долгу, - произнес Чи.
     Ковбой рассмеялся:
     - Да уж. С таким же успехом можно объяснять быку на родео, почему он должен стоять смирно, пока его обвязывают веревкой.
     Они выехали из Хано и тряслись по каменистой тропе вдоль кромки месы. В юго-западной стороне возвышалось кучевое облако с верхушкой, напоминающей гигантскую наковальню. Солнце, висевшее над горизонтом, подсвечивало наковальню так, что она сияла ослепительной белизной, но ниже цвет облака менялся. Там были тысячи оттенков серого - от почти белого до почти черного, и к этому великолепию умирающее солнце добавляло нежно-алые, розовые и красные мазки. Народ Ковбоя Дэши наделял такие облака священным символическим смыслом. Для народа Чи они было просто красивыми и потому самоценными.
     - Вот еще что, - сказал Ковбой, - старик Савкатева не знает английского. Так что я буду переводить.
     - Я должен знать про него еще что-нибудь?
     Ковбой пожал плечами.
     - Ты ведь не сказал, из какого он клана, - настаивал Чи.
     Ковбой сбавил скорость - впереди был иззубренный выступ скалы и рядом рытвина.
     - Из клана Тумана, - ответил он.
     - Выходит, клан не совсем вымер?
     - Практически вымер, сейчас почти никого не осталось. Все их обряды - те, что остались, - перешли к кланам Воды или Облака. Даже когда я был мальчишкой, этот порядок уже был привычным. Отец рассказывал, что последний раз он наблюдал обряд общества Я-Я в детстве. Да и то, полагаю, церемония была неполной. Валпи изгнали их давным-давно.
     - Кого?
     - Общество Я-Я, - ответил Ковбой. Он не стал вдаваться в подробности. Насколько помнил Чи, об этом обществе говорили, что оно ведало обрядами посвящения в колдовство. В общем, тема была деликатная, поэтому Ковбой и не желал обсуждать ее с человеком, не принадлежавшим к хопи.
     - Почему их изгнали? - спросил Чи.
     - От них были одни неприятности.
     - Это не то общество, которое посвящало людей, желавших обзавестись двумя сердцами?
     - То самое, - отозвался Ковбой.
     - Помню, мне что-то рассказывали об этом, - продолжал Чи. - Вроде того, как они собирались вокруг соснового бревна, лежащего на земле, и колдун заставлял его подниматься в воздух.
     Ковбой промолчал.
     - Это правда, - спросил Чи, - что обряды Я-Я связаны с магией?
     - Если ты наделен такой силой и используешь ее не на благо, она тебя покидает, - сказал Ковбой. - Так нам говорили.
     - Человек, к которому мы едем, состоял в обществе Я-Я?
     Машина преодолела еще одну выбоину. Солнце зашло, но горизонт пылал огнем. Туча приблизилась, от нее протянулась вниз пелена дождя, но капли его испарялись метрах в трехстах над землей, образуя прозрачную завесу, сквозь которую сочился красноватый свет.
     - Говорят, состоял, - произнес наконец Ковбой. - Да только мало ли что говорят...
     Селение Пиутки ни размерами, ни значением не могло сравниться с Ораиби, или Валпи, или даже c Шонгопови. В пору расцвета там обитала лишь часть небольшого клана Лука и совсем уж немногочисленного клана Тумана. Лучшие дни селения миновали давно - в восемнадцатом или девятнадцатом веке, и теперь многие дома стояли в запустении: крыши провалились, стены разобрали для ремонта тех домов, где кто-то еще жил.
     Огромная туча заняла полнеба, погрузив старинное селение в красноватые сумерки. Ветер гнал столбы пыли за патрульной машиной. Ковбой включил фары.
     - Можно подумать, людей совсем не осталось, - сказал Чи.
     - Почти, - отозвался Ковбой.
     По обеим сторонам маленькой площади стояли разрушенные дома. Чи заметил, что кива тоже сильно запущена. Ступеньки, ведущие к входу на крыше, сгнили, лестница, которая должна была торчать из отверстия наверху, отсутствовала. Кива была маленькая, приземистая, ее стены возвышались всего метра на полтора над пыльной землей - строение казалось таким же мертвым, как и люди, что построили его давным-давно.
     - Ну вот, - сказал Ковбой, - приехали. Он остановил машину возле кивы. В уцелевшем доме позади нее явно кто-то жил. Из трубы на Ковбоя и Чи повеяло дымом, возле двери чернела горка угля. Дверь отворилась, и на них уставился мальчуган лет десяти-двенадцати. Мальчик был альбиносом.
     Ковбой вышел из машины и зашагал сквозь клубы пыли к дому, не дожидаясь Чи. Он обратился к мальчугану на языке хопи, выслушал ответ, подумал и сказал что-то еще. Мальчик скрылся в доме.
     - Он говорит, что Савкатева работает, - сообщил Ковбой. - Он скажет ему, что приехали гости.
     Чи кивнул. Услышав раскат грома, он посмотрел на облако. Верхняя его часть была красной в лучах заката, а внизу синий цвет стал почти черным. Внезапно черноту прорезали желтые вспышки - одна, другая. В облаке били молнии, озаряя его изнутри.
     Ковбой и Чи молча ждали. Над площадью клубилась пыль. Заметно похолодало, и в воздухе запахло дождем. До них долетел раскат грома, затем другой.
     Вновь появился мальчик. Он посмотрел сквозь толстые стекла очков на Чи, потом па Ковбоя и что-то сказал па языке хопи.
     - Пошли, - сказал Ковбой.
     Сидя на маленьком металлическом стуле, Тэйлор Савкатева прял пряжу. Живые черные глаза его с любопытством смотрели на гостей, а руки проворно крутили веретено. Он сказал несколько слов Ковбою и указал на стоящую возле двери зеленую пластиковую лежанку, потом перевел взгляд на Чи, улыбнулся и кивнул.
     - Он предлагает нам сесть, - сказал Ковбой.
     Они сели на зеленую лежанку. Комната была маленькая, почти квадратная, на стенах шелушилась побелка. В керосиновой лампе с закопченным стеклом колыхалось желтое пламя.
     Савкатева что-то произнес, обращаясь к обоим, опять улыбнулся Чи, и тот улыбнулся в ответ.
     Затем начал говорить Ковбой. Он говорил долго, а старик внимательно слушал. Руки его неустанно трудились, сматывая на длинное деревянное веретено шерстяную нить с сероватого мотка пряжи, который лежал в картонной коробке возле стула. Потом старик опять взглянул на Чи. Савкатева был очень стар, и в его возрасте любопытство уже не казалось неучтивостью. Навахо тоже порой доживают до преклонного возраста, и в народе Говорящих Медленно, к которому принадлежал Чи, стариков хватало.
     Ковбой закончил монолог, передохнул, потом добавил еще несколько слов и повернулся к Чн.
     - Я сказал ему, что теперь повторю тебе все, что сообщил ему, - сказал Ковбой. - Я сказал ему, кто ты такой и что мы приехали сюда узнать что-нибудь про аварию самолета в ущелье Вепо.
     - По-моему, надо рассказать ему как можно больше, - отозвался Чи. - Скажи, что два человека погибли в самолете и еще двоих убили из-за товара, который в нем был. Еще скажи, что нам будет намного легче разобраться, если окажется, что кто-то видел аварию и мог бы сообщить нам подробности.
     Говоря это, Чи не сводил глаз с лица старика. Савкатева слушал внимательно, слегка улыбаясь. Он кое-что понимает по-английски, решил Чи. И может быть, даже больше, чем кое-что.
     Ковбой снова заговорил на языке хопи. Савкатева слушал. У него были характерные для хопи круглая голова и красивый широкий нос, выступающий подбородок казался длиннее из-за отсутствия зубов. Запавший рот окружали морщины, однако кожа, как и глаза, не выглядела старческой, а в черных волосах с подстриженной, по обычаю мужчин хопи, челкой почти не было седины. Слушая, Савкатева не прекращал работу - его гибкие, как угри, пальцы продолжали ссучивать нить.
     Ковбой закончил переводить. Старик выждал вежливую паузу, затем быстро заговорил на хопи, остановился и рассмеялся.
     Ковбой сделал рукой отрицательный жест. Савкатева снова заговорил и снова рассмеялся. Ковбой долго отвечал ему на хопи, потом поглядел на Чи.
     - Он говорит - ты, наверное, считаешь его старым и глупым. Говорит, до него дошло, что кто-то ломает ветряк в ущелье Вепо и мы ищем виновника, чтобы посадить его в тюрьму. Говорит, ты пытаешься хитростью заставить его сказать, что он в ту ночь был около ветряка.
     - И что же ты ему ответил? - спросил Чи.
     - Что это вовсе не так.
     - Почему? Повтори мне все, что ты говорил ему.
     Ковбой насупился:
     - Я сказал, что мы его не подозреваем. Я сказал, мы думаем, это сделали навахо, обозленные тем, что им надо уходить с земель хопи.
     - А теперь, пожалуйста, скажи Тэйлору Савка-тева, что мы берем эти слова обратно, - произнес Чи, глядя в глаза старику. - Скажи ему, мы не отрицаем, что подозреваем и его тоже. И мы допускаем, что он мог бы быть тем человеком, который сломал ветряк.
     - Старина, ты с ума сошел! - оторопел Ковбой. - К чему ты клонишь?
     - Переводи, - молвил Чи.
     Ковбой пожал плечами и обратился к Савкатеве на хопи. Старик слушал с удивлением и интересом. Впервые за все время разговора его проворные пальцы оставили пряжу. Савкатева сложил руки на коленях, повернул голову и что-то сказал - на пороге соседней комнаты, тонувшей в темноте, стоял мальчик-альбинос.
     - Что он сказал? - спросил Чи.
     - Велел мальчику сварить нам кофе, - пояснил Ковбой.
     - Скажи ему теперь, что я готовлюсь стать ятаалии в своей общине и мой наставник, старый и весьма уважаемый у нас человек, такой же Дядюшка, как и Савкатева. Скажи, что мой старый дядя учил меня относиться с уважением к могуществу хопи, ко всему, чему научили хопи Священные Люди - как вызывать дождь, как оберегать мир от гибели. Скажи, что ребенком я ходил с дядей на Первую месу, чтобы наши молитвы могли соединиться с молитвами хопи. Скажи ему это.
     Ковбой повторил слова Чи на языке хопи. Савкатева слушал, поглядывая то на Ковбоя, то на Чи. Старик сидел совершенно неподвижно. Наконец он кивнул.
     - Скажи ему, - продолжал Чи, - что мой дядя учил меня: наш народ и народ хопи очень-очень сильно различаются. Наши Священные Люди, Меняющаяся Женщина и Говорящий Бог, учили нас, как надо жить и что делать, чтобы пребывать в гармонии с красотой окружающего мира. Но они не научили нас вызывать дождь. Мы не умеем добывать с неба благословенную влагу, как тому обучены хопи. Нам не дана эта великая сила, которой наделены хопи, и мы чтим и уважаем хопи за их дар.
     Ковбой переводил. Раскаты грома приближались, и вдруг небо будто раскололось над самой крышей. Как по заказу, подумал Чи. Старик снова кивнул.
     - Дядя говорил, сила хопи объясняется тем, что им ведомо тайное знание, но эта сила будет утрачена, если ее используют для неправедного дела. - Чи перевел дух. - Вот почему мы говорим, что нам неизвестно, кто ломает ветряк - хопи или навахо. Навахо может делать это со зла. - Чи остановился и приподнял руку, повернув ладонь к старику, чтобы подчеркнуть жестом значение сказанного. - Что касается хопи, то человек из этого племени мог поступить так, потому что ветряк - кахопи.
     Чи употребил одно из немногих известных ему слов хопи. Оно означало что-то вроде ?анти-хопи?, то есть нечто противоположное ценностям хопи.
     Ковбой перевел. Савкатева начал говорить, снова поглядывая то на Ковбоя, то на Чи.
     - К чему ты ведешь? - спросил Ковбой. - Думаешь, это он ломал ветряк?
     - Что он сказал?
     - Он говорит, что хопи - набожный народ. Говорит, что многие из них ступили на неверную стезю - выбрали путь, подсказанный белыми, и полагаются на Племенной Совет хопи, вместо того чтобы оставаться верными тому, чему нас учили, когда мы поднялись из нижнего мира. Но, говорит он, сегодня ночью молитвы вновь обрели силу и туча принесет хопи благословенный дар дождя.
     - Скажи, что и мы, навахо, с благодарностью примем этот дар.
     Ковбой перевел. Вошел мальчик, поставил на пол у ног старика белую фаянсовую кружку, подал Ковбою полистирольный стаканчик, а Чи - стеклянный стакан из закусочной Макдональдс. Керосиновая лампа бросала желтоватые отсветы на его белую кожу, огонек отражался в толстых стеклах очков в металлической оправе. Чуть помедлив, мальчик молча удалился в соседнюю комнату.
     Старик заговорил снова. Ковбой поглядел на свою чашку, откашлялся.
     - Он говорит - предположим, что он там был. Но ведь ему говорили, что самолет разбился ночью. Разве можно ночью что-нибудь рассмотреть?
     - Может быть, и нельзя, - произнес Чи.
     - Но ты думаешь, что он был там?
     - Я знаю, что он там был, - ответил Чи. - Голову даю на отсечение.
     Ковбой выжидательно посмотрел на Чи. Вернулся мальчик, неся алюминиевую кастрюлю, над которой поднимался пар, и налил кофе - сначала старику в кружку, потом в стаканчик Ковбоя и затем в макдональдсовский стакан Чи.
     - Скажи ему, - начал Чи, глядя на Савкатеву, - дядя учил меня, что есть и такие знания, передавать которые запрещено. Он учил меня, что навахо и хопи пришли к согласию в некоторых вещах, и одна из этих вещей та, что мы почитаем нашу матерь-землю. У нас, как и у хопи, есть места, приносящие благо, эти места священны. Там мы собираем то, что потом хранится в наших знахарских узелках.
     Чи повернулся к Ковбою.
     - Переведи ему это. Потом я продолжу.
     Ковбой перевел. Старик слушал, мелкими глотками попивая кофе. Чи тоже сделал глоток. Кофе был растворимый, и развели его в воде с легким привкусом гипса и еще - легким привкусом ржавчины от бочки, в которой хранилась вода. Ковбой смолк. Снова пророкотал гром, и вдруг по крыше забарабанил град. Старик улыбнулся. Улыбнулся и мальчик, который стоял, прислонясь к косяку. Град быстро сменился дождем, его тяжелые крупные капли стучали по крыше не так громко, как градины. Чи немного повысил голос:
     - Поблизости от ветряка есть место, где земля одарила хопи водой. И хопи платят благодарностью духу земли, принося ему в дар пахо. Так повелось с давних пор. Но вот люди совершили поступок кахопи - они пробурили скважину в земле и отвели воду от священного места. Тогда дух источника перестал даровать воду и отказался принимать пахо. Когда ему оставляли пахо, он сбивал их, чтобы они валялись на земле. Так вот, мы, навахо, тоже мирный народ, хотя, может быть, не такой мирный, как хопи. Но как бы то ни было, дядя учил меня, что мы должны охранять наши святыни. Если бы у меня была святыня навахо - то есть если бы эту святыню оставили на мое попечение, - я стал бы ее охранять.
     Чи кивнул Ковбою, тот перевел его слова. Савкатева снова глотнул кофе.
     - Ибо есть законы выше законов белого человека, - сказал Чи.
     Савкатева кивнул, не дожидаясь, пока Ковбой уму переведет, сказал что-то мальчику, тот вышел и соседнюю комнату и тотчас вернулся с тремя сигаретами. Он вручил каждому по сигарете, снял стекло с лампы и поднес ее всем по очереди прикурить от фитиля. Савкатева глубоко затянулся и выпустил дым из уголка рта. Чи дымил только для вида - ему совсем не хотелось курить. Дождь принес в дом сырость, наполнив комнату запахами воды, озона, влажной пыли, ароматами шалфея и тысяч других пустынных растений, которые начинают благоухать, как только на них прольются капли дождя.
     В табачном дыме было что-то ритуальное. Чи закурил бы и скунсову капусту, лишь бы не обидеть старика отказом и не нарушить возникшее понимание.
     Савкатева встал, положил сигарету и заговорил, держа руки перед собой ладонями вниз. Он говорил почти пять минут.
     - Я не стану все переводить, - сказал Ковбой. - Он начал с той давней поры, когда хопи явились в этот мир через ?сипапуни? и узнали, что хранителем мира назначен Масау. Рассказал, как Масау предоставил каждому народу выбрать свой жизненный путь и навахо сорвали длинный початок молочной кукурузы, предпочтя легкую жизнь, а хопи сорвали короткий и твердый початок и тем самым обрекли себя на постоянные тяготы, но в то же время это был символ, что они справятся со всеми испытаниями. Еще он рассказал, как Масау создал разные кланы, как появился клан Воды, как от него отделился клан Тумана и все такое прочее. Я не буду все переводить. Суть в том...
     - Если ты не поговоришь еще три-четыре минуты, он заметит, что ты жульничаешь, - сказал Чи. - Переводи все. Куда спешить?
     И Ковбой стал переводить. Чи услышал рассказ о том, как хопи странствовали по миру - до края материка на западе и до края материка на востоке, до ледяной двери на самом севере и до конца земли на юге. Ковбой пересказал, как клан Тумана всюду оставлял следы своего пребывания - заброшенные каменные дома, жилища в скалах; как он заключил договор со звериным народом, и звериные люди присоединились к клану и научили его ритуалу, который позволял хопи иметь звериное сердце наряду с человеческим и перевоплощаться в животных, проходя сквозь магический обруч. Ковбой рассказал, как клан Тумана завершил наконец великий круг своих странствий, прибыл в Ораиби и обратился к клану Медведя с просьбой выделить место для жилья, и землю для посевов кукурузы, и охотничьи угодья, где люди Тумана могли бы собирать орлиные перья для своих ритуалов. Ковбой поведал, как ?кикмонгви? в Ораиби поначалу отказались, но потом согласились, когда клан предложил добавить к обрядам хопи свой ритуал Я-Я. Ковбой замолчал и отхлебнул кофе.
     - Я скоро охрипну, - произнес он. - Да вроде бы и все. Под конец он согласился, что есть законы выше законов белого человека и что законы белого человека не имеют отношения к хопи. Негоже хопи и навахо впутываться в дела белого человека. Он сказал, что все равно не верит в эту историю с аварией, к тому же было темно, когда разбился самолет. И еще сказал, что не видит в темноте.
     - Он точно сказал, что не видит в темноте?
     Ковбой удивился.
     - Ну... Дай подумать. Савкатева сказал так: почему ты считаешь, что он мог видеть в темноте?
     Чи помолчал. Порывистый ветер хлестал дождем в окно, свистел под застрехами.
     - Скажи ему, что я с ним согласен. Негоже навахо или хопи впутываться вдела белого человека. Но скажи ему, что на этот раз у нас нет выбора. Навахо и хопи уже впутаны - ты и я. А еще скажи - если он расскажет нам, что видел, мы тоже сообщим ему кое-что, и это поможет сохранить святыню.
     - Мы? - переспросил Ковбой. - Что мы ему сообщим?
     - Ты давай переводи. И еще скажи - я думаю, он видит в темноте, потому что, как учил меня дядя, это один из даров, которые человек получает, пройдя через обруч Я-Я. Его глаза становятся как у зверя - они больше не ведают темноты.
     Ковбой явно колебался.
     - Мне что-то не хочется говорить ему это.
     - Давай, давай, - настаивал Чи.
     Ковбой перевел. Чн обратил внимание, что стоящий в дверях мальчик-альбинос внимательно слушает и заметно нервничает. Но Савкатева улыбался во весь рот.
     Наконец он что-то произнес.
     - Савкатева спрашивает - как ты можешь помочь ему сохранить святыню? Говорит, ты блефуешь.
     Победа! Чи ликовал. Торговле конец. Соглашение достигнуто.
     - Передай ему: я точно знаю, что сейчас сломать ветряк очень непросто. Это первый раз было легко: отвинтил болты, ветряк валится, и на ремонт требуется много времени. Второй раз тоже было легко - сунул лом в коробку передач, и дело с концом. Да и в третий раз было не слишком трудно - если согнуть шатун, дальше ветряк сам себя доломает. Но теперь болты не отвинтить, коробка передач закрыта, скоро закроют и шатун. В следующий раз сломать ветряк будет очень трудно. Спроси: верно я говорю?
     Ковбой перевел. Савкатева ничего не ответил и только выжидательно смотрел на Чи.
     - Будь я стражем святыни, - сказал Чи, - или нет, будь я чем-то обязан стражу - например, если он расскажет мне, что именно он видел, когда разбился самолет, - я купил бы мешок цемента, привез бы его к ветряку и оставил бы там вместе с мешком песка, бочкой воды и маленькой пластиковой воронкой и уехал. А будь я стражем святыни, я смешал бы цемент с песком и приготовил раствор пожиже теста, из которого пекут лепешки ?пики?, налил бы немного раствора в скважину через воронку и подождал бы минут пять, чтобы он схватился, потом налил бы еще, и делал бы так, пока не кончится раствор. Тогда скважина будет запечатана, точно каменной пробкой. Ковбой опешил.
     - Не стану я этого переводить, - буркнул он.
     - Почему? - удивился Чи.
     Савкатева что-то спросил. Ковбой коротко ответил ему и повернулся к Чи:
     - Он сам уже кое-