а теперь это в черте города.
     Такси мчалось по широким московским улицам, а Иваницкий - с  тревогой
думал о встрече, которая должна была  состояться.  Его  предупредили,  что
разговаривать придется с молодой женщиной, что она красива и эксцентрична.
И это особенно беспокоило. Разговоры с женщинами  всегда  немножко  пугали
его. Он знал, что не вызывает у них симпатий, и поэтому волновался.
     Лифт поднял его на шестой этаж комфортабельного кооперативного  дома.
Иваницкий позвонил, но ему долго никто не открывал.  Было,  правда,  такое
ощущение, будто кто-то пристально разглядывает его в глазок.
     Наконец дверь открылась, в щель выглянула женщина.
     - Вы к кому?
     - Марина Алексеевна здесь живет?
     - Это я.
     - Меня рекомендовал Юзеф Тадеевич... Я звонил вам сегодня.
     Брякнула цепочка, и дверь распахнулась. Иваницкий вошел в прихожую, с
любопытством разглядывая хозяйку. Она и правда была молода и красива.
     Они прошли в просторную комнату.
     Марина  Алексеевна  кивнула  Иваницкому  на  кресло,  сама  принялась
возиться у бара. Хозяйка  поставила  на  журнальный  столик  перед  гостем
бутылку коньяка и наполнила рюмки.
     - Юзеф Тадеевич  сказал  мне,  -  сухо  начал  Иваницкий,  -  что  вы
интересуетесь иконами...
     -  Давайте  сначала  немножко  выпьем,  -   игриво   сказала   Марина
Алексеевна, - а потом уже поговорим о  серьезных  делах,  У  меня  сегодня
алкогольное настроение. К  тому  же  Юзеф  знает  свое  дело,  и  если  уж
рекомендует он!.. - Марина Алексеевна улыбнулась.
     Иваницкий не понял, то  ли  это  дань  уму  Юзефа  Тадеевича,  то  ли
признание его, Иваницкого, деловой  весомости.  На  всякий  случай  заявил
несколько надменно:
     - Я, правда, не знаю, сможете ли вы удовлетворить мои интересы.  Речь
идет о достаточно большой сумме...
     - Не беспокойтесь, - махнула рукой хозяйка. -  У  нас  хватит  денег,
чтобы купить и не такую мазню. Но не надо сейчас об этом. Выпьем.
     Она  поставила  долгоиграющую  пластинку,  выдавила  в   свою   рюмку
пол-лимона, выпила все, не  поморщившись  и  не  закусив,  одним  духом  и
закурила ароматный "Кент". Улыбнулась и снова наполнила рюмки.
     Потом, анализируя  свое  поведение  в  гостях  у  Марины  Алексеевны,
Иваницкий очень упрекал себя: ведь держался как последний дурак, -  должно
быть, сразу опьянел. Он закурил  из  хозяйкиной  пачки  и  зачем-то  начал
рассказывать о вчерашней встрече с известным художником. Омельян  Иванович
и правда встречался  с  ним.  Его  познакомили  с  мэтром,  назвав  "нашим
коллегой". Известный равнодушно, едва взглянув,  пожал  ему  руку,  и  это
задело за живое Иваницкого. Он мысленно  перебрал  последние  произведения
мэтра, придумывая им язвительные характеристики. Но теперь  хвалился,  что
высказал все это мэтру  прямо  в  глаза.  Московские  коллеги,  мол,  были
страшно довольны, что он утер  нос  маститому.  Марина  Алексеевна  кивала
головой и подливала ему в рюмку, Омельян чем дальше, тем выше поднимался в
собственных глазах.  А  долгоиграющая  пластинка  все  вращалась,  звучала
нежная  интимная  мелодия,  и  Марина  Алексеевна,   очевидно   проникшись
уважением к Омельяну, вдруг назвала его на "ты" и пригласила потанцевать.
     Она так и сказала: "Я  люблю  танцевать  с  красивыми  мужчинами",  и
Иваницкий не мог не согласиться с ней: что-то в нем все-таки есть...
