л об этом с Меггисоном, и мы вместе с ним решили отойти от дел и предоставить вам, молодежи, продолжить начатое.
     - Однако... - начал Чик.
     - Один момент. - Мистер Глион поднял руку с выражением скорби. - Здесь нет речи о том, чтобы оказать вам какую-то услугу, мой друг. Я должен получить заслуженное вознаграждение за труды. Люди уже следят за неблагоприятным эффектом этого... э... того, что я сказал раньше, - и уже засучивают рукава. Они думают, что я сдамся, но они не знают, что я имею по правую и по левую руку - он картинно поднял одну руку по направлению к окну, а другую к своему кабинету в стиле Людовика XVI - двух молодых гениев. - Они и только они доведут "Дубницкое нефтяное общество" до победного конца!
     Затем он поделился с Чиком своими соображениями по этому поводу.
     У мистера Глиона было сто тысяч акций. У Чика было их пятьсот, которые были предоставлены ему бесплатно для возведения его на пост директора. Он передает все свои акции Чику по номинальной цене скажем, по шиллингу или даже по шести пенсов, - так предлагал Глион, следя за выражением лица молодого человека, и тотчас же пожалел, что не назвал цену в полкроны (2,5 шиллинга).
     По плану Глиона Джойси должен был стать директором-распорядителем, а Чик - председателем правления.
     Можно сомневаться, согласился бы Чик на это предложение, если бы прочел разгромный обзор "Дейли мэйл", появившийся в это самое утро. Джойси был вне себя от негодования, когда встретился с Чиком по его настойчивой просьбе. Они собрались в комнате правления на улице Королевы Виктории, и энтузиазм Джойси помог им разрешить наболевший вопрос. На следующее утро он получил доверенность на сто тысяч акций, принадлежавших мистеру Глиону и его филантропическому другу, и, посовещавшись еще раз друг с другом, они приняли отставку прежнего председателя правления и директора-распорядителя.
     С этого дня для Чика начался кошмар. Он сразу очутился на виду у широкой публики, настроенной далеко не миролюбиво. Сведения из Румынии, дошедшие до Лондона из посторонних источников, были менее обнадеживающими, чем отчеты буровиков. Почтовый ящик ежедневно был набит жалобами испуганных и возмущенных акционеров, которые уже уплатили по пятнадцати шиллингов за каждую акцию номинальной стоимостью в один фунт. Чик чувствовал, что он поседеет, если не произойдет чудо...
     В воскресенье в маленькой гостиной на Даути-стрит состоялось совещание, на которое, к удивлению Гвенды, вместе с Джойси приехал Мансар.
     - Я вчера пытался разыскать вас целый день, Чик. Вы не можете себе представить, как мне неловко, что именно я вовлек вас в это грязное дело!
     Феликс Джойси выглядел необычно угрюмым и опустившимся, он не спал уже три ночи подряд.
     - Ты был прав, Мансар, - простонал он. - Это отъявленные мерзавцы! Они подкинули нам своего отвратительного ребенка!
     - Могу я вам чем-нибудь помочь? Чик, пожалуй, вместо вас я готов войти в правление...
     - Нет, этого не нужно, - возразил Чик. - Мы увязли в этом деле по собственной глупости и сами будем выкарабкиваться. Меня это не так затрагивает, потому что...
     - Это затрагивает вас больше, чем кого-либо, - перебил его Мансар. - Вы только начинаете, Пальборо, а любой дебют не должен быть связан со скандалом. На деле же вы невольно связали свое имя с мошенниками, и я проклинаю себя за это...
     - Разве у компании нет денег? - изумилась Гвенда, сидевшая вместе с ними за столом.
     - В этом и есть мошенничество! - воскликнул Джойси. - В банке лежит свыше ста тысяч акций. Пальборо и я имеем право распоряжаться ими. И это все! Предприятие казалось настолько состоятельным, что мы ни минуты не колебались, не так ли, Пальборо?
     Чик промолчал, ибо в свое время он достаточно колебался, но увлекающийся компаньон сумел его уговорить.
     - Я думала, что капитал составляет миллион фунтов, - не переставала удивляться Гвенда.
     В ответ Мансар прочел ей небольшою лекцию из области финансовых тайн: об акциях, выданных в счет стоимости имущества, о денежных суммах, фактически уплаченных его продавцам, и так далее...
     - Мистер Глион имеет свою долю, - заметил Чик. - Я думаю, не мог бы он вернуть ее?
     Угрюмый Джойси расхохотался.
     - Пальборо, вы сможете извлечь обратно кусочек сахара, который побывал в стакане горячего чая в течение десяти минут?.. Нет, от Глиона вы ничего не получите! Этот мошенник даже не может быть застрахован, иначе мы смогли бы раздобыть его полис и убить его!
     - Он "нехорошая жизнь", - заключил Чик, мысленно возвращаясь к дням службы у Лейзера. И добавил задумчиво:
     - Пожалуй, он мог бы пройти по литере Н, самой последней...
     Это совещание закончилось так же, как и предыдущие, - компаньоны не пришли к какому-нибудь определенному плану спасения предприятия, ибо, кроме ликвидации, ничего другого им не оставалось.

***

     Меггисон вошел в кабинет Глиона. Этот кабинет был отделан и по заказу обставлен известной мебельной фирмой, и на этот раз мистер Глион, к счастью, удержался от навязывания своих рисунков, которые создали такую славу его жилетам во всех уголках Сити.
     - Кажется, они попали в неприятное положение, - начал Глион, посасывая мозельское пиво из высокого стакана. - Вы видели сегодняшний номер "Файнэшнл таймс"?
     - Там не очень лестно отзываются о нас, - сказал Меггисон.
     - А об этом мальчишке Пальборо говорят такие вещи... - Глион затрясся от смеха. - На свете есть и такая глупость, которая называется - быть слишком умным! - Он налил себе еще стакан. - И, поверьте мне, когда вы имеете дело с человеком, мнящим о себе слишком много, можете быть спокойны, все преимущества на вашей стороне!
     В дверь тихо постучали, и вошел лакей с маленьким подносом в руке.
     - Телеграмма, - сообщил Глион, надевая очки.
     По мере того как он читал, мистер Меггисон отметил несколько выражений на лице Глиона: недоверчивое удивление сменилось широкой улыбкой.
     - Ответа не будет, - бросил Глион ожидавшему лакею и захохотал. Хохот становился настолько оглушительным, что его компаньон не на шутку встревожился.
     - Когда вы имеете дело с человеком, думающим, что он очень умен, - заметил Глион, отдышавшись, - все шансы на нашей стороне!
     Он швырнул телеграмму Меггисону, и тот прочитал:

     "Дошли до нефти на глубине 220 метров, отличный фонтан.
     Очевидно, нефть залегает здесь очень глубоко. Великолепные
     перспективы. Все местные авторитеты удивлены, что мы вообще нашли
     нефть на этом участке.
     Меррит".

     - Что это значит? - удивленно спросил Меггисон, и его друг снова разразился смехом.
     В этот момент дверь отворилась, и снова вошел лакей.
     - Вас просят к телефону, сэр, от маркиза Пальборо. Угодно вам говорить с ним?
     - Переключите его сюда, - Глион подмигнул своему недоумевающему другу. - Он не теряет времени, не правда ли! - Дайте-ка мне трубку, Меггисон!
     Его приветствовал голос Чика.
     - Как поживаете, лорд Пальборо? Да, я читал газеты... Мне очень жаль... Нет, я совсем отошел от этого дела. Состояние моего здоровья вынуждает меня, увы... Мой доктор запретил мне интересоваться какими бы то ни было акционерными обществами... Выкупить эти акции и взять на себя руководство? Пустяки!.. Подождите, мой дорогой, годик или два. Вы получите еще прекрасные вести из Румынии!
     Он снова подмигнул своему компаньону и продолжил разговор с маркизом.
     - О да, вы купили их, прекрасно... То, что вы и Джойси не заплатили еще?.. Пустяки, это нас нисколько не беспокоит...
     - Нет, мы не намерены торопить вас с расчетом...
     Он послушал еще, покачивая головой.
     - Я очень сожалею... Спокойной ночи!
     Глион повесил трубку и хитро взглянул на Меггисона.
     - Дорогой мой, это - одно из самых блестящих дел, - заметил он, ухмыляясь.
     Телефон снова зазвонил. Он поколебался одно мгновенье и протянул руку к аппарату.
     - О, это опять вы, Пальборо?.. Нет, я уверен, что мистер Меггисон также не сможет вернуться ни при каких обстоятельствах. Он чувствует себя неважно... А, кстати, Пальборо, где сейчас Джойси? Что-что? В Румынии?! - мистер Глион будто бы проглотил лимон. - Благодарю вас, это все, что я хотел знать...
     Он повесил трубку и перевел взгляд на Меггисона.
     - Гм... На чем я остановился?
     - Вы назвали дело блестящим...
     - И добавлю - одно из самых блестящих, это верно, но только не для нас... Так-то, Меггисон!..

Глава 9. БРЕМЯ ПОПУЛЯРНОСТИ

     Внезапное изобилие действует на различных людей по-разному. Чик одновременно был потрясен и обескуражен.
     - Итак, Чик, ваше будущее обеспечено, - объявила Гвенда Мейнард на маленьком совете, в котором также участвовала миссис Фиббс. - Вы покупаете себе хороший дом за городом и займете подобающее место в обществе!
     - Но я вовсе не хочу жить в деревне, - протестовал Чик. Она действует на меня удручающе. Когда я ездил в Пальборо повидать старого доктора, я не мог дождаться того часа, когда оттуда выберусь обратно.
     Она покачала головой.
     - Ездить в деревню на один день, чтобы увидеть полубезумного старика, который все время ворчит - совсем не то, что жить в великолепном доме, имея для прогулок лошадей и лимузин. Ведь, Чик, положение обязывает...
     - Это ваша заслуга, Гвенда, - возразил Чик. - Если бы не вы, я бы натворил массу глупостей. Я вам порядком надоел, не так ли? - спросил он с горечью.
     Маленькая комната на Даути, стоившая каких-то семьдесят фунтов в год, не могла быть подходящим жилищем для человека, который продал свои акции за сто тысяч фунтов. Это нарушало правила общественной благопристойности. Но обладание такой неслыханной суммой приводило Чика в священный ужас, и всю первую неделю богатства он старался побороть в себе чувство брезгливости, как будто оно было приобретено удачным мошенничеством, а всю следующую неделю испытывал сильнейшее желание вернуть деньги, полученные за продажу акций.
     ...Гвенда не сразу ответила на его вопрос.
     - Я вовсе не хочу, чтобы вы узнали, Чик, - произнесла она тихо, - но только... это неприлично, если вы останетесь здесь.
     - Гвенда права, лорд Пальборо, - вмешалась миссис Фиббс. - Вам почему-то не нравится наша аристократия, и напрасно. Если вы не будете подниматься, Чик, то начнете падать. Мой муж сложил оружие при первом препятствии и предпочел дорогу полегче - в кабак! А был одним из тех людей, которые любят, чтобы на них смотрели снизу вверх!
     Миссис Фиббс очень редко заговаривала о своем муже.
     - Он, кажется, умер? - робко спросил Чик.
     - Да, он умер. И я надеюсь, что он на небе, а не в аду, хотя у меня есть некоторые сомнения на этот счет...
     - А кроме того, Чик, - сказала Гвенда, - нам все равно не придется проводить много времени вместе. Теперь, когда я утвердилась в нашей труппе, новые роли...
     Чик пригорюнился. Несколько дней назад он проезжал по Бонд-стрит и видел Гвенду и лорда Мансара, выходивших из кафе. А вчера он встретил их гуляющими в Гайд-парке, и Гвенда была взволнована...
     Эти случайные встречи так огорчали его, что все краски мира блекли, и потом целый день он не находил себе места.
     - Отложим наш разговор на завтра, - подвела итог Гвенда, вставая. - Миссис Фиббс, я сегодня задержусь. Лорд Мансар пригласил нас с мисс Беллоу поужинать в "Карлтоне". А вы придете, Чик?
     Чик покачал головой.
     - Я пойду разомнусь, - довольно холодно ответил он.

***

     Чик боксировал недолго: он быстро выдохся, и инструктор с видимым сомнением наблюдал за ним.
     - Вы теряете силу своего удара, милорд, - заметил он с беспокойством.
     - Вы правы, я кое-что теряю... Мне кажется, я сегодня не в лучшей форме, сержант.
     Он оделся и бесцельно побрел вдоль Риджент-стрит.

***

     Возле цирка он свернул в боковую улочку, ведущую к Пикадилли. И как раз здесь он увидел эту девушку, точнее, услышал ее громкий испуганный крик.
     Характерной особенностью людей, занимающихся боксом на ринге, является их отвращение ко всяким ссорам вообще и к уличным - в частности. Чик не был исключением. Но это не было дракой. С одной стороны был крепко сбитый молодой человек, одетый несколько кричаще, с другой - тоненькая девушка и, вдобавок, прехорошенькая.
     Чик подошел к ним.
     - Прошу прощения! - вежливо произнес он.
     Молодой человек уставился на невзрачную фигуру, появившуюся неизвестно откуда, и, долго не раздумывая, бросился на Чика. Чик принял его первый удар на свое левое плечо и, выбросив обе руки вперед, коснулся груди противника. Парень отскочил, не успев прикрыться, и в тот же момент левая рука Чика нанесла сильный удар в подбородок. Тут молодой человек обмяк, - на языке ринга - "для отсчета секунд".
     Никакая драка в ста шагах от Пикадилли не может обойтись без публики и полиции. Тяжелая рука легла на плечо Чика, и он покорился неизбежному...
     - Маркиз? Какой маркиз? - насмешливо сказал полицейский инспектор. - Чего ради вы его задирали? Спьяну?
     Но здесь неожиданный друг появился в лице самой девушки, при виде которой инспектор поднял брови.
     - Мисс Фарленд, что вы здесь делаете?
     И Чик услыхал ее историю. Она служила продавщицей в большом универсальном магазине на Оксфорд-стрит, и молодой человек, мистер Артур Бленбери, был ее женихом. Он был очень мил, "похож на джентльмена" и обращался с нею как с леди, пока в один прекрасный день не показал свое истинное лицо. Она жила вместе с сотней других девушек-продавщиц и имела возможность (как было ему известно) незамеченной спускаться к двери, соединявшей магазин с их общежитием. Бленбери предложил ей впустить его ночью в магазин. Она рассказала обо всем хозяину, и полиция разыскивала Бленбери, приметы которого она сообщила. В этот вечер они случайно встретились...
     - Очень сожалею, что вас побеспокоил, милорд, - весело сказал инспектор. - Идите, Моррисон, и притащите этого шельму.
     Через несколько минут привели Бленбери, еще не успевшего вполне прийти в себя.
     Чик проводил девушку домой.
     Она была бесконечно благодарна и несколько подавлена тем, что ее провожал настоящий лорд, но ее миловидность от этого только выигрывала, и Чик вернулся к себе на Даути с высоко поднятой головой и сознанием того, что вечер оказался не так уж уныл и пуст.
     Вернувшаяся Гвенда нашла Чика таким веселым, что не могла удержаться от улыбки, хотя ей вовсе не хотелось улыбаться.
     - А я побывал в каталажке, - бодро доложил ей Чик, весело пересказывая подробности.
     - О, вы неисправимый драчун! Как вы любите вмешиваться! А она хорошенькая, Чик?
     Гвенда не была готова ни к его ответу, ни к его воодушевлению.
     - Прелестна! - воскликнул Чик. - Просто прелесть! У нее такие детские глаза, какие вам так нравятся, Гвенда, и такой рот, какой можно видеть только в кино, - как бутон! Такая хрупкая леди... Гвенда, вы ее полюбите...
     - Возможно, Чик, - прервала она холодно. - Я никогда не думала, что вы такой знаток женской красоты. Вам она понравилась, Чик?
     - Очень, - искренне ответил Чик. - Она небольшого роста, не выше моего плеча. Гвенда... - он немного замялся. - Не могу ли я пригласить ее как-нибудь к чаю? Я знаю ее имя и адрес... Ее зовут Милли Фарленд...
     - Разумеется. Пригласите ее в четверг.
     Чик выглядел удивленным.
     - Но ведь вас не будет дома!
     Гвенда взглянула на него, что-то обдумывая.
     - Хорошо... Пригласите ее в воскресенье: она не сможет прийти в другой день, кроме субботы и воскресенья, если служит в магазине. Да, я хочу ее видеть...

***

     Мисс Милли Фарленд была очаровательным существом, испытавшим на себе роковую власть популярности. Этот яд не раз доводил многих безобидных граждан до величайших преступлений. Можно исправить пьяницу или вылечить какого-нибудь клептомана, но дайте неуравновешенным и малозначительным людям возможность увидеть свои имена напечатанными, - и они погибли!
     Мисс Фарленд фигурировала в процессе об ограблении универсального магазина. Она давала свои показания у судейского стола. О ней писала "Дейли мейл" в заметке, набранной петитом: "Ловкая поимка воров хорошенькой девушкой из универсального магазина!"
     Ее фотографировали при входе в суд и при выходе из суда, а теперь маркиз сражался за нее посреди улицы! Настоящий живой лорд подвергался ради нее аресту и потом провожал ее домой!
     Пятьдесят девушек жили в одной квартире с ней, а еще пятьдесят - в другой, этажом ниже. Ни одна из них не пошла спать в этот вечер, не услышав, как высокоблагородный маркиз Пальборо сражался за честь мисс Милли, Фарленд между Риджент-стрит и Пикадилли!
     Утром она встала пораньше, чтобы купить газету, нисколько не сомневаясь, что вчерашнее приключение нашло отражение на ее столбцах, обычно заполненных такими пустяками, как заседание высшего совета или какая-нибудь глупая и непонятная речь премьер-министра. Заголовок будет напечатан обязательно жирно:

     "Маркиз спасает прелестную продавщицу от грубого нападения!".

     Она не сомневалась в своих внешних данных.
     Но в газете не было ни строчки!
     - Я думаю, что он заставил выкинуть это из газеты, - объявила она за завтраком перед открытием магазина. - Он ужасно деликатен! Если бы вы видели, как он снял шляпу передо мной, - настоящего аристократа видно сразу!
     - Ты будешь маркизой, Милли, - воскликнула одна из продавщиц.
     - Я полагаю, что мы еще раз увидим тебя в суде, - глубокомысленно добавила другая. - Нарушение обещания жениться и тому подобные вещи... Знаю...
     Мисс Фарленд считала это маловероятным. Она и его сиятельство были только друзьями. Только это и ничего больше...
     Тем не менее, перспектива быть сфотографированной при входе и выходе из зала суда отнюдь не была ей противна. А вскоре мисс Фарленд получила записку от Чика, подписанную его размашистым почерком "Преданный вам Пальборо", Она была потрясена.
     В воскресенье мисс Фарленд явилась в гости к маркизу Пальборо. Гвенда была очень любезна, но сначала сильно разочаровала ее, так как (по первому впечатлению мисс Фарленд) она могла быть никем иным как молодой супругой его сиятельства. Что касается Чика. то ом был прост и мил, болтал с одинаковой легкостью как о погоде, так и о состязаниях легковесов. Но ни одна из этих тем не волновала мисс Фарленд.
     Внезапно она превозмогла робость и стала многозначительно покашливать и хихикать на каждом слове. Она даже назвала Чика по имени.
     Чик покраснел и поперхнулся чаем, но это ему понравилось. Гвенда не покраснела и не поперхнулась, но ей это вовсе не понравилось.
     Чик проводил ее.
     - Вы мне будете писать, Чик?
     Милли Фарленд сложила губки так очаровательно, как только могла. Она много поработала перед зеркалом, и теперь ее мина была, несомненно, самой удачной.
     - Писать? - переспросил удивленный Чик. - О! Э... конечно, я буду писать... э... Да... О чем же мне писать?
     - Я хочу знать, как вы поживаете, Чик.
     Она опять сложила губки.
     - Вы будете мне писать, не правда ли? Я так одинока здесь, и я так была счастлива сегодня... с вами, - прибавила она многозначительно.
     Чик знал этот взгляд по множеству кинематографических драм, но все-таки он не узнал его. Милли очень любила кинематограф (все-таки воспитательное значение кинематографа порой недооценивается многими).

***

     - Что вы о ней думаете? - спросил он, придя домой.
     - Очень, очень хорошенькая девушка, - отвечала Гвенда.
     - Не правда ли? Бедная малютка, она так одинока! Ей так понравилось здесь. Она просила меня писать...
     Гвенда подошла к окну.
     - Начинается дождь! - заметила она.
     - Я знаю, - сказал Чик. - Когда я шел домой, уже накрапывало. О чем я могу ей писать, Гвенда?
     - Что за вопрос, Чик! - воскликнула она, улыбаясь.
     - Но, в самом деле...
     - Пишите ей о нефти, - подсказала Гвенда, стоя на пороге, - о боксе, но не пишите ей ничего ни о ней, ни о себе самом, Чик. Это совет... совет старой замужней женщины.
     - Гвенда! - вскри