на   каменистое   дно,
пристраивали оружие. Тьма  мгновенно  накрыла мир  - Сергей только  угадывал
серые  силуэты перед ослепшими глазами...После очередного  шквального порыва
Сергей расслышал  Мацана - "...не  спать!", осторожно  сел,  прислонившись к
камню...
     Ветер леденил лицо, руки, через рукавицы, протекал в рукава. Сергей изо
всех сил напрягал мышцы, стараясь унять дрожь, но холод постепенно одолевал.
От сидевших  по обе стороны Сергею передавалась мелкая непрерывная вибрация.
Тянуло  в сон. За закрытыми веками, в самом мозгу метались  вспышки.  Сергей
открыл  глаза-  вокруг  по-прежнему непроницаемая несущаяся  мгла...Но вдруг
воспаленным  глазам показалось, что темнота отступила, поднялась вверх. Ясно
очертились тесно прижавшиеся друг к другу темные фигуры, еще через мгновение
мутно  глянули  звезды,  обдав  немощным блеском  хребты.  Вверху  над  ними
собралась  чернеющая громада,  она наполнилась светом и  грохнула так, что в
оглушенной голове  еще долго перекатывался треск.  Снова  ослепляющий  блик,
потрескивание  в  голове.  И  совсем  далеко  рокочущий  гул  -  "Обвал   !"
Расползшуюся темноту пробило каменное ядро - оно пронеслось, над головами, и
с шипением  ударило в  валун в двух шагах от ложбины.  Сергей все еще слышал
этот взрыв, заглушивший удары других камней, разбивающихся далеко в стороне.
Вспышки погасли  и  снова заволокло небо,  но холод уже не шел  волнами  , а
навалился сплошной  массой на них.  Сергей  сжимался в  крохотный комок  еще
сохранявшей  тепло  плоти,  снаряжение, не  распираемое  изнутри,  оседало и
заваливало на бок. Полетели острые быстрые снежинки, все гуще, усиливающимся
потоком. В моментально  схватываемом неподвижном  теле уже  не  чувствовался
холод. Снова,  теперь гораздо ближе, крик  - "...Греться, не сидеть..." Люди
зашевелились, негромко заговорили.
     Завывание ветра заглохло. Снегопад поредел, пронесся мощный вздох и все
кончилось. Тучи кем-то невидимым сдернулись за осветившийся луной хребет и ,
хотя отдельные белые  облака неслись вниз с перевала, небо вверху очистилось
и переливалось  роскошной россыпью  огней. Над перевалом повисла красноватая
луна , в  мареве  света которой плавились созвездия.  Подножья гор  блестели
стеклом и черные тени зубцов медленно двигались по склонам.
     Капитан  коротко  приказал  - "На  сбор  - пять  минут  !",  разведчики
зашуршали,  стали  запихивать  вещи  и,  собравшись,  один за другим полезли
наружу. Подъем был уже  совсем  нетруден. Сергей  и Мацан пошли  вместе,  за
колонной, идущей  по ярко освещенному склону - " Идем как можно выше, подъем
в пять. " "Если будут искать... - Сергей кивнул вниз.  "Сюда не полезут !" -
отрезал Мацан -  "будут поджидать внизу." Сергей подумал, неожиданно спросил
- "Где ретранслятор ?"  "Ты же сам  видишь, что нет ..." Сергей взглянул  на
капитана, тот,  щурясь от света  луны,  осматривал Сергея, как через прицел.
"...Это не отменяет  боевой задачи, лейтенант" -негромко проговорил  Мацан -
"а только меняет условия ее  выполнения !"  Сергей еще раз  посмотрел ему  в
глаза и молча зашагал вверх.

