истера Прендергаста:
"На  старт, на  старт, непослушные мальчишки!" -- А они меня сэром величают.
Из уважения.
     --  Когда  я  скомандую: "Внимание, марш", начинайте  бег,  -- слышался
голос мистера Прендергаста. -- Итак, внимание,  марш... Почему  же вы стоите
на месте? -- И его призывы тотчас же утонули в звонких ребячьих протестах.
     -- И учтите, -- не унимался  Филбрик, -- слава пришла ко мне  не сразу.
Вырос  я  среди грубых людей,  ох каких  грубых.  Вы  с  Птенчиком Филбриком
знакомы не были?
     -- Боюсь, что нет.
     --  Еще  бы! Дело-то  давнее.  А  ведь неплохой  боксер был.  Не  скажу
великий, -- пил запойно, да и руки коротковаты, но свои пять фунтов за вечер
он  в нашем  Ламбет-клубе  зарабатывал  исправно.  К  нему  все  там  хорошо
относились,  а ведь  иной  раз налижется  до  чертиков,  какой уж тут  бокс.
Короче, то был мой папаша, золотое сердце,  но грубиян, что верно, то верно.
Разнесчастную мою родительницу лупцевал -- страшное дело. Пару раз за это  в
кутузку попадал, а как выпустят, он опять так наподдаст... Нынче таких людей
уж не встретишь, образованные все больно стали, да и виски, между прочим, не
подешевело...  Птенчик  из меня  тоже хотел боксера сделать.  По  субботам я
стоял с губкой у канатов в нашем клубе и кое-что, между прочим, зарабатывал,
а ведь совсем сопляком  был. В  клубе  я и познакомился с Тоби Кратвеллом, о
нем тоже не слыхали?
     -- Мне, право, неловко, но не слыхал. Я вообще плохо знаю спортсменов.
     -- Спортсменов? Так,  по-вашему, выходит, Тоби  Кратвелл спортсмен? Вот
умора!  Тоби Кратвелл, --  вновь оживился Филбрик,  -- это тот, кто свистнул
буллеровские бриллианты  в девятьсот двенадцатом году, обчистил Объединенный
стальной трест в девятьсот десятом,  а в четырнадцатом хорошенько выпотрошил
сейфы на острове Уайт. Нет, кем-кем, а спортсменом Тоби Кратвелл отродясь не
бывал.  Хорош спортсмен! Знаете, какую штуку он выкинул с Альфом Ларриганом,
когда тот закрутил было с одной его подружкой? Нет? Так слушайте. Был у Тоби
знакомый  доктор по фамилии Питерфилд,  жил он на Харли-стрит, а пациентов у
него хоть пруд пруди. Так вот Тоби  кое-что про него знал. Питерфилд угробил
очередную его девчонку, когда та пришла к нему, потому что не хотела рожать.
Тоби про это пронюхал, так  что доктор был у  него в руках. Альфа он убивать
не стал -- не так был Тоби воспитан. Тоби вообще  никого никогда не  убивал,
если не считать,  конечно, всех этих  поганых  турок в войну,  за  что, если
хотите знать, он орден заработал. Словом, подкараулил он Альфа, сводил его к
доктору Питерфилду, ну и... -- Филбрик перешел на шепот.

     1 М  о  с т В а  т е  р  л о  о соединяет центральную  часть
Лондона с районом Ламбет "а южном берегу Темзы.
     --  Внимание, второй забег,  приготовились.  Если  вы  не  побежите  по
команде "марш",  я вас  всех до  одного  дисквалифицирую, вы  меня  слышите?
Внимание, марш...
     -- В  общем, с той поры Альф  Ларриган  больше за  девчонками не бегал.
Хе-хе-хе.  А  вы говорите  -- спортсмен!  Ну а мы с Тоби проработали на паях
целых пять  лет. Вместе Стальной трест чистили, вместе Буллера обрабатывали,
и  кое-что заработали. Тоби брал  себе  три  четверти, как старший,  но и  я
внакладе не оставался. Расстались мы  уже перед самой войной. Тоби продолжал
сейфы  потрошить,  а  я обосновался в  "Барашке и  флаге", в  том, который в
Кембервелл-Грине,  стало быть.  Перед  войной  это была не  пивная,  а  одно
загляденье, да и теперь лучше нее  в округе  не  найти,  вы уж мне поверьте.
Времена   нынче,  конечно,  не  те,  но  все  равно  жаловаться  грех.  Я  и
"Синематограф"  приобрел там же,  под боком. Будете в тех краях -- заходите,
сошлитесь на меня -- для вас всегда контрамарочка найдется.
     -- Очень вам признателен.
     --  Сущие пустяки. Стало быть, началась война. Тоби за Дарданеллы орден
получил и важной птицей заделался.  Теперь он, фу-ты ну-ты, майор  Кратвелл,
член парламента  от консерваторов, какую-то дыру на юге Англии представляет.
А в  пивной у  меня всем распоряжалась моя толстуха. Я ведь женился -- забыл
вам рассказать. В невестах она была красавицей, только вот потом располнела.
Обычное дело, при пивной-то. После войны дела  наши  пошли на убыль, а потом
толстуха  моя приказала  долго  жить. Сперва  я не  думал,  что  буду  особо
убиваться, располнела уж больно,  повторяю,  и  вообще.  Поначалу  так оно и
вышло, но  когда  я ее схоронил и все постепенно в свою колею входить стало,
вдруг я  затосковал.  Почему  да отчего,  сам  не знаю.  Стал газеты читать.
раньше-то моя супруга мне вслух читала, выбирала, что ей больше нравилось, а
я  когда  слушаю, когда  нет,  в общем, особо никогда не интересовался.  Про
преступления она никогда не читала, разве только убийство какое громкое. А я
сразу взялся  за уголовную  хронику, и  у  себя  в "Синематографе"  ни одной
картины  про  жуликов  не пропускал.  Спалось мне неважно, все лежу себе  да
былое вспоминаю.  Я бы  и по второму разу  мог запросто жениться, за меня бы
любая пошла, но мне чего-то другого все хотелось.
     Как-то субботним вечером в бар заглядываю.  По субботам я всегда там --
сигару выкурю, ребятам  стаканчик-другой поставлю. Чтобы чувствовали,  с кем
дело имеют.  На пальце у меня кольцо с  бриллиантом,  а  летом я  всегда при
бутоньерке. Значит, захожу я и вижу -- кого бы вы думали -- Джимми Дреджа. Я
с ним познакомился, еще когда с Тоби работал. Сидит -- лица на парне нет.
     "Здорово, Джимми, -- окликаю. -- Сколько лет, сколько зим! -- Спрашиваю
его приветливо, но осторожно,  бог его знает, что он теперь за птица: -- Как
дела?"
     "Как сажа бела, -- отвечает. -- Работу запорол".
     "Что за работа?" -- спрашиваю.
     "Детская, -- отвечает. Ребенка, понимать надо, умыкнул. -- В общем, все
по порядку, -- начинает свой рассказ Джимми. -- Ты лорда Аттриджа знаешь?"
     "Того,  что  электрическую  сигнализацию  от  воров  завел? Который  на
Белгрейв-сквер проживает? В Аттридж-хаусе?"
     "Он  самый, чтоб ему пусто было.  Так вот,  есть у этого Аттриджа сынок
лет  двенадцати,  только недавно в колледж  пошел. Я его взял на заметку, --
продолжает Джимми, -- потому как он у папаши единственный отпрыск, а денег у
лорда  Аттриджа куры не клюют. Короче, доделал я одно дельце и на  Аттриджей
переключился. Сперва  все шло как по маслу",  -- рассказывает Джимми.  Возле
самой Белгрейв-сквер,  по его  словам, был гараж, и  мальчишка вечно там  по
утрам сшивался, все смотрел, как с автомобилями возятся. На  автомобилях  он
был помешан. Вот и подкатывает в одно прекрасное утро наш Джимми к гаражу на
своем мотоцикле с коляской, бензин,  дескать, кончился. Парень, понятно, тут
как тут. Уставился.
     "Машина-то барахло", -- заявляет он.
     "Сам ты барахло, -- отвечает  Джимми. -- Я  с этим  мотоциклом и за сто
фунтов  не расстанусь.  На  этом  мотоцикле,  если хочешь знать,  я Гран-при
выиграл в Булони".
     "Будет  заливать-то,  --  смеется паршивец. --  На  этом  драндулете  и
тридцати миль в час не сделать, даже в горки!"
     "Погоди, -- сказал тут  Джимми. -- Ты лучше залезай в коляду, все сам и
увидишь. На спор -- восемьдесят выжму на шоссе".
     Сел мальчишка, поехали  они и приехали  в одно укромное  местечко.  Там
Джимми свою  добычу  припрятал, а сам  давай  скорее  писать  письмо папаше.
Мальчишка  на  седьмом  небе  от  радости  -- с  мотоциклом  возится,  мотор
разбирает. Собрать-то его Джимми потом собрал, но, как он мне  жаловался, не
тот уже стал  мотоцикл,  хотя,  по  правде сказать,  это всегда  была  самая
настоящая рухлядь.  В  общем, живут  они душа  в душу и вдруг бац!  -- ответ
приходит. Хотите верьте, хотите нет, но папаша не желает раскошеливаться,  и
точка.  А ведь  он-то,  со своими шахтами  да  пароходами,  богат,  что твой
Английский  банк.  И  пишет  лорд  Аттридж,  что   за  оказанную  услугу  он
чрезвычайно благодарен, что благодаря хлопотам Джимми сбылась его, Аттриджа,
давнишняя мечта  и рухнула последняя преграда на  пути к полному счастью, но
поскольку Джимми проделал все это по собственному почину, то он считает, что
ни  о  каком  вознаграждении  не может быть  и речи, всего, мол, наилучшего,
искренне ваш, Аттридж. Это был тяжелый удар для Джимми.
     Пару раз еще писал он папаше  --  ни ответа ни привета. К тому  времени
мальчишка  окончательно  развинтил  мотоцикл   и   все  винтики  по  комнате
разбросал, в общем, Джимми велел ему проваливать на все четыре стороны.
     "А зубы ты ему вырывал, отцу посылал? -- спрашиваю я Джимми.
     "Нет, -- говорит, -- не вырывал".
     "А слезные письма он у тебя писал?-- спрашиваю. -- О выкупе умолял?"
     "Нет, -- говорит, -- не писал".
     "Ну хорошо, а палец-то ты ему, надеюсь, оттяпал, папаше в почтовый ящик
подсунул?"
     "Нет", -- отвечает.
     "Ну, брат,  -- говорю я ему, -- значит, так тебе и  надо. Какой  же  ты
после этого специалист?"
     "Да ладно, -- говорит тут Джимми, --  трепаться все  мы мастера. Ты сам
десять лет не у дел. Поглядел бы я, что бы ты на моем месте сделал".
     Тут-то я и  призадумался. Я ведь уже говорил, что совсем одурел оттого,
что день-деньской по пивной слоняюсь  и бездельничаю. "Ты погоди,  -- говорю
я,  --  лучше давай поспорим, что  я проверну  такое вот  дельце,  ты только
скажи, с кем и когда". -- "А почему  бы нет!  -- отвечает Джимми и за газету
берется.  --  Значит, единственное  чадо богатых  родителей?" -- спрашивает.
"Вот именно", --  отвечаю. В общем, искать  долго  не  пришлось --  сразу же
наткнулись  на фото леди  Периметр с  единственным сыном лордом Тангенсом на
скачках в Уорике. "Вот  он,  твой клиент", -- сказал мне Джимми. Потому-то я
сюда и приехал...
     --  Господи!  --  ахнул  Поль.  --  Ума  не приложу,  для чего  вы  мне
рассказали про все эти гнусности. Ничего себе история! Можете не сомневаться
-- я обо всем сообщу в полицию.
     -- Да вы не беспокойтесь, -- сказал Филбрик. -- Дело-то лопнуло! Джимми
выиграл пари. А знаете почему? -- Потому что я встретил Дину.
     -- Дину?
     -- Мисс Диану.  Я зову ее Диной, потому что есть такая песня. Увидел ее
и  пропал. И этот  вечер  нашей встречи  в моей душе запечатлен. Это тоже из
песни,  -- пояснил  Филбрик. -- Эта девушка способна  вырвать  вас из когтей
дьявола.
     -- Вы так сильно влюблены?
     --  Да  я  готов  за  нее в огонь  и  в воду.  Плохо ей  тут, бедняжке.
По-моему,  отец ее  обижает.  Иногда мне  даже  кажется, что и за  меня  она
выходит, лишь бы поскорее уехать отсюда.
     -- Господи, боже мой! Так вы, значит, женитесь?
     -- В прошлый четверг приняли такое решение. Гуляем-то мы уже порядочно.
Барышням вредно  сидеть взаперти.  Когда  я здесь появился, она была  готова
сойтись с первым  встречным,  до того ей обрыдло хозяйство, день-деньской на
ногах... Только и  радости у  нее --  на всем  экономить и  слуг,  чуть что,
увольнять. Впрочем, они и сами бегут без оглядки, и месяца не проработав, --
держат  их тут  впроголодь. Да, министерская голова у этой девушки, ей-богу.
Всем хозяйкам  хозяйка, такая-то  и  нужна  мне  в  "Барашке".  Однажды  она
услышала, как я по телефону даю указания своему директору в "Синематографе".
Услышала  и  призадумалась. Решила,  что я переодетый  принц,  так  сказать.
Она-то  и завела  разговор насчет  женитьбы. У  меня бы  и  духу не  хватило
сделать предложение. Пока я для нее только дворецкий. Мечталось мне -- найму
автомобиль  и подкачу как-нибудь с бриллиантовым  кольцом и при  бутоньерке,
тогда и поговорим. Не понадобилось. Вот что значит любовь.
     Филбрик  умолк,  по-видимому,  растроганный собственным  же  монологом.
Дверь павильона отворилась, и вошел мистер Прендергаст.
     -- Ну как там соревнования? -- спросил Поль.
     -- Так себе, -- ответил мистер Прендергаст. -- По правде говоря, они не
состоялись.
     -- Не состоялись?
     -- Нет. Дело  в  том,  что  никто из участников первого забега назад не
вернулся. Добежали до конца  аллеи, скрылись за деревьями,  и больше я их не
видел. Наверное,  решили  пойти переодеться. Я  на них  не сержусь. Страшный
холод.  Хотя, приятного мало,  когда все  по твоей команде куда-то бегут,  а
назад не возвращаются. Словно солдаты на поле боя.
     -- Нам и самим, кстати сказать, не мешало бы пойти переодеться.
     -- Совершенно с вами согласен. Ну и денек! В учительской они обнаружили
Граймса.
     -- А я только что из веселого города  Лландