ено за  свой опыт
понес страшное наказание: лионский исправительный трибунал приговорил его...
к ста франкам штрафа!
  2 Mitteilu ge  au  der Kli ik  fur   y hil. Kra ke.  A ale
de  Charite-Kra ke hau e .  d. IX, Heft I, 1860,  . 167 - 168.
  3.  Речь. Ролле на Лионском конгрессе 1864 г. Caz. he domad.
1864, р. 706.
  4. В. М. Тарновский. Курс венерических болезней. Спб., 1870,
  стр. 67.
  5 I id., стр. 64.

  Тот   же   проф.  Тарновский,  испытывая   предохранительную  жидкость.
Ланглебера,  произвел,  между  прочим,  следующие  два  опыта:   "Отделяемое
твердого  шанкра в  одном случае и  мокнущих слизистых папул  в  другом было
положено мною на  внутреннюю  поверхность  плеча здорового субъекта,  где  с
помощью ланцета предварительно была соскоблена кожица. Заразительная материя
оставлена в соприкосновении с обнаженным  местом от  пяти  до десяти  минут,
затем  последнее  натерто  предохранительною  жидкостью.  В  обоих   случаях
развития сифилитических явлений не последовало"1.
  Весною  1897 года  проф.  Тарновский покинул,  за  выслугою  лет,
кафедру Военно-медицинской академии. Его прощальная лекция была посвящена...
врачебной этике. По-видимому, в этой лекции г-ном профессором были высказаны
очень возвышенные и благородные мысли: молодежь устроила ему шумную овацию.
  Можно  ли  передать  сифилис  отделяемым  мягкой  язвы сифилитика? Этот
вопрос пытался решить экспериментальным путем доцент (ныне  проф. Казанского
университета).  А.  Г.  Ге.  "Опыт  был произведен над женщиною,  страдающей
норвежской  проказою,  никогда  не имевшей  сифилиса и давшей  на  опыт свое
согласие ( ic!2)". Результат получился отрицательный3.
Отрицательный  результат дали также четыре прививки Ригера, произведенные им
в клинике Ринекера4. Более успешными  оказались  опыты Биденкапа.
Впрочем, виноват: опытов Биденкап  не производил,  к нему на  помощь  пришло
одно  из тех волшебных "стечении обстоятельств", которые  в обыденной  жизни
совершенно невероятны, но которые в сифилидологии,  как мы уже знаем, иногда
случаются.

  1. Э. Лансеро.  Учение о сифилисе, пер. под ред. проф. В. М.
Тарновского. СПб., 1876, стр. 669. - Прим. ред.
  2. Так! (лат.)  употребляется в значении: обратить внимание!
- Ред.
  3. Дневник. Казанского общества врачей. 1881, стр. 12.
  4. См.   aamler. Сифилис в. Руков. к част. патол. и  терапии
Цимсена, т. III, ч. I, Харьков, 1886, стр. 84.

  "Первый  случай. Девушка,  принятая 9-го октября 1862 года с бленорреей
влагалища и мочевого канала, из баловства привила себе иглой шанкерный яд из
искусственных  язв  одной  больной,  которая была  пользуема сифилизацией...
Образовались   две  язвы,  которые   не  сопровождались   конституциональным
сифилисом".
  "Второй случай. Девушка с экземой предплечий, но никогда  не страдавшая
венерическими  поражениями,  привила  себе  из  шалости, подобно  предыдущей
больной, 18 (восемнадцать!) шанкров  к ним прибавилось  12 других от пробных
прививании гноем  первоначально  образовавшихся  пустул, так  как способ  их
происхождения   вначале   не  был   известен".   Больная  получила   сифилис
1.
  С  целью  решения  вопроса,  заразительно  ли  молоко  женщин,  больных
сифилисом,  Падова привил четырем  здоровым  кормилицам  молоко,  взятое  от
сифилитички  результат во всех случаях  получился отрицательный2.
Этим  же  вопросом занимался д-р Р. Фосс  он  привил в Калинкинской больнице
молоко  сифилитической  женщины  трем  проституткам,  "давшим  на опыт  свое
согласие".
  Опыт первый.  Пелагея  А-ва,  тринадцати лет,  крестьянка  Новгородской
губернии  имела сифилис, вылечилась. 25-го сентября 1875 года ей впрыснуто в
спину  молоко  сифилитички. Получился  только  нарыв величиною  "с небольшой
кулак".
  Опыт  второй.  Наталья  К-ва, 15  лет,  проституцией  стала  заниматься
недавно.  Поступила с уретритом  и вагинитом. Впрыснуто  молоко сифилитички.
Без результата.
  Опыт  третий. Любовь Ю-н,  16 лет, проститутка   поступила в больницу с
уретритом  сифилиса никогда  не имела, 27-го сентября ей  впрыснут под левую
лопатку  полный правацовский  шприц  молока  сифилитички.  Девушка  получила
сифилис3.
  Доктор. Фосс, как и проф. Ге, уверяет, что его жертвы дали на опыт свое
согласие.  Что это, насмешка? Самой старшей из девушек было шестнадцать лет!
Если согласие даже действительно было дано, то знали ли эти дети, на что они
соглашались, можно ли было придавать какое-нибудь значение их согласию?

  1.  aumler.
  2. Лансеро, стр. 614.
  3   I t    die     y hili     durch    Milch   ii ertrag ar?
 t.- eter urger  Med.  IVoche chrift, 1876,  o  23. В  оригинале  все  три
девушки названы полными фамилиями.

  Довольно. Я привел далеко не все  имеющиеся  в моем  распоряжении факты
прививки  сифилиса людям. Но уже и приведенные,  мне  кажется, с достаточною
убедительностью говорят за  то, что опыты  эти не представляют собою чего-то
исключительного  и  случайного   они  производятся  систематически,   о  них
сообщают  спокойно,  не боясь суда  ни  общественной  совести, ни  своей,  -
сообщают так, как  будто речь идет о  кроликах или собаках. Я только приведу
еще несколько подобных же опытов из других  областей медицины  хотя  там они
сравнительно и реже (благодаря возможности производить опыты над животными),
но безотносительно встречаются все-таки в слишком достаточном количестве.
  Желая ознакомиться с  изменениями, происходящими в печени  при сахарной
болезни, проф. Фрерикс и Эрлих вкладывали в печень больным сахарною болезнью
троакар. "По удалении стилета в трубке троакара оказывалось несколько капель
крови, обыкновенно с печеночными  клетками, иногда  же  и более значительный
колбасообразный кусок печени".1
  Д-р.  Фелейзен,  открывший  микроорганизм  рожи, привил разводку  своих
рожистых стрептококков 58-летней старухе с множественною фибросаркомою кожи.
Рожа привилась. "На шестой день после прививки у больной появился угрожающий
упадок сил, который потребовал применения возбуждающих средств"2.
После этого. Фелейзен привил рожу еще  шести больным, страдавшим волчанкою и
разного рода опухолями 3.

  1 Fr. Th. v. Frerich , Ue er de  Dia ete .  erli ,  1884,  .
272.
  2  Dr. Fehlei e ,  Die Aethiologie  de   Ery i el .   erli ,
1893,  . 21- 23.
  3. О. с.,  р. 29.  В оправдание  своих опытов д-р.  Фелейзен
ссылается на отмеченное некоторыми  наблюдателями  целебное действие рожи на
злокачественные  опухоли и  волчанку. Но  вот  история  одного  из  больных,
которым Фелейзен привил  рожу: "Двадцатилетний  мужчина последние двенадцать
лет  страдает волчанкою и  много  раз перенес  рожу".  Какое  основание имел
Фелейзен ждать, что привитая  им рожа исцелит больного, который уж много раз
без всякой  пользы  для  себя  перенес рожу? Восьмилетней девочке с саркомою
глаза,  после  удавшейся  прививки, Фелейзен вторично привил  рожу  "с целью
узнать, остается  ли  соответственный  индивидуум после перенесенной рожи на
некоторое время невосприимчивым к роже".

  В марте 1887 года к берлинскому хирургу Евг. Гану обратилась за помощью
женщина с  раком  грудной железы. Произвести  операцию  было уже невозможно.
"Чтобы отказом  от операции не открыть  больной безнадежность ее состояния и
чтобы   доставить  ей  облегчение  и  успокоение   психическим  впечатлением
произведенной операции", д-р Ган вырезал из пораженной груди кусочек опухоли
и  -  привил  его  на  другую,  здоровую  грудь  своей  пациентки   прививка
удалась.1  Таким   образом  был  установлен  очень   важный  факт
прививаемости рака.  Опыт Гана  был впоследствии с  успехом  повторен  проф.
Бергманом  и  неизвестным  хирургом,   анонимно  приславшим  свое  сообщение
парижскому профессору Корнилю.
  Д-р  Н. А. Финн исследовал в одном  из  кавказских  военных  госпиталей
вопрос о  заразительности  пятнистого  тифа.  По  его  предложению ординатор
Артемович  впрыснул  под  кожу семнадцати здоровым  солдатам  кровь  больных
пятнистым тифом.  Ни один из привитых  не  заболел, "только у двух сделались
простые  нарывы  на  месте  уколов".  Кроме того, двадцать  восемь  здоровых
молодых солдат было положено д-ром Финном в одну палату с пятнисто-тифозными
больными. Они пролежали с больными "в течение 4-5 дней при плотно  сдвинутых
кроватях, а иногда покрывались одеялами тифозных больных"2.

  1 E. Hah , Ue er Tra la tatio   der carci ,  Haut.  erl.  Kli .
Woch. 1888,  o 21.
  2. Протоколы заседл. Имп. Кавк. Мед. О-ва за 1878 - 1879 гг.
 o  8,  стр. 167.  Д-ра Финн и  Артемович  впрыснули кровь пятнисто-тифозных
больных также и себе.

  "Вот как относятся врачи к больным, вверяющим в их руки свое здоровье!"
-  скажет   иной  читатель,  прочитав  эту  главу.  Такое  заключение  будет
совершенно  неверно.  Сотня-другая  врачей,  видящих  в  больных  людях лишь
объекты  для своих  опытов,  не дает  еще права  клеймить целое  сословие, к
которому принадлежат эти врачи. Параллельно можно привести ничуть не меньшее
количество  фактов, где врачи производили  самые  опасные  опыты над  самими
собою.  Так, у всех  еще в  памяти опыты Петтенкофера и  Эммериха, принявших
внутрь чистые  разводки холерных бацилл, причем соляная кислота желудка была
предварительно нейтрализована содою.  То же самое проделали  над собою проф.
И.  И.  Мечников,  д-ра  Гастерлик  и  Латапи. Сифилис  привили  себе  д-ра.
Борджиони1, Варнери2,  Линдеман3  и многие,
многие другие: молодые и здоровые,  они для науки  пошли  на  опыты, которые
искалечили  всю их жизнь.  От сотни-другой этих героев заключать о геройстве
врачебного  сословия  вообще столь же несправедливо,  как из вышеприведенных
опытов над больными делать  заключение,  что так относятся к  своим  больным
врачи вообще.

  1 6  февраля 1862 г. проф.  Пеллицари привил кровь сифилити-
ческой  больной  д-рам  Борджиони,  Рози  и  Пассильи, "которые мужественно"
обрекли  себя  на  опыты,  несмотря на  отговариваиия  профессора". У  д-ра.
Борджиони прививка удалась: через два месяца после прививки появились ночные
головные боли, общая сыпь, опухание желез  десять дней спустя первичная язва
на  руке  стала заживать  лишь тогда  д-р. Борджиони  приступил  к  ртутному
лечению. (Саг he dom, 1862,  o 22,  . 349 - 350).
  2 Verha dlu ge  der   hy . med. Ge ell chaft  i   Wurz urg.
 d. III, 1852,  . 391. Ст. проф. Ринекера.
  3  Интересуясь  различными  вопросами   сифилидологии,  д-р.
Линдеман произвел  над  собою следующие опыты. В течение  двух месяцев через
каждые  пять дней он  прививал себе на  руки мягкие язвы,  через три  месяца
после этого  он привил себе отделение сифилитика  и получил  сифилис.  Через
семнадцать  дней  после  появления общей высыпи  папул  Линдеман  снова стал
прививать себе. Мягкие шанкры различной вредоносности. Комиссия, назначенная
Парижской  медицинской  академией,  исследовала  д-ра.  Линдемана,  вот  как
описывает она  его состояние устами своего докладчика Бэгена: "Обе руки  (от
плеч до ладоней) покрыты язвами  многие  язвы  слились: вокруг них острое  и
болезненное  воспаление   нагноение  очень  обильно   дно  большинства   язв
сероватого цвета   в общности  все эти повреждения, говоря  языком хирургии,
имеют  очень  дурной  вид.  По всему телу -  обильная  высыпь сифилитических
папул. - Д-р. Л. исполнен мужества и доверия и выразил намерение прибегнуть,
наконец,  к правильному  лечению своей  болезни,  ставшей  уже застарелою  и
серьезною". ( ulleti  de l'Academie   atio   de medici e. Tome XVII,   ari ,
1851 - 1852,  . 879 - 885).

  Но что безусловно вытекает из  приведенных опытов  и чему не может быть
оправдания, - это то позорное равнодушие, какое встречают описанные зверства
во врачебной  среде. Ведь приведенный мною мартиролог - больных, принесенных
в жертву  науке, добыт  мною не путем каких-нибудь тайных  розысков, -  сами
виновники этих опытов печатно, во всеуслышание, сообщают о них! Казалось бы,
опубликование   первого   же  такого  опыта  должно  бы  сделать  совершенно
невозможным их повторение   первый же такой экспериментатор должен бы быть с
позором выброшен навсегда из врачебной среды.
  Но этого нет. Гордо подняв головы,  шествуют эти своеобразные служители
науки,  не  встречая   сколько-нибудь  деятельного  отпора  ни   со  стороны
товарищей-врачей, ни  со стороны врачебной печати. Из всех органов последней
мне  известен только один, упорно и энергично протестовавший  против  каждой
попытки экспериментировать над живыми  людьми,  - это русская газета "Врач",
выходившая  под редакцией недавно умершего проф. В. А. Манассеина.  Страницы
этой  газеты  так  и   пестрят  заметками  редакции  в  таком  роде:  "Опять
непозволительные  опыты!",  "Мы  решительно  не  понимаем,  как врачи  могут
позволять себе подобные опыты!", "Не ждать же, в самом деле, чтобы прокуроры
взяли  на  себя  труд  разъяснить,  где  кончаются  опыты  позволительные  и
начинаются уже преступные!", "Не  пора  ли  врачам  сообща  восстать  против
подобных опытов, как бы поучительны сами по себе они ни были?".
  О, да, пора, пора! Но пора уже и обществу перестать ждать, когда врачи,
наконец,  выйдут  из  своего  бездействия,  и  принять  собственные  меры  к
ограждению своих  членов от ревнителей  науки,  забывших  о  различии  между
людьми и морскими свинками.


IX

  Кончая  университет,  я  восхищался  медициною и  горячо  верил  в нее.
Научные приобретения ее громадны, очень многое  в человеческом организме нам
доступно и понятно   со временем же для нас  не будет  в нем никаких тайн, и
путь к этому верен. С таким, совершенно определенным отношением к медицине я
приступил к практике. Но тут я опять натолкнулся на  живого человека,  и все
мои установившиеся взгляды зашатались и заколебались. "Значения этого органа
мы  еще  не  знаем",  "действия  такого-то   средства  нам  пока  совершенно
непонятно",  "причины  происхождения  такой-то болезни неизвестны"... Пускай
наукой  завоевана  громадная  область,  но   что   до  этого,   если  кругом
раскидываются такие необъятные  горизонты, где все  еще  темно и  непонятно?
Что, в сущности, понимаю я  в  больном  человеке, если не понимаю всего, как
могу я к нему подступиться? Часовой механизм неизмеримо проще  человеческого
организма   а между тем могу ли я  взяться за  починку  часов, если  не знаю
назначения хотя бы одного, самого ничтожного, колесика в часах?
  Так же,  как при первом моем знакомстве с  медициной, меня теперь опять
поразило бесконечное несовершенство  ее диагностики, чрезвычайная шаткость и
неуверенность всех ее  показаний. Только  раньше  я  преисполнялся  глубоким
презрением к кому-то "им", которые создали такую плохую науку  теперь же  ее
несовершенство  встало передо мною естественным и неизбежным фактом,  но еще
более тяжелым, чем прежде, потому что он наталкивался на жизнь.
  Вот  передо  мною  этот  загадочный, недоступный мне живой организм,  в
котором я  так мало понимаю. Какие силы управляют  им,  каковы  те тончайшие
процессы, которые непрерывно совершаются в нем? В чем суть действия вводимых
в  него лекарств,  в чем  тайна  зарождения  и развития  болезни?  Коховская
палочка вызывает в организме чахотку,  леффлерова,  которая  на вид так мало
разнится от коховской, вызывает дифтерит - почему? Я впрыскиваю больному под
кожу  раствор  апоморфина, -  он циркулирует по всему  телу индифферентно, а
соприкасаясь  с рвотным центром, возбуждает его  у меня даже  намека нет  на
понимание того, какие  химические особенности  определенных нервных клеток и
апоморфина обусловливают это взаимоотношение.
  Ко мне  обращается за помощью девушка, страдающая мигренями. В чем суть
этой мигрени? Во  время припадка лоб у больной становится холодным, а зрачок
расширяется   девушка  малокровна  все это  указывает на  то,  что  причиною
мигрени в данном случае является раздражение симпатического нерва, вызванное
общим малокровием. Хорошее объяснение! Но каким образом  и почему малокровие
вызвало в этом случае раздражение  симпатического нерва?  Где  и  каковы  те
целительные силы организма,  которые  борются с происшедшим расстройством  и
которые я должен поддержать? Как действуют на спазм симпатического нерва тот
фенацетит с кофеином, на малокровие - то железо, которые я прописываю? И вот
больная стоит передо мною, и я берусь ей помочь, и, может быть, даже помогу,
- и в то же время  ничего не понимаю, что с нею, почему и как поможет ей то,
что я назначаю.
  Я не имею даже отдаленного представления о типических  процессах, общих
всем человеческим организмам  а  между тем  каждый больной  предстает передо
мною во всем богатстве  и  разнообразии своих  индивидуальных особенностей и
отклонений от средней нормы. Что могу я знать об них? Двое на вид совершенно
одинаково здоровых людей промочили себе ноги  один получил насморк, другой -
острый суставной ревматизм.  Почему?  Высшая доза  морфия - три сантиграмма
взрослой,  совсем не  слабой больной впрыснули  под  кожу  пять миллиграммов
морфия,  -  и она умерла  для объяснения таких фактов  в медицине существует
специальное слово "идиосинкразия", но это слово не дает мне никаких указаний
на то. когда я должен ждать чего-либо подобного.
  И какие средства дает мне наука проникнуть в живой организм, узнать его
болезнь?  Кое-что  она мне, конечно,  дает. Передо мною,  напр., больной: он
лихорадит,  жалуется на ломоту в суставах,  селезенка  и печень увеличены. Я
беру  у него каплю  крови  и смотрю  под  микроскопом: среди кровяных  телец
быстро извиваются тонкие спиральные существа  это спириллы возвратного тифа,
и я с полною уверенностью говорю: у больного - возвратный тиф. Если бы наука
давала  мне  столь  же  верные средства для познания  всех  болезней и  всех
особенностей каждого организма, то я мог бы чувствовать под ногами почву. Но
в  подавляющем  большинстве  случаев  этого  нет.  На  основании  совершенно
ничтожных данных я должен строить выводы, такие важные для жизни  и здоровья
моего больного...
  Я был  однажды  приглашен  к одной  старой  девушке  лет под пятьдесят,
владетельнице небольшого дома  на  Петербургской стороне   она жила  в  трех
маленьких, низких  комнатах,  уставленных  киотами с лампадками,  вместе  со
своей подругой детства, такою же  желтою  и худою, как  она. Больная, на вид
очень нервная и истеричная, жаловалась на сердцебиение и боли в груди  днем,
часов  около  пяти, у  нее  являлось сильное стеснение дыхания и  как  будто
затрудненное глотание.
  - Нет у  вас такого  ощущения,  как будто при  глотании в горле  у  вас
появляется шар? - спросил я, имея в виду известный признак  истерии - glo u
hy tericu .
  - Да, да, именно! - обрадовалась больная.
  Сердце  и  легкие  ее  при  самом   тщательном  исследовании  оказались
здоровыми   ясное дело, у  больной была истерия.  Я назначил соответственное
лечение.
  - А что, доктор, не могу я вдруг сразу помереть? - спросила больная.
  Она  сообщила  мне,  что хотела  бы  завещать  свой  дом  подруге,  без
завещания же все перейдет к ее единственному законному  наследнику -  брату,
выжиге  и плуту,  который взял  у нее по-родственному, без расписки, все  ее
деньги, около шести тысяч, и потом отказался возвратить.
  - Странное дело, что же  вам мешает составить завещание? - сказал я.  -
Непосредственной опасности нет, но  мало  ли что может случиться! Пойдете по
улице, - вас конка задавит. Всегда лучше сделать завещание заблаговременно.
  -  Верно,  верно!  -  в  раздумье  произнесла  больная.  -  Вот  только
поправлюсь, сейчас же схожу к нотариусу.
  Это было в три часа. А в пять, через два часа, ко мне прибежала подруга
больной и, рыдая,  объявила,  что  больная  умерла:  встала  от обеда, вдруг
пошатнулась, побледнела, изо рта ее хлынула кровь, и она упала мертвая.
  - Зачем, зачем, вы, доктор, не сказали!? -  твердила женщина,  плача  и
захлебываясь, безумно стуча себе кулаком по бедру. - Ведь мне теперь по миру
идти, злодей