чал Чик. - А если она вовсе не интересуется нефтью?
     Но Гвенда уже вышла.

***

     На следующий день он попытался написать первое письмо, но обнаружил чрезвычайную скудость тем для переписки с человеком, вкусы и интересы которого были для него тайной. К счастью, мисс Фарленд сама избавила его от затруднений, прислав целое послание.
     О, как она была бесконечно довольна и счастлива! Она хотела бы просить его оказать ей маленькую услугу. Она чувствует, что должна открыть ему свое сердце! Один джентльмен хочет на ней жениться! Но она не любит его! Может ли брак быть счастливым без любви?
     И так далее на восьми страницах.
     Гвенда видела, как Чик хмурился над письмом, и удивлялась.
     Чик чувствовал, что он является хранителем великой тайны и был связан словом не говорить о сомнениях Милли ни одной живой душе. Чик питал большое уважение ко всем женщинам и не мог оставаться безучастным, когда прелестное дитя готовилось к браку с нелюбимым человеком.
     В тишине своей комнаты он писал. Он исписал двенадцать страниц, прежде чем сообразил, что начал писать. И письмо Чика предостерегало от безрассудства брака там, где нет любви. Он развил такую философию любви, которая его самого привела в изумление. В его письме было такое место:

     "Социальное или финансовое состояние человека несущественно,
     все равно, маркиз я или мусорщик, все равно, зарабатываете ли вы
     свой хлеб или вы - леди из самого высшего общества! Если вы любите
     меня и я люблю вас, остальное не имеет никакого значения!".

     Он опустил в почтовый ящик толстый конверт, в немалой степени гордый тем, что помог человеку.
     На следующее утро он крайне изумился, получив ее ответ, который мог быть отправлен только ночью. На этот раз мисс Фарленд написала семнадцать страниц. Письмо Чика так помогло ей! Она никогда еще не встречала мужчину, который так хорошо понимал бы женское сердце!
     На семнадцатой странице была приписка. Не может ли Чик встретиться с ней в половине девятого у большой статуи в Гайд-парке?
     Чик принял это предложение и помчался в Гайд-парк Ему не нужно было брать ее за руку, когда они гуляли по одной из пустынных дорожек. Она сама избавила его от сомнений, взяв его руку и крепко держа ее во время прогулки. Было немного странно, что мисс Фарленд ни единим словом не обмолвилась о том нелюбимом джентльмене, который желал заманить ее в брачные сети. Больше всего она говорила о себе. Она рассказала, кем была по своему происхождению: ее отец был офицер, а мать - дочерью сельского священника. Кем были ее прадедушка и прабабушка, она хорошо не знала и завидовала аристократии, которая помнит всех своих предков.
     (По счастью, она не интересовалась предками маркиза Пальборо: в этом вопросе он мог бы оказаться далеко не на высоте).
     Чик проводил ее обратно до Оксфорд-стрит.
     - Мы еще увидимся, да? - прошептала она нежно.
     Затем Чик поцеловал ее. В мыслях у него не было ничего подобного, но прелестная, слегка закинутая назад головка была так мила, что Чик поцеловал ее.

