очему бы вам не пойти на сцену, мой дорогой? Очень почтенная профессия. У меня было несколько очень хороших "жизней" со сцены. Я сторговал один полис за десять тысяч фунтов!
     - Мистер Сольберг не был бы хорошей "жизнью", если бы я встретил его сегодня утром! - воскликнул Чик запальчиво.
     - Он никогда не был хорошей "жизнью", мой дорогой Пальборо, - мрачно заметил мистер Лейзер.
     Положение Чика в конторе становилось довольно двусмысленным. В качестве скромного отправителя ответных писем и хранителя журнала он всегда находил себе работу, не превышавшую его способностей. Но теперь журнал был передан клерку-бухгалтеру, а надписывание конвертов было поручено машинистке. По-видимому, для Чика не оставалось другого занятия, кроме как спокойно ждать чего-то или отвечать односложными фразами на чьи-то бодрые обращения: "Мой дорогой Пальборо!". Многие посетители приходили только для того, чтобы посмотреть на знаменитого клерка-маркиза. Они разговаривали с мистером Лейзером, но взгляды были обращены в сторону Чика.
     В конце концов Чик вынужден был заняться рисованием фигурок на своем бюваре. Но и тогда все обступали его и вслух восторгались...

***

     В этот вечер он обедал один в обществе Мэгги. Она была очень серьезна, и ему показалось, что она плакала. Вероятно, это было результатом ее беседы с Бренсомом и отказа от соблазнительного контракта. Он думал об этом и мысленно сочувствовал ей.
     - Гвенда, конечно, не придет домой к обеду, - сказала она, и Чик удивился, почему она сказала "конечно".
     - Вы думаете, что я ужасное существо, не правда ли? - в третий раз вопрошала его Мэгги за обедом.
     - Я никогда не считал, что люди ужасны сами по себе, - отвечал Чик. - Когда я начинал заниматься боксом, прежде всего меня учили тому, что нужно хорошо относиться к людям, с которыми дерешься. А там встречались довольно странные парни... Если я не думаю дурно о них, то почему я могу быть дурного мнения о вас? Очень жаль, что вы не любите Сэмюэля...
     - Возьмите себе еще картофеля, - резко прервала его Мэгги.
     После обеда и мытья посуды Мэгги вернулась в маленькую столовую, где Чик занялся чтением. К его удивлению, она была одета по-дорожному.
     - Вы сможете присмотреть за маленьким Сэмюэлем? Я выйду ненадолго, - попросила она. - Я не думаю, чтобы он проснулся раньше одиннадцати часов, так что вы, пожалуйста, не заходите к нему пока.
     Чик улыбнулся.
     - Можете быть спокойны, - заверил он.
     Мэгги направилась к двери, остановилась, постояла в нерешительности, затем быстро наклонилась и поцеловала его.
     - Вы хороший мальчик.
     И она исчезла.
     - Уф! - произнес растерянный Чик. Еще ни одно существо в мире, более привлекательное, чем старая тетка, не целовало его.

***

     Он читал свою книгу - это было сочинение Прескотта о Перу. Было уже около десяти часов вечера, когда он, наконец, сообразил, что отсутствие Мэгги продолжалось слишком долго. И вдруг послышался писк. Он вскочил с места, прислушался и побежал в комнату направо, где обнаружил Сэмюэля, уставившимся глазенками в одну точку и издававшим странные звуки.
     - В чем дело, старый колпак? - спросил Чик, взяв его на руки. Но Сэмюэль не унимался. Осматриваясь вокруг в поисках бутылки, Чик заметил лист бумаги на видном месте, лежащий на камине. Он подошел поближе и с ужасом прочел:

     "Я оставляю Сэмюэля. Присмотрите за ним. Мне нужно заработать
     денег: я погрязли в долгах. Позаботьтесь о Сэмюэле, пожалуйста! Я
     буду присылать деньги. Возвращусь через полгода. Прошу вас,
     позаботьтесь о Сэмюэле! Мое сердце разрывается при мысли, что я
     оставляю его. На моем туалетном столике вы найдете двадцать фунтов.
     Мебель можно продать, чтобы расплатиться с лавочниками. Позаботьтесь
     о Сэмюэле!
     Мэгги".

     - Вот тебе и тетя! - простонал Чик, но его внимание вновь привлек к себе Сэмюэль.
     Малыш посинел от крика. Чик положил его к себе на колени, лицом книзу и стал растирать его спину. Но Сэмюэль не унимался, и Чик снова взял его на руки. Что делать? Наверное, Сэмюэль заболел, а он не мог оставить его и пойти за доктором. Он нашел плед, завернул в него ребенка и бросился на поиски врача.
     К счастью, свободное такси стояло почти у самых дверей дома. Под влиянием плавного покачивания крик Сэмюэля сменился прерывистым жалобным плачем. Ночь была холодная, и хотя Чик не взял с собой ни пальто, ни шляпы, пот лил с него градом.
     Постовой полисмен направил его к ближайшему доктору. Но доктора не оказалось дома, и Чик стал совсем беспомощным... Гвенда! Она поймет, она поможет... Он велел шоферу ехать на Стренд.
     Он вылез из машины у дверей служебного входа, ведущих на сцену театра "Бродвей". Никто не остановил его, когда он осторожно поднялся по темной лестнице и очутился за кулисами. Сэмюэль жалобно хныкал.
     Но, слава Богу, там Гвенда! Она стояла в морс огней, одна, на ярко освещенной сцене и была тем единственным спасением, в котором он так нуждался. Не раздумывая, Чик ринулся в слепящую бездну...
     Она обернулась и, в долю секунды оценив ситуацию, разрывалась между двумя состояниями - своей ролью и желанием помочь Чику.
     - Чик, что же делать... как же так... ой, Чик, - вопрошали ставшие огромными глаза Гвенды.
     - Гвенда, кажется, все обошлось, ну, Гвенда... - беззвучно шептал Чик, умоляюще протягивая на вытянутых руках клетчатый сверток.
     После этого Чик долго не мог прийти в себя от смущения. Он не помнил, как упал занавес, как критики дружно потянулись в бар, как пожилая гримерша успокаивала маленького крикуна, как он мчался назад на Даути за бутылочкой и соской...
     Зато Сольберг в полной мере сознавал, какую "большую историю" он подарит репортерам в следующий утренний номер!

***

     Всю ночь после своего невольного выступления на сцене Чик не мог заснуть. Он обдумывал свое положение. Теперь он был маркизом, потомком королей и великих воинов. У него зародилось жгучее чувство ответственности без представления о том, как эту ответственность нести.
     Он решил поискать ответа в книгах, заполнивших с полдюжины полок в столовой.
     В три часа ночи Чик зажег свет и прокрался в столовую. Быть может, там найдется какая-нибудь книга о лордах. Их нашлось около дюжины, но все это были романы. Он пробежал некоторые из них и заметил одну закономерность. Там говорилось либо об одной породе лордов, которые были все стары, представительны и высокомерны, либо о другой их разновидности, игравшей на скачках и поступавшей отвратительно со знакомыми леди.
     Он нашел то, что ему было нужно, перелистывая сильно истрепанную энциклопедию. За словом "маркиз" он обнаружил, что по своему рангу был почти равен герцогу.
     - Вот так тетя! - присвистнул Чик.
     "Пурпурная мантия с двумя с половиной каймами горностая"... Он был потрясен, узнав, что "одним из первых носителей этого титула был граф Стеффилд, которому Ричард III пожаловал титул маркиза Пальборо".
     Он поставил книгу на полку и отправился досыпать. Его разбудила служанка, которая принесла чашку кофе ровно в половине восьмого утра. Вместе с дневным светом к нему вернулось сознание важности тех проблем, которые остались неразрешенными в минувшую ночь.
     Гвенда уже встала и сама открыла ему дверь. Завтрак был готов.
     - Доброе утро, Чик! Читали газеты? - поинтересовалась она за столом.
     Чик смутился.
     - Нет еще. Они ничего не написали насчет того, что я принес к вам Сэмюэля? - спросил он встревожено.
     - Они не написали, но, не сомневайтесь, они напишут!
     - Как Сэмюэль?
     Она улыбнулась.
     - Спит, как ангелочек. Чик, что мы будем с ним делать?
     - Что? - Чик улыбнулся. - Я хочу усыновить его до возвращения матери.
     - А как быть с квартирой? - спросила Гвенда спокойно.
     - Я оплачу все счета и векселя, и мы будем жить здесь. На это у меня хватит денег, - прибавил он.
     Но усыновление Сэмюэля оказалось делом более сложным, чем он предполагал. За этим следовала необходимость найти няню, которая была бы одновременно экономкой и компаньонкой Гвенды. В противном случае все его воображаемое "хозяйство" разлеталось, как дым. Гвенда не чинила ему никаких препятствий. В конце концов, усыновление Сэмюэля было личным делом Чика.
     Первый же визит в контору по найму гувернанток проявила миссис Орланду Фиббс во плоти и крови. Она только что пришла заявить о своем желании поступить на место, когда явилась Гвенда. Миссис Фиббс была тяжеловесна и величественна. У нее были крупные черты лица и двойной подбородок. Она слушала Гвенду со спокойной отчужденностью, которая действовала самым расхолаживающим образом.
     А затем Гвенда почувствовала вдохновение. Она рассказала ей всю историю Мэгги и Сэмюэля, и с каждым словом величавое достоинство миссис Фиббс исчезало, а широкая улыбка расплывалась по ее лицу.
     - Дорогая моя! - наконец воскликнула она. - Я думаю, что это мне подойдет!
     Она была вдовой доктора, а в ранней молодости служила сиделкой. Ее муж - это было сказано с большим спокойствием - допился до смерти, оставив множество "долгов чести", которые она с несказанным удовлетворением отвергла.
     - Я не из породы опустившихся леди из общества, - предупредила миссис Фиббс. - У меня есть чувство юмора, хотя я и подвержена приступам ревматизма.
     Сэмюэль, оставленный на попечение своего приемного отца, принял миссис Фиббс с возгласом одобрения.
     Миссис Фиббс водворилась в комнате сбежавшей матери Сэмюэля, приняла под свое начало девушку, служившую у Мэгги, и приказала Чику вернуться на его прежнее местожительство, этажом ниже.
     - Для приличия! - презрительно обронила миссис Фиббс. - Как его зовут, кстати?
     - Маркиз Пальборо.
     Миссис Фиббс приподняла бровь.
     - Маркиз... ах, да! Я читала что-то об этом в газетах. Значит, он - тот молодой человек, который унаследовал титул от своего дяди? Фью!
     Миссис Фиббс свистнула пронзительно, но мелодично.
     - Интересное хозяйство, миссис Мейнард. Ваш муж не живет здесь?
     Гвенда покачала головой.
     - Я думаю, было бы лучше сразу рассказать вам о моем браке, - заявила она, и, по-видимому, то объяснение, которое она дала миссис Фиббс, оказалось вполне удовлетворительным.
     - Чик, лорд Пальборо, ничего не знает, и я не хочу, чтобы он знал. Я еще никому не говорила об этом и, пожалуй, странно, что я сразу избрала вас своей поверенной.
     Опоздав в контору почти на полтора часа, Чик попросил аудиенции у своего патрона и намекнул ему, что потерянное служебное время должно быть вычтено из его жалованья. Но мистер Лейзер не хотел об этом и слышать.
     - Вы слишком близко принимаете все к сердцу, мой дорогой Пальборо, - заметил он добродушно. - Кстати, я увеличил ваше жалованье до пяти фунтов в неделю. Это далеко не соответствует вашему положению, - он пожал плечами, - и я должен облегчить вам вашу работу, Пальборо. Я обязан сделать это. С завтрашнего дня ваш стол будет стоять в моей комнате. Я не могу допустить, чтобы вы оставались там, вместе с клерками.
     Чик без всякого удовольствия узнал об этом новом внутреннем распорядке и пытался представить, каковы же будут его обязанности.
     - Есть одна вещь, о которой я бы хотел с вами потолковать, - начал мистер Лейзер смущенно. - Как у вас обстоит дело с одеждой?
     - С одеждой? - повторил Чик в недоумении.
     - Кстати, у меня лучший портной в мире, - неожиданно похвастался патрон.
     Чик подумал, что сам мистер Лейзер далеко не лучшая реклама этого лучшего портного.
     - Предположим, вы пойдете к нему и закажете с полдюжины костюмов? К примеру, фрак. Есть у вас фрак, Пальборо?
     - Нет, у меня его нет, - честно признался Чик.
     - Вам надо его иметь. - Мистер Лейзер покачал головой. - А как насчет рубашек, галстуков и других вещей? Мой дорогой Пальборо, вам в самом деле необходимо одеться соответственно вашему положению. Теперь посмотрите на меня!
     Чик посмотрел на него и лишний раз убедился, что никогда еще не встречал человека, на которого вся изобретательность портного была бы потрачена настолько бесплодно.
     - Представьте, что я явился бы сюда одетым, как какой-нибудь проходимец, - поймите меня правильно, мой дорогой Пальборо, это просто маленький оборот речи, - какие бы шансы я имел внушить доверие "жизням"?

***

     Эта идея была совершенно новой для Чика, и он передал свои сомнения Гвенде, когда пришел домой к завтраку.
     - Я думаю, что он прав, - согласилась она. - Но, Чик, дорогой, вы должны сами приобретать себе одежду. Вам не стоит быть обязанным мистеру Лейзеру.
     - Конечно, я это сделаю сам, - заявил Чик. - Он и не намекал, что будет платить за меня!
     - А я думаю, что он намекал именно на это, - заметила Гвенда улыбаясь.
     Вопрос об одежде приобрел вскоре такое первостепенное значение, о котором ни Чик, ни Гвенда не подозревали.

Глава 3. ЧИК В ПАЛАТЕ ЛОРДОВ

     На следующее утро он получил письмо, пересланное ему из Брокли - большой белый конверт внушительного вида. Оно было адресовано "Высокоблагородному маркизу Пальборо и проч.". Что означало это "и проч.", обнаружилось в тексте послания.

     "Нашему Верному и Возлюбленному Чарльзу, маркизу Пальборо,
     графу Стеффилду, виконту Морланду, барону Пальборо в графстве
     Уэстшир, барону Слив, властителю Коллборо и проч.
     Наш Парламент для неотложных и трудных дел, касающихся Нас,
     Государства и защиты Нашего вышеуказанного Соединенного Королевства
     и Церкви, ныне собирается в Нашем городе Уэстминстере. Мы строжайше
     повелеваем Вам, на основании верности и присяги, коими Вы обязаны
     Нам, и принимая во внимание указанные дела и угрожающие опасности,
     лично присутствовать (без всяких отговорок) в вышеуказанном
     Парламенте с Нами и с Прелатами Церкви и Пэрами Нашего Королевства,
     чтобы обсуждать и давать Баш совет по делам, упомянутым выше. И
     это, - поскольку Вы соблюдаете Нас, и Нашу честь, и сохранность, и
     защиту вышеуказанного Соединенного Королевства и Церкви, а также
     скорейшее окончание вышеупомянутых дел, - не надлежит Вам ни в коем
     случае упускать. Сим свидетельствуем в Уэстминстере..." и т.д.

     - Что все это значит? - воскликнул Чик в полном недоумении.
     Они завтракали втроем, и Сэмюэль восседал на детском стуле, обсасывая ложку.
     - Я не знаю никого из этих людей!
     - Каких людей? - спросила Гвенда.
     - Этого графа Стеффилда, виконта Морланда и барона "как его звать"...
     Гвенда хохотала от всей души.
     - Чик, вы глупенький мальчик! Все эти люди - вы сами! Это, конечно же, ваши второстепенные титулы!
     - Тетя! - воскликнул Чик. - В самом деле, это я?
     - Конечно, это вы. Когда вы обзаведетесь детьми, то дадите второй титул вашему сыну. Он будет графом Стеффилдом.
     - Но значит ли это, что я должен пойти в палату лордов?
     - Да, Чик, я знала, что вас призовут рано или поздно. Теперь вы являетесь одним из наших наследственных законодателей.
     - Гм, - призадумался Чик. - Я загляну туда сегодня и покончу с этим...
     Она все еще смеялась.
     - Нет, Чик, вы не можете заглянуть в палату лордов и покончить со всеми делами так просто! - Она положила руку ему на плечо. - Все не так просто... Для этого нужна целая церемония. Лучше вы напишите, что займете свое место в следующий понедельник, а тем временем я узнаю, что вам нужно проделать...
     - Но разве я не могу просто зайти туда, сказать: "Как вы поживаете?" и уйти? - всполошился Чик. - Я вовсе не хочу тратить время попусту! Я и так был довольно недобросовестным по отношению к мистеру Лейзеру. А как раз в понедельник должен прийти один человек, который, весьма вероятно, возьмет большой полис, и Лейзер хочет, чтобы я рассказал ему о наших условиях.
     Она объяснила ему, что по британским законам вступление нового лорда в Парламент сопровождается особой церемонией, а вечером, когда он встретил ее у дверей театра, чтобы проводить домой, она сообщила ему такие подробности, которые привели его в ужас.
     - Я беседовала с мистером Сольбергом, он оказался гораздо лучше, чем я думала. Он ничего не рассказал газетчикам, Чик, о вашем появлении в третьем акте "Жизни в тумане". Он сказал, что пьеса идет так хорошо, что ему не нужно никакой особой рекламы. Вам надо отпроситься на один лишний час и завтра позавтракать с Сольбергом!
     Завтрак состоялся в клубе на Мейфейр, членом которого был Сольберг. Изысканность завтракавших леди и джентльменов и общий дух роскоши, царящий здесь, подействовали на Чика ошеломляюще.
     - Я не советовал бы вам становиться членом этого клуба, милорд. В этом зале найдется немало людей, которые ловко сумеют использовать ваш титул.
     Он назвал несколько громких фамилий. "Весьма почтенные личности", - подумал Чик и был поражен, узнав, что все они жили за счет явного мошенничества.
     - К примеру, вон тот молодой человек... Сын лорда и "благородный", но он не более чем чучело, служащее для приманки других птиц под ружье охотника!
     - Но почему же вы состоите членом этого ужасного клуба? - изумился Чик.
     - Они меня не беспокоят, - ответил Сольберг.
     - Они бы меня очень беспокоили и я бы избегал этого места, если бы имел деньги. К счастью, у меня их нет...
     - Я думаю, что вы умница, - заключил Сольберг.
     После завтрака он отвез его в своем лимузине к мистеру Стейнеру, знаменитому театральному модельеру.
     - Мы сможем подготовить это одеяние, - заверил Стейнер. Настоящий горностай, дорогой Сольберг! Эту мантию надевал... - Он упомянул имя одного известного актера, - но корону нам придется взять напрокат от Тиллингса на Берри-стрит, и для этого потребуется залог.
     - Под мою ответственность, - ответил Сольберг, - но постарайтесь достать подходящую его светлости.
     С подобающей торжественностью мистер Стейнер снял мерку с головы Чика.
     В тот же вечер платье и корона были доставлены на Даути-стрит, и Чик мог примерить их перед восторженными зрителями.
     Корона была сделана для более крупной головы, чем голова Чика, но Гвенда устроила все как нельзя лучше. Чик с мрачным видом рассматривал себя в зеркало. Его пурпурная мантия волочилась по полу, большой горностаевый воротник душил. Но корона на его голове, с ее жемчужинами и земляничными листьями, завораживала.
     - Я будто король, Гвенда. Меня не спутают с кем-нибудь в этом роде, я надеюсь? - сказал он с опаской.
     - Не глупите, Чик! Конечно, нет!
     - Но неужели мне придется идти по всем улицам в таком виде? - ужаснулся Чик. - Конечно, я бы мог поехать на омнибусе или в такси, но ведь надо мной же будут смеяться! Разве мне нельзя просто нести эту корону в пакете, а платье перекинуть через руку, только чтобы показать им, что я достал все, что следует?
     - Вы переоденетесь в здании палаты лордов, - улыбнулась Гвенда. - Крепитесь, Чик!
     Гвенда взяла все заботы на себя. Она поспешила в палату лордов и, пройдя множество официальных лиц, получила, наконец, исчерпывающую информацию, после чего вернулась домой, сияющая и возбужденная.
     - Чик, вы будете введены в парламент двумя лордами, - сообщила она. - Переодевшись в специальной комнате, вы пойдете в палату, примете присягу и обменяетесь рукопожатием с лордом-канцлером.
     - Вы убиваете меня, Гвенда, - простонал Чик.
     - И в понедельник будет напряженный день, - продолжала она с воодушевлением. - Предстоят большие дебаты по поводу билля о детском труде и все будут там, и все увидят вас...
     Чик схватился за голову.
     - А вот имена людей, которые введут вас в Парламент... Такие приятные имена, Чик: лорд Фельсингтон и граф Мансар! Они уже читали о вас в газетах и говорят, что будут счастливы сделать что-нибудь для своего собрата!
     - Черт побери, - буркнул Чик, чувствуя себя совсем беззащитным.
     - Пустяки! - провозгласила миссис Фиббс. - Можно подумать, что вы идете на казнь, Чик! - По его требованию, она стала его называть именно так.
     - Нельзя ли отложить это на одну