но-
го достоинства мы заползли в свои номера. Оба несколько пережима-
ли -- Келеборн всячески показывал, какая пошлость нас окружила, а
я намекал, что сам за себя отвечаю и таскать от игрушек не позво-
лю.  В общем,  детский сад для дебилов.  Самое здешнее заведение.
Распаковался,  умылся, пошел завтракать. В этой гостинице на каж-
дом этаже была кафешка,  а ресторан занимал крышу. Туда я, конеч-
но,  не полез -- мало того, что высоко, так ведь еще и жарко. Ве-
чером  обдумаем...  В кафешке меня перехватил эльф.  Мы в мрачном
молчании отзавтракали,  потом посмотрели друг на друга и развесе-
лились.  -- Рэнди, непоследовательное вы создание,-- сказал Келе-
борн.-- Ну неужели вы хоть на миг допускаете мысль,  что  веревки
фирмы "Галадриэль лимитед" достойны употребления в хозяйстве?  --
Почему бы и нет,-- сказал я.-- Капрон хороший,  насколько я успел
заметить.  Плетение прочное.  А что до названия... Не можете ведь
вы мне продать настоящую лориэнскую веревку.  -- Нет, могу только
подарить,  -- сказал эльф.  Когда до меня дошло, я засмущался. --
Выходит,  на подарок напрашиваюсь...  Неудобно  как-то.  --  Чего
там,--  сказал  эльф легко.-- Мне-то она на что?  Повеситься раз-
ве...  Я замахал на него, понес какую-то чушь. Но своих намерений
не оставил.  Шикарные матомы продаются, всем подарю -- когда вер-
нусь,  все в гости сбегутся,  и родня,  и сотрудники,  и Туки,  и
Брендибаки.  А  настоящая  веревка  -- это ДСП,  для собственного
пользо ания, так-то. -- Пойдем на озеро? -- поинтересовался Келе-
борн. -- Если не будете становиться между мной и сувенирами. Эльф
криво усмехнулся:  -- Не могу пообещать.  Может, вы уж закупитесь
тогда без меня,  а ближе к вечеру пройдемся?  -- Ага,-- сказал я.
-- И фейерверк посмотрим.  Эльф завел глаза под скальп и пошел до
хаты. Я спустился в царство сувенирных развалов. Сначала в "Г-ли-
митед" укупил тягучую авоську с  мелкой  ячеей  и  неограниченной
вместимостью, а потом пошел ее набивать. Больше всего, конечно, я
брал игрушек:  какой же хоббит в гости без деточки придет...  Это
ам не Арнор с проблемой второго ребенка. Заводные и разборные ор-
ки,  мечи с подсветкой, свистки "Назгул", куклы Гали (видимо, все
та же Галадриэль,  только для маленьких),  наборы "Братство Коль-
ца", накладные бороды, роанские кони на колесиках... Видимо
 Дэйл прочно освоил этот рынок. Чего не было -- это кукол Арагор-
на и Арвен.  То есть в "Братство" входил девятый элемент,  но эта
пластмассовая мелочевка не в счет.  А вот отдельно,  с именами --
не было.  Видимо,  все еще сказывалось, что это, как-никак, редки
нынешнего Короля.  Я отнес авоську и пошел на пляж.  Там торговля
шла еще интенсивнее.  Повсюду торчали рекламные щиты, летали воз-
душные шары с названиями фирм и их продукции, все орали и хватали
курортников за штаны. Голубая гладь Нурнена была густо усеяна ку-
пальщиками,  катерами,  лодками,  надувными  плотами и матрасами,
спасательными кругами,  плавающими игрушками. Немного подальше от
берега, где все-таки можно было разглядеть воду, катались на вод-
ных лыжах и велосипедах. Сверху весь этот муравейник был присыпан
горст ой спасательных вертолетов, причем из каждого свисала лест-
ница,  а на ней болтался спасатель.  Я мысленно одобрил эту  меру
предосторожности  --  с  берега добраться до утопающего заняло бы
слишком много времени.  Найдя место, где я умещался во весь рост,
я улегся загорать и балдеть. Однако недолго музыка играла, недол-
го фраер загорал. -- Извините, я вам не помешаю? -- раздался надо
мной смутно знакомый голос.  Разлепив глаза, я натолкнулся взгля-
дом на нашего харадримца.  Он был все в той же набедренной повяз-
ке,  но здесь,  на пляже она выглядела абсолютно естественной. --
Нисколько,  -- как можно непринужденнее ответил я, а сам подумал:
"Интересно,  он  что,  тоже хочет позагорать?" Эта мысль возымела
такое действие,  что как я ни крепился,  удержаться от невнятного
хрюка  так  и не удалось.  Пришлось срочно спасать положен е:  --
Простите,  я подумал: как забавно -- мы уже неделю не расстаемся,
а  до сих пор незнакомы.  -- Да,  в самом деле,  -- с готовностью
подхватил харадримец.  -- Позвольте представиться: Барин Обатута,
профессор  Харадского  университета,  доктор искусствоведения.  Я
назвал себя. Как я и опасался, мое родовое имя произвело на собе-
седника должное впечатление. -- Вы ведь... да... хоббит, кажется?
Для нас это так экзотично... -- Как для нас харадримцы... -- Что?
Ну да,  конечно... Извините, я не хотел бы показаться навязчивым,
но...  вы имеете какое-нибудь отношение к тому самому  Гэмджи?  Я
мысленно навесил на себя мраморную мемориальную доску семь на во-
семь футов и ответил: -- Имею. Я прямой потомок Того Самого Гэмд-
жи  -- Друга и Соратника Великого Фродо Бэггинса...  ну и так да-
лее.  А что?  -- Нет, ничего, -- профессор смешался, но после не-
долгой паузы все же продолжил. -- Я вот думаю: неужели с вас тоже
взяли деньги за этот тур?  Вас бы следовало  пригласить  за  счет
фирмы,  как  почетного гостя.  -- Если всех Гэмджи катать за счет
фирмы,  она обанкротится,-- важно сообщил я.  И  почему  я  вечно
страдаю за предка?  Он-то таких любопытных гнал метлой из Бэг-эн-
да. Только потому я там и живу. Сейчас начнется: как вам преобра-
женный  Мордор  (а чего в нем преображенного,  я что,  другой ви-
дел?), что сказал бы знаменитый Сэмвайз... Ух, что бы сказал Сэм-
вайз.  Ни в одну летопись эти его выражения не вошли, но в Хобби-
тоне среди мужской половины их вспоминают в крайнем душевном исс-
туплении. И хоть одна зараз
 знала бы селекционера Гэмджи.  Нанять,  что ли, пресс-секретаря.
Из Фэрбэрнов.  Который век кормятся,  паразиты, памятью предка да
выборными должностями.  А ко мне пытаются экскурсии водить, прямо
домой.  Что характерно,  бесплатные, то есть за мой счет. П авда,
после того,  как я купил Хуана и посадил у двери на очень длинной
(и очень тонкой) цепи,  экскурсий поубавилось. Харадримский Барин
продолжал за что-то благодарить моего предка в моем лице.  Кажет-
ся,  за процветание Мордора и Харада.  Обратился бы к Оле.  Тут я
наполнился неожиданной злостью и прервал его: -- Не думаю, госпо-
дин профессор,  что эти страны должны быть благодарны моему пред-
ку.  Ведь крах Великого Саурона вывел Харад из числа держав-побе-
дителей, и, сколь я понимаю, вы только недавно избавились от гон-
дорской оккупационной администрации. Удар попал в точку, да толь-
ко не в ту. Профессор посерьезнел и почернел еще больше, поправил
свои золотые очки и умоляюще произнес: -- Не говорите так, госпо-
дин Гэмджи. Моя страна, мой народ очень благодарны вашему уважае-
мому предку и его друзьям. Победители! -- он начал волноваться.--
Возможно!  Только  потомок этих победителей Барин Обатута вряд ли
мог бы изучать харадскую деревя ную скульптуру --  ее  просто  не
было бы,  потому что орки свели бы лес по всему Средиземью, и не-
откуда было бы импортировать дерево.  И я не мог бы изучать и со-
бирать  Кхандскую  резьбу по кости,  потому что все мумаки шли на
военные цели и оставляли свои ивни где угодно, но не там, где жи-
вут скульпторы и резчики. И вообще искусства в Мордоре не поощря-
лись.  И купаться в озере Нурнен не довелось бы Обатуте --  рабам
не до купания.  И гонял бы Обатута мумаков по степям, и крутил бы
им хвосты,  а то еще мог рыться на золотом прииске. Сейчас я про-
фессор,  а был бы неграмотным негром...  Я заржал,  не смог сдер-
жаться.  Но Обатута не заметил каламбура.  -- Вы смеетесь,  но вы
ведь не представляете себе,  как жил Харад до гондорской "оккупа-
ции"!  Да я мог умереть и не узнать,  чего лишился в жизни!  Ваша
страна, как мне известно, была под оккупацией -- и не Саурона да-
же, а какого-то его вассала -- меньше ода, а сколько потом ликви-
дировали последствия? Я вспомнил обломки красного кирпича, посто-
янно выбираемые из почвы,  свистнул и устыдился. Кроме того, про-
фессор так разгорячился, что я испугался за него -- еще удар хва-
тит.  Пришлось извиняться и просить не принимать мои слова всерь-
ез. -- Да,-- сказал Барин.-- Вы тоже простите мою несдержанность,
господин Гэмджи.  Это мое больное место. Понимаете, такое отноше-
ние к Войне Кольца -- как к спортивному матчу.  Эти победили,  те
проиграли, победа по очкам... У нас появились какие-то м-м-м.
. полуграмотные проповедники,  толкующие о "Великом Хараде, кото-
рый мы потеряли". Их пока мало кто слушает, но я испугался, поду-
мав, что такие настроения есть и на Западе. -- Да что вы, я прос-
то пошутил.  И,  видимо,  неудачно. Профессор обрадовался и понес
что-то про какие-то ценностные инверсии,  являющиеся  необходимым
атрибутом  всех  систем юмора...  или юмористических систем...  Я
почти заснул под жарким солнцем  и  этим  словесным  ливнем,  как
вдруг Обатута сказал: -- Скажите, если это не секрет, кто ваш се-
дой молчаливый спутник? Это не королевский инспектор по культуре?
Я  сообразил,  что профессор подослан экскурсоводом,  может быть,
сам того не подозревая -- Обатута производил впечатление довольно
наивного человека.  Наверное, кожаный ему чего-нибудь наплел, вот
он и пришел поинтересоваться,  а под конец вспомнил, с че о начи-
нался  разговор  с "дунаданцем".  -- Нет,  это Келеборн Мудрый,--
ровным голосом ответил я,  решив, что правда в данном случае фан-
тастичнее всякой лжи.  Так оно и вышло. Профессор понимающе улыб-
нулся.  -- Вы опять шутите?  Разумеется,  я не настаиваю.  У всех
есть право на тайну личности,  в том числе и у инспектора.  После
этого Барин откланялся,  а я полез в воду охладиться.  Поплескав-
шись на мелком месте,  я вылез, купил мороженого, черешни, пива и
пошел осматривать здешние россыпи.  Мне понравились "Треугольники
Саурона" -- плетение из двадцати колец, 1--3--7--9. Сзади их сое-
диняла цепочка.  Потом я купил фиал-лимонку -- п глядеть,  как он
светится в темноте. Здесь нигде не было темноты. Мне не понравил-
ся гном,  пытавшийся всучить мне алюминиевую бутафорскую кольчугу
по  цене  мифрильной,  и я ему об этом сказал в таких выражениях,
что не постыдился бы (или как раз постыдил я бы) многократно  по-
мянутый знаменитый мой предок.  Выходя с пляжа, я встретил гномов
с "Мифрильной". Они крутились возле прилавка с какими-то стеклян-
ными  шариками.  Над прилавком реяло слово "Палантир".  Я подошел
поглядеть.  Оказалось,  это лазерные голограммки "Око Саурона"  и
"Костер Денетора".  Гномы о али,  что это дешевка,  что серьезная
телефирма упустила название и теперь зовется "ПАЛ"... Шарики были
не то чтобы дешевые по цене,  и вот их-то я и не купил. Зато наб-
рал клинков -- из тех хохмаческих,  ткнешь им кого-нибудь, и лез-
вие  испаряется.  Это у ас любят не детишки,  а лоботрясы лет под
тридцать. Под занавес мне попался окровавленный резиновый палец с
Кольцом. Вещь, подумал я. Ну, кому-то я устрою. Только бы эльф не
наткнулся...  После пляжа я пошел гулять по городку. На карте его
не было,  но он занимал несколько акров вокруг гостиницы и являл-
ся,  видимо,  ее подсобным хозяйством.  В каждом доме  внизу  был
склад. Названия магазинов и парикмахерских были несколько однооб-
разны: "Ти увиэль", "Ариэль", "Галадриэль", "Нимродель" и так да-
лее. Предлагалось тряпье и парфюмерия от Диора и какого-то Каран-
тина. Может, я чего забыл, может, они тут клюнули на созвучие. На
углу продавались покрывала "Мелиан". Только мужской обувной пора-
дов л оригинальностью и смелой выдумкой:  назывался он  "Хоббит".
Когда я постучал к Келеборну,  должно было уже стемнеть. На самом
деле свет солнца всего лишь заменился на неоновые вывески,  подс-
ветку зданий и бегущие экраны.  Келеборн впустил меня. Вид у него
был до крайности усталый и разочарованный. За окном полых ла рек-
лама "Водка Лучиэнь! Выпейте -- и даже летучая мышь покажется вам
прекрасной девушкой!" Сверху доносилась громкая музыка, иногда ее
глушили взрывы салюта на озере.  По-моему,  атмосфера была вполне
праздничная.  У меня в номере кучей лежали сувени ы. Я сгреб их в
угол, но эльфа туда лучше было не водить. Он и так смотрел на ме-
ня с отвращением. Я опустил глаза: точно, забыл снять Кольца. Они
закрывали меня спереди,  как кольчуга.  И еще что-то в кармане...
Тьфу,  да это фиал.  Вон просвечивает. Мне хотелось разрядиться и
заодно отомстить за вчерашнее усыпление. Я прошел на лоджию, оки-
нул сияющую бездну сияющим взором и сказал:  -- Весна Арды,  да и
только!  Иллуинация! Келеборн похлопал меня по загривку и сказал:
-- Рэнди,  не пытайтесь меня обмануть и не сердитесь, пожалуйста.
Я расскажу вам все,  что вас интересует...  но не сейчас. Опять я
забыл,  что эльф если не читает мысли,  то уж подвох просекает  с
гарантией.  Оставался  последний  способ одержать верх.  -- Пошли
жрать,-- сказал я.  -- Небось такой высоты и в  Лориэне  деревьев
нет.  Может,  море увидим. К ужасу Келеборна, ресторан именовался
"Валинор". Я почувствовал, что за меня отомстили, и преисполнился
благодушия.  Никаких  одежных  требований не было,  ибо климат не
позволял. Сидели в купальниках, шортах, лавалавах и фиговых лист-
ках.  По-моему,  были и вовсе голые. На сцене во всяком случае. Я
выбрал столик подальше от края.  Келеборн заметил, что он предпо-
чел  бы  поужинать под лихолесским кусачим кустом на камешке.  --
Ну,  кабы там так же кормили...-- ответил я,  кликнул человека  и
продиктовал ему эпическое меню в пяти частях, с прологом и эпило-
гом (эпитафией,  поправил меня эльф).  Ни один хоббит еще не умер
от обжорства, гордо заявил я. Кто-то же должен быть перв м, пари-
ровал Келеборн.  Моря видно не было.  Я не смотрел вниз,  но эльф
сходил к парапету, пока мы ждали ужина, и доложил, что внизу вид-
но только всякую подсветку и ее отражение в Нурнене. За пределами
светового поля даже эльф ничего не мог разглядеть.  Я предложил в
качестве увеселения сходить после ужина в подвал и  поискать  там
главный рубильник или кабель. Посмотрим, как тут в темноте. Когда
Келеборн осознал масштаб идеи,  он,  по-моему,  вспомнил, что был
королем  и  нес  ответственность за целое племя -- и с сожалением
отк зался от моего предложения.  -- Представьте,  Рэнди,  что тут
начнется...  Они все друг друга подавят. И потом, лифты... Они же
остановятся, а вы не взбежите на тридцать этажей. Не стоит. Слиш-
ком опасно.  Тут подали закуски,  и мне стало не до великих идей.
Келеборн не столько ел,  сколько глазел по сторонам. Его внимание
приковывала  самая толстая айзенгардка,  нарядившаяся в очень ма-
ленькое черное платье. Бока у ней свисали тремя складками каждый.
Келеб  рн  собрался сказать какую-то гадость,  но я его опередил,
упомянув беконные породы вкусных животных,  широко распространен-
ных в Средиземье. Потом мы стали смотреть варьете топлесс. По-мо-
ему,  режиссер этого дела сам был топлесс -- "задниц без головы".
К леборн сказал, что как-то в Эдорасе лет двести назад видел цирк
с собачками и мартышками,  и ему понравилось больше.  Кроме того,
он заявил,  что раньше никогда не понимал,  почему люди так падки
на эльфинь, а браков между женщинами и эльфами не отмечено
 Теперь же ему все стало ясно. Мне-то давно все было ясно, поэто-
му я больше смотрел в тарелку. Шерсть, стало быть, дыбом, а боль-
ше  ни-ни...  Когда эпилог из восьми сортов мороженого с орехами,
сиропами,  фруктами и шоколадами все-таки подошел к концу,  я по-
чувствовал себя надутым аэростатом.  Меня распирало во все сторо-
ны,  и казалось -- подуй сейчас ветерок,  и я плавно  взлечу  над
крышей,  а  п  том сяду в центре озера и закачаюсь на волнах.  Но
ветра не было никакого,  воздух стоял вокруг,  как стена,  свет и
табачный дым создавали впечатление подпола, а не открытого места.
Келеборн смотрел ехидно и ел только фрукты и мороженое, к которо-
му я ус ел его приохотить.  -- Ну что, пройдемся вокруг озера? --
поинтересовался Келеборн.  -- Сславные ххоббитцы любят  ссмотреть
фейерверки?  -- Меньше читайте исторической макулатуры,-- мужест-
венно сказал я,  встал и чуть не рыгнул.-- Пойдемте. А то тут ат-
мосферка  -- хоть топор вешай.  Мы спустились на скоростном лифте
-- мне показалось,  что желудок мой остался в ресторане, а теперь
вот-вот догонит и хлопнется мне на голову. В момент приземления я
сел.  Келеборн с преувеличенной натугой поставил меня на  ноги  и
погнал на набережную.  Там было так же светло, людно и шумно, как
в "Валиноре". Торгующих не убыло, зато появился специфический ас-
сортимент и вечерний набор услуг. К людям приставали сильно. Нас,
к счастью,  не трогали -- может быть, потому, что глаза Келеборна
светились яр е всей этой фотонной помойки,  а может,  потому, что
он многозначительно поигрывал хлыстиком. Я опасности не представ-
лял,  но и интереса,  видимо,  тоже. Так мы прошли с милю. Выбрав
местечко, где толпа почему-то оказалась пореже, Келеборн забрел в
воду по пояс.  Он постоял,  поболтал в озере рукой, понюхал воду,
попробовал,  сплюнул и вышел на берег. Что-то ему очень не понра-
вилось.  Он погрустнел,  перес ал язвить в ответ на мои подколки,
запел что-то на неизвестном языке -- пел он обычно на  Синдарине,
это я понимал,  нахватался от Трофи.  То есть,  конечно, не смысл
понимал,  а на каком языке. Но это было что-то еще, более протяж-
ное и гнусавое, если так е понятия вообще применимы к эльфийскому
пению.  Меня тоже охватила тоска, явились видения темной звездной
ночи, эльфийских хороводов в дремучих лесах... Я брел, спотыкаясь
и колыхаясь, ничего не соображая, пока эльф не сжалился и не сдал
меня проходи шему мимо экскурсоводу. Тот как раз вел группу с ку-
пания в отель.  Вместе с айзенгардцами я был доставлен, отведен и
с поклоном засунут в номер.  Там я сразу лег, полежал с полчасика
на ковре, потом позвал коридорного и велел вытащить диван на лод-
жию.  от не удивился,  видимо, просьба была стандартной. Удивился
он,  когда сдвинул диван, и из угла посыпались-покатились мои ма-
томы.  На лоджии я заткнул уши ватой, опустил наружные занавески,
хлопнулся на диван и заснул.



        x x x



Следующий день был не лучше и не хуже,  но гораздо жарче. Эльфа и
того  проняло:  вместо овсянки он заказал мороженое.  Мы сидели и
лежали то в его номере,  то в моем,  то расползались по ваннам  с
холодной  водой.  По  радио предупредили,  что температура воды в
Нурнене 34 градуса,  а воздуха 38 в тени.  Разговаривать не хоте-
лось. Когда плавятся мозги, то дела затертых эпох малоинтересны.

Наступивший вечер принес некоторое облегчение:  во-первых,  подул
слабый ветерок с Запада.  Стало можно  дышать  без  кондиционера.
Во-вторых,  Келеборн оживился, вышел из транса и напевал какие-то
игривые песенки,  отказываясь переводить.  В-третьих,  за ужин  м
экскурсовод всем напомнил,  что дальше мы поедем на слонах, а ав-
тобус вернется в Минас Тирит через Мораннон.  Я  поинтересовался,
как  седлают  мумака.  "Дунаданец" любезно объяснил,  что наверху
слона укреплена беседка с подушками, в которой можно сидеть
.. и лежать, добавил он, измерив меня взглядом. Сзади слона прицеплена тележка, в которой спят. Или едут все время те, кого укачивает на мумаке. Слон выдается на двоих, к нему прилагается погонщик, который его кормит, чистит и направляет. Остановки в
оазисах. Крыши тележек -- это солнечные  батареи,  обеспечивающие
постоянно доступ к холодным напиткам и блюдам.  Выезжать хотели в
полночь.  Мы вышли погулять. Во дворе гостиницы уже слонялись му-
маки и погонщики.  Пахло зоопарком и коровником. Я скривился. Ке-
леборн предложил напоследок сходить макнуться.  В этот  вечер  на
Нурнене  открывался фестиваль фейерверков и воздушных шаров имени
памяти Гэндальфа Серого. Фейерверки еще не начались, хотя кое-ка-
кие ракеты взлетали там и сям,  но так было и вчера. Ожидали, од-
нако, чего-то грандиозного. Пока не совсем стемнело, все смотрели
шары. То есть наоборот: пока не выключили подсветку шаров, фейер-
верки начинать не было смысла.  Мы вышли к пляжу. Здесь аэростаты
на  тросах  росли из каждого квадратного фута.