     Вдруг он подумал: наплевать на все, когда  рядом  такая  удивительная
женщина...  Очевидно,  Марина  думала  иначе,  потому  что  она  поправила
прическу и сказала:
     - Сейчас придет один человек. С ним и решим ваши иконные дела...
     Но Иваницкий был настроен на лирический лад.
     - Зачем нам третий? - просюсюкал он.
     Марина оттолкнула его.
     - Не будь остолопом. Я же говорю: сейчас придет Павел Петрович. С ним
и договоришься.
     - А я думал, что буду иметь дело...  -  несколько  растерянно  сказал
Иваницкий.
     - Со мной? - обернулась Марина. - Нет, я  только  познакомлю  тебя  с
Павлом Петровичем. Кстати, - в ее голосе зазвучали бархатные интонации,  -
я беру двадцать процентов.
     - Каких двадцать процентов? - не понял Омельян.
     - Не придуривайся, мой милый. От общей суммы сделки.
     Иваницкий позеленел.
     - Больше чем шесть процентов ты не получишь, - решительно сказал он.
     - Будь здоров, милый... - указала красивым длинным пальцем на  дверь.
- Чао.
     - Если б ты знала, во что выльются эти шесть процентов, то  прикусила
бы язык.
     - Все так говорят...
     - Сколько же ты собираешься заработать на мне?
     - Вообще меньше тысячи я не беру. А с тебя? - смерила она  Иваницкого
острым взглядом. - С тебя тысячи полторы...
     Омельян сел напротив Марины, нагло положил  ногу  на  ногу  так,  что
носок туфли очутился чуть ли не перед ее носом.
     - Шесть процентов составят приблизительно такую сумму только от одной
иконы.
     - Десять процентов, - настаивала Марина.
     - Хорошо, семь. И ни копейки больше!
     - Ладно. Семь так семь! -  Марина  потянулась  к  коньяку.  -  Хочешь
выпить?
     - А сколько ты берешь с этого?.. - щелкнул пальцами  Иваницкий.  -  С
Павла Петровича?
     - Платит клиент, - ответила Марина. - У нас с Павлом Петровичем  свои
расчеты.
     - В конце концов, меня это не  касается,  -  согласился  Омельян.  Он
хотел прибавить еще что-то, но прозвучал звонок, и Марина пошла открывать.
Вернулась с мужчиной лет под пятьдесят, одетым в светлый  костюм.  Широкий
яркий галстук выглядывал из-под пиджака. Он крепко  пожал  Омельяну  руку,
сел в кресло, где только что сидела Марина, и бросил взгляд на нее.
     - Я приготовлю вам ужин... - поняла та и вышла.
     Павел Петрович многозначительно посмотрел ей вслед.
     - Золото, а не женщина! - воскликнул он. - Все есть - и тут, -  ткнул
пальцем в лоб, - и тут... - показал ниже. - Но не  будем  терять  времени.
Что можете предложить?
     Иваницкий решил сразу пойти ва-банк.
     - Рублева... - сказал он тихо. - Вас интересует Рублев?
     - А ты не того? - бесцеремонно покрутил  пальцем  возле  виска  Павел
Петрович.
     - Разве я похож на сумасшедшего?
     - Нет, конечно, нет. Но, может, ты ошибся? Дай взглянуть.
     - Вы же сами понимаете, что такие вещи с собой не возят.
     - Кота в мешке не покупаем.
     - Я приехал, чтобы установить непосредственные контакты...
     Павел Петрович откинулся на спинку кресла.
     - Рублев? - вдруг переспросил он и испуганно посмотрел на Иваницкого.
- А ты из... - Он назвал город, где жил Иваницкий.  -  Мне  говорили,  что
Рублев там есть только в одной частной коллекции профессора... А позавчера
я узнал...
     - Меня не интересует, о чем вы узнали, - перебил его Иваницкий.  -  Я
предлагаю вам  икону  Рублева,  которая  оценивается  по  крайней  мере  в
пятьдесят тысяч долларов.
     - Но ведь за этой иконой будет охотиться милиция...
     - Вы говорите так, будто все, что  мы  делаем,  скрепляется  подписью
участкового инспектора.