***

     Когда в этот вечер Гвенда вернулась домой, Чик, более хмурый, чем когда-либо, поджидал ее в гостиной.
     - Гвенда, - произнес он глухо, - я хочу поговорить с вами прежде, чем вы пойдете спать.
     Ее сердце похолодело. Она знала, что Чик сегодня встречался с Милли. Она видела объемистую корреспонденцию и была испугана. Но вместе с тем она твердо знала, что Чик не должен жертвовать своим будущим из-за минутного увлечения.
     - Я слушаю, Чик...
     - Боюсь, что я поступил очень скверно, - начал Чик, все еще не поднимая глаз.
     - С кем? - спросила Гвенда слабеющим голосом.
     Можно было и не задавать такого вопроса.
     - С мисс Фарленд, - ответил он.
     - Посмотрите мне в глаза, Чик!
     - Вы обещали... обещали на ней жениться?
     Неподдельное изумление в его взгляде сразу успокоило ее.
     - Жениться? - повторил он недоверчиво. - Конечно, нет. Я поцеловал ее, вот и все!
     Гвенда улыбалась, но в ее глазах были слезы.
     - Глупый мальчик, - сказала она мягко. - Вы меня напугали. Расскажите мне, о чем вы написали ей.
     - Ну... это было главным образом о любви, - ответил Чик неохотно. - Видите ли, дорогая, это бедное дитя...
     Гвенда подняла на него пристальный взгляд.
     - ...Этой девушке предложил свою руку человек, который, судя по ее рассказам, должен быть очень богат. К несчастью, он ей нисколько не нравится, и она написала мне, чтобы узнать мое мнение, как ей поступить.
     - И что вы намерены делать теперь? - поинтересовалась Гвенда.
     - Я думаю, лучше всего ответить ей, что я больше не могу ее видеть и переписываться с ней. Я не хочу оскорблять чувства этой бедной девочки, - прибавил он задумчиво. - Она такая хорошенькая малютка и так одинока!
     Его решимость не отвечать на ее письма была сильно поколеблена, когда на следующий день он получил послание на четырнадцати листах большого формата.
     Что она сделала, чтобы оскорбить его? Она так верила ему! Что разлучило их?
     - Не отвечайте, Чик! - предостерегла его Гвенда, и Чик покорился.
     За этим письмом последовали другие, то бурные, то умоляющие, содержавшие намеки на то, что она бросится в Серпентайн, если маркиз Пальборо забудет несчастную девушку, которая полюбила его до смерти.
     - Это гораздо хуже, чем письма от акционеров, - стонал бедный Чик. - В самом деле, я думаю, что мне нужно ответить на этот раз, и объяснить ей, что я...
     - Знаете, Чик, - заметила Гвенда, - мне кажется, скоро вы получите письмо, на которое вам придется ответить.

***

     И действительно, в субботу утром пришло письмо от господ "Беннет и Ривс", которые, как было указано на их печатном бланке, - были посредниками "по делам о нарушении клятв".
     По предложению их клиентки мисс Амелии Фарленд они запрашивали высокоблагородного маркиза Пальборо, намерен ли он исполнить свое обещание вступить в брак с вышеупомянутой мисс Фарленд; в противном случае пусть соблаговолит сообщить имя своего адвоката.
     Бедный Чик, сразу осунувшийся и побледневший, упал на стул, и Гвенда решила действовать. Немало адвокатских фирм охотно взяли бы на себя защиту Чика, но она решила обратиться к театральному адвокату, защищавшему интересы мистера Сольберга.
     - "Беннет и Ривс", - он повертел в руках письмо. - Они не очень разборчивы в средствах... Но я не думаю, чтобы ваш маркиз пострадал от этого иска...

***

     Мисс Милли Фарленд вошла в контору своих адвокатов с тем выражением тихой скорби, которое было чрезвычайно фотогенично и так нравилось фоторепортерам судебной хроники.
     Мистер Беннет принял ее с обычной сердечностью.
     - Относительно вашего иска, мисс Фарленд, - деловито начал он. - Они намерены защищаться, и на это ими уполномочен сэр Джон Мезон. Но разве вы хотите доводить дело до суда? В этом случае у вас нет никакой почвы под ногами. Я навел справки, и, по-видимому, лорд Пальборо не сделал ничего иного, кроме того, что спас вас от вашего прежнего любовника.
     - У вас есть его письмо, - заявила мисс Фарленд с суровой непреклонностью неотмщенной жертвы.
     - Ребяческие рассуждения о любви и браке!
     Мистер Беннет пожал плечами.
     - Теперь перейдем к делу. Прежде чем мы сможем продвинуть этот иск, вы должны внести в депозит сумму, достаточную для покрытия всех издержек. Это будет, скажем, две тысячи фунтов.
     Мисс Фарленд встала. (Впоследствии она говорила, что этот человек сжался под ее испепеляющим взглядом).
     - Я вижу, - произнесла она запальчиво, - что есть один закон для богатых, а другой - для бедных!
     - Это один и тот же закон, - объяснил мистер Беннет. - вся разница в том, что богатые платят после, а бедные должны платить вперед.
     В тот вечер, обращаясь к своей сочувственной аудитории, мисс Фарленд выражала решимость идти вперед - до самого печального конца. К счастью, случай избавил ее от этой надобности...
     Через два дня вечером, когда она бродила с подругой по берегу того страшного пруда Серпентайн, в котором намеревалась покончить свою молодую жизнь, какой-то маленький мальчик, купавшийся у берега, начал звать на помощь. А мисс Фарленд неплохо плавала...
     На следующее утро у "Бельгем и Сепуорс" вся масса девиц, сидевших за завтраком в столовой, столпились около нее, когда она читала газету и услаждала свой взор броским заголовком:
     "Прыжок хорошенькой девушки в Серпентайн! Скромная героиня назовет себя только по требованию полиции!"
     Мисс Фарленд облегченно вздохнула. Она обрела то, что хотела.

Глава 10. БОКАЛ ДЛЯ ХРАБРОСТИ

     Стояли теплые дни. С моря дул легкий ветерок. Курортный сезон в Монте-Карло еще не открылся, и множество вилл, прилепившихся к склонам зеленых холмов, пустовало: самые шикарные рестораны были закрыты. Тем не менее, в казино было всегда многолюдно, и Чик уже не первый раз восхищенно наблюдал, как тысячи фунтов переходили из рук в руки при каждом повороте рулетки.
     Гвенда была на отдыхе. Легкая болезнь горла после инфлуэнцы (впервые так отчетливо показавшей Чику, кем она была для него) вынудила взять отпуск. Намек доктора о желательности для нее более мягкого климата, чем климат Даути-стрит, был тут же подхвачен Чиком.
     - А куда лучше, доктор? - спросил он.
     - О! На юг Франции... или никуда, - ответил муж науки, неизменно предлагавший этот маленький выбор своим пациентам в зависимости от состояния их кошельков.
     Гвенда стояла за "никуда", но однажды вечером Чик пришел домой и торжественно сообщил важную новость.
     - Я купил билеты до Монте-Карло, - объявил он тоном победителя. - Спальные места заказаны от Кале, и мы едем в воскресенье утром!
     Она упрекала себя за слабость, выразившуюся в том, что она откладывала, - как казалось, из простого эгоизма, - свою неизбежную разлуку с Чиком. Чик теперь мог сам постоять за себя. Но так ли уж он нуждался раньше в ее помощи, что не мог без нее обойтись? Не обманывала ли она себя?.. Нет, это совместное проживание должно окончиться. Теперь она решила проявить твердость. Теперь Чик был богат, и впредь было бы просто нелепо продолжать эту скромную жизнь вместе с двумя небогатыми женщинами (которые, однако, любили его...).
     Когда мысли Гвенды добрели до этого щекотливого вопроса, она невольно наморщила лоб.
     Конечно, Гвенда любила Чика, покорно принимая все его странности. В этом было некоторое оправдание той слабости, которая мешала ей осуществить свое решение.
     Гвенда была в восторге от Монте-Карло, который она увидела в то переходное время, когда мягкие весенние краски только начинали вызревать в пышную экзотику южного лета. Здесь она почувствовала себя значительно лучше, а еще через неделю она уже чувствовала себя лучше, чем когда-либо в жизни.
     Двадцать четвертого мая праздновался день ее рождения. Для Чика это был счастливейший день. Шеф ресторана "Отель де Пари", ничему на свете не удивлявшийся, в точности выполнил его срочный заказ испечь огромный пирог. Обед был сервирован в их отдельной маленькой гостиной.
     Пирог, окруженный двадцатью четырьмя комнатными свечами - других не успели достать, - выглядел великолепно, и сердце Чика было переполнено гордостью и счастьем.
     Торжественный ужин удался на славу.
     В конце его появился нежданный гость.
     Это был лорд Мансар.
     - Я только сегодня приехал, - объяснил он, здороваясь со всеми. - Узнав, что вы обедаете в тесном семейном кругу и смея считать себя в какой-то мере членом вашей семьи, я решил, что вы не рассердитесь на меня за мое вторжение. Что за причина такого торжества? Не ваш ли день рождения, Чик?
     - Нет, не мой, а миссис Мейнард, - ответил Чик.
     Они собрались провести этот вечер вместе, но теперь им не оставалось ничего другого, как отправиться в неизбежное казино.
     Чику было весьма не по душе, что лорд Мансар и Гвенда удалились вдвоем, предоставив ему занимать миссис Фиббс. Но она вскоре нашла себе занятие: в почтенной леди развилась страсть к игре пятифранковыми ставками. Он оставил ее у игорного стола и побрел без цели по следам Гвенды и Мансара, направившихся в другой зал.
     Мансар нашел для Гвенды свободный стул у стола "от тридцати до сорока", а Чик, стоя посреди толпы, окружающей стол, и, заложив руки в карманы, с мрачным видом следил за быстрым движением денег и карт.
     Потом он прошел в бар, заказал себе большой стакан лимонада и погрузился в невеселые размышления.
     Конечно, он не имел права сердиться на Гвенду за ее дружбу с человеком, который так много помогал ему, Чику... Чем больше он сидел и думал, тем горше становилось его непонятное горе - и вдруг, порывисто поднявшись, он подошел к стойке.
     - Коктейль, - заказал он решительно.
     За всю свою жизнь он не выпил и бутылки вина - теперь ему казалось, что буфетчик понял это по его глазам. Но его заказ не вызвал никакой сенсации.
     - Пять франков.
     Чик расплатился. Ему понравился цвет напитка. Он понюхал и одобрил его своеобразный букет. Потом он проглотил его одним духом и облокотился о стойку, не в силах вздохнуть. Одно мгновение он простоял с остановившимся взглядом, а затем приятное тепло стало разливаться по всему телу...
     - Повторить!
     На этот раз он смаковал предательскую смесь маленькими глотками и нашел ее превосходной.
     - Это отличный коктейль, сэр, - заметил буфетчик.
     Чик кивнул.
     - Хотя лично я предпочитаю "Кловер-Клуб", - продолжал этот любезный человек, вытирая стол и переставляя бутылки.
     - Разве есть еще другие коктейли? - удивился Чик.
     - Разумеется, сэр! Их более двадцати!
     - Как называется тот, который вы упоминали?
     - "Кловер-Клуб", сэр.
     - Давайте!
     "Кловер-Клуб" был розоватого цвета с золотистым облачком внутри и тонкой белой пеной на поверхности. Чик решил, что он всегда будет пить только "Кловер-Клуб".
     Он отрешенно облокотился о стойку и теперь питал самые дружественные чувства к лорду Мансару и даже строил грандиозные планы относительно его предстоящей женитьбы на Гвенде. Он решил, что они должны пожениться как можно скорее, так он решил. А Гвенда так или иначе должна освободиться от своего странного мужа, но об этом он позаботится после... Муж должен исчезнуть! Вот так!..
     Чик расхохотался в лицо ухмыльнувшемуся бармену.
     - Кое-что, о чем я думал... - заметил он заплетающимся языком.
     - Вряд ли я стал бы еще пить, сэр, на вашем месте. Здесь душно, а наши коктейли довольно крепки...
     - Правильно, - согласился Чик благодушно.
     Он швырнул очередную пятифранковую монету на стойку и, стараясь держаться прямо, отправился обратно в игорные залы. Бармен покачал головой.
     - Однако, крепок! - изумился он.
     Чик так хорошо держался на ногах, что, когда он встретился с Гвендой, она сначала ничего не заметила.
     - Чик, мне нужно с вами поговорить.
     Гвенда взяла его под руку.
     - Если лорд Мансар не оставит завтра Монте-Карло, сможем мы сразу уехать, Чик? - спросила она, не глядя на него.
     - Конечно, Гвенда, - мрачно согласился Чик.
     - Видите ли, Чик... - она все еще не глядела на него. - Лорд Мансар немного увлечен мною, и он мне нравится. Но я не могу выйти за него замуж, вы это знаете. И я бы не вышла замуж за него, даже если бы была свободна... Вы это знаете, не правда ли, Чик?
     Она подняла на него глаза.
     - В чем дело, Чик? - спросила она вдруг.
     - Ничего, - ответил он.
     - Чик! - воскликнула она. - Вы пили!
     - Коктейль! - отчеканил Чик. - "Кловер-Клуб"! Я по-настоящему пьян!
     - Зачем, зачем вы это сделали, Чик? - простонала она.
     - Несчастен!.. - жалобно ответил Чик. - Очень несчастен, Гвенда. Когда вы с Мансаром поженитесь, Бог с вами!..
     Он встал, стараясь удерживать равновесие.
     - Славный парень этот Мансар, - изрек Чик и, осторожно ступая, направился к двери.
     Но прежде чем он успел выйти, Гвенда догнала его и положила ему руки на плечи.
     - Посмотрите на меня, Чик! Вы в самом деле думаете, что я могла бы выйти замуж за лорда Мансара?
     - Очень славный парень... - бормотал Чик.
     - Чик, посмотрите мне в глаза! Поднимите голову! И это было причиной того, что вы напились?
     - Коктейль - это не значит напиться, - рассудительно поправил Чик.
     Она глубоко вздохнула.
     - Идите спать, Чик. Никогда не думала, что буду рада видеть вас таким, но я рада.

***

     Маркиз Пальборо утром с трудом открыл глаза. Он переходил из болезненного полусна в состояние еще более болезненное: и та половина его, которая была мертва, была, несомненно, самой счастливой.
     Сказать, что у него болела голова, было бы крайне недостаточно: это было жуткое страдание! Медленно и осторожно он сел и попытался встать. С трудом он огляделся вокруг. На ночном столике - бутылка минеральной воды и стакан. На тарелке лежали два крупных лимона, разрезанные пополам.
     Утолив свою мучительную жажду, он сделал еще одно потрясающее открытие: его ванна была наполнена холодной, как лед, водой.
     Чик прыгнул туда, фыркая и дрожа от холода, повернул рукоятку душа, - и через несколько минут чувствовал себя настолько нормально, насколько позволяло его галопирующее сердце. Он стал лениво одеваться, пытаясь логически восстановить вчерашнее. Он был пьян. Он был пьян до состояния скотства... В холодном свете утра он ясно представил себе весь ужас содеянного.
     Его первым неожиданным открытием было то, что его преступление стоило ему всего лишь двадцать франков. Он всегда думал, что пьянство - чрезвычайно дорогая забава. Когда он осознал это, его мысли сделали внезапный скачок, и он застонал. Он помнил, что вернулся в отель вместе с Гвендой. Не она ли разрезала лимоны? Это было нестерпимо...
     Было раннее утро. Монте-Карло еще был погружен в сон. Он вышел на балкон и жадно стал вбирать свежий воздух в свои легкие.
     - Черт побери, - бормотал Чик. - Черт побери!
     Он вздыхал и каялся, между тем боль постепенно проходила, оставляя странное ощущение, будто его голова набита опилками.
     Быстрая прогулка к мысу Мартин и обратно довершила его исцеление. Гвенда уже завтракала с миссис Фиббс и улыбнулась ему как ни в чем ни бывало.
     - Я страшно сожалею, Гвенда... - начал он, но она остановила его.
     - Это все из-за духоты в залах, - философски заметила миссис Фиббс.
     Гвенда перевела разговор на морские купанья, но Чик понимал, что разбор события просто отложен. Он состоялся, когда они подходили к пляжу.
     - Я больше никогда не буду пить, Гвенда, - пообещал он страстно, и она поощрительно пожала его руку.
     - Чик, это самый подходящий момент для серьезного разговора, - заметила она. - Когда мы вернемся в Лондон, нужно, чтобы вы жили отдельно. Нет, нет, это вовсе не относится к тому, что было вчера! - поспешила она добавить. - Но, Чик, вы не можете продолжать эту жизнь с миссис Фиббс и со мной. Вы это сами сознаете, не правда ли?
     - Нет, - упрямо ответил Чик. - Конечно, если вы... если вы хотите переменить... Я имею в виду, что вы... - Он запнулся, не находя слов, и потом сразу выпалил: - Если вы хотите обзавестись собственным домом, Гвенда, тогда, конечно, я понимаю.
     Она покачала головой.
     - Нет, Чик, я не собираюсь...
     - Тогда я останусь с вами, пока...
     - Пока что?..
     - Я сам не знаю, - сказал Чик, тряхнув головой. - Я бы хотел задать вам так много вопросов... - Он закусил губы, задумчиво глядя под ноги. - Гвенда, вы никогда не расскажете о своем муже?
     - Нет, Чик, никогда, - ответила она, помолчав.
     - Кто он, Гвенда?
     Она молчала.
     - Вы его любите?
     Она взяла его под руку, увлекая вперед.
     - Подождите! - Чик осторожно высвободился. - Лорд Мансар знает что-нибудь о нем?
     - Он спрашивал меня о том же, что и вы, Чик. И я дала ему тот же ответ. Вот почему он уехал.
     - Гром и молния! - воскликнул Чик, пораженный. - Разве лорд Мансар... разве он...
     - Хотел, чтобы я вышла за него замуж, Чик? Ну, да, он хотел этого. А я ответила ему, ч