     Под   идущими  по  извилистой  тропе  людьми  неторопливо  перемещались
безмолвные  тени. Лунный круг  сопровождал  их, то  зацепившись за  пик,  то
взбирался,  едва  касаясь  дальней гряды, расталкивая  бесчисленные  звезды.
Холод оседал, сковывая  воздух,  притягиваясь  к  оружию.  Время  от времени
чья-нибудь нога скользила по покрытому  ледяной коркой  камню, глухо стучала
носком,  звякал  о  металлическую  пряжку  автомат.  Разведчики  шли по дуге
вправо,  выбирая путь  там, где  можно  было только пройти. Сергей подошел к
капитану   -  "Надо   остановиться,  можем  упилить  в  темноте..."  Капитан
неожиданно сказал  - "Привал до пяти утра."Сказал  негромко,  но видно  этой
команды уже  ждали и все разу  остановились. Мацан, оставив всех стоящими на
тропе, прошел к груде камней, запрыгнул на крайний и махнул рукой. Все, сбив
порядок,  кинулись к нему, сбрасывая рюкзаки. Капитан стоял еще над всеми на
камне, осматривал горы, потом отправил двоих вверх, еще через минуту  другую
двойку  вниз.  За камнями было темно  и  уютно. Все суетились,  устраиваясь.
Появился  в центре  круга примус.  Крохотный огонек  едва мог  соперничать в
яркости  со  звездами  и луной.  Пока  Сергей нащупывал  впотьмах  в рюкзаке
свитер, пока  прилаживал автомат так, чтобы моментально  было  его сдернуть,
крепко к поясу  привязывал  гранаты,  чтобы  не  болтались, пошел  по  кругу
кипяток. Офицеры сели за  ужин,  лишь окончив свои  сборы. Мацан, освещаемый
колышущимися бликами, понизив  голос, давал последние распоряжения - "Жилеты
не снимать, гранаты положить  под  камни, на поясе не держать, не болтать!",
нагнулся, отпил,  смотря  перед  собой,  сказал,  понизив  голос -  "Порядок
выступления на завтра как на скалах, передовая  группа с  лейтенантом, левый
дозор охранения - Гаккаев, Повалихин, позывные 'Алиса'. Замыкающий - Казинас
с Федоровым, идете с интервалом полчаса между мною и вами..." Сделал глоток,
продолжил  -  "Задача  на предстоящие  сутки  -  прочесываем  все ущелье  до
перевала, на перевале связь, всей группой спускаемся в южный проход. Вопросы
?" "Нет вопросов, товарищ капитан  !" - сказал  простуженный  басок.  "Тогда
отдыхать !"
     В завывании ветра стихли прочие звуки, иногда слышался  шепот, одинокий
вздох, приглушенный металлический скрип, сжимавший тревогой грудь.  У Сергея
против  воли  раскрывались глаза -  чернота, подсвеченная  звездным блеском,
бросала в сверкающую головокружительную бездну. Сергей пытался рассматривать
созвездия,  но от  их  неестественного  мерцания  становилось не по себе. От
густого скопления оторвалась  звезда и задвигалась с удивительной быстротой,
иногда  теряясь  в  блеске.  Поодаль, параллельно  ей, чуть отстав,  неслась
другая. Казалось, что вторая настигнет, но  первая  уже скрылась, а  она еще
непостижимо  ровно  летела  над  хребтом.  Сергей стал  вспоминать,  в каком
направлении запускают  спутники,  с  востока на  запад  или наоборот, но его
сбила другая навязчивая  мысль. Куда девали этого доходягу, захваченного ими
внизу ? Странный вопрос, лежит сейчас в расщелине, небрежно спихнутый ногой,
может, даже, и не закиданный камнями...

     Каждый бой оживлял в Сергее ощущение, оставшееся после Сухуми, когда он
полез  купаться  в  штормовое  море  - так манили  белые  гребешки  встающих
серо-зеленых валов. Обрушившаяся волна подмяла его, завертела,  ослепила. Он
старался  только успеть глотнуть воздух, до того, как его схватит новый вал.
Он был молод, силен и когда он судорожно всем телом пробивался к берегу, его
не отвлекала ни одна мысль.
     После  победы  в бою, настоящем, остается пустота - враг  убит, ты жив,
иногда ранен.  Сергей не видел первого убитого им - он,  чтобы унять дрожь в
ногах, стал, отомкнул штык и всадил его в жесткую землю. Кровь не вытерлась,
штык  едва  входил  по середину, а он не обращая  внимание  на свалку вокруг
него, рассматривал и все пытался почистить штык. Сергея тронули за плечо, он
поднял голову - рукопашная  кончилась, лежали  скрюченные тела  в  накидках,
неподалеку  осторожно  приподнимали  за  руки рыдающего. Сергею  вскочил, от
прилившей  тошноты  закружилась  голова, его  вырвало.  Солдаты  бродили  по
площадке,  нагибались,  переговаривались,  курили,  ожидали .  Только Сергей
открыл рот, как  его охватила дрожь,  снова скрутил спазм. "Запейте, товарищ
лейтенант"  - руки  мягко  поддержали его, подали  фляжку,  Сергей  глотнул,
спирт, его  снова вырвало, навернулись слезы,  дрожь прошла, уже вернувшимся
голосом спросил  -  "Потери  есть  ?" "Ранен  Волков..." -  курящие  солдаты
расступились,  Волков, всхлипывая, сидел,  поддерживаемый  тремя  солдатами.
Сергея  слегка  зашатало,  он подошел, увидел  бледное лицо,  яркое кровавое
пятно на боку, темнеющую лужу на земле,  сказал - "Уходим. Передать 'Редуту'
-  путь  свободен,  одно место. Все прибрать." С  одного  из лежащих стянули
халат, тело зашевелилось, раздался глухой выстрел из приставленного к голове
ствола, из-под головы выкатились черно-красные змейки.
     На  накидку переложили  Волкова,  трое  переворачивали  трупы,  сносили
валявшееся оружие в кучу за камнями. Прозвучал еще один глухой выстрел - все
знали что делать сами. Негромкий взрыв громыхнул  вслед им, когда взвод  был
уже на тропе. Вниз неслись, чудом не  падая на скользких камнях, сменяясь  у
плаща с раненым,  без всякого порядка  - скорее только донести.  Наконец они
выбежали  на шоссе,  на котором сгрудилась  бронеколонна,  остановленная три
часа  назад.  Их ждали  - на  носилки с  плаща перегрузили  Волкова, над ним
согнулся врач,  Сергей отодвинул  солдата, мешающего ему пройти  и удивился,
увидев Волкова, здорового, на  ногах, с посеревшим лицом. "У него же брат  в
третьем взводе !"  -  посмотрел  на  носилки. Спина  врача  разогнулась,  он
неразборчиво пробормотал,  на лежащего  накинули бело-серую простыню, Сергей
взглянул  на брата  умершего -  тот,  вздохнул и как-то  странно  засмеялся.
Сергея уже подзывал  комбат, он быстро пошел, обернулся, солдаты его  взвода
тоже заспешили,  носилки поднимали за ручки, врач писал на колене на полевой
сумке,  Волков-брат  не  отпускал руки  от носилок, смеялся  своим  странным
плачем...

     Насмешливый Хромов, его первый комбат,  из  Ленинграда,  сам подошел  к
нему после первого боя , достал пачку "Беломора", выдул папиросу, вставил ее
между  зубов,  предложил Сергею - "На, покури,  поговорим...". Сергей втянул
глубоко дым, его шатнуло. Хромов заметил - "Теперь понял, почему  перед боем
не  едят ! " Сергей,  одурманенный  сладким  дымом,  мотнул  головой. "...от
запаха  крови  блевать  тянет." Сергей буквально  заглотил  папиросу,  кинул
окурок  себе  под ноги, его замутило.  Хромов сунул другую - "...Не  у  тебя
первого."  После  четвертой папиросы  Сергей немного  пришел в себя, спросил
щурящегося от дыма  комбата - "А  у  вас  как было в первый раз ?" "Никак !"
Пауза. "Я ведь  сюда прибыл уже комбатом и имел право оставить это  другим!"
Уточнил  - "...ниже по званию." Сергей посмотрел в  глаза  Хромову - тот был
совершенно  серьезен.  Они  помолчали.  Сергей  не  знал,  что  сказать,  он
чувствовал себя  так, будто из-под него вышибали опору -  хотелось встать на
четвереньки и держаться за землю. "Только не напивайся ! " - донесся до него
голос Хромова - "Ты ведь спортсмен - разомнись, потянись,  только не  пить и
не читать книжку  - после  нее еще хуже, чем после похмелья. Вообще, заметь,
что успокаивает только физическая работа!" Комбат похлопал Сергея по плечу и
пошел.

     Сергей и сам  инстинктом  чувствовал бесполезность чтения, как средства
отвлечься.  Он  как бы со стороны  ,без удивления, разглядывал себя, отмечая
совершенно новые  черты - он уже мог не изнывать в часовых ожиданиях выходов
на 'боевые',  бесконечных  дежурствах  по обслуживанию техники,  томительных
сидениях в  засаде,  по  большей части  пустых. Он почти  сутками  обходился
только  глотком  воды. Голос стал отрывист,  резок.  Он раздражался от любой
фразы с придаточными  .  Его  разговорным стилем, как  и большинства,  стали
предложения с прямыми дополнениями и  переходными  глаголами. Но он никак не
мог   привыкнуть   к   почти  неограниченной   власти   над  людьми   -  ему
представлялось, как он касается тела женщины, на которой принудили жениться.

     Сергей и прежде не верил в сложности жизни,  а здесь он  только сильней
понял силу простоты, несмотря на неисчислимость событий, мелких и крупных. И
даже  современная  скоротечная  война  не  пошатнула его  убеждения,  просто
быстрее наступает  исход. Должна быть ясной  и  простой цель  -  уничтожить,
захватить, при сопротивлении уничтожить, бить сразу  и точно, в соответствии
с  целью.  Сложности,  встающие  при  решении  задачи,  чисто  механического
свойства  -  пригонка частей,  смазка, прокрутка...Как  в математике,  более
сложные объекты все равно сводились к элементарной арифметике, хотя и кишели
всякими другими свойствами. В рейде под  Фахрабадом, он точно помнил, Сергей
разрешил  для  себя  противоречие  простоты  и  развития  :  более  развитые
побеждают  потому, что  могут  не  только  больше,  а  и  то же самое, что и
последние  варвары  - убивать,  уничтожать, предавать. Как в науке  -  новое
должно объяснять новое, но и не противоречить старому.

     Эта же война не была направляема к  решению  простой задачи  и  военная
машина  из всех  целей  сама выбрала  простейшую  - самосохранение. Части ее
постоянно  заменялись,  перерегулировались,  она  скрежетала,  давая  не  те
результаты,  но беспощадно разила при угрозе для ее существования, и  всегда
результатом  работы  ее  была  только  кровь.   За  разнообразием  постоянно
сменяющихся  директив  скрывалась растерянность  тех,  кто  их  ставил,  кто
понимал и боялся мощи простоты - военная машина уничтожает и ничего больше.

     И еще Сергей неожиданно увидел, как ближе, даже роднее, становятся друг
другу враги, не в гражданской войне, их поведение и вера.

     Сам и до этого Сергей был фаталистом -  он верил в обрывающуюся  нить в
руках каких-то греческих богинь и никогда не хотел узнать свою судьбу. Война
укоренила его веру. Поэтому он никогда не думал о том, что будет завтра, его
тошнило перед боем,  он спокойно носил  гранату 'для рая' на поясе и никогда
не смотрел на  нее  -  плохая примета. Недавно он,  не удивляясь, представил
себе, как пуля  оставляет  крохотную ранку во  лбу  неразговорчивого Гуцула,
дембеля  из  Хуста... После боя, когда он убивал,  ему казалось, что он  был
уличен  во вранье -  единственном из поступков, отрезающим все  пути...  Это
возникало  после  прихода в расположение, сразу  после  построения  и отдачи
рапортов.
     События  слились в одну  бесконечную череду - но в  четыре часа каждого
утра он спокойно , с открытыми глазами, помня абсолютно все,  возвращался  к
одному и  тому  же. Реалистичность видений  была такова, что  он слышал  как
именно  скрипели  подошвы, мог  назвать,  в каком положении были  пальцы  на
автомате, как изгибалось тело... Это повторялось последние три месяца в один
и тот же предутренний час.  Огонь, сжигающий  его, вырывался с  ревом из под
засушенной и твердой как такыр, оболочкой души.
     Стрелки  часов  приближали  утро. Сергей открыл глаза -звезды упорно не
хотели  гаснуть в голубоватом  свечении. Луна ,  обойдя  амфитеатр  хребтов,
наполовину зашла  за пик справа.  Сергей вслух сказал - "Я в Афганистане !",
повторил -  "За границей !" Вспомнил,  как  первый раз очутился за границей,
еще  в институте, после пятого курса - в Германии, точнее в ГДР,  где провел
месяц в состоянии постоянного восторга...

     ...Первый рейд в горы казался игрой, Сергей быcтро собрался, вокруг все
суетились, подсказывать было  некому, некогда. Но  сигнала на  выход все  не
было. Когда наконец расселись  по машинам,  Сергея охватило возбуждение - он
беспрестанно вертелся, проверял положение  предохранителя  автомата, солдаты
его  сидели  неподвижно,  некоторые  сонно кивали  в  такт  толчкам  машины.
Возбуждение спадало с  каждым километром - на Сергея накатывал сон, чтобы не
упасть с машины, он менял положение,  оглядывался  вокруг,  на изгибе дороги
открылась вся колонна - машин  было  не  меньше сотни,  везли  даже  батареи
горных  гаубиц и стошестидесяти миллиметровых минометов. Высоко  над дорогой
описывали   круги  "крокодилы".  Тем   временем  свернули  в  горы,   дорога
прижималась  к  отвесным  склонам.  Движение  затормозилось,  вскоре колонна
стала.  Горы  затаились.  После   получасового  сидения   пришел   приказ  -
"спешиваться, пушки  на  склон". Взвод Сергея рассыпался  у края дороги,  за
машинами, несколько  человек сидели,  спустив ноги со склона. "Полная боевая
готовность!" - передал Сергей  приказ. Никто из солдат не изменил положения,
над  кучками  солдат  поднимались струйки дыма  - разрешения не  спрашивали.
Впереди грохнуло, загремели очереди,  заглушенные поворотом  дороги.  В одно
мгновение все, кто только что стоял, сидел, курил - все разбежались  , легли
за  машинами,  спрятались за обочиной  дороги. В  двадцати  метрах от Сергея
посыпались камни - солдат  не устоял на осыпи  и  поехал боком по склону. Не
успел Сергей решить  что-либо, вдоль колонны покатилось эхо нового приказа -
"по  машинам,  продолжать  движение!"  Часть  машин  уже  успели  заглушили,
заводились  минут  пятнадцать, наконец  стронулись  и со скоростью  пешехода
потащились вверх.  За поворотом дороги была вмята в  склон  лежащая  на боку
подбитая  БМП. Машина  впереди резко  тормознула и  вильнула влево,  объехав
что-то  на дороге. Их машина рывками  подвигалась вперед, вдруг также стала.
Сергей  увидел  почти  под гусеницами  темную  раскатанную  в блин  массу  в
пятнистых обрывках.  Он не мог оторваться от нее,  как  в  полусне услышал -
"...кинуло на бок,  от фугаса", видел, как все  следующие машины старательно
делали там же петлю , рискуя свалиться в пропасть...

     ...Бэтээры,  поднимались  по  горной  дороге , уйдя далеко  от бетонки.
Приказ был ясен  - войти в ущелье в горах Сафедкох и,  подавив сопротивление
заслонов мятежников, занять оборону на высоте 3150, чем обеспечить  перехват
отходящей  банды Мухаммадджани, проще говоря -  сесть в засаду. Слабые посты
'духов'  расстреляли,  не  спешиваясь, из башенных  пушек. Колонна  проникла
глубже в ущелье  и через два километра  была остановлена. Загорелся подбитый
из  "безоткатки" бронетранспортер. Машины выехали  из-под огня  в сторону  и
открыли беглую стрельбу по вспышкам.  Михальчук,  комроты, осмотрев затихший
склон,  сунул бинокль Сергею  -  "Им  деваться некуда -  видишь, кверху идет
острый гребень  на стену. Возьмешь первый взвод и прочешешь высоту. Позывные
: твои - 'Атака', мои - 'Равнина'". Сергей отдал бинокль, проговорил 'есть!'
, вышел вперед за линию бронетранспортеров, крикнул - "Первый, второй взводы
! К бою ! " Солдаты , широко рассыпавшиеся  , зашевелились, встали, глядя не
на Сергея, а  на подъем перед собой.  Сергей  успел  только  -'Первый  взвод
цепью...', как непонятный гул, перебил его. Все насторожились и не двигались
с места  - звук не походил ни на один из слышанных прежде. Сотни глаз шарили
по  склону  и вдруг впились в предмет, тяжело скатывавшийся прямо на  людей.
Предмет подъезжал, подлетая на камнях, гул переходил в шуршание и царапанье.
Вблизи  можно было рассмотреть  прямоугольный ящик  с  высокими  бортами,  и
невероятно тяжелый. Он остановился в двух десятках  шагов от цепи. Несколько
мгновений  никто  не  двигался,  вдруг  шеренга  колыхнулась, с  машин также
слезали и шли следом.
     Сергей с каждым  шагом замечал новую деталь  в предмете, но все  вместе
они  никак  не складывались. Он  увидел : серые запыленные  толстые  двойные
сколоченные доски.  Ящик  заполняла грязная синеватая твердая масса. В ящике
как в кресле  сидел человек. Сергей стоял в метре от него.  Стояли и другие,
всем хватало места. Лицо сидящего было белое, как молоко. Он сидел по пояс в
массе. Сергей наклонился  машинально, поискать, куда он дел ноги. Сергей еще
раз  прикинул  размеры  ящика, пытаясь сравнить их со своим  ногами,  ногами
рядом  стоящих -  он увидел, что все стоящие тайком оглядывают друг  друга -
человек по пояс был вмурован в бетон, как дерево в кадку. С ног пошел озноб,
колени сами собой  подогнулись, Сергей качнулся, подавил дурноту, ни на кого
не глядя скомандовал - "К бою !"

     Склон был  пуст  -  валялась  разбитая пушка и  гильзы, от  снарядов  и
автоматные.  Десантники вглядывались в гребень перед собой  и кто-то заметил
цепочку уходящих кверху людей. Сергей, не отрывая от  них глаз, знал, что от
него ждут. Он первый зашагал вслед ушедшим, кинув радисту - "Для 'Равнины' -
преследуем противника. СК."
     Он шел легко, не уставая, ег