еда.
   - Логично, - одобрил его "Мужичок". - В среду дадим  указание  банку,
платежку с проводкой скинем по факсу. Удачно, что завтра президент  при-
летает из Штатов. Формально я должен с ним согласовать сделку, даже эту.
Тем более, что торговля металлом - попутный бизнес, деньги крутим. Глав-
ное - инвестиции. В сельское хозяйство,  в  перерабатывающую  промышлен-
ность. Три "Ил-86" купили, два  сухогруза  фрахтуем,  сами  знаете,  без
транспорта, как без рук.
   Не было жеваного пиджака, несвежей рубашки, чинарика "Примы" в заско-
рузлых крестьянских руках - перед Долиным и Гулькиным сидел бизнесмен  с
цепкой деловой хваткой, русский купец, грамотно работающий в паре с аме-
риканским толстосумом, МУЖИК, у которого в холуях бегал фирменно  упако-
ванный молодой ассистент.
   - Надо бы обмыть сделку, - предложил Николай.
   - А что? Все равно конец рабочего дня, - добродушно согласился "Мужи-
чок". - Да, честно говоря, и не жравши мы сегодня с  этими  бесконечными
переговорами.
   По такому случаю Николай достал из сейфа болгарский коньяк "Солнечный
берег", но, как на грех, из закуски оказалась только початая банка килек
в томатном соусе. Оно и понятно понедельник, в пятницу все подмели.
   "Мужичок" же за милую душу расправился с "братской могилой"  килек  и
досуха вытер банку черным хлебом. "Ассистент" потягивал коньячок.
   Расстались тепло. Напоследок "Мужичок" все же попросил сначала копию,
а потом оригинал основного договора.
   До среды.
   И пропал. Будто его убили. "Ассистент" по телефону мямлил, что "мужи-
чок" уехал с "Президентом". Тянулось все это до тех пор пока  Леонид  не
получил предложение купить металл и ксерокопию договора, что они  своими
руками отдали "Мужичку". Только прежние цены были  замазаны  белилами  и
увеличены в полтора раза.
   И "Мужичок" и "Ассистент" оказались из разряда перехватчиков  догово-
ров. Спектакль, разыгрываемый ими, по  безупречности  мизансцен  был  на
уровне режиссуры Станиславского, а по точности реплик достоин пера Оска-
ра Уайльда.
   С год назад "Дядя Коля" вызвал "Дядю Леню", запер за ним дверь  каби-
нета:
   - Почитай-ка, - протянул листок ксерокопии.
   Бланк банка, гербовая печать, подпись управляющего, исходящий номер -
все на месте. Бумага гласила, что банк гарантирует выделение кредита в 3
000 000 000 (Три миллиарда) рублей фирме "Тримпэкс" на проведение торго-
вых операций с редкоземельными и цветными металлами.
   - Что за "Тримпэкс"?
   - Рабин, служил когда-то пятым колесом в нашей  телеге,  -  с  почти-
тельным презрением пожал плечами Николай. - И кто бы мог  подумать,  что
Левка Рабин и его отпрыск Миша теперь большие люди. Компания "Лев и  сын
Миша". Ладно, к делу. Может, скрестим этих хищников с "осьминогами"?
   В разговорах, особенно телефонных, Долины пользовались кличками  типа
"Заика Пушкин" не только для клиентов, но и для металлов: никель - нико-
лай, кобальт - константин. "Осьминогом" звался изотоп осьмия.  Использо-
вался он в атомной энергетике.
   Соблазн был велик: реализации нескольких граммов осьмия с лихвой хва-
тило бы на беспечную старость в стране хаоса  и  разрухи.  И  покупатель
был, верный покупатель, у Долиных имелись копии всех разрешительных  бу-
маг от самых высоких инстанций до  специального  экспортера.  Покупатель
был даже готов за свой счет пригнать самолет-лабораторию, чтобы  сделать
самому анализ, оплачивая потраченную для этого щупальцу осьминога. Товар
тоже существовал, существовал не в воспаленном воображении -  официально
неприкосновенные национальные запасы составляли несколько сот грамм изо-
топа, на деле же помимо его основного производства десятки лабораторий в
закрытых институтах оборонного комплекса  технически  имели  возможность
вырастить кристаллы осьмия. Одна из таких  лабораторий  находилась  ког-
да-то в ведении Николая Долина. Компания "Лев и Миша" нужна была в  этой
ситуации как рублевый гарант, призванный обеспечить производство, транс-
портировку и экспорт.
   Офис ассоциации стал напоминать штаб во время генерального сражения -
разрабатывали стратегические планы, определяли дислокацию встреч, напря-
женно ждали сообщений с театра военных действий. Ляля еле успевала  под-
носить снаряды - подносы с кофе и чаем.
   Быстроглазый Лев Рабин поначалу вежливо, а потом все настырнее и раз-
вязнее требовал то одного. то другого, торговался до хрипоты  за  каждый
рубль, при случае устало-озабоченно  напоминал  толстому,  как  талисман
Московской олимпиады, Мише:
   - Слушай, и за что они там в министерстве  иностранных  дел  зарплату
получают? Нам же катастрофически срочно надо в Штаты. Там вот-вот  выбе-
рут нового президента. Я хочу знать, что он хочет.
   По другую сторону стола сидели те, кого когда-то нельзя было  показы-
вать по телевидению, о ком нельзя было писать в газетах, кто в представ-
лении рядового обывателя совершал, не различая дня и ночи, научные  под-
виги, жертвуя жизнью, как герой фильма "Девять дней одного  года".  Если
бы сняли кино про "десятый день", то оказалось бы, что засекреченные ге-
рои - такие же малообеспеченные люди, которые тоже хотят иномарку и  зе-
мельные участки в собственное владение.
   Редкий случай - переговоры были успешно завершены.
   И наступила в одночасье оглушительная тишина, подобная первой  минуте
мира после многолетней войны. Ни звонков, ни встреч, даже  Ляля  скучала
над очередным детективным романом.
   А Лев и Миша исчезли. Позже Николай  при  случае  показал  ксерокопию
письма о Трех миллиардах в банке - там  объяснили,  что  оно  было  дано
только под обязательство иностранного учредителя фирмы  "Тримпэкс"  отк-
рыть валютный аккредитив, чего сделано не было. Вернулись в свои секрет-
ные лаборатории герои "Десятого дня одного года". Сделка  не  состоялась
еще и потому, что вышел указ, запрещающий какую-либо коммерцию с "осьми-
ногами" или иной стратегически важной экзотикой, и еще один, предписыва-
ющий вывозить цветные металлы только через спецэкспортеров и по  квотам.
И на авансцену вышли фонды.
   Фонды, фонды, фонды... Во имя самых высоких идей  создавались  и  су-
ществовали десятки фондов, которым дана была льгота -государственную та-
моженную пошлину они могли тратить на добывание медикаментов, питания  и
другие нужды детей Чернобыля, вои нов Афганистана или донских казаков.
   В подъезде пахло кошачьей мочой, на выщербленных ступенях  лестничных
маршей хрустела под ногами осыпавшаяся известка, стены в комнатах храни-
ли пятна от украшавших их когда-то картин, пятна были светлыми, как вос-
поминания о прошедшей жизни. В углу врос  навеки  огромный  продавленный
диван, на котором Леониду пришлось с полчаса дожидаться. Зато на  колче-
ногих столах сияли мониторы самых современных компьютеров, мягко трезво-
нили японские телефоны, из телефаксов выползала белая бумажная  лента  с
сообщениями.
   - Вы извините, временно размещаемся в доме, предназначенном на  снос,
без мебели, без вывесок. Но, как говорится, в тесноте, да не в обиде.
   Ухожен, хорошо стрижен, легкая седина и ровный загар.  Зимой.  Пиджак
от "Валентино", одеколон от "Диора". Так, наверное, выглядит  Рокфеллер,
подумал Леонид.
   - У вас металл, у нас деньги и квоты.
   Такие ходят на собственных яхтах и живут на собственных островах.  Но
те не говорят по-русски вообще, тем более, как этот, без акцента. И  ка-
кое отношение он имеет к этому фонду?
   - Чьи интересы вы представляете? - осторожно спросил Леонид.
   - Как чьи? - усмехнулся "Рокфеллер" и призадумался. - У меня три пас-
порта: советский, латвийский и австрийский. Я  -  президент  совместного
акционерного общества в Вене, живу в Риге. Зато  всем  удобно.  Фонду  в
первую очередь. Вы даете металл, мои партнеры в Вене - валютный аккреди-
тив, фонд - квоту и рублевое обеспечение.
   В "кошачий" подъезд Леонид ходил или звонил еженедельно, но бестолку.
Единственным достижением можно было считать приятельские отношения,  ус-
тановившиеся с одним из сотрудников фонда, одетого отнюдь не в пиджак от
"Валентино". Он-то и объяснил Леониду, что президент австрийского СП  на
полученные кредиты накупил спирта "Ройял" для страждущих и алчущих  рос-
сийских граждан. Соло на "рояле" принесло ему  деньги,  большие  деньги,
дети же Чернобыля получили от гражданина трех государств  комбинацию  из
трех пальцев.
   В отличие от кошачьего подъезда другой фонд размещался в уютном особ-
няке в "тихом" центре Москвы.
   За большим черным столом в кожаном кресле с высокой спинкой  несораз-
мерно малой выглядела белокурая в красном платье с золотой брошью женщи-
на, ни дать, ни взять "Белоснежка"... лет шестидесяти.
   - Вам привет от Николая Николаевича, - сказал,  представившись,  Лео-
нид.
   "Белоснежка" заулыбалась:
   - Колька Долин... Да-а, погуляли мы с ним на  комсомольским  активах.
Рассказывал он мне про тебя, про твою историю с географией. Постой, пос-
той... вспомнила. Стихи-то не бросил писать?

...дробился лошадиный цокот...

Не бросил, ответил, смутившись, Леонид. Ему вдруг до жара в висках захотелось
поделиться с "Белоснежкой" волшебным таинством поэзии, когда образ возникает
из хрустально звучащего словосочетания, поведать о своих мытарствах по
редакциям и издательствам, о том, с каким трудом увидел свет сборник стихов
Леонида Долина, но вместо исповеди протяул тонкую книжку "Белоснежке".
   - Ишь ты, - уважительно приняла ее "Белоснежка".
   Надела очки, полистала.
   - А вот за это спасибо. Обязательно почитаю на досуге. С этой партий-
ной работой семьей не обзавелась, так что вечерами...
   Достаточно одного, но особого взгляда женщины, чтобы не только понять
без слов, но и ощутить ее интерес. Именно таким взглядом одарила "Белос-
нежка" Леонида при следующей встрече:
   - Прочла. Да-а-а... Редкий мужчина...
   Она не договорила и Леонид так и не узнал, что  за  строки  и  почему
вызвали у "Белоснежки" такую ассоциацию - редкий...
   Она мотнула головой, словно стряхивая наваждение:
   - Что-нибудь еще печатал?
   - Нет, это единственная моя опубликованная книга, - отвечал Леонид. -
А стихи еще есть... И рассказы... Хочу издать за свой счет... Как деньги
заработаю.
   - Грамотно, - одобрила "Белоснежка". - Хотя дело это дорогое, но  по-
можем. Ты металл давай, а уж квотами мы обеспечены. Есть, не  перевелись
еще свои люди на самом верху. Даром что ли мы в президиумах вместе  мая-
лись, а?.. Значит, жду.
   И вновь в ее глазах затеплилось то, что в  случае  взаимности  делает
двоих родней родного друг другу. Леонид же неожиданно  ярко  представил,
что ощущал в таких случаях новый фаворит стареющей императрицы. Как  Зу-
бов с Екатериной Второй.
   - Многостаночница, - усмехнулся Николай, когда Леонид рассказал ему о
встрече с "Белоснежкой". - Ты фильм "Светлый путь" помнишь?  С  Орловой?
Это про нее, в точности.

Путь мой, светел ли ты?..

Строка у Леонида сложилась разом - готовое начало нового стихотворения или его
финал - Леонид подивился легкости ее явления и тут же улыбнулся, что же
необычного, уже тлеет пожар осени и самое время стихам...
   Леонид и услышал и увидел строку - свой путь, не только  сегодня,  от
вокзала по проспекту, а потом пешком по бульварчику, но и путь от  геог-
рафа до посредника в торговле металлами, и главный путь от мальчика  Ле-
ни-тихони, задумчиво глядящего на этот свет разноцветными глазами -  ры-
жим и серым - до Поэта.

Глава четвертая




                                --===Крест===--




К Р Е С Т

Глава четвертая

Дробился лошадиный цокот
   И растворялись двери -
   Влетал, как легкий ветер, Моцарт.
   Входил Сальери.

На проходной Леонид назвал номер своего пропуска, ему выдали пластмассовый
прямоугольничек, схожий с рамочкой для проездных билетов. Леонид пересек
внутренний двор и поднялся на третий этаж отдельно стоящего кирпичного
строения. Из дверей длинного коридора первых четыре по правую сторону
принадлежали ассоциации Николая Долина : кабинет Николая, Ляля-секретарша,
замы, бухгалтерия.
   Петухов и Голубович уже уставились в экран  монитора,  пытаясь  дога-
даться, какую же команду следует выдать герою компьютерной игры  -  дос-
тать пистолет, телепортер или атомную  бомбу.  Дело  в  том,  что  герой
изъяснялся на чистом французском, а что у Петухова, что и Голубовича и с
чисто русским было туговато.
   Игры на компьютере занимали в ассоциации  основное  место  по  объему
истраченного рабочего времени. Играли с утра и до глубокого вечера,  иг-
рали до одури, до запирания вахтерами всех  служебных  помещений  в  том
числе и туалетов - на  этот  случай  имелась  трехлитровая  банка,  куда
справляли малую нужду.
   Петухов был чемпионом по всевозможным тетрисам - складывал кубики так
складно, что только держись. Голубович, как бывший программист,  предпо-
читал интеллектуальные задачки. Но самым заядлым  игроком  был,  как  ни
странно, шеф "дядя Коля". Привычка руководить,  начальствовать  и  здесь
проявлялась вовсю: Николай то объявлял персональный чемпионат, то  делил
подчиненных на команды, обычно забирая себе подобострастно бессловесного
Голубовича, а Петухову доставался Леонид. Здесь был свой  расчет:  брат,
тем более старший, и есть брат, на брата особо и не прикрикнешь, не дашь
ему совета-указания.
   Азарт игры достигал временами высокого накала -  память  Петухова  до
гробовой доски сохранит то время, когда он правил, будучи партийным  на-
чальником, народными массами, в том числе и Николаем Долиным, и выигрыш,
пускай и на компьютере, как утешительный приз, доказывал профпригодность
Петухова для начальствования и по сей день.
   Громко щелкнул, включаясь, селектор.
   - Леонид Николаич, зайди, - прозвучал голос брата.
   Лялина проходная была пуста, опаздывает, как всегда.
   - Присаживайся, Коляныч... - Николай долго задумчиво смотрел в  окно,
вертел карандаш в руках, прежде чем продолжил.
   - Посоветоваться хочу... Сколько  ты  у  нас,  года  полтора?..  Даже
больше... Ну, и как ты сам оцениваешь свою трудовую доблесть?
   Леонид понял, что должен состояться тот разговор, который давно  наз-
ревал.
   Мозаика встреч и переговоров, в которых участвовал, которые  проводил
Леонид, была причудливо пестра, но едина  по  сути  своей.  Как  на  ги-
гантских качелях надежда круто заработать, то взлетала до  радужных  вы-
сот, то рушилась в бездну пессимизма. За полтора года Леонид,  казалось,
прошел все стадии, все ступени, все состояния в покупке и продаже метал-
лов, стал профессионалом - не было, не  хватало,  недоставало  реального
результата, завершения солидной сделки.
   - Ты же знаешь, Коляныч, твоя зарплата - фактически из кармана  наших
женщин. Лены Алисовой, Гали Уткиной, Люси Серпилиной, Ляли...
   Леонид представил себе, как портретную галерею,  вереницу  российских
женских образов конца двадцатого века: маленькую, рыжую проныру Алисову,
грузную, туповатую Уткину, мужеподобную, с вечным огарком "Беломора"  во
рту Серпилину, манерную, томную Лялю. Все они вроде бы  неплохо  относи-
лись к Леониду, приглашали на чай, кормили домашними пирогами, но... Ле-
онид - брат шефа, а тот раздает конверты... с  другой  стороны,  если  в
конверте не хватает...
   - Вчера Серпилина зашла с ведомостью на зарплату... - Николай профес-
сионально выдержал паузу, - ...и спрашивает, а какого размера детородный
орган у Гулькина? Я, говорю, не понял ни вопроса, ни степени Вашей заин-
тересованности в этом, Людмила Александровна, а она мне, видите эти  фа-
милии в ведомости? Это кто? Миллиардеры наши, сделками крутыми ворочают,
а заработали они с Гулькин... нос. Смех смехом,  а  народ  интересуется,
чем это Леонид Николаевич Долин полезен ассоциации и  лично  каждому  ее
члену.
   Что мог ответить Леонид на вопрос Николая - как Леонид оценивает свою
собственную трудовую доблесть? Николай и сам все прекрасно знал.
   - Ты посуди сам, - Николай говорил доверительно, тихо, - возьмем того
же Петухова. Ведь мудак мудаком, еще в райкоме у него кличка  была  "Пу-
так", а старается... То там договорчик, то тут. Петя по зернышку клюет и
сыт бывает. Хотя жалею я - был у меня момент, мог я его уволить,  да  не
случилось...
   Николай говорил правду, но не всю -  Петухова  он  держал  далеко  не
просто из-за каких-то договорчиков. В августе девяносто первого, в  пер-
вых два дня путча, Петухов снова почувствовал себя хозяином этого курят-
ника - сила класса, класса коммунистов-аппаратчиков не иссякла,  притаи-
лась на время и Николай  расчетливо  страховался  на  тот  случай,  если
власть вернется к верным ленинцам.
   - Я уж не говорю о Голубовиче... - вздохнул Николай. -  Пашет  парень
не за страх, а за совесть...
   Пашет, внутренне согласился Леонид. Но за страх - это у него в крови.
Комсомольской. А насчет совести... Голубович с шофером Юрой, как  завхоз
обеспечивал  не  только  ассоциацию,  он  отвечал  за  домашнюю  "продо-
вольственную программу" шефа, за его гараж, дачу, медицинское обслужива-
ние... И шеф ценил Георгия Голубовича, величая его при всех "князем Иго-
рем", а то и просто "князем" и уж, конечно, не забывал его  сервиса  при
распределении конвертов.
   - А наш слабый пол, ты же знаешь их... -  Николай  закрутил  головой,
как бы чураясь от дьявольского наваждения. - Недавно опять  мне  партий-
но-профсоюзное собрание устроили. Как ахнут по маленькой, так  Серпилина
грудь вперед, а это минимум пятый номер, за ней Уткина, наш  бронетранс-
портер, и лиса Алисова - все, как одна: даешь повышение зарплаты. А ведь
правы девки - не разгибаются с утра до вечера...
   Николай опять лукавил - "девки" не разгибались еще где-то  с  полгода
назад, сейчас же просто не было такого объема работы, не было того  изо-
билия договоров, что раньше, вот Николай  и  прикидывал,  "советуясь"  с
братом, кем же поступиться, кого  первым  принести  в  жертву  ради  ос-
тальных, чтобы  была  обеспечена,  в  первую  очередь,  семейная  продо-
вольственная и другие программы Долина-старшего.
   - И еще... Между нами только... Жалуется на тебя Гулькин  -  груб  ты
бываешь на переговорах, несдержан, может, поэтому и не хочет никто с то-
бой...
   Перейдя на работу к брату, занимаясь совершенно новой для  себя  дея-
тельностью, Леонид невольно проявлял новые, а может, просто дремавшие до
поры до времени качества своей личности. Тот же Николай  на  переговорах
всегда стремился быть лидером, боялся потерять  лицо,  почти  болезненно
относился к тому, как его принимают. Его "боевой" зам Петухов по  райко-
мовской привычке был  всегда  по-государственному  озабочен,  энергичен,
скрывая под этой маской полное отсутствие полезной мысли. Жора Голубович
преданно молчал, благоговейно ожидая решения начальства.
   Леонид же, быстро схватывая схему и суть сделки, видел только одно  -
как реально решить тот или иной вопрос. И тут Леонид мог поправить  "при
всем честном народе" брата-начальника, показать абсурдность громких  за-
явлений Петухова, заставить что-то промямлить Голубовича.
   Леонид не расстраивался при неудачах, он размышлял над их причинами и
учитывал их в последующем. Леонид привык во время экспедиций к взаимовы-
ручке, как к само собой разумеющемуся, и поэтому ему тяжелее всего было,
когда кто-то не делал того, что по мнению Леонида, было очевидным.  "Че-
гой-то я им звонить буду, пусть они мне звонят", - заявлял Николай и де-
ло стопорилось, Петухов всегда обещал, но никогда не выполнял, а Голубо-
вич ничего не предпринимал без указания.
   Было совершенно ясно, что Гулькин не жаловался Николаю, скорее  всего
Николай сам спросил у Гулькина, а как там Леонид, небось, позволяет себе
лишнего? А Гулькин ответил, бывает...
   - Ладно, дядя Лень, придумаем чего-нибудь, - Николай не дождался  от-
вета Леонида, а может, и не нужен он  ему  был.  -  Баня  сегодня,  пом-
нишь?...


Глава пятая




                                --===Крест===--




К Р Е С Т

Глава пятая

Н