     Павел Петрович расхохотался.
     - А ты мне нравишься. Ты прав, по канату ходим. Ну что ж,  такова  уж
наша судьба! - вдруг глаза его посуровели. - А вы там не наследили?
     - Я вас не знаю, вы - меня...
     - Так-то оно так, - согласился Павел Петрович, - и рекомендовал  тебя
Юзеф. А он плохих людей не рекомендует. Итак, если Рублев  подлинный,  даю
двадцать пять.
     - Тридцать пять тысяч долларов! - бросил Иваницкий.
     - Риск... Рискованное дело, икону придется вывозить за рубеж, а  это,
сам понимаешь, как сложно!
     - А мне плевать! - вдруг  рассердился  Иваницкий,  но  сразу  же  дал
задний ход: горячность в таких делах неуместна.
     - А-а... - махнул рукой Павел Петрович. - Тебе плевать, а мне  деньги
платить. Хорошо, тридцать - и считай, что я щедрый.
     - А я сегодня уступчивый, - повеселел Иваницкий.
     - Все долларами не получишь. Часть золотом.
     - Вполне устраивает. Но у нас есть не только Рублев...
     - Будто я этого не знал! Давай, на все найдется свой покупатель.
     - Приятно иметь дело с деловым человеком, - Иваницкий налил  коньяку,
и они чокнулись, скрепляя сделку.


     Шульга задумчиво шел по  центральной  улице  города.  Первая  неудача
постигла его в сберкассе. Балабан  не  солгал:  правда,  тринадцатого  мая
сберкасса  выплатила  одному  из  клиентов  ровно  четыреста  рублей.   Но
установить личность этого  клиента  было  невозможно  -  вкладчик  получил
деньги по книжке на предъявителя.
     "Ну что ж, - утешал себя Шульга, - было бы очень просто: в  сберкассе
тебе называют фамилию бандита, дают его адрес и даже знакомят  с  образцом
подписи. И тебе остается только вызвать оперативную машину..."
     Шульга позвонил Козюренко и доложил о неудаче. Но  тот  не  смутился.
Только посочувствовал:
     - Дом на центральной площади большой - придется  повозиться.  Я  могу
выделить вам в помощь...
     - Не надо, - не совсем вежливо перебил  его  Шульга.  -  Справлюсь  и
один.
     - А я хотел себя предложить в помощь, - засмеялся в трубку Козюренко.
- Ну что ж, снимаю свою кандидатуру.
     Он положил трубку. Майор вытер платком вспотевшее ухо. Неловко как-то
вышло. Следователь хорошо проучил его.
     Шульга позвонил в квартиру на последнем  этаже.  Очевидно,  это  была
большая коммунальная квартира - об этом свидетельствовало несколько кнопок
звонков. Открыл майору старичок  с  седой  козлиной  бородкой.  Приветливо
улыбнулся и попятился, уступая дорогу.
     Майор  знал,  что  этот  дом  после  войны  отстраивался  с   помощью
работников университета. Конечно, большинство из них уже получили квартиры
в новых комфортабельных домах, но кое-кто еще остался, и  Шульга  подумал,
что старичок, должно быть, университетский доцент или профессор.
     - Простите, - начал он, - я из милиции. Мы выясняем одно дело - хотел
бы поговорить.
     Старичок улыбнулся еще приветливее, захлопнул дверь  и  засеменил  по
коридору.
     - Входите... входите, пожалуйста. Дело на ногах не решишь, а мы  -  с
открытой душой...
     Он усадил Шульгу на старомодный диван с высокой спинкой,  зеркалом  и
полочками, а сам примостился напротив, на крепком,  обитом  кожей  дубовом
стуле. Смотрел с любопытством и весьма доброжелательно.
     Шульга показал свое удостоверение, но старичок, даже не  взглянув  на
него, назвался сам:
     - Федор Якимович  Перепелица.  Бывший  столяр,  а  теперь  пенсионер.
Времени у меня достаточно. Итак, слушаю вас.
     "Вот тебе и профессор!" - подумал Шульга. Но не разочаровался:  может
быть, этот непоседливый старичок  любит  поговорить  с  соседями  и  знает
такое, о чем настоящий профессор и не догадывается.
     - Вот  какое  дело,  уважаемый,  -  начал  без  церемонии  Шульга,  -
разыскиваем мы одного человека. Случилось это тринадцатого мая. В подъезде
вашего дома  ограблен  человек.  Мы  задержали  преступника.  Теперь  ищем
потерпевшего? Знаем, что  зовут  его  Семенем,  лет  ему  около  тридцати,
брюнет, высокий и длинноносый, шел он к кому-то из жителей этого дома.  Не
к вам ли?
     - Сына у меня Семеном зовут, - дернул себя за бородку старичок. -  Но
я определенно знаю, не грабили его.
     Майор насторожился.
     - А может, он не сказал, не хотел волновать?
     - А я не из нервных И не таимся мы друг от друга. Я  Семена  на  ноги
поставил и в  люди  вывел,  доцент  он,  работает  в  университете,  новую
квартиру получил - четыре комнаты. А мы уж со старухой доживаем  свой  век
тут... - закончил он вдруг непоследовательно. Но,  поняв,  что  не  сказал
главного, прибавил; - Я и говорю: если бы с Семеном что-нибудь  случилось,
я бы знал. Да и не брюнет он и не высокий.
     Шульга подумал: да, от старика вряд ли что-нибудь утаишь, но  все  же
поинтересовался адресом сына - мол, для порядка надо будет поговорить...
     - Через две недели... - ответил старик.
     - Что через две недели? - не сразу понял Шульга.
     - А поговорить. Уехал мой  Сеня  с  женой  и  тремя  детьми  в  Крым.
Пансионат у них там какой-то в Алуште.
     - Когда уехал?
     - Отпуск начался, так сразу... недели три назад...
     На этом Семене следовало поставить точку, и майор поинтересовался:
     - А больше у вас нет знакомых Семенов, которые  бы  могли  наведаться
сюда тринадцатого мая?
     Старичок покачал головой:
     - Нет.
     - А может, есть Семен, который тут живет или посещает кого-нибудь?
     Шульга спросил "тут живет" на всякий случай. Еще ночью они  узнали  в
райотделе милиции, что в доме  на  центральной  площади  не  прописано  ни
одного Семена.
     - Посещает? - Старичок потер лоб, - Многие тут ходят -  дом  в  самом
центре да и большой...
     Шульга побывал еще в двух квартирах последнего этажа, спустился  ниже
и нажал на кнопку, возле которой была табличка: "3. Баркова".
     Зоя Баркова была дома. Работала диспетчером  в  таксопарке,  дежурила
целые сутки и накануне поздно  вернулась.  Она  только  что  проснулась  и
успела только умыться.
     - Проходите, - пригласила она, стесняясь своего утреннего вида.  -  Я
на минутку...
     Минутка эта растянулась на десять, зато Зоя появилась  перед  майором
хорошо одетая и причесанная... Даже губы подкрасила.  Старалась  держаться
непринужденно, но это ей не удавалось, и она то и дело бросала  на  Шульгу
тревожные взгляды: зачем заглянул сюда этот необычный гость?
     Майор спросил, есть ли у Зои знакомый по имени Семен? Назвал приметы.
Девушка неопределенно пожала плечами, мол,  кто  его  знает,  и  удивилась
вслух, почему ее знакомые заинтересовали милицию.
     Шульге пришлось объяснить: Зоя не исключение - он будет разговаривать
со всеми жителями дома.
     - Нет у меня таких знакомых, - ответила Зоя.
     - И все же подумайте.
     - И думать нечего.
     - Тринадцатого мая кого-то из  жителей  вашего  дома  имел  намерение
проведать Семен... Сеня... Молодой человек лет тридцати.  Я  уже  говорил:
брюнет, высокий и с длинным носом.
     Какая-то тень промелькнула по лицу Зои.
     - Сеня?  -  заморгала  она.  -  Сеня...  какого,  вы  говорите,  мая?
Тринадцатого?
     - Да, утром тринадцатого мая.
     - Кажется, я припоминаю... Да, конечно, это было на  следующий  день.
Он обещал прийти в одиннадцать...
     - Кто? - не сдержался Шульга.
     - Да парень... - опустила глаза Зоя. - Накануне мы были в "Эврике"  и
познакомились там.
     - Его звали Семеном? Фамилию знаете?
     - Ну что вы! Представляете, как знакомятся?..
     - Догадываюсь, - недовольно пробурчал майор. -  И  вы  назначили  ему
свидание, дали адрес?
     Зоя чуть покраснела, но тут же вызывающе  откинула  голову:  в  конце
концов, какое кому дело до того, где и с кем она назначает свидание. И все
же начала оправдываться:
     - У нас была назначена деловая встреча. Он хотел приобрести дубленку,
а у одной моей подруги как раз была...
     Майор задумался на несколько секунд.
     - Сколько стоит дубленка? - спросил он.  -  В  "Эврике"  шла  речь  о
предварительной цене?
     - Не помню. И вообще...
     - Никто не собирается обвинять  вас  в  спекулятивных  намерениях,  -
понял ее майор. - Это очень важно.  Припомните,  вы  говорили  о  цене?  И
должен ли был этот Семен принести с собой деньги?
     - Если хотел  приобрести  дубленку,  конечно,  должен  был  принести.
Кажется, говорилось о четырехстах рублях...
     У майора даже просветлело лицо.
     - Четыреста? - переспросил он.
     - Да.
     - Именно этого Семена ограбили в вашем  подъезде,  -  сказал  Шульга,
понизив голос, словно делясь важной тайной. - И вы должны помочь нам найти
его.
     - Но как? Может, я и не узнаю  его,  когда  встречу...  Вы  говорите,
брюнет, высокий и длинноносый?.. На самом деле не такой уж он  высокий,  и
нос... Ну, не курносый, но и не длинный...
     Зоя хорошо запомнила Семена  -  парень  понравился  ей,  и  она  была
довольна, что нашелся  повод  для  встречи.  Однако  Семен  не  пришел  на
следующий день. Сначала Зоя рассердилась,  но  в  круговерти  дней  быстро
забыла о своем новом знакомом. Думала - совсем, однако  оказалось  -  нет:
лицо его, как живое, стояло перед глазами.
     - Кто был вместе с вами в "Эврике"? - спросил Шульга.  -  Может,  они
знают фамилию Семена? -  Подумал,  что  Балабан  мог  ошибиться,  описывая
внешность Семена. Балабан коротышка, и мужчина  даже  среднего  роста  мог
показаться ему высоким.
     - Вряд ли они знают его фамилию, - ответила Зоя. -  Была  Клара,  это
моя подружка. И Кларин парень потом пришел.
     -  Фамилия  Клары?  Где  работает?  Адреса?..  И  парня...  -   майор
приготовился записывать.
     - Лучше вы узнайте об этом у самой Клары. Она сейчас на работе, можно
позвонить.
     Через час все трое - Зоя,  Клара  и  Роберт  -  сидели  у  Козюренко.
Следователь беседовал с ними прямо так,  не  придерживаясь  формальностей,
стремясь вытянуть из них как можно больше  фактов  и  деталей.  Постепенно
образ Семена все больше вырисовывался в его воображении, но, к  сожалению,
без характерных черт: обыкновенный мужчина  лет  тридцати,  брюнет,  курит
папиросы  "Любительские",  часто  бывает  в  кино,  любит  пофлиртовать  с
девушками. Роберт вспомнил, что Семен начал ухаживать за Кларой и у него с
новым знакомым чуть не дошло дело до конфликта.
     - Как же случилось, что Семен очутился с вами? - спросил Козюренко. -
И с кем был раньше? Или, может, только что пришел в кафе?
     Девушки помнили: Семен был несколько навеселе, потому что сидел уже в
какой-то компании. Какой - трудно сказать: кафе модерновое, зал выгибается
полукругом, а Семенова компания расположилась в  противоположном  конце  -
когда-то там был бар и продавали коктейли...
     - Когда Семен  уже  сидел  с  вами,  никто  не  подходил  к  нему?  -
поинтересовался Шульга.