и хоть раз ее увидишь, никогда не забудешь, - добавил он.
   Я сразу же понял, что речь шла о красотке с черной шалью.
   - Знатная особа! - продолжал портье. - Когда  она  вошла,  на  нее  сразу
уставились все, кто носит воротнички и галстуки.
   - И что ты ответил ему на вопрос о блондинке? - спросил я.
   - Я сказал ему, что она делала пять минут тому назад вместе  с  Мирандой.
Это, как видно, ему не понравилось, так как он  сразу  заторопился  куда-то.
Даже не взял на гардеробе свое пальто. Он велел мне срочно вызвать такси.
   - Когда кончается ваше первое представление?
   - В двадцать минут двенадцатого.
   - А когда подъехало такси, раньше или позже?
   -  Через  несколько  минут  после  окончания  первого  представления.   В
гардеробе сразу образовалась толпа, вероятно потому-то он и не  стал  ждать,
пока получит свое барахло.
   - Он часто бывал здесь? - спросил я.
   - В первый раз. И блондинка тоже.
   - Ладно, это пока все, что  мне  от  тебя  надо.  Теперь  сложи  руки  на
затылке. Где ключи от дома?
   - В кармане брюк, в связке с остальными ключами.
   Я поднял брюки и вытащил ключи.
   - Эй! Прежде чем ты уйдешь, я хотел бы узнать, почему из-за пары дурацких
вопросов ты разбудил меня?
   - Не советую быть любопытным, - ответил я. - Скажи  уборщице,  чтобы  она
вытерла в уборной окна. Они слишком грязные.
   Открыв дверь, я вытащил ключи и запер дверь с наружной стороны.  Затем  я
спустился вниз, быстро нашел нужный ключ от  входа  в  заведение  и  покинул
"Корсо". И отправился домой.
   Мне было жаль моего бедного друга, но у  меня  было  такое  чувство,  что
развитием событий я должен быть доволен.
 
 
   ГЛАВА 2
 
   Большая стрелка часов  у  входа  в  большой  Парижский  центральный  банк
показывала пять минут десятого, когда я на следующее утро подошел к  кассам.
Зал был почти пуст и только у многочисленных окошек стояли  одинокие  фигуры
клиентов. Ведь парижане не любят рано вставать. Поговорка "кто рано  встает,
тому бог подает" не является жизненным девизом на их календарных листочках.
   Служащий украдкой зевнул, взял мой чек и дал мне металлический жетон,  по
номеру которого меня вскоре вызвали к кассе. Не без труда  я  рассовал  пять
стотысячефранковых пачек по карманам моего пиджака. В вестибюле  я  вошел  в
телефонную будку, нашел в телефонной книге нужный номер и  набрал  его.  Мне
ответил женский голос:
   - Секретарь доктора Сараульта слушает.
   - Мадемуазель, мое имя Фольдекс. Я друг одного из ваших  клиентов,  месье
Бервиля, и я хотел бы поговорить с адвокатом Сараультом. Это возможно?
   - Одну минуту... пожалуйста! Да, доктор может принять вас  в  одиннадцать
часов.
   Я поблагодарил и повесил трубку, потом вышел из здания банка.
   Если полученная мною сумма и не представляла состояния,  то  все  же  для
такого бродяги как я было довольно приятно чувствовать себя хозяином пятисот
тысяч франков.
   В 11 часов 20 минут секретарша неопределенного возраста  провела  меня  в
кабинет доктора Сараульта. Худощавый, лысый, маленький человек попросил меня
сесть в кресло напротив него. Извиняющимся жестом  он  указал  на  стол,  на
котором вместо деловых бумаг красовалась бутылка красного вина  и  поднос  с
различной снедью.
   - Надеюсь, вы извините меня, месье Фольдекс, если  в  то  время  пока  вы
будете сообщать мне свое дело, я продолжу завтрак.  Я  всегда  пунктуален  в
отношении моего второго завтрака, и мои постоянные клиенты знают это...  Что
привело вас ко мне?
   - Второй завтрак! - подумал я. - Как все это  помещается  в  таком  хилом
теле!
   - Я долго вас не задержу, - начал я, -  мое  дело  чисто  личное.  Газеты
сообщили, что ваш клиент Поль Бервиль  был  найден  сегодня  ночью  в  своей
квартире убитым. Вервиль был моим старым другом, хотя за  последние  годы  я
потерял его из виду. Мне хотелось бы больше знать об этом деле,  чем  о  нем
рассказывают газеты. Что вы думаете об этой  истории?  Бервиль  был  робким,
корректным человеком. Почему он мог быть убитым?
   Я закурил сигарету, выпустил небольшое кольцо дыма и стал следить за ним.
Ответ заставил  меня  подождать.  Сараульт  отложил  наполовину  недоеденный
бутерброд с сыром.
   - Один вопрос, месье Фольдекс: кто рассказал вам, что я адвокат Бервиля?
   - Сегодня утром мне сообщили об этом в полиции, - солгал я.
   Это, видимо, его успокоило. Во всяком  случае,  он  опять  посвятил  себя
своему бутерброду.
   - Сожалею, но могу вам помочь очень мало. Что Бервиль  был  участником  и
руководителем Марокканской Урановой компании, вы, наверное, знаете  и  сами.
Как юрист и советник этого общества я, разумеется, имел с ним дела, однако я
ничего не знаю о его  частной  жизни.  Скажите  честно,  полиция,  вероятно,
подозревает меня в убийстве?
   - Не думаю, - возразил я.
   Сараульт удовлетворенно откинулся  в  кресло,  выпил  полстакана  вина  и
кивнул. Потом с улыбкой продолжал:
   - Да, да! Какой скандал!  В  два  часа  ночи  меня  вытащили  из  постели
протоколировать мои показания и взяли отпечатки пальцев. Как  будто  сегодня
отпечатки  пальцев  каждого  гражданина  не  регистрируются  в   необходимых
инстанциях. И знаете, отчего весь этот шум? На письменном столе Бервиля,  на
календаре обнаружили пометку: "23 часа, Сараульт".  Неужели  это  называется
полицией? И что бы случилось, спрашиваю я вас, если бы я вместо того,  чтобы
смотреть фильм, не ужинал с секретаршей Бервиля? Я уже  теперь  сидел  бы  в
тюрьме предварительного заключения. Адвокат, доктор Сараульт - в тюрьме!
   Жужжание интерфона прервало беседу. Доктор нажал на  рычаг  и  сейчас  же
послышался голос секретарши:
   - Мадам Долоре ожидает в приемной. Ресторан "Ла Поллот"  позвонил  вам  о
том, что вам оставлен к обеду столик.
   - Да, да! Я просил их об этом. Скажите мадам Долоре, что я приму ее через
несколько минут.
   Он выключил интерфон.
   - Так что я вам хотел сказать, месье Фольдекс?.. Да, правильно, в  тюрьме
предварительного заключения... Это я-то! Можете поверить, я рад, что  принял
приглашение.   Впрочем,   мадемуазель   Лендрю   необычайно    приятная    и
очаровательная женщина... И чудесная повариха, скажу вам... между нами,  для
вашего  друга  она  была  больше  чем  секретарь...  Короче,  у  меня   была
договоренность с месье Бервилем на 11 часов вечера, но в  половине  восьмого
мне позвонила его секретарша и сообщила, что месье Бервиль передумал и велел
ждать его в ее квартире. Она добавила, что я не  должен  распространяться  о
назначенном свидании.
   Пригубив стакан, Сараульт продолжал:
   - Должен вам сказать, что месье Бервиля мы так и не дождались.  Ждали  мы
его втроем: его секретарь, мадемуазель Элиан Лендрю, ее  брат  Алекс  и  ваш
покорный слуга. Весь вечер мы никуда не  отлучались  из  гостиной,  если  не
считать,  что  месье   Алекс,   любезно   предложивший   лично   приготовить
венецианский пудинг в заключение ужина, уходил для этого на кухню  минут  на
десять, не больше, и вернулся оттуда в фартуке  и  с  пудингом  на  подносе.
Пудинг, должен вам сказать, был шедевром кулинарного искусства...
   Адвокат встал, давая понять, что аудиенция окончена.
   Я поклонился и вышел. После этого визита я не мог похвастаться, что  дело
стало для меня ясней.
   Мне было ясно одно, что  Поль  Бервиль,  не  созданный  для  того,  чтобы
разрубать плетущиеся вокруг него интриги, оказался  настолько  ими  запутан,
что ему пришлось вспомнить про своего старого  школьного  товарища,  не  раз
помогавшего ему там, где требовался здравый житейский смысл и твердость  для
достижения цели, а при случае и крепкие мускулы. Полю нужна  была  дружеская
опора...
   А мне, которому досталось расхлебывать  эту  кашу,  разве  не  нужен  был
надежный помощник? Спасибо Полю, ресурсы у меня теперь есть. Но  бороться  с
шайкой одному было бы донкихотством.
   И подобно Полю, я стал размышлять,  на  кого  из  своих  друзей  я  смогу
положиться. И у меня сразу мелькнула мысль: Джойс.
   Конечно, только он, дружище Джойс, мог бы меня выручить.
   Зайти в автобус, набрать номер Джойса и назначить ему свидание было делом
пяти минут.
   Еще через полчаса я сидел в  квартире  Джойса  -  театрального  репортера
вечерней газеты. Я вкратце поведал ему всю историю, не забыв упомянуть о 500
тысячах франков.
   Это особенно поразило беднягу Джойса.
   Он даже свистнул.
   - Признавайся, ты ограбил французский банк?
   - Не весь. Я расскажу тебе кое-что... Думаю, что моего друга  Бервиля  ты
не знаешь?
   Джойс покачал головой Я показал ему письмо Поля и рассказал всю  историю.
Под конец ее Джойс бросился на  кухню,  где  с  шипением  убегало  кофе.  Мы
приготовили завтрак и сели за стол.
   - Однако я не могу понять, - сказал Джойс во время  еды,  -  как  полиция
узнала об этом убийстве?
   - Я тоже думал об этом. Единственный, кто, кроме меня, знал об этом,  был
сам убийца.
   - Но у него было мало интереса оповещать об этом полицию.
   - Не скажи, - возразил я, -  мне  думается,  в  тот  момент  у  него  был
интерес, так как он знал, что кто-то другой наводится  в  квартире,  кто-то,
кого полиция могла бы застать врасплох.
   - Итак, значит ты!
   - Да... Вероятно, убийца спрятался внизу и видел, когда я зажигал свет  в
ванной. После этого ему ничего не стоило добежать до телефона и позвонить  в
полицию.
   - Да, пожалуй, это так, - согласился Джойс.  -  А  теперь  о  другом.  Ты
уверен, что духи в автомобиле и на кухне Бервиля были одними и теми же?  Мне
кажется, что ты не можешь с уверенностью утверждать это.
   - Тем не менее я это делаю, - возразил я. - Вспомни, два года тому  назад
я был обручен с Евой Бергсон, а  она  признавала  только  эти  духи.  Можешь
завязать мне глаза, и я из тысячи флаконов отличу этот.
   ... Я отряхнул пепел сигареты и нажал на кнопку звонка. На  металлической
табличке было написано имя Элиан Лендрю. Если смотреть трезво, мои вторжения
в  чужие  квартиры  без  извинительного  рекламного   пылесоса   были   мало
романтичны. Но это было все же лучше, чем бренчать в "Келтике"  для  усталых
посетителей.
   Мне пришлось нажать на звонок еще раз и  только  после  этого  за  дверью
послышались шаги, и она  открылась.  Сараульт  не  преувеличивал  очарования
молодой женщины.
   - Мадемуазель Лендрю?
   - Да, прошу вас.
   - Я - Фольдекс. Я был другом детства Бервиля Разрешите поговорить с вами.
   - Пожалуйста, входите.
   Она провела меня через завешенный коврами холл в салон.  Все  в  квартире
свидетельствовало о хорошем вкусе, роскоши и довольстве. Мне было предложено
кресло в нише у окна. Усевшись напротив меня, она протянула мне  хрустальный
ящичек с сигаретами. Взяв одну из них, я протянул ей огонь,  а  после  этого
прикурил сам. Мягкий свет зимнего полдня подчеркивал прелесть лица  женщины.
Очень трудно было определить ее возраст. Что-то нежное  и  юное  было  в  ее
фигуре и чертах лица, и на первый взгляд  ей  можно  было  дать  20-25  лет,
однако ее жесты, серьезность и уверенность говорили за то,  что  ей  гораздо
больше. Густые каштановые волосы образовывали привлекательный контраст с  ее
темно-серыми глазами, обрамленными длинными шелковистыми ресницами.  На  ней
было надето узкое черное платье, черные чулки,  а  ее  стройные  ножки  были
обуты в туфли на высоких каблуках.
   Слово  "секретарь"  не  подходило  к  этой  изящной  женщине.  Она  резко
выделялась из серой массы. Несомненно, она была необыкновенно  интеллигентна
и обаятельна. Судя по ее квартире, у нее были деньги.
   Элиан выпустила дым изо рта, улыбнулась и сказала:
   - Разрешите узнать причину вашего посещения, месье? По всей  вероятности,
вы хотите навести справки об обстоятельствах смерти генерального  директора,
не правда ли?
   - Правильно. Хотя сами обстоятельства интересуют меня мало. Они  мне  уже
известны. Но мне важно узнать мотив: почему.  Это  дело  важно  для  меня  и
потому, что Поль за несколько часов до убийства написал мне это письмо.
   Я подал ей записку Бервиля. Ее лицо было  несколько  бледно,  когда  она,
прочитав записку, вернула ее мне обратно.
   - Не могу вам сказать, как мне тяжела смерть вашего друга, - сказала она,
- вы, вероятно, знаете, что я была секретарем месье Бервиля.  Возможно,  что
вам уже  успели  намекнуть,  что  я  была  для  него  и  кое-чем  другим.  В
действительности же все было иначе. Ваш друг обращался со мной как с  ценной
сотрудницей, как с другом... Не знаю, почему это я вам говорю, но думаю, что
так нужно.
   Она на мгновение остановилась и молча взглянула на меня, затем спросила:
   - Значит, вы не успели повидаться с месье Бервилем до его гибели... Жаль!
Я убеждена, что с вашей помощью он избежал бы гибели.
   - Я пришел на десять минут позже...
   - Да? Этого вы не говорили. Значит, вы вчера вечером были в его квартире?
Вот, следовательно, кто этот неизвестный, о котором вам  сообщили  газеты  и
который известил об убийстве полицию...
   - Нет, это сделал кто-то передо мной. Я вошел в открытую дверь  квартиры,
понял, что опоздал, и покинул квартиру, услышав, что подъехала полиция.
   После короткой паузы я заметил:
   - Мне бы хотелось узнать побольше обо всем этом.  Как  вообще  Поль  стал
генеральным директором Марокканской урановой компании. Вы можете  рассказать
мне об этом?
   - Охотно. С чего А должна начать? Быть может, вы знаете, что Марокканская
урановая компания перед второй  мировой  войной  была  предприятием  средней
руки. Она принадлежала месье Степсу из Касабланки. При том значении, которое
приобрел уран за последние годы, предприятию нетрудно было  сильно  вырасти.
Старый господин почувствовал, что он один  не  в  силах  справиться  с  этим
делом. Степс отличался недоверчивостью к новым людям, но уж если он  кому-то
доверял, что бывало очень редко, то тот мог обвести его вокруг пальца. Степс
был дружен с отцом Бервиля, он знал Поля как надежного и  честного  человека
и, кроме того, как специалиста в области минералогии и химии,  что  для  нею
было особенно важно. Сначала он принял Поля в компанию с половинным доходом,
а вскоре передал ему все руководство делом.  Бервиль  буквально  окунулся  в
работу: строил, организовывал, и  пусть  это  звучит  невероятно,  но  перед
смертью старого Степса доходы компании выросли в сотни раз.
   -  Один  вопрос,  пожалуйста:  кто  унаследовал  после  старого   хозяина
принадлежащие ему пятьдесят процентов прибыли?
   - Я думаю, что его  замужняя  дочь,  которая  живет  где-то  в  Африке  и
фигурирует как тихий компаньон. Вся же ответственность и руководство  лежали
на Бервиле.
   - Не заметили  ли  вы  у  Поля  в  последние  дни  какие-нибудь  признаки
беспокойства?
   - Не знаю... Теперь, после  того  как  вы  спросили  меня  об  этом,  мне
приходит что-то на ум.  Пожалуй,  при  его  обычно  спокойном  характере,  в
последнее время бросалась  в  глаза  легкая  нервозность.  Может  быть,  это
происходило оттого, что ему пришлось последнее время  заниматься  множеством
операций.
   - О чем шла речь?
   - О, в сущности "и о чем таком, чтобы  могло  взволновать  Мер.  Общество
намеревалось купить большую территорию внутри  Африки.  Изыскания  показали,
что там имеется уран. Однако  Бервиль  не  хотел  делать  покупку  от  имени
Марокканской  компании,  чтобы  не  выставлять  участников  предприятия   на
передний план. Иначе за эксплуатацию этого  района  потребовали  бы  высокую
цену. В последнее время компании приходилось выдерживать большую конкуренцию
со стороны иностранцев. К сожалению, это все, что мне известно... Значит, вы
думаете, что гибель Бервиля была связана с этим?
   - Кто знает? Но  возможно  есть  и  какая-то  связь.  Поль  хотел  купить
территорию,  содержащую  уран,  иностранные  предприятия  обратили  на   это
внимание, точно не зная, где находится  этот  район.  Для  того,  чтобы  это
узнать, нужны были планы. Предположим, что эти планы находились  в  квартире
Поля. Разве это не мотив? Как вы полагаете?
