ступают, когда хотят что-нибудь разузнать.
     - Значит, он назвался адвокатом того пилота, - произнес Вест. - Как его фамилия?
     - Гейнс, - сказал Чи.
     - И что ему было нужно?
     - Узнать, что произошло.
     - Чертовщина какая-то. - Вест покачал головой. - Как будто не видно, что произошло. Пилот врезался в скалу.
     Чи пожал плечами.
     - Его еще что-нибудь интересовало? - не унимался Вест.
     - Он хочет найти машину, которая уехала с места аварии.
     - Стало быть, он считает, что она все еще где-то там?
     - Похоже на то, - согласился Чи. Он решил сменить тему: - Кто-нибудь из вас слышал, что говорят о колдуне, который убил человека на Черной месе?
     Ковбой рассмеялся:
     - Еще бы. Помнишь труп, который подобрали в июле? - Он поморщился, вспоминая неприятные подробности.
     - Неопознанный труп? - спросил Чи. - Это дело рук колдуна? Откуда ты знаешь?
     - Притом одного из ваших колдунов, навахо, - сказал Дэши. - Наши повака к этому не причастны.

10

     Ковбой Дэши толком не знал, откуда пошел слух, будто неопознанный труп - дело рук колдуна. Поначалу он сильно удивился, что эта басня так интересует Чи и что тот придает ей большое значение, но, едва справившись с удивлением, Ковбой тут же преисполнился решимости найти источник россказней. На машине Дэши они доехали до Бакоби на Третьей месе. Там Ковбой потолковал с человеком, от которого сам услышал о колдуне. Этот человек направил его к одной женщине в Мишонгови на Второй месе. Проведя в ее доме целых пятнадцать минут, Дэши вышел улыбаясь.
     - Попал в точку, - сообщил Ковбой. - Отправляемся в Шипаулови.
     - Выяснил, откуда слухи идут? - спросил Чи.
     - Бери выше, - ответил Ковбой. - Мы нашли человека, который наткнулся на труп.
     Альберт Ломатева вынес из кухни три стула с прямыми спинками и расставил их полукругом перед входом в дом. Предложил гостям сесть и сел сам. Достал пачку сигарет, предложил им закурить и закурил сам. Игравшие во дворе дети (правнуки Ломатевы, предположил Чи) отошли на почтительное расстояние, их хриплые голоса стихли. Ломатева курил, слушая помощника шерифа Дэши. Ковбой объяснил ему, кто такой Чи, сказал, что им нужно установить личность человека, найденного на Черной месе, выяснить, кто его застрелил, и вообще узнать как можно больше об этом происшествии.
     - Об убитом ходит много толков, - продолжал Дэши. - Но нам сказали, что если мы приедем в Шипаулови и обратимся к тебе, то узнаем факты.
     Ломатева слушал и курил сигарету. Потом стряхнул пепел на землю рядом со стулом и сказал:
     - Что верно, то верно, одни только сплетни и остались. Никто больше ничего не уважает.
     Не глядя, он пошарил за спиной, нащупал трость, прислоненную к дому, положил ее на колени и начал рассказывать, как на прошлой неделе ездил с мужем внучки в Флагстафф, навещал там другую внучку.
     - Они ведут себя там как бахана, - говорил он. - Пьют пиво в доме. Валяются в постели по утрам. Как белые.
     Крутя в пальцах трость, Ломатева рассказывал о новых веяниях, которые проникли в дом его родных в Флагстаффе, но глаза его внимательно изучали Джима Чи и Ковбоя Дэши. Изучали скептически. Знакомая игра, знакомые приемы. Чи наблюдал то же самое и раньше, общаясь со своим дедом по отцу и с другими стариками. Дело было вовсе не в том, что хопи толковал о тонких материях в присутствии навахо. Просто жизнь Ломатевы клонилась к закату, и от этого он испытывал легкую горечь и разочарование. Ломатева явно знал, кто такой Ковбой Дэши. Чи, со своей стороны, тоже хорошо знал помощника шерифа и сомневался, можно ли считать его правоверным хопи.
     Тем временем Ломатева принялся жаловаться па совет племени хопи.
     - Такого раньше никогда не было, - говорил он. - Предки завещали нам, чтобы деревни жили своей жизнью. Есть кикмонгси, есть общины, есть кива. И никаких советов племени. Это все выдумка бахана.
     Чи выдержал почтительную паузу. Ковбой наклонился вперед, поднял руку и открыл было рот.
     - Вот и мой дядя учил меня тому же, - опередил его Чи. - Он говорил, чтобы мы всегда уважали старые правила. Чтобы мы оставались верны им.
     Ломатева посмотрел на него и скептически улыбнулся.
     - Ты служишь полицейским у бахана, - сказал он. - Так-то ты слушал своего дядю?
     - Я служу полицейским у своего народа, - возразил Чи. - И я учусь у своего дяди, чтобы стать ?ятаалии?. - Он заметил, что это слово языка навахо ничего не говорит Ломатеве. - Учусь стать певцом, врачевателем. Я знаю Песнь Благословенной Стези и Ночную Песнь, когда-нибудь выучу песни других обрядов.
     Ломатева внимательно посмотрел на Чи, на Ковбоя Дэши, потом снова на Чи. Взял правой рукой трость и кончиком палки ткнул в пыль.
     - Вот здесь еловая святыня. - Он поглядел на Ковбоя: - Ты знаешь это место?
     - Ручей Кисиги, дедушка.
     Ломатева кивнул. Начертил на песке извилистую линию.
     - Мы спускались от ручья на рассвете, - сказал он. - Все было в порядке. Но через несколько часов мы увидели, что на тропе стоит сапог. Мальчик, который шел с нами, сказал - кто-то потерял его, но было ясно, что это не так. Если бы сапог просто свалился с ноги, то лежал бы на боку.
     Ломатева посмотрел на Чи, ожидая подтверждения. Чи кивнул.
     Ломатева пожал плечами:
     - Дальше за сапогом лежало тело того навахо. - Он поджал губы и снова двинул плечами: рассказ окончен.
     - В какой день это было, дедушка? - спросил Чи.
     - Четвертый день перед Качиной Ниман.
     - Этот навахо... - произнес Чи. - Когда нам привезли труп, от убитого мало что осталось. Но доктора говорят, это был мужчина лет тридцати. И весил он около семидесяти килограммов. Верно?
     Ломатева подумал.
     - Пожалуй, чуть постарше, - сказал он. - Года тридцать два.
     - Тебе приходилось видеть его раньше?
     - Все навахо... - начал Ломатева. Он остановился, коротко взглянул на Чи. - Не думаю.
     - Дедушка, - вступил Ковбой, - когда вы отправляетесь за священным лапником, вы ведь идете туда и возвращаетесь одной и той же тропой. Так мне говорили. Могло это тело лежать в том кустарнике накануне, когда вы поднимались к ручью?
     - Нет, - ответил Ломатева. - Его там не было. Колдун положил его ночью.
     - Колдун? - спросил Ковбой Дэшп. - Повака хопи пли колдун навахо?
     Ломатева посмотрел на Чи, нахмурив брови:
     - Ты говоришь, вам привезли тело. И этот полицейский-навахо не заметил, как оно выглядело?
     - Над телом, дедушка, не один день потрудились вороны, койоты и стервятники, - сказал Ковбой. - Единственное, что можно было сказать, - это труп мужчины и он долго лежал под палящим солнцем.
     - Ясно, - сказал Ломатева. - Так вот, с его кистей была срезана кожа. - Он вытянул руки ладонями вверх, демонстрируя сказанное. - С пальцев, с ладоней, совсем. И с подошв тоже. - Заметив удивление на лице Ковбоя, он кивком указал на Чи. - Если этот навахо уважает старые обычаи своего народа, он поймет.
     Чи прекрасно понял его.
     - Так делает колдун, чтобы приготовить трупный порошок, - объяснил он Ковбою. - Его называют анти'л. Порошок готовят из кожи, на которой отпечатана душа человека. - Чи показал на свои пальцевые узоры и линии на ладонях. - Из кожи ладоней, пальцев, подошв и головки пениса.
     Говоря это, Джим Чи сообразил, что теперь сможет ответить на один из вопросов капитана Ларго. Слухи о колдовстве на Черной месе - не просто обычная болтовня. Там и в самом деле не обошлось без колдовства.

11

     К тому времени, как Чи вернулся в Тьоба-Сити , напечатал рапорт и положил его на стол капитана Ларго, шел уже десятый час вечера. И только когда Чи забрался в свой вагончик и опустился на край койки, он почувствовал, что смертельно устал. Чи зевнул, утер лицо рукавом, сгорбился, опершись локтями о колени, и стал восстанавливать в памяти события прошедшего дня, собираясь с силами, чтобы постелить постель. Завтра у него выходной, и послезавтра тоже. Он поедет в Два Серых Холма в горах Чуска, где живут его родные, - подальше от мира полиции, наркотиков и убийств. Нагреет камни, примет потную баню вместе с дядей, а потом займется песчаными картинами для Ночного Песнопения. Чн снова зевнул, наклонился, чтобы развязать шнурки, и поймал себя на том, что думает о руках неизвестного покойника, как их описал старый хопи. Окровавленные. С содранной кожей. В памяти Чи остались только кости, жилы и клочки мышц, которые не тронуло гниение и пощадили стервятники. Что-то из сказанного хопи продолжало его беспокоить. Он поразмыслил, не пришел ни к какому выводу, еще раз зевнул и разулся. Неизвестный умер за четыре дня до Качины Ниман, а в нынешнем году этот обряд совершали четырнадцатого июля. Дэши подтвердил это. Стало быть, тело бросили на тропе десятого июля. Чи лег па спину, протянул руку к столику и взял телефонную книгу Объединенной резервации навахо - хопи. В этой книге - тонкой, основательно помятой от частого пребывания в заднем кармане брюк Чи - были все номера телефонов на территории, превосходящей площадью штат Новая Англия. Фактория Горелой Воды значилась среди полутора десятков абонентов на Второй месе. Опершись на локоть, Чи набрал номер. После двух звонков трубку сняли.
     - Алло.
     - Джейк Вест?
     -Да.
     - Это Джим Чи. Как у тебя с памятью?
     - Не жалуюсь.
     - Ты не припомнишь - Мушкет выходил па работу одиннадцатого июля? То есть примерно за четыре дня до танцев Возвращения Домой на Второй месе.
     - Одиннадцатого июля, - повторил Вест. - А в чем дело?
     - Может быть, и ни в чем, - ответил Чи. - Просто пытаюсь разобраться с ограблением твоей лавки.
     - Минутку. Так не помню, но у меня должно быть записано в платежной ведомости.
     Чи подождал. Опять зевнул. Сказал себе, что это пустая трата времени. Расстегнул пояс, вылез из форменных брюк и сбросил их на пол около койки. Расстегнул рубашку. Тут Вест снова взял трубку:
     - Одиннадцатое июля... Сейчас посмотрим. Он не выходил на работу ни десятого, ни одиннадцатого. Появился только двенадцатого.
     Мысли Чи закрутились чуть живее.
     - Ясно, - сказал он. - Спасибо.
     - Тебе это что-нибудь говорит?
     - Скорее всего, нет, - ответил Чи.
     Говорит, сказал он себе, сняв рубашку и укрывшись одеялом. Говорит, что неизвестного мужчину мог убить Мушкет. Не обязательно он, но возможно. Чи продолжал вяло размышлять. Возможно, Мушкет - колдун. Возможно, именно из-за этого убийства Мушкет покинул факторию Горелой Воды. Однако Чи слишком устал, чтобы ломать голову над такой сложной задачей. Вместо этого он стал думать о Фрэнке Сэме Накаи - своем дяде по матери и самом уважаемом певце-врачевателе в пограничье между Ныо-Мексико и Аризоной. Продолжая думать об этом великом шамане, об этом мудром и добром человеке, Джим Чи уснул.
     Когда он проснулся, возле койки стоял Джонсон.
     - Пора вставать, - сказал Джонсон. Чи сел. Позади Джонсона, спиной к Чи, какой-то человек рылся в вещах, которые хранились в верхних ящиках вагончика. Через открытую дверь струился свет восходящего солнца.
     - Какого черта? - сказал Чи. - Что это вы хозяйничаете в моем вагончике?
     - Проверка, - отозвался Джонсон.
     - Здесь тоже ничего нет, - сообщил второй гость.
     - Это офицер Ларри Коллинз, - сказал Джонсон, не сводя глаз с Чи. - Работает со мной по этому делу.
     Офицер Коллинз повернулся и взглянул на Чи. Ухмыльнулся. Лет двадцать пять, рослый, из-под грязной ковбойской шляпы торчат светлые патлы. Лицо усыпано веснушками, глаза нахальные.
     - Привет, - сказал on. - Если у тебя здесь припрятаны наркотики, я их не нашел. Пока не нашел.
     Чи не знал, что и говорить. Он не верил своим глазам, его распирала ярость. Все это было совершенно невероятно. Чи взял рубашку, надел ее, встал.
     - Катитесь отсюда к черту! - рявкнул он.
     - Подождешь, - ответил Джонсон. - Мы здесь по делу.
     - О делах поговорим в конторе. Уматывай.
     Коллинз зашел сзади, и все дальнейшее произошло настолько быстро, что Чи даже не успел ничего сообразить. Он опомнился, когда уже лежал ничком на койке с заломленными за спину руками. Джонсон вдавил его в кровать, а Коллинз защелкнул на запястьях наручники. Судя по всему, не первый раз вместе работают...
     Они отпустили его. Чи сел на койку. В наручниках за спиной.
     - Чтобы тебе было ясно, - заговорил Джонсон. - Я полицейский, а ты подозреваемый. И на твой индейский значок мне плевать.
     Чи промолчал.
     - Продолжай искать, - велел Джонсон Коллинзу. - Упаковка должна быть большая, и здесь не так уж много мест, где ее можно спрятать. Не пропусти ни одного закоулка.
     - Везде посмотрел. - отозвался Коллинз. Тем не менее он прошел в кухонный отсек и принялся потрошить ящики.
     - Вчера ты общался с Гейнсом, - сказал Джонсон. - Давай выкладывай, о чем беседовали.
     - Пошел ты, - ответил Чи.
     - Полагаю, вы с Гейнсом кое о чем договорились. Он обещал заплатить тебе, если ты вернешь товар. И предупредил, что тебя ждет, если не будешь паинькой. Я угадал?
     Чи промолчал. Коллинз обследовал плиту, заглянул под раковину. Вылил на ладонь немного моющего средства, рассмотрел, ополоснул руку под краном.
     - Ничего нет, - доложил он.
     - Возможно, мы не найдем здесь коку, - сказал Джонсон. - Возможно, мы не найдем здесь и деньги. Вряд ли ты настолько глуп. Но видит Бог, ты скажешь мне, где они.
     Джонсон ударил Чи по лицу тыльной стороной ладони - резкий, жгучий удар.
     - Лучше всего, если разговор будет неофициальным. Ты сейчас мне все скажешь, я забываю, от кого это узнал, и ты можешь дальше оставаться в полиции навахо. Никакой тюрьмы. Ничего. Мы часто работаем неофициально. - Он ухмыльнулся, продемонстрировав волчий оскал - ровные белые зубы на красном, обожженном солнцем лице. - Так больше толку.
     Чи почувствовал, как из разбитого носа течет кровь. Лицо горело, глаза слезились. Но главным образом удар подействовал на него психологически. Он как бы отрешился от происходящего, словно сознание работало на нескольких уровнях. На одном уровне Чи пытался вспомнить, кто и когда его ударил последний раз. Он был тогда мальчишкой, подрался с двоюродным братом. На другом - Чи соображал, что делать дальше, что говорить, что, вообще говоря, происходит. И наконец, на третьем уровне он ощущал примитивную животную ярость, инстинкт убийства.
     Они с Джонсоном смотрели друг на друга не мигая. Коллинз закончил возиться на кухне и перешел в крохотную ванную. Слышно было, как он что-то там крушит.
     - Где товар? - спросил Джонсон. - Самолет привез наркотики, но люди, которые приехали за товаром, не получили его. Мы это знаем. Еще мы знаем, кто забрал его, знаем, что ему был нужен помощник и что этим помощником был ты. Куда вы дели добычу?
     Джим Чи повертел кистями в наручниках. В запястьях отозвалась боль. Судорога сковала мышцы левого плеча, растянутые Коллинзом.
     - Сукин ты сын, - сказал Чи. - Псих.
     Джонсон снова ударил его. Опять тыльной стороной руки. По тому же месту.
     - Ты был там, - настаивал он. - Мы не знаем, как ты связался с ними, да это и не важно. Нам нужен только товар.
     Чи молчал.
     Джонсон вытащил из кобуры пушку - револьвер с коротким стволом. Приставил ствол ко лбу Чи.
     - Ты мне все скажешь, - заявил он, взводя курок. - И сейчас.
     Металл оружия больно давил на кость.
     - Если бы знал, где товар, сказал бы, - выдавил Чи.
     Ему было стыдно, но он говорил правду. Видимо, Джонсон понял это. Он что-то проворчал, отвел револьвер, снял курок со взвода и убрал пушку в кобуру.
     - Все равно ты что-то знаешь, - произнес Джонсон словно про себя. Он посмотрел на Коллинза, который прервал поиски, чтобы полюбоваться зрелищем, и снова перевел глаза на Чи.
     - Когда вспомнишь побольше, будь умницей и сразу извести меня. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы в Управлении выколотили из тебя всю правду. Достаточно анонимной записки. Или звонка. Только в этом случае мы оставим тебя в покое - сделаем вид, будто не смогли доказать, что ты пытался украсть товар. А я сделаю вид, что не смог посадить тебя за убийство Джерри Дженсена.
     Чи лихорадочно соображал. Он вспомнил, что Дженсен - фамилия человека, застреленного около самолета. Но что скажет ему об этом Джонсон?
     - Этот Дженсен - он кто? - спросил он.
     Джонсон рассмеялся:
     - Ты малость запоздал с вопросом. Дженсен - брат того самого босса, который все это затеял. И тот, что погиб в самолете, тоже был большой шишкой. Родственник покупателей.
     - А Полинг?
     - Полинг - ноль. Водитель такси. Тебе о пассажире надо думать.
     В ванной что-то разбилось - похоже, Коллинз уронил какой-то флакон.
     - Сам понимаешь, мне некогда долго возиться с тобой, - продолжал Джонсон, улыбаясь. - Ты взбудоражил две компании очень крутых ребят. Они быстро договорятся и начнут охоту за тобой. Примутся выкручивать из тебя товар и, если ты не принесешь его сам, будут выкручивать дальше - до самого конца.
     Чи молчал - ничего толкового в голову не приходило.
     - Есть только один путь, он очень легкий, - сказал Джонсон. - Ты говоришь мне, куда вы с Пэлензером спрятали товар. Я нахожу его, и все остается между нами. Любой другой путь приведет тебя на тот свет. Ну, если повезет, получишь от десяти до двадцати лет в федеральной тюрьме. А с двумя убийствами долго в тюрьме не протянешь.
     - Я не знаю, где товар, - сказал Чи. - Я даже понятия не имею, что это за товар.
     Джонсон снисходительно посмотрел на него. Чи почувствовал запах одеколона. Коллинз разбил флакон с лосьоном.
     - Чего хотел от тебя Гейнс? - спросил Джонсон. Он извлек из кармана рубашки визитную карточку Гейнса и взглянул на нее. Это была та самая карточка, которая раньше лежала в бумажнике Чи.
     - Он хотел знать, куда девалась машина. Мотор которой я слышал.
     - Откуда ему стало об этом известно?
     - Он читал мой рапорт. В участке. Сказал там, что он адвокат пилота.
     - Зачем он дал тебе свою карточку?
     - Хотел, чтобы я нашел для него ту машину. Я пообещал связаться с ним, когда что-то узнаю.
     - Ты в самом деле можешь ее найти?
     - Сомневаюсь, - ответил Чи. - Черт побери, да она теперь, может, уже в Чикаго, или Денвере, или Бог знает где. Зачем ей оставаться здесь? Я слышал, вы разослали фотографию типа, который вроде бы сидел за рулем. Некто Пэлензер. С какой стати ему здесь торчать?
     - Вопросы задаю я, - сказал Джонсон.
     - Вы не допускаете, что Пэлензер умотал с добычей? Зачем-то ведь вы его ищете?
     - Может быть, Пэлензер прибрал к рукам товар, а может быть, и нет. Но если прибрал, то ему кто-то здорово помог. Какой-нибудь полицейский-навахо, который знает эти места и знает, где можно припрятать добычу на время, пока все затихнет.
     - Но...
     - Заткнись, - сказал Джонсон. - Пустая трата времени. Я скажу тебе, что мы сделаем. Мы подождем - самую малость. Дадим тебе срок поразмыслить. Полагаю, у тебя в запасе день или два, пока владельцы товара решают, как им поступать дальше. Подумай, что они сделают с тобой, а как надумаешь, дай мне знать, и мы поладим.
     - Во всяком случае, - раздался голос Коллинза за спиной Чи, - здесь этот чертов товар точно не спрятан.
     - Только не очень тяни, - заключил Джонсон. - У тебя не так уж много времени.

12

     Когда капитан Ларго бывал чем-то обеспокоен, его круглое мягкое лицо покрывалось сеткой мелких морщин и становилось похожим на коричневую зимнюю дыню, давным-давно снятую с грядки. Сейчас Ларго был именно обеспокоен. Он сидел за своим столом, выпрямив спину - необычная для толстоватого капитана поза, - и внимательно слушал рассказ Джима Чи. Чи говорил со злостью, ничего не скрывая. Когда он закончил. Ларго встал и подошел к окну, за которым сияло утреннее солнце.
     - Они грозили тебе пистолетом?
     -Да.
     - Били тебя? Так?
     -Так.
     - Когда сняли наручники, сказали, что, если ты подашь жалобу, они объяснят, что ты сам их пригласил и сам предложил произвести обыск, а они пальцем тебя не тронул