и  сунула  их  в  карман.  Затем
посмотрела на  громко  стонавшего  "Эдика"  и,  заглушая  в  себе  вдруг
возникшее чувство жалости, сквозь зубы произнесла:
   - Потерпи, я сейчас вызову  "скорую".  Извини,  что  так  вышло.  Сам
накликал... Я не верю ни тебе, ни Лютому, ни Пашке. Впрочем, с последним
я разберусь сама. Ты, пожалуйста, больше не лезь в мои  дела.  Уезжай  в
Питер. Можешь доложить своему братану, что не справился с заданием.
   Я полечу в Париж и поговорю с Пашей. Он вернет  все  до  копеечки,  я
добьюсь этого. Жаль, конечно, что наши  с  тобой  отношения  закончились
именно так. А я-то дура чуть было в тебя не влюбилась...
   Ладно, чуть не считается. Знаешь,  любовь  -  это  болезнь,  а  любую
болезнь можно излечить. Главное - вовремя подобрать нужное лекарство...
   - Катя, ты., ты?.. - подбирая слова, прошептал "Эдик".
   - Закрой рану, - бросив ему полотенце, сказала я, -  а  то  потеряешь
много крови, да и хозяйке ковер испортишь.
   "Эдик" позеленел. Глядя на него по-прежнему  с  усмешкой,  я  вызвала
"скорую", и стала собирать сумку. Надо торопиться - времени нет...
   - Катя, не уходи... - В глазах "Эдика" появились слезы.
   -  "Скорая"  приедет,  скажешь,  что  чистил  пистолет   и   случайно
выстрелил. На, держи свою пушку, сценарист, бросив пистолет  на  пол,  я
схватила сумку и выбежала за дверь. Во дворе села на лавочку и принялась
ждать "скорую". Она приехала минут через сорок.  "За  это  время  вполне
можно было отбросить копыта, - с  раздражением  подумала  я,  -  Ничего,
"Эдик" живучий, да и рана у него несерьезная... Так, пустячок..."
   Пожилой врач управился на  удивление  быстро,  даже  быстрее,  чем  я
ожидала. "Пуля навылет прошла, - донесся до меня глуховатый  баритон.  -
Предлагал в больницу - не поехал. Деньги на лапу дал, подлец..."  Вид  у
врача был донельзя обиженный, будто он не деньги получил, пинок под зад.
   Схватив такси, я поехала в магазин горящих путевок. Ближайший тур был
через пять дней. Поскольку выбирать не приходилось (для частного  вылета
в Париж пришлось  бы  делать  визу  самостоятельно),  я  согласилась  и,
оставив паспорт, отправилась искать подходящее жилье. Не на вокзале  же,
в самом деле, ночевать!
   Маленькую квартирку в районе  Измайловского  парка  мне  без  особого
труда удалось найти по газете "Из рук в руки". Сняв ее на месяц,  я,  по
примеру "Эдика", щедро заплатила хозяйке за молчание. Та, сделав круглые
глаза, быстро удалилась. Проводив ее,  я  спустилась  вниз,  накупила  в
ближайшем супермаркете еды и питья, бросила все  это  в  холодильник  и,
прихватив с собой виски, легла на диван.
   Допотопный "Рекорд" показывал только три программы. По первой  Генрих
Сенкевич  рассказывал  о  Париже...  "Булонский  лес,  раскинувшийся  на
западной окраине города, излюбленное  место  отдыха  многих  парижан..."
Ядрена мать! Булонский лес! В двух шагах от него Пашка  приобрел  дом  с
бассейном! Плавает небось там по утрам... А потом садится с сигаретой  в
шезлонг и зовет Женю... Представив все это, я  покрылась  испариной.  Ну
почему любовь так недолговечна?
   Почему?
   ...Пашка ухаживал за мной очень красиво.
   Каждый день дарил цветы, покупал шампанское, шоколад...  "Катька,  ты
все зубы себе испортишь", - смеялась Милка, которая была в  курсе  почти
всех моих дел (о съемках в порнофильмах я ей не  говорила).  Потом  была
пышная свадьба.
   После свадьбы -  путешествие  на  Канары...  Через  год  с  небольшим
появился Санька... Пашка прыгал от радости, узнав, что я  беременна.  Он
тоннами покупал мне фрукты, заставлял пить натуральные соки, есть черную
икру, которую я ненавидела с детства, но  ради  него,  давясь,  все-таки
жрала...
   Из роддома он меня забирал как королеву.
   Саньку в первые, самые сложные месяцы полностью взял на себя: вставал
по ночам, если Санька начинал плакать, менял памперсы, ходил на молочную
кухню, возил к врачам... Он по-детски гордился тем, что Санька  как  две
капли воды похож на него:  те  же  удивленно  вскинутые  брови,  тот  же
курносый нос, те же упрямые губы, очерченные резко и красиво...
   Санечка, сынок... Наверное, он спрашивает, где  папа...  Ждет  его...
Ждет... "Эдик", гад, знает, что Санька живет на даче у  моих  родителей.
Скорее всего, он сообщит об этом Лютому... Если, конечно, сообщит...  Ну
и что? Где находится дача моих родителей, ему не известно. Милочка могла
бы расколоться, но Милки больше нет...
   Боже мой, я осталась совсем одна.., одна...
   ...Из дома я не выходила три дня. Пила виски, ела бутерброды,  читала
детективы, пылившиеся на полке у хозяйки... На четвертый день я  привела
себя в порядок и поехала в театральный магазин.
   В магазине я купила несколько париков, разноцветные контактные  линзы
и коробочку дорогущего французского грима, даже не подумав о том, что  в
Париже такой же можно приобрести раз в пять  дешевле.  На  Пушкинской  я
случайно стала свидетельницей наезда на пешехода. Под колеса  роскошного
"вольво" попал неопрятно одетый мужчина средних лет. От него  за  версту
несло перегаром. Полежав немного, мужчина вскочил и принялся на чем свет
стоит поливать водителя.
   Достав из бумажника десятидолларовую бумажку и бросив ее на  тротуар,
тот уехал, считая инцидент  исчерпанным.  Мужчина,  подхватив  новенькую
купюру, тут же испарился. Собравшиеся зеваки быстро разошлись, а я вдруг
вспомнила того бедолагу, который в последнюю минуту помешал мне прыгнуть
в темную воду с моста...
   Свежие цветы продавались в переходе. Выбрав самый красивый  букет,  я
поехала в больницу, По дороге  я  с  сомнением  посмотрела  на  кудрявые
головки хризантем. Может, зря я всполошилась?
   Может, его уже нет в, живых? И все же думать о плохом не хотелось.
   В приемном покое я обратилась к дежурному врачу.  Открыв  журнал,  он
долго перелистывал страницы и наконец сказал:
   -  Силиверстов  Александр...  Сегодня  переведен  из   реанимации   в
хирургическое отделение.
   - Вы хотите сказать, что он жив? - не поверила я своим ушам.
   - Вообще-то, мы мертвых в отделения не переводим. У них одна дорога -
в морг.
   - А я могу его проведать?
   - Пожалуйста. Третий этаж, седьмая палата.
   - Спасибо, - крикнула я и бросилась к лестнице.
   Дверь в седьмую палату была приоткрыта.
   Толкнув ее, я вошла внутрь. Две кровати были аккуратно застелены,  на
третьей сидел молодой парень с загипсованной ногой и читал газету, а  на
четвертой под капельницей лежал смутно знакомый  мне  человек.  Он?  Да,
пожалуй, он. Вьющиеся волосы, слегка тронутые  сединой,  грустные  серые
глаза, опушенные густыми ресницами...
   - Здравствуйте, - робко сказала я, прижимая букет к груди, - вы  меня
помните?
   - Конечно, вы та самая девушка, которая пыталась сигануть с моста...
   - Точно, это я... - Улыбка у меня получилась грустной. - Как вы  себя
чувствуете?
   - Расслабься и  называй  меня  на  "ты".  Как  видишь,  выкарабкался.
Потихоньку восстанавливаюсь. Правда, врачи говорят, что загорать тут мне
придется еще долго.
   - Главное, что ты остался жив...
   - А ты как, больше с моста не сигала?
   - Нет. Я очень благодарна тебе за то, что ты вовремя меня  остановил.
Я твоя должница. Скажи, не нашли того, кто тебя сбил?
   - Да кто ж его найдет. Это все равно что искать иголку в стоге, сена.
   - Да уж... Ты скажи, может, тебе что-нибудь принести? Может, сок  или
какие-нибудь фрукты?
   - Ты лучше сама приходи, а то  здесь  скукотища  страшная.  Я  вообще
впервые в жизни попал в больницу. Как хоть тебя зовут?
   - Катя...
   - А меня Саша.
   - Приятно познакомиться, - сказала я, покраснев.
   - Да уж, знакомство, у нас  получилось  приятное...  Послушай,  а  ты
почему с моста решила сигануть? Что, все так хреново?
   - Хуже некуда, - вздохнула я и уставилась в окно"
   - Тогда исповедуйся, - тихо засмеялся Саша.
   - А ты что, поп, что ли?
   - Не поп,  но  исповедь  выслушать  смогу.  Ты  цветы  мне  принесла?
Спасибо! Поставь их в банку, вон на окне стоит, а то завянут, жалко.
   - Да мне и исповедоваться-то особо нечего.
   Понимаешь, мой муж сбежал  за  границу  с  молоденькой  манекенщицей,
прихватив с собой полмиллиона долларов, а нас с сыном оставил в качестве
заложников...
   - Круто... Кать, а может, он вернется?
   - Нет, он уже никогда не вернется, никогда...
   Он за границу уехал, в Париж.
   - Да, он у тебя мужик башковитый, все рассчитал.
   - Башковитее не бывает, - тяжело вздохнула я. - Я сейчас в  бегах.  В
моей квартире сидят его бывшие друзья.
   - А ребенок?
   - Ребенок с родителями на даче.
   - Да уж, ситуация у тебя хреновая... Чем бы тебе  помочь?  Если  тебе
негде жить, можешь  расположиться  у  меня.  От  меня,  понимаешь,  ушла
жена...
   - Ну и что? Она может вернуться.
   - Не думаю...
   - Не теряй надежды. Она же ушла, а не сбежала.  Улавливаешь  разницу?
Завтра я улетаю в Париж. Как вернусь, обязательно зайду.
   - Мужа хочешь отыскать?
   - Да, я узнала его адрес. Оказывается, он купил дом с бассейном. Я  и
сама не знаю, зачем еду.
   Наверное, по-глупому надеюсь на то, что  мне  удастся  уговорить  его
продать дом и вернуть деньги...
   - Хочешь, Катя, дам тебе дельный  совет?  Не  торопись.  Обдумай  все
хорошенько. Жизнь такая непредсказуемая штука. Вот я, например, проезжая
по мосту, случайно увидел девчонку, которая чуть было не  слетела  вниз.
Остановился, спас ее, а сам под машиной оказался. Да тут еще менты стали
мой   "мерседес"   шмонать,   а   у   меня   под    передним    сиденьем
незарегистрированный пистолет лежал... Хорошо еще, что я о  нем  вовремя
вспомнил. Очнулся в реанимации и попросил сестричку, чтобы она от  моего
имени заявление написала.
   Мол,  был  на  вокзале,  провожал  друга,  увидел  сверток,   поднял,
развернул, а там пистолет.  Теперь  вот  иду  сдавать.  Подпись  кое-как
изобразил... Как только менты ко мне сунулись, я им сразу эту ксиву  под
нос. Они от удивления рты пооткрывали, а по  закону  сделать  ничего  не
могут. Я же не виноват, что до отделения не доехал - под машину попал...
   - А зачем тебе пистолет?
   - Глупый вопрос! Я же не  спрашиваю  тебя,  зачем  ты  носишь  нижнее
белье.
   - Ну и сравнил: белье и пистолет...
   - Нормальное сравнение... Я же не могу выйти на улицу  без  трусов  и
без пистолета тоже не могу.
   - Так ты, выходит, бандит?
   - Бандит, - улыбнулся Саша. -  А  что,  в  нашей  стране  есть  такая
профессия?
   - К сожалению, она считается престижной, - вздохнула я  и  посмотрела
на часы. - Ну ладно, не буду тебя утомлять. Ты еще  слишком  слаб.  Тебе
нужно спать побольше.
   - Иди. Когда ты придешь в следующий раз?
   - Как вернусь из Парижа, так и приду. Я думаю, ты еще  здесь  будешь.
Ты же сам сказал, что тебе тут долго придется загорать.
   - Кать, а ты уверена, что ты оттуда вернешься?
   - ,Я постараюсь... Как получится...
   - Тогда запиши номер  телефона.  Возможно,  он  тебе  пригодится.  По
крайней мере, крышу над головой и вкусный обед ты там получишь.
   - И кто же этот добрый самаритянин? - удивилась.
   - Это моя бабушка. В молодости она вышла замуж за француза, уехала  в
Париж и прижилась там.
   - Тогда какого черта ты делаешь в России?
   - Я здесь родился. Моя мать училась в МГУ, нашла здесь свою любовь  и
осталась в Москве. Так что я москвич, Катя, в Париже мне делать нечего.
   - И все же в тебе течет французская кровь.
   - Иногда я ее чувствую, - улыбнулся Саша. - В Париже я, конечно, был.
Красивый город, что и говорить, но в Москве лучше.
   Положив клочок с номером телефона в сумку, я сказала:
   - Постараюсь  не  беспокоить  твою  бабушку  без  особой  надобности.
Выздоравливай и не скучай!
   - Хорошо, - кивнул Саша, - не буду, а ты приезжай поскорей.
 
Глава 13 
 
   В Шереметьево я приехала  за  полчаса  до  регистрации.  Чтобы  убить
время, я пошла в буфет, купила себе чашку кофе и села с ней  в  углу.  В
Париже я пробуду десять дней. За эти  десять  дней  я  должна  разыскать
Пашку и уговорить его вернуть деньги Лютому.
   - Здравствуй, Катя, - оторвал меня  от  размышлений  знакомый  голос.
Вздрогнув, я увидела "Эдика",  вернее,  Петра.  От  удивления  я  широко
раскрыла глаза и приоткрыла рот.
   - Все нормально, - сказал он. - Не дергайся. Я здесь один.
   - Откуда ты взялся? - От волнения я пролила кофе на стол.
   - Поехал в магазин горящих путевок, нашел твою фамилию и купил тур на
это же число. Потом я пытался тебя отыскать, но не нашел.  Где  ты  жила
все это время?
   - Не важно, - буркнула я. - Я смотрю, ты живучий. Плечо-то не болит?
   - Не болит. Пулю вытащили, повязку наложили. Врачу я денег дал, чтобы
пасть не открывал.
   Я не держу на тебя зла. Катя. На твоем месте я поступил  бы  так  же.
Это мне за то, что я с самого начала не  рассказал  тебе  правду...  Ну,
подруга, давай двигаться, скоро лететь.
   Я, как сомнамбула, встала и пошла за ним.
   Таможенный и паспортный контроль мы прошли очень быстро,  в  самолете
сели вместе.
   - Катька, ты что вся дрожишь? - спросил меня  "Эдик",  когда  самолет
стал набирать высоту.
   - Боюсь я летать... В последнее время только и слышно,  что  самолеты
разбиваются.
   - Надо же, - рассмеялся "Эдик", - ас виду ты  такая  смелая  девушка.
Порой мне казалось, что ты вообще ничего не боишься.
   Оставив его слова без внимания, я крепко вцепилась  в  подлокотник  и
закрыла глаза.
   Когда стюардессы стали  разносить  напитки,  "Эдик"  заказал  бутылку
красного французского вина.
   - За удачу, - сказал он, разлив вино по бокалам.
   - А что ты подразумеваешь под словом "удача"? Для  тебя  удача  найти
моего мужа, грохнуть его, забрать деньги, а потом грохнуть меня.
   - Катя, перестань! Я поехал с тобой для того, чтобы  доказать  Лютому
твою невиновность.
   - Лютый, конечно, знает, каким рейсом мы вылетели?
   - Я не посвящаю его  во  все  наши  дела.  Он  знает  самую  малость,
успокойся.
   - Успокоишься  тут,  -  буркнула  я  и  отвернулась  к  иллюминатору.
Присутствие "Эдика" не входило в мои планы. Верить ему нельзя...
   - О чем ты думаешь, Катя? - тихо спросил он, накрыв мою руку своей.
   - Я не хотела лететь в Париж с тобой.
   - Ты огорчена?
   - Еще бы! Ты преследуешь  меня,  как  тень,  от  тебя  не  скроешься.
Рассказываешь мне красивые сказки, а сам Лютому служишь. Не  человек,  а
оборотень какой-то...
   - Катя, жизнь - непредсказуемая штука, сколько раз тебе  говорить!  Я
согласился помочь брату, а сам влюбился как пацан.
   "А может, он не врет?" - подумала я и, тяжело вздохнув,  допила  вино
до конца.
   В Париже нас посадили в двухэтажный автобус и повезли в  отель.  Моей
соседкой по номеру оказалась молоденькая  девушка,  сразу  же  убежавшая
узнавать условия приема в Колледж де Франс  (именно  так  она  объяснила
цель своей поездки).
   "Эдику" выпало жить с угрюмым  мужчиной  средних  лет,  который,  как
позже выяснилось, приехал во  Францию  залечивать  душевные  раны  после
развода с  женой  и  двумя  малолетними  детьми.  В  самолете  он  успел
назюзюкаться так, что, едва добравшись до кровати, уснул как убитый.  Да
и потом почти никуда не выходил.
   После обеда "Эдик" предложил немного погулять. Благоразумно рассудив,
что Пашке лучше позвонить ближе к вечеру, когда  он  наверняка  окажется
дома.., с Женей, я согласилась.
   Побродив по набережной Сены и полакомившись  жареными  каштанами,  мы
спустились в подземку и поехали в центр.
   - Кать, я  когда-то  читал,  что  на  Елисейские  поля  после  смерти
попадают герои, любимцы богов, - взяв меня за  руку,  сказал  "Эдик".  -
Посмотри, как здесь хорошо... Торжественно...
   Красиво...
   - Вот уж не думала, что ты  можешь  восторгаться  красотой!  Ты  ведь
бандит, а бандитам все по фигу...
   - Катя, я же не всегда был бандитом. - "Эдика" ничуть не обидели  мои
слова. - Историей Франции я интересовался с детства. А  началось  все  с
"Трех мушкетеров"...
   - Мне тоже нравится Дюма. Но больше - Дюма-сын. "Даму с камелиями"  я
три раза перечитывала. Дождусь, пока родители заснут,  и  читаю,  читаю,
читаю - до утра. - Болтая с "Эдиком", я совсем забыла, зачем приехала.
   - Кать, может, съездим на Монмартр? - Пьянящий воздух Парижа, похоже,
тоже действовал на него умиротворяюще.  -  Давно  мечтал  там  побывать.
Посидим в кафе, посмотрим, как художники рисуют...
   - Поехали, - с легкостью согласилась я, - только давай на такси: ноги
гудят - сил нет, а посмотреть все хочется.
   На Монмартре мы просидели до вечера.
   Пили легкое виноградное вино, ели пирожные, разговаривали ни  о  чем,
как старые добрые знакомые, как.., друзья.
   Когда стемнело, мы опять поехали в  центр  и  поднялись  на  Эйфелеву
башню.  Блистая  яркими  огнями,  внизу  лежал  огромный  город.  Город,
воспетый поэтами, город любви... Приехать бы сюда просто так,  не  думая
ни  о  чем...  Эх,  Пашка,  что  же  ты  натворил...  Жил  бы  со  своей
манекенщицей, не посягая на деньги Лютого, а ты...
   В отель мы вернулись ближе к полуночи. У двери  моего  номера  "Эдик"
притянул  меня  к  себе  и  нежно  поцеловал   в   губы.   Переполненная
впечатлениями, я не стала сопротивляться.
   - Спасибо, тебе... Петя, - сказала я, погладив кончиками пальцев  его
колючую щеку. - Heсмотря ни на что, сегодня я почувствовала  себя  почти
счастливой... А почему "почти" - ты и сам знаешь.
   - Это только  начало.  Катя,  -  прошептал  он.  -  Начало  настоящих
отношений между нами. Прости меня  за  вынужденное  вранье...  Спокойной
ночи, любимая. Утром  я  позвоню  тебе.  Позавтракаем  вместе,  а  потом
подумаем, что нам делать дальше.
   - Подумаем, - кивнула я,  возвращаясь  мыслями  к  пропавшему  Пашке.
Очарование прекрасно проведенного дня сразу испарилось. В конце  концов,
я здесь не для того, чтобы отдыхать.
   Соседка моя, укрывшись с головой одеялом, крепко спала. Прислушавшись
к ее равномерному посапыванию, я включила  ночник,  достала  из  сумочки
огненно-рыжий парик  и,  натянув  его  на  голову,  подошла  к  зеркалу.
Ничего... Очень даже ничего... Теперь -  глаза...  К  таким  волосам  да
зеленые глаза - м-м-м! Пашке точно понравится.
   Он любит все яркое, необычное, привлекающее внимание за версту.  Грим
мы  сделаем  незаметным,  только  скулы  слегка   подчеркнем...   Так..,
хорошо... А платье выберем в обтяжечку - стрейч.
   Переживания последних двух недель не прошли для меня  бесследно  -  я
похудела, ко при этом чувствовала себя  великолепно.  Наметившийся  было
животик бесследно исчез. Зато попка торчит как надо. Муженек  мой  будет
сражен наповал!
   - Ну, Пашенька, держись, - прошептала  я  и  на  цыпочках  подошла  к
телефону.
   - Слушаю... - Сонный голос мужа я узнала сразу. Захотелось  закричать
от обиды, но вместо этого я тихо произнесла.
   - Здравствуйте, вы, наверное, Борис? Меня зовут Таня.  Несколько  лет
назад я приехала из Москвы и осталась здесь  навсегда.  Долгое  время  я
работала у бывших владельцев вашего  дома.  Они-то  и  посоветовали  мне
позвонить... Скажите, Борис, вам не нужна домработница?
   -  Домработница?  -  Пашка  медленно  просыпался.  -  Но   моя   жена
справляется с хозяйством, хотя.., дом такой большой...
   - Я слышала, ваша жена совсем молоденькая.  Я  бы  могла  ей  помочь.
Видите ли,  в  настоящее  время  я  сижу  без  работы.  Можно,  конечно,
куда-нибудь еще, но мне бы хотелось попасть именно в русскую семью...
   - Вы русская?
   - О да, да! Я очень чистоплотна, трудолюбива, аккуратна, вы не будете
жалеть, если возьмете меня. Об оплате мы можем договориться при встрече,
но много я не попрошу. Правда, у меня есть одно условие - жить я буду  у
вас. Дело в том, что я снимаю квартиру на противоположном конце  Парижа.
Мотаться каждый день туда-сюда, сами понимаете, очень тяжело...
   - Таня, а почему вы звоните ночью?
   - Париж ночной город, Борис... Простите, я вас  разбудила?  О,  я  не
думала, что вы уже