   - Да, верно, я об этом не подумала. Мне неизвестно, были ли планы  и  где
они хранились, но я знаю, что, во всяком случае, не в бюро.
   - Если они не находились в бюро, то, значит, они могли быть на квартире.
   - Может быть, вы и правы, - сказала она. -  Завтра  в  бюро  я  попытаюсь
подробнее узнать о покупке.
   - Прошу вас. Меня интересует все, что связано с  этим:  кому  принадлежал
район, кто наследует и тому подобное.
   Женщина улыбнулась.
   - Вы хотите конкурировать с полицией? - спросила она.
   - Конкуренция, не то слово. Я считаю, что кто нанят и оплачен вперед, тот
имеет право на товар. Поль нанял меня, как это видно из письма.
   Я откинулся в кресле и закурил новую сигарету. Элиан задумалась.
   -  Я  не  хочу  вас  разочаровывать,  -  проговорила  она,  -  вы  можете
рассчитывать на мою небольшую помощь, но не думаете ли вы,  что  ваша  затея
опасна? Особенно, если вы добьетесь  успеха?  Вы  знаете,  что  Бервиль  был
миролюбивым и спокойным человеком. Люди, которые убили его, не  постесняются
и с вами.
   - На это надо рассчитывать,  -  сказал  я  и  посмотрел  на  часы.  -  Не
сердитесь, что я так долго задержал вас. Все, что я здесь  узнал,  для  меня
очень важно. И я очень рад, что вы хотите мне помочь.
   Я сказал ей свой адрес  на  случай,  если  она  наткнется  на  что-нибудь
интересное. Затем я задал ей последний вопрос:
   - Вы не знаете среди знакомых Поля высокую блондинку с черными глазами?
   Элиан подняла брови и покачала головой. Я встал и  невольно  посмотрел  в
окно. Наискось, через улицу был виден маленький кусок бульвара Капуцинов. На
третьем этаже, в окнах Поля, играл затерявшийся луч зимнего солнца.
   Фаустин сам сидел у столика портье, когда я брал ключ. Он отложил газету,
решительно бросил окурок на пол, прижал его носком сапога и произнес:
   - Месье Фольдекс, я должен вам  напомнить,  что  вы  уже  две  недели  не
платили за квартиру, а мы дорожим деловыми принципами: кто не платит, тот не
живет.
   - Мне наплевать на ваши принципы, - ответил я.  -  Единственный  принцип,
который я здесь обнаружил, это то, что шкафы на трех  ножках.  Покажите  ваш
счет.
   ... Он не поверил глазам, когда увидел деньги, и сразу стал почтителен.
   - Вчера вечером вас спрашивал какой-то господин. Вы,  наверное,  вытащили
письмо из ящика? Я написал ему адрес бара "Кептик".
   - Все в порядке, - ответил я и  побежал  наверх.  Наступила  очередь  для
полуденного приема кальвадоса.
   В половине шестого вечера я вышел из отеля. Свернув за угол около  цирка,
я зашагал, засунув руки в карманы, ко входу в метро. Темно-синий  "крейслер"
бесшумно проскользнул и остановился в  нескольких  метрах  от  меня.  Дверца
открылась, и, когда я поравнялся с машиной, меня окликнул женский голос.
   - Алло, мой дорогой!
   Я обернулся.
   - Невозможно, - вырвалось у меня. - Призрак с платиновыми  волосами  и  с
запахом "Арнеджио де Ланвина"!
   Томная улыбка была мне ответом.
   - Подойдите сюда и сядьте рядом со мной.  Я  принадлежу  к  любопытнейшим
женщинам мира.
   Кинув взгляд на заднее сиденье, которое на сей раз  было  пустым,  я  сел
рядом с женщиной за рулем.
   - Не бойтесь, молодой человек, я одна.
   - Мне жутко, - вздохнул я. - Когда я еду в такой машине, то после поездки
из нее вылезает на человека больше, чем следует...
   Зазвучал мелодичный смех. Ее черные, как уголь, глаза смотрели на меня.
   - Я представляла вас себе менее симпатичным, месье...
   - Фольдекс. А для слабого пола, Никки.
   Я уселся поудобнее и закрыл дверцу.
   - А каким именем можно звать такого экзотического духа, как вы? - спросил
я.
   - Сорас, для близких - Рита.
   Машина медленно заскользила  по  направлению  площади  Этуаль.  Отдельные
капли дождя упали на ветровое стекло. Я протянул ей свой портсигар.
   - Вы курите, Рита?
   Правой рукой в перчатке она взяла сигарету. В то время как я  подавал  ей
огонь, она сказала улыбаясь: