бе в рот носовой платок, прикусил го, но хохот прорвал-
ся сквозь этот кляп,  я заржал в голос,  и уже весь автобус, даже
те,  кто не слышал анекдота, повизгивал, подвывал и утирал слезы.
Экскурсовод сначала решил, что выдал особо удачную репризу, потом
стал оглядывать свой костюм, потом
 беспокойством привстал и осмотрел салон.  Это все только подлило
масла  в  огонь,  я  уполз под переднее кресло и всхлипывал там и
стонал,  пока Келеборн не извлек меня и не водворил на место.  Он
явно развлекался, хотя с виду это не бросалось в глаза. Пос епен-
но все утихли,  объясняя друг другу и "дунаданцу", в чем было де-
ло. Экскурсовод не слишком дружелюбно глянул на нас с Келеборном,
но потом расплылся в кисленькой ухмылке и продолжил ведение прог-
раммы.  -- Сейчас мы подъезжаем к старейшему сторожевому пункту в
Итилиэне.  Он поставлен еще при последнем управляющем Гондора Де-
неторе II. Прошу иметь в виду, что это не только исторический па-
мятник, а еще и государственное учреждение. Я понял это как реко-
мендацию не смеяться,  что бы нам там ни преподнесли. Поэтому мне
все время хотелось заржать.  Впереди на шоссе показался не то до-
мик,  не то шалаш. Мимо него в обе стороны проскакивали машины, и
никаких признаков КПП не наблюдалось.  Однако при нашем приближе-
нии откуда-то вылез человек, одетый в пятнистый комбинезон, зеле-
ный шлем с серебряной з ездой на лбу и маску до глаз. Из-под мас-
ки еще торчала борода с проседью. Он тормознул наш "Инканус", все
вылезли наружу. Мне стало жарко, как только я разглядел этого че-
ловека,  и я сказал: -- Здесь был бы полезнее ларек с мороженым и
лимонадом, чем этот исторический КПП. Итилиэнский страж оскорбил-
ся и пригласил меня пройти в помещение.  Я прошел. Остальные тоже
прошли,  точнее,  вперлись в крохотный шалаш, не желая пропустить
очередной аттракцион.  Жарко стало до невозможности. На стене ви-
сел портрет -- судя по табличке,  того самого наместника или  кто
он там был, поставившего этот пункт. На стене напротив висел при-
каз об уничтожении на месте всякого,  кто шастает по Итилиэну без
пропуска,  выданного собственноручно Денетором II. Я пришел к вы-
воду, что нас всех сейчас и ничтожат. Указ был написан на позеле-
невшем пергаменте рунами и притворялся подлинником.  Страж произ-
нес страстную угрожающую речь о почитании традиций и  истории.  В
конце он сообщил,  что не видит среди присутствующих никого, дос-
тойного посетить Северный Итилиэн и Хеннет Аннун, а потому должен
всех  нас извести через отравление.  После чего ткрыл в стене по-
тайной холодильник и предложил ледяное пиво пяти сортов, минерал-
ку, всякие соки, а также мороженое. Все экскурсанты радостно сог-
ласились на самоубийство,  тем более что цены на предложенные яды
были  весьма умеренные.  Через пару миль нас вытряхнули около пе-
щерно-водопадного комплекса "Хеннет Аннун".  Вход в подземные га-
лереи  явно напоминал своей архитектурой вход в городской общест-
венный туалет,  и айзенгардцы так его и восприняли.  Экскурсовод,
однако,  был ученый,  в димо,  многие покупались на это сходство,
поэтому он собрал всех желающих и увел в известном ему  направле-
нии.  И чего они ждали, ведь автобус с удобствами? Так размышляя,
я неторопливо огляделся и увидел невдалеке солидную клумбу  белых
цветов. Около  нее уже бродил Келеборн,  наклонялся,  разглядывал
лепестки, потом просто сел на дорожке и запел. Подойдя поближе, я
с  удивлением и радостью узнал цветы:  это были крупные маки моей
селекции,  сорт "Ниэнор".  -- Ниэнор,-- сказал я над плечом Келе-
борна.  Эльф  подпрыгнул так,  будто я ругнулся по-мордорски.  --
Что?! -- Ниэнор, говорю, -- несколько обалдело повторил я.-- Сорт
м-маков...  Назван в честь девушки,  потерявшей память.  Я послал
одному заказчику из Итилиэна десять семян,  а тут уже  вон  какие
цветники! Меня понесло по любимой стезе. Оле говорит, что когда я
сажусь на своего конька, то становлюсь еще хуже Трофи с его иско-
паемыми  орками.  Но Келеборн слушал с интересом,  даже кое о чем
переспросил поподробнее,  и поглаживал цветы по листьям и лепест-
кам.  А они тоже будто узнали его и тянулись, поворачивались, как
к солнцу.  И звучала тихая-тихая тема древней "Песни о Ниэнор Ни-
ниэль". Из этого приятного состояния нас вывел вернувшийся айзен-
гардский отряд под  предводительством  "дунаданца".  --  Пойдемте
смотреть "Окно заката",-- сказал я.  -- Солнце садится. По узкому
каменному коридору всю нашу толпу провели в довольно обширную пе-
щеру.  Она носила на себе следы использования под жилье.  Ни ста-
лактитов,  ни сталагмитов не наблюдалось.  В одной из  стен  была
пробита высокая арка, а за ней откуда-то сверху стек ла вода. За-
катная подсветка действительно была хороша,  но об этом  написано
уже в стольких путеводителях,  что мне нет нужды повторяться. Ке-
леборн не слишком уютно чувствовал себя под  землей  --  ведь  он
почти  всегда  жил  на дереве,  и некоторая клаустрофо ия меня не
удивила.  Я подумал,  стоит ли заводить водопад у себя в норе, но
вспомнил,  почем  мне влетела совсем недавно новая сантехника,  и
решил,  что хватит мне и сауны  с  душем.  Экскурсовод  предложил
пройти  посмотреть Тайный пруд.  Все прошли еще одним узким изви-
листым ходом,  причем самая толстая айзенгардка чуть не застряла.
Было много визгу и усилий по извлечению. В конце концов вся кодла
оказалась на чем-то вроде скального балкона, с которого вели тра-
пы к озерцу. Кожаный "дунаданец" предложил ис упаться и сыграть в
"Поймай Голлума" -- историческая игра. Он объяснил условия: купа-
ние происходит при естественном освещении (то есть в нашем случае
-- при луне,  скрывшейся в дымке), один участник назначается Гол-
лумом и должен покинуть пруд, но не ч рез пещеры. Кого назначили,
остается тайной для остальных. Интеллигентный харадримец спросил,
не опасны ли такие увеселения.  Кожаный объяснил, что при водоеме
имеется тайная спасательная служба,  состоящая сплошь  из  прямых
потомков  настоящего Голлума.  Эта информация удовлетворила всех,
кроме меня и Келеборна.  Он шепнул мне, что предпочел бы утонуть,
чем быть спасенным пусть даже потомком такой твари, как Голлум. Я
ответил,  что по моим данным,  никаких потомков нет и быть не мо-
жет,  но  я не желаю ник го ловить и быть выловленным.  Поэтому я
заявил экскурсоводу, что мы вне игры, потом недолго думая -- тем-
но ведь -- содрал с себя одежку и полез в пруд.  Келеборн походил
по скале, огляделся -- и спокойно полез в воду, оставив на берегу
только сумку.  " о и стирка",-- подумал я.  Впрочем, серая одежда
эльфа не пачкалась и не мялась,  по моим наблюдениям. Я-то по та-
ким погодам переодеваюсь трижды в день.  Мы засели на мелководье,
под раскидистой ивой.  Вокруг цвели кувшинки,  кубышки и  лотосы.
Сквозь дымку и ветви проглядывали то луна,  то звезды.  -- Совер-
шенно чудесная ночь,  если оглохнуть,-- вдруг сказал Келеборн. Он
был  прав на триста процентов,  как выражается Оле.  Тихая летняя
ночь оглашалась визгом,  плеском, плюханьем экскурсантов, которые
рьяно  ловили Голлума.  "Дунаданец" орал в свой мегафон:  "Колеч-
ко-колечко,  выйди на крылечко!" Это, видимо, был сигнал для тай-
ного Голлума сматываться. На галерее появились к кие-то тощие ре-
бята -- видимо, спасатели. Судя по их действиям, основным методом
страховки  был  пересчет купальщиков по головам.  Кто-то с чем-то
белым в руках вдруг засвистел в свисток,  все забегали, экскурсо-
вод  заметался.  Тут луна вышла из тучек,  и К леборн рассмотрел,
что они машут списком экскурсии -- видимо,  кого-то потеряли.  Мы
еще посидели, гадая, кто же утоп, причем ни я, ни эльф не испыты-
вали скорби,  да и любопытства особого тоже. Потом я стал размыш-
лять вслух, что вот ведь такой маленький пруд, и каждый вечер тут
плещутся и топают подобные компании,  так как же еще целы все эти
лилии и лотосы?  Наверное,  со времен, когда пруд был заповедным,
они прошли солидный отбор на вытаптывание.  Я уже думал,  как  бы
получить отсюда осенью семена,  по ом попробовал подрыть корешок,
но сам себя устыдился. Тогда я стал рассуждать вслух на тему, где
бы я спрятался, "если бы Голлумом был я". Тут Келеборн как-то не-
добро хихикнул -- совершенно не по-эльфийски, как мне показалось.
-- А ведь это мы утонули,-- сообщил он.  Я уставился на него, по-
том взглянул на берег.  Там шухер был уже нешуточный.  Все  турье
повылезало,  кто одевался,  кто прыгал, кто вопил какие-то указа-
ния.  Я вспомнил,  что сказать -то я сказал, что мы не играем, да
ответа не услышал. Наверно, "дунаданец
 проигнорировал мое обращение, и теперь платился за это.
-- Тогда еще посидим,-- сказал я довольно.-- Вы не замерзли?
-- Нет,  что вы,-- ответил Келеборн.  -- Только комары появились.
Мы сидели на одинаковой глубине,  но я при этом был  погружен  до
подбородка, а эльф торчал из воды больше чем на фут. Конечно, его
начали кусать раньше. -- Интересно, какой у них приз в этой игре?
-- мечтательно проговорил я.  -- Золотой Голлум, что ли? Келеборн
вместо ответа хлопнул себя по щеке.  Тут над прудом врубили  ава-
рийное  освещение.  Что нас заметили,  я понял сразу -- беготня и
визг замерли, все как бы повисли в воздухе так, как застал их мо-
мент  включения  света.  Потом над Итилиэном пронесся облегченный
мат.  Экскурсовод, однако, помнил, что он при исполнении, в отли-
чие от голлумов которые,  шлепая  ластами  по  камню,  вдохновен-
но-визгливо крыли нас, перегнувшись через балюстраду. -- Господа,
мы вас чуть не потеряли,-- сказал он, прикрывая приторно-вежливой
интонацией желание нас растерзать. -- Не угодно ли проследовать в
отель?  -- Угодно,-- сказал я. -- Только лампочку погасите, пожа-
луйста.  Это вызвало новый шквал брани, причем к спасателям доба-
вились "внучата". Тогда Келеборн встал -- воды ему было чуть выше
колена -- отряхнулся по-собачьи,  вышел на берег к шумящей публи-
ке, что-то негромко сказал, щелкнул пальцами -- и лампа в прожек-
то е со звоном разлетелась.  Наступила тишина, какой здесь не бы-
ло,  наверное,  со времени Пробуждения Людей.  Я быстро  вылез  и
оделся,  после чего все взяли курс на гостиницу.  Экскурсовод не-
добро поглядывал то на меня,  то на Келеборна, но молчал. Молчали
и се остальные. На ужин в отеле "Хеннет Аннун" подавали фирменно-
го "кролика тушеного с травами" и фиш.  Кролик  был  выше  всяких
похвал,  свидетельствую как Гэмджи.  Что же касается фиш-ш-ша, то
пусть его едят такие голлумы,  как Оле Тук. Я спросил у официанта
фирменный п астиковый конверт,  похоронил там останки, а на надг-
робье начертал тиритский адрес советника Тука.  Заодно  проверим,
как работает почта, и не подвергается ли корреспонденция его пре-
восходительства перлюстрации. Келеборн явно не понимал, чем это я
заним юсь,  но смотрел одобрительно. Гостиница ему нравилась, ни-
каких особых следов Мордора в ней не было,  все окна были, понят-
ное дело,  на Запад.  Андуин в лунном свете был весьма живописен.
Конверт я бросил на столе и отвлекся на чудесное ежевичное  вино.
Келеборн  рассеянно  вертел в пальцах вилку,  пока она не улетела
под стол.  Он машинально проводил ее туманным взором -- и  уперся
оным в конверт.  -- У вас друзья в Гондорском королевском совете,
Рэнди? -- с некоторым изумлением спросил он. -- Так получилось,--
сказал я.  И от нечего делать изложил Келеборну историю советника
Тука.  Оле еще в Шире показал свои финансовые таланты  по  добыче
денег из ниоткуда, провернув знаменитую операцию "Матом". Как из-
вестно, вход в Ширский Музей ненужных вещей -- по-старому Матома-
рий -- всегда был бесплатным. Оле напечатал по знакомству несколь
о сотен билетов обычного образца и  посадил  свою  очаровательную
кузину  Уртику  Тук продавать их у входа в музей.  Если кто-то из
желающих пройти спрашивал,  разве нельзя,  мол,  войти бесплатно,
кассирша включала свое обаяние на полный накал и отвечала, чт
 можно, сколько угодно.  Посетители,  не желая прослыть  скрягами
или тугодумами,  не переспрашивали, а платили и проходили. Власти
Удела спохватились только через месяц.  Местный ширриф  ворчал  и
пытался привлечь Оле к суду,  но не тут-то было. Во-первых, аконы
были известны Туку гораздо лучше, чем ширрифу. Во-вторых, Оле тут
же  свернул  бизнес  и объявил,  что устраивает на всю полученную
сумму Обжорную вечеринку -- просто так,  без повода. И в качестве
полагающихся в таких случаях подарков гостям накупил таких жутких
матомов,  что вскоре  экспозиция  Матомария  сильно  пополнилась.
В-третьих,  выяснилось, что в дни, когда Уртика торговала билета-
ми,  число посетителей непрерывно росло,  и в последний  день  их
явилось втрое больше,  чем бесплатно бывало в неделю. Тогда Тан и
старосты, посовещавшись, решили пригласить мисс Тук на постоянную
работу в том же качестве,  но оказалось,  что,  пока суд да дело,
она успела выйти замуж за одного из посетителей,  а  тот  заявил,
что  "такой матом не отдаст никому даже напро ат".  В общем,  эта
комбинация не принесла Оле денежной прибыли,  зато вскоре  пришло
приглашение  на работу в казначейство Гондора.  Келеборн,  хотя и
развлекся моим рассказом,  все же заметно думал о чем-то своем, а
интересовал его не сюжет,  а я как рассказчик. Видимо, загадочная
эльфийская душа плохо воспринимает  сугубо  материальную  сторону
жизни. Зато от повышенного внимания к мо й скромной персоне я ра-
зошелся и был готов на дальнейшее хулиганство. Но по здравом раз-
мышлении  я  ограничился все же отправкой рыбьего скотомогильника
Туку, а сам пошел спать в номер.

Ночью, после всей этой жары и духоты, разразилась гроза. Меня это
нисколько  не встревожило:  пусть погремит,  дождичком польет.  В
комнату дождь не попадал,  так что окна прикрывать  не  понадоби-
лось. Какая-то мысль бродила на дне моего сонного и сытого со на-
ния,  что-то было плохо,  и связано это было именно  с  тем,  что
дождь не хлещет по стеклам,  не заливает паркет и ковры... Совсем
я что-то сдурел, подумал я. Неужели мелкие стычки с экскурсоводом
заставляют меня подсознательно желать ущерба отелю?  Глуп сти ка-
кие... Тут я, видимо, вырубился, потому что подскочил от близкого
и  сильного  разряда.  И в голове моей высветилась,  как молнией,
причина тревоги и недовольства.  Окна -- на Запад.  А ветер --  с
Востока. Из Мордора! Гроза из Мордора!! Келеборн!!! Я выскочил из
постели и бросился к телефону. Линия не работала -- то ли она бы-
ла местной, то ли гроза сделала свое черное дело. Пришлось одеть-
ся,  то есть впрыгнуть в шорты и майку.  Вдруг по коридору  носит
кого-нибудь, хватит с меня нудизма на сегодня
..
Я проскакал коридор до лифта,  взлетел на седьмой этаж. Расселили
нас,  надо сказать, учитывая склонности клиентов, неплохо: я ока-
зался на первом этаже, не заглубленном, правда -- на здешнем кам-
не это сложно,-- но окнами в цветничок. Эльфа же, хотя ник о и не
имел такого слова в виду,  вознесли на последний этаж,  что также
отвечало его потребностям.  Но в результате установившаяся  между
нами связь несколько ослабла, и поэтому час или полтора были упу-
щены.  Номер Келеборна был рядом с лифтом  --  далеко  бежать  не
пришлось. Я ломанулся в дверь без стука. Она открылась легче, чем
можно было предположить.  Внутри мне показалось  как-то  особенно
темно.  Пошарив по стене, я зажег верхний свет. Келеборн лежал на
здоровенной пятиспальной кровати лицом вниз.  Он казался  не  су-
ществом,  а складкой покрывала или тенью.  "Умер он,  что ли?" --
закралось мне в голову.  Но тут же я вспомнил,  что эльфы  просто
так  не  мрут.  Тогда я сосредоточился на своих щущениях и опять,
как в начале нашего путешествия,  полетел в пропасть.  Только те-
перь она была горячей,  и со дна ее подымались не то языки пламе-
ни,  не то ищущие, злобные пальцы. Я затряс головой, ущипнул себя
за ляжку.  Наваждение отступило,  но никуда е делось.  И чего его
туда понесло,  в который раз задался я вопросом. Впрочем, это ли-
рика, а делать-то что? Не фельдшера же к нему звать... Стой-стой,
что такое говорил Оле?  Ацелас...  Ну-ка,  где аптечка... Аптечка
нашлась в ванной,  и там был флакон с насадкой, на котором значи-
лось: "Ацелас. При головокружениях, обмороках, мигренях распылить
в  1  футе  от лица".  Если поможет -- засажу все междурядья этим
сорняком, поклялся я. Легко сказать -- в футе от лица, а если это
лицо закрыто руками,  волосами и вжато в подушку?  Я потряс Келе-
борна за плечо -- никакого ответа.  Подергал за волосы -- то  же.
Перевернуть,  надо перевернуть. Но ведь он футов семи ростом, как
же я его...  Я з лез на кроватищу,  ухватил эльфа за локоть и  за
рубаху на боку -- и неожиданно легко перекатил на спину.  Вот это
да,  подумал я.  То-то говорят, что эльфы ходят по канату, как по
дороге,  а снег держит их даже без наста. Так, теперь ацелас. Ух,
ну и дух!  Смотрим... Лицо Келеборна было одного цвета с рубахой.
Полузакрытые  глаза  слабо  светились,  и  выглядел  этот отблеск
из-под век жутковато. Я не мог сидеть просто так, потому что было
очень страшно. Вспомнилось, как в Шире моя матушка вытаскивает из
обмороков (час о притворных) свою тетю Камелию.  Может, рискнуть?
И  --  раз-два!  -- влепил эльфу пару пощечин.  Тот погасил глаза
совсем и что-то заговорил на непонятном языке.  Это явно  был  не
тот  эльфийский,  которым  пижоны  пользуются в Арноре и Гондоре.
Ладно,  продолжим. Ацелас в упор на виски и тереть, тереть -- вот
уже у самого пальцы горят,  а толку... Нет, есть толк. Эльф вдруг
как-то сразу очнулся.  Гроза уходила.  Снаружи чернота  сменилась
синевой:  близился летний рассвет. -- Рэнди? -- как-то неуверенно
сказал Келеборн. -- Что с вами, почему вы плачете? Тут я осознал,
что  с меня потоком льется соленая смесь -- пот со лба и слезы из
глаз. И такое снизошло на меня облегчение, что я захохотал, и ни-
чего не мог ни сказать,  ни объяснить, досмеялся до икоты, но ос-
тановиться не мог. Эльф озадаченно глядел н
 все это,  потом взял меня,  как куль,  деловито отнес в ванную и
сунул головой под холодный кран.  Потом,  когда мы сидели на лод-
жии,  проветривались и сохли,  глядя в хвост ушедшей грозе, Келе-
борн сказал,  что чуть было не отправился к Мандосу вместо Лориэ-
на,  и благодарен мне за то, что я вернул ему надежду свидеться с
семьей.  Что за Мандос такой,  я разу не сообразил, и что у Келе-
борна еще и семья какая-то есть,  очень удивился. Но потом вспом-
нил кое-что из Трофиных сказаний,  и по спине у меня забегали та-
кие  мурашки,  что  захотелось  пустить за шиворот "любимчика" из
"Уютного Унголка". Чтобы не пос ать эльфа снова в нокаут, я решил
помолчать. И помолчал -- часиков шесть, пока он не растолкал меня
и не повел завтракать.  Выехали на этот раз довольно рано, причем
обед загрузили сухим пайком. Мокрый Итилиэн блистал тысячами луж,
ручейков и листьев.  Над Андуином висела  мощная  радуга.  Солнце
властно гнало мордорские тени. Экскурсовод вещал, пассажиры шуме-
ли. Все как умел
 радовались жизни.  Эльф  вертел  косматой головой по сторонам --
Итилиэн ему нравился не меньше,  чем мне. День прошел вполне при-
лично.  Несколько  раз  "Инканус" останавливался в самых красивых
местах,  мы обозревали виды,  лопали раннюю землянику и абрикосы.
Сухой  паек  оказался  не таким уж и сухим -- саморазогревающиеся
консервы, шоколад, банки разного пива, вина Южного Гондора. Я от-
дал всему должное, осоловел и взмок. Келеборн пренебрег консерва-
ми и пивом, но с интересом отведал шоколад. Оказывается, он рань-
ше никогда его не ел -- просто потому, что никогда не ходил в ма-
газины.  В одном из живописных уголков случился легкий  скандаль-
чик,  и причиной на сей раз даже был не я. Гномы, обычно тихо си-
девшие на своих местах, вылезли поразмяться, и, осматривая скалы,
складным  карманным  кайлом отгрызли щетку каких-то кристаллов --
не о хрусталя,  не то аметиста.  Экскурсовод заметил это и поднял
хай.  Пожалуй, с ним согласился не только я, но и Келеборн. Щетку
у гномов отняли, экскурсовод извлек и