всем не хочется, Пэдди, - пошутил Брюс.
     - Ваше задание? - в голосе ирландца послышались нотки раздражения.
     - У меня есть пропуск. Желаете проверить?  -  Брюс  достал  сложенный
лист бумаги из нагрудного кармана.
     - Ваше задание?
     - Следовать в Порт-Реприв и эвакуировать население.
     - Мы о вас знаем, - кивнул ирландец. - Предъявите пропуск.
     Брюс сошел с путей, забрался на бруствер и предъявил розовую бумажку.
У проверяющего были нашивки капитана.  Он  бегло  взглянул  на  пропуск  и
сказал стоящему рядом с ним сержанту:
     - Все в порядке, можете убирать заграждение.
     - Я могу вызывать состав? - спросил Брюс. Капитан кивнул.
     - Только без случайностей, мы не любим наемных убийц.
     - Клянусь богом, Пэдди.  Кстати,  ты  тоже  не  родину  защищаешь,  -
одернул его Брюс, сошел на пути и помахал рукой Майку Хейгу.
     Ооновский сержант уже снял заграждение.  Ожидая  приближения  поезда,
Брюс с трудом сдерживал раздражение - насмешка ирландского капитана задела
его. Наемный убийца, конечно, именно так оно  и  есть.  Вторая  древнейшая
профессия. Брюс схватился за поручень подошедшего вагона, легко  вспрыгнул
на подножку, иронически отдал честь ирландцу и полез на крышу.
     - Без осложнений? - спросил Майк.
     - Словесный обмен любезностями,  ничего  серьезного,  -  Брюс  поднял
передатчик. - Машинист.
     - Месье?
     - Вы не забыли мои инструкции?
     - Скорость  не  выше  сорока,  постоянная  готовность  к  экстренному
торможению.
     - Хорошо! - Брюс выключил передатчик и сел на  мешки  между  Раффи  и
Майком.
     "Наконец тронулись, - подумал он, - шесть часов пути до  узла  Мсапа.
Осложнений быть не должно. А потом - знает только Бог,  только  он  один".
Поворот пути,  Брюс  оглянулся  и  посмотрел  на  последние  исчезающие  в
деревьях дома Элизабетвилля. Они ехали по открытой саванне. За ними черный
дым от паровоза сносило вбок, под ними мерно стучали на стыках  колеса,  а
впереди лежал прямой,  как  стрела,  путь,  в  перспективе  сливающийся  с
оливково-зеленой массой леса. Брюс посмотрел  вверх.  Половина  неба  была
ясной и тропически голубой, но на  севере  голубизна  прерывалась  тучами,
соединенными с землей серым дождем. Там светилась радуга, а  тени  от  туч
медленно передвигались по земле, как стада пасущихся буйволов. Он  ослабил
ремень каски и положил винтовку на крышу.
     - Босс, хотите пива?
     - У тебя есть?
     - Конечно, - Раффи окликнул одного из жандармов,  и  через  несколько
мгновений тот поднялся на крышу с полдюжиной бутылок. Раффи открыл  зубами
пару. Половина содержимого вытекла наружу.
     - Пиво ведет себя, как сердитая женщина, - пробурчал Раффи, передавая
бутылку Брюсу.
     - По крайней мере мокрое, - Брюс отхлебнул из бутылки.
     - Это точно!
     Брюс взглянул на устраивающихся для поездки жандармов. За исключением
пулеметчиков все сидели или лежали в позах полной  расслабленности.  Почти
все разделись до белья. Один желтокожий худой  парень  уже  спал,  положив
голову на каску и подставив лицо тропическому солнцу. Брюс  допил  пиво  и
выкинул бутылку. Раффи без слов открыл и сунул ему в руку следующую.
     - Почему так медленно едем, босс?
     - Я приказал машинисту. У нас будет шанс заметить разобранные пути.
     - Да. Эти балуба могли совершить такую чушь - чокнутые арабы.
     Пиво и солнце подействовали на Брюса успокаивающе. Он чувствовал себя
отрешенным от внешнего мира.
     - Вслушивайтесь в стук колес, - сказал Раффи.
     - Да, я знаю, можно заставить их говорить все, что тебе хочется.
     - Они могут петь, - продолжил Раффи. - В этом  стуке  есть  подлинная
музыка. Послушайте.
     Он набрал полную грудь воздуха и запел. Звуки  его  низкого  сильного
голоса привлекли внимание жандармов на платформах. Они начали выходить  из
сонного  состояния.  Сначала  робко  включился  еще  один   голос,   затем
подхватили другие. Слова не были важны, важен был ритм.  Они  пели  вместе
много раз, и каждый голос находил свое место в этом хоре.  Ведущие  голоса
начали импровизацию, и начальная мелодия переросла  в  одну  из  племенных
песен. Брюс узнал ее. Это была одна из любимых его песен. Обычно  ее  поют
во время сева. Он сидел, пил теплое пиво, и позволил мелодии охватить  его
как морю. А поезд, озаренный солнцем,  шел  на  север  навстречу  грозовым
облакам.  Андре  вышел  из  вагона  и  прошел  по  платформам  к   Хендри.
Остановился рядом с ним и начал что-то говорить с серьезным видом.
     "Куколка" -  называл  его  Хендри,  и  трудно  было  придумать  более
подходящее прозвище юноше с таким  смазливым  лицом  с  огромными  томными
глазами. Каска казалась слишком большой для его узких плеч.
     - "Интересно, сколько ему лет, - подумал Брюс, наблюдая за  Андре.  -
Не думаю, что много больше двадцати.  Никогда  не  видел  кого-либо  менее
похожего на наемного убийцу".
     -  Каким  образом  люди  типа  де  Сурье  попадают  в   наемники,   -
непроизвольно вырвалось у него.
     Майк ответил:
     - До начала заварухи он работал в Элизабетвилле и не смог вернуться в
Бельгию. Не знаю по какой причине, но думаю что-то личное. Потом его фирма
закрылась и он не смог найти другой работы.
     - Тот ирландец у заграждения назвал меня наемным убийцей, - мысли  об
Андре вернули Брюса к сознанию собственного положения. - Я так  раньше  не
думал, а сейчас полагаю, что он был прав. Это именно мы.
     Майк помолчал, а затем заговорил раздраженно.
     - Посмотри на мои руки! - Брюс невольно взглянул на них  и  в  первый
раз увидел их элегантность. Это были руки художника.
     - Посмотри на них! - повторил Майк, слегка сжимая пальцы. - Они  были
созданы для определенного  дела,  они  созданы  для  того,  чтобы  держать
скальпель, чтобы спасать жизни! - он расслабленно уронил руки на винтовку.
Длинные тонкие пальцы совсем не сочетались с вороненой сталью. - Посмотри,
что они держат теперь.
     Брюсу передалось раздражение. Он  не  хотел  провоцировать  очередной
сеанс самопокояния Майка. Старый дурак. Почему он всегда начинает это? Ему
хорошо известно, что по неписанному кодексу наемной армии Катанги прошлого
не существует. На него наложено вето.
     - Раффи! - крикнул Брюс. - Ты собираешься людей кормить?
     - Сию минуту, босс, - он передал Брюсу еще одно пиво. - Держите,  это
немного отвлечет вас от еды, а я пока распоряжусь, - он, все еще  напевая,
пошел по крыше.
     - Три года, а кажутся вечностью, - продолжал Майк,  не  заметив,  как
Брюс прервал его. - Три года назад я был хирургом, а теперь...
     В его глазах Брюс увидел безысходное  отчаяние,  и  в  глубине  своей
души, там, где он  держал  взаперти  все  свои  чувства,  он  почувствовал
жалость к этому человеку.
     - Я был хорошим  хирургом,  одним  из  лучших.  Королевский  колледж.
Лучшие клиники, - Майк невесело рассмеялся.  -  Можешь  представить  меня,
докладывающим в Королевском колледже о новейших методах удаления  желчного
пузыря?
     - Что случилось? - вопрос вырвался невольно, и Брюс  понял  насколько
сильно он позволил овладеть собой жалости. - Нет, не говори мне. Это  меня
не касается. Я ничего не хочу знать.
     - Но я все же расскажу тебе. Я хочу этого. Иногда это помогает.
     "Только в начале, - подумал Брюс, - мне тоже  хотелось  выговориться,
попытаться придушить боль словами".  Майк  замолчал.  Песня  жандармов  то
затихала, то усиливалась. Поезд пошел в лес.
     - Десять лет я потратил на обучение,  но,  наконец,  добился  своего.
Чудесная практика, любимая работа, мастерство, вознаграждения,  которые  я
заслужил. Жена, которой гордился бы  любой  мужчина,  хороший  дом,  много
друзей, пожалуй даже слишком много, потому что успех  плодит  друзей,  как
грязная кухня - тараканов.
     Майк достал платок и вытер шею.
     - Такие друзья означают вечеринки, - продолжил он. - Вечеринки, когда
ты валишься с ног от усталости, когда тебе необходимо  взбодриться.  И  ты
находишь воодушевление в бутылке. Ты понимаешь, что испытываешь слабость к
этому, слишком поздно. Пока не начинаешь прятать бутылку в ящике  рабочего
стола, пока твоя практика не перестает быть хорошей.
     Майк нервно обернул пальцы платком.
     - Затем внезапно ты понимаешь все. Ты понимаешь, когда пальцы  пляшут
по утрам, а на завтрак, кроме рюмки, ничего не хочется.  Когда  не  можешь
дождаться обеда, потому что предстоит операция, а это единственный  способ
успокоить  руки.  Но  окончательно  ты  понимаешь  это,  когда   скальпель
поворачивается в пальцах и из артерии брызжет кровь, заливая твой халат  и
пол операционной....
     Майк запнулся, достал  сигарету  и  закурил.  Он  сидел  сгорбившись,
взгляд полон вины.
     - Ты  мог  прочитать  об  этом.  Обо  мне  несколько  дней  писали  в
газетах... "Хирург - преступник". Но звали меня тогда по другому. Имя Хейг
я взял себе с бутылочной этикетки. Глэдис не ушла от  меня.  Она  была  не
такая женщина. Мы уехали в Африку. У меня осталось достаточно средств  для
покупки табачной фермы рядом с Солсбери. Два хороших  сезона  и  я  бросил
пить. Глэдис ждала нашего первенца. Мы так его  хотели.  Все  приходило  в
порядок...
     Но однажды я поехал  на  грузовике  в  поселок  и  на  обратном  пути
заскочил в клуб. Я часто бывал там, но в этот раз все  закончилось  плохо.
Вместо получаса, я торчал там до  закрытия,  пока  меня  не  вытолкали  на
улицу, и я приехал на ферму с ящиком виски на сиденьи.
     Брюс хотел остановить его, он знал, что надвигается, и не хотел этого
слышать.
     -  Ночью  прошли  первые  дожди,  реки  разлились.  Телефонные  линии
оборвались, мы были отрезаны от внешнего мира. Утром... - Майк замолчал  и
посмотрел на Брюса. - Я думаю, что ее потряс мой вид, но как бы то ни было
утром у Глэдис начались схватки. Это был ее первенец, и она  не  была  уже
молодой. На следующий день схватки продолжались, но  кричать  она  уже  не
могла. Из-за слабости. Я помню, какой  наступил  покой  без  ее  криков  и
мольбы о помощи. Ты понимаешь, она знала, что у меня есть все необходимое.
Она молила меня. Я это помню: ее голос сквозь дурман. Думаю, что  тогда  я
ее ненавидел. Я помню это, хоть все смешалось вместе:  дурман,  ненависть,
крики. Но, наконец, она замолкла. Тогда я понял, что она мертва. Я  просто
обрадовался, что она замолкла, и наступил покой.
     Он опустил глаза, заговорил совсем тихо.
     - Я был слишком пьян,  чтобы  идти  на  похороны.  Потом,  в  баре  я
встретил человека. Не помню через какое время,  не  помню  даже  года.  Он
вербовал в армию Чомбе, и я записался. Никакого другого дела я для себя не
видел.
     Они молча жевали тушенку с маринованным луком и  хлебом.  Потом  Брюс
сказал:
     - Не обязательно было сообщать мне все это.
     - Я знаю.
     - Майк...
     - Да?
     - Если это поможет, я очень сожалею.
     - Это поможет. Необходимо, чтобы кто-то был близок. Одиночество  хуже
всего. Ты нравишься мне, Брюс,  -  он  выпалил  последнюю  фразу,  и  Брюс
отшатнулся, как от плевка.
     "Дурак, - корил он себя, - ты опять раскрылся. Ты почти  подпустил  к
себе еще одного".
     Он беспощадно раздавил в себе  симпатию,  потрясенный  требуемым  для
этого усилием, взял в  руки  передатчик  и  твердым  голосом  произнес:  -
Хендри, меньше болтовни, я поставил тебя наблюдать за путями. На  передней
платформе Хендри обернулся и сделал рукой неприличный жест.
     - Иди и смени Хендри на посту, - приказал Брюс Майку. - Его  пришлешь
ко мне.
     Майк встал и посмотрел на Брюса.
     - Что ты нервничаешь?
     - Я отдал тебе приказ, Хейг.
     - Да, уже иду.



                                    4

     Ближе к вечеру их обнаружил самолет.  Это  был  истребитель  "вампир"
индийского контингента войск ООН и прилетел он с севера.
     Сначала до  них  донесся  грохот  двигателей,  а  потом  впереди  над
грозовыми облаками что-то блеснуло на солнце, как частичка слюды.
     - Ставлю тысячу франков против горсти дерьма, что этот парень  о  нас
не  знает,  -  сказал  Хендри,  наблюдая,  как  самолет  меняет   курс   и
направляется к ним.
     - Теперь уже знает, - ответил Брюс. Он быстро прикинул расстояние  до
туч. Они были близко; еще минут десять пути  и  они  скроют  поезд.  Тогда
можно будет не опасаться атаки с воздуха,  так  как  низкая  облачность  и
частый серо-голубой дождь уменьшали видимость до нескольких сот футов.  Он
включил передатчик.
     - Машинист, максимальная скорость, нам необходимо  поскорее  войти  в
дождь.
     - Да, месье.
     Почти  мгновенно  питание  паровоза  участилось,   колеса   застучали
быстрее.
     - Посмотрите, он идет на  нас,  -  прорычал  Хендри.  Самолет  быстро
снижался на фоне облака, все еще на  солнце,  все  еще  точка,  но  быстро
растущая. Брюс попытался настроиться на  волну  передатчика  самолета.  Он
прочесал четыре диапазона, но ничего, кроме шума  и  помех  не  нашел.  На
пятом он, наконец, услышал певучие звуки  хинди.  Брюс  не  понимал  этого
языка, но уловил  в  голосе  удивленные  интонации.  На  несколько  секунд
наступила тишина, пока пилот принимал инструкции с базы,  слишком  далекой
для  их  слабенького  приемника,  затем  пилот   коротко   сказал   что-то
утвердительное.
     -  Он  решил  рассмотреть  на  поближе,  -  сказал  Брюс  и  закричал
жандармам: - Все в укрытие! И не высовывать носа.
     Истребитель приближался к ним не на полной  скорости,  но  все  равно
очень быстро, оставляя звук двигателей позади. Приемник  закричал  что-то,
похожее на ругательство, самолет  заложил  крутой  вираж  и  показал  свое
серебристое брюхо и ракеты под крыльями.
     - Смотри-ка, сдрейфил, - захохотал Хендри. - Нужно было сбить его. Он
был так близко, что я мог попасть ему в левый глаз.
     - У тебя будет такая возможность через  несколько  секунд,  -  угрюмо
заверил его Брюс. Из  приемника  доносилось  испуганное  кудахтанье.  Брюс
переключился на свой канал.
     - Машинист, ты можешь заставить эту штуку двигаться?
     - Месье, никогда в своей жизни  она  не  двигалась  так  быстро,  как
сейчас.
     Он  снова  переключился  на  частоту  истребителя   и   вслушался   в
взволнованный голос пилота. Истребитель разворачивался  на  широкой  дуге,
примерно в пятнадцати милях. Брюс взглянул на завесу  дождя  впереди,  она
двигалась навстречу с тяжеловесным достоинством.
     - Если он вернется, - закричал Брюс жандармам, - можете быть уверены,
что разглядывать нас в этот раз он не будет. Открывайте огонь.  Из  всего,
что у вас есть. Попробуем помешать ему прицелиться.
     Африканцы  посмотрели  на  командира  так,  точно  услышали  от  него
смертный приговор. "Куколка" Андре тоскливо  уставился  широко  раскрытыми
глазами на истребитель, судорожно глотая слюну.  Радио  замолчало,  и  все
головы повернулись в сторону самолета.
     - Ну иди сюда, иди! -  нетерпеливо  повторял  Хендри.  Он  плюнул  на
правую ладонь и вытер ее о китель. -  Иди  сюда,  мы  хотим  тебя,  -  его
большой  палец  играл  с  предохранителем  винтовки.   Внезапно   приемник
заговорил. Два слова, видимо, подтверждающие получение приказа, и одно  из
них Брюс понял. Он слышал его при  обстоятельствах,  намертво  врезавшихся
ему в память. Это было слово "Атака!"
     - Все, - сказал он и встал. - Он атакует.
     Ветер трепал рубашку на его  груди.  Брюс  поправил  каску  и  дослал
патрон в патронник.
     - Спустись на платформу, Хендри.
     - Отсюда лучше видно. - Хендри стоял на крыше, широко расставив ноги,
покачиваясь в такт движения поезда.
     - Как хочешь. Раффи, в укрытие.
     - Слишком марко в этой проклятой коробке, - усмехнулся великан.
     - Ты тоже чокнутый араб.
     - Конечно, мы все чокнутые арабы.
     Истребитель закончил вираж и стал снижаться к лесу, все еще  в  милях
от них.
     - Это новичок какой-то. Он собирается атаковать нас с фланга, чтобы у
нас была возможность пострелять в него. Если  бы  он  хотя  бы  наполовину
проснулся, он ударил бы нам в  задницу,  подбил  паровоз,  а  мы  было  бы
вынуждены стрелять через голову друг дpуга, - злорадствовал Хендри.
     Он приближался, почти задевая верхушки деревьев. Затем  на  его  носу
замерцал бледно-желтый огонек пушки, и воздух вокруг них наполнился звуком
тысяч кнутов. Тотчас же каждый ствол на поезде ответил огнем. Трассирующие
пули пулеметов догоняли  друг  друга,  винтовочный  огонь  заглушал  звуки
пушки. Брюс тщательно прицелился. Поймать  самолет  мешали  покачивание  и
рывки вагона. Он нажал на курок, и винтовка забилась в  его  плечо.  Краем
глаза он видел блестящий бронзовый поток отстрелянных гильз,  льющийся  из
отбойника. Ноздри обжег запах пороха. Самолет  вильнул,  уходя  от  шквала
огня.
     - Он трусит! - заорал Хендри. - Этот ублюдок трусит.
     - Стреляйте в него! - взревел Раффи. - Не прекращайте огонь!
     Самолет задрал нос,  и  снаряды  пушек  пролетали  над  головами,  не
причинив вреда. Затем он снова опустил  нос  и  выпустил  ракеты,  по  две
из-под каждого крыла. Огонь с поезда  резко  прекратился  -  все  залегли,
только трое на крыше вагонов  продолжали  стрелять.  С  дьявольским  воем,
оставляя за собой четыре полосы белого дыма, ракеты  понеслись  на  них  с
расстояния четыреста  ярдов  и  покрыли  его  за  время,  достаточное  для
глубокого вздоха. Но пилот опустил нос слишком резко и  выстрелил  слишком
поздно. Ракеты взорвались на насыпи под вагонами. взрыв отбросил Брюса  на
спину. Он упал и покатился, отчаянно пытаясь зацепиться за  гладкую  крышу
вагона. Уже падая вниз, он сумел схватиться за край  водостока.  В  голове
гудело от  взрыва,  острая  железная  грань  врезалась  в  пальцы,  ремень
винтовки обвился вокруг шеи и душил, внизу под ногами неслись шпалы. Раффи
наклонился и поднял его за ворот рубашки как ребенка.
     - Вы куда-то собрались, босс? - Широкое лицо  сержанта  было  покрыто
пылью и беззаботно улыбалось. Наверное, требовался десяток подобных ракет,
чтобы можно было как-нибудь поколебать эту черную громаду.
     Стоя на  коленях,  Брюс  попытался  сосредоточиться.  Он  видел,  что
ближняя к взрыву  стена  вагона  практически  разрушена,  крыша  забросана
землей и камнями.  Хендри  сидел  рядом,  медленно  покачивая  головой  из
стороны в сторону, тоненькая струйка крови стекала по его щеке и капала  с
подбородка. На платформах  жандармы  стояли  или  сидели  неподвижно,  как
манекены. Поезд все еще шел к дождю, а сзади  висело  огромное  коричневое
облако пыли от взрыва. Брюс встал на ноги и принялся  искать  истребитель.
Он увидел блестящую точку очень далеко, высоко  над  облаками.  Передатчик
был в порядке. Его защитило от взрыва кольцо мешков с песком. Брюс  поднял
его и нажал кнопку.
     - Машинист, у тебя все в порядке?
     - Месье, я страшно потрясен...
     - Не только ты один, - заверил его Брюс. - Продолжаем движение.
     - Да, месье.
     Затем он переключился на частоту истребителя. Несмотря на то,  что  в
ушах до сих пор звенело, он уловил изменение в интонациях пилота. "Он либо
напуган до смерти, либо ранен, - подумал Брюс, но у него  все  равно  есть
время на один заход, пока мы не войдем в дождь".  Надо  было  выходить  из
оцепенения и выходить всем.
     - Раффи! Поставь их на ноги. Приведи в боевую готовность. Истребитель
вернется в любую секунду.
     Раффи спрыгнул на платформу и начал пинками и затрещинами взбадривать
людей. Брюс спрыгнул следом за ним и перелез на вторую платформу.
     - Хейг, помоги мне привести их в норму.
     На этой самой отдаленной от взрыва платформе люди  приходили  в  себя
быстрее. Послышалась ругань, звуки перезаряжаемого ружья. Брюс обернулся и
крикнул:
     - Раффи, потери есть?
     - Пара царапин, ничего серьезного.
     На крыше вагона опять стоял Хендри с окровавленным  лицом,  сжимая  в
руках винтовку.
     - Где Андре? - спросил Брюс Хейга, когда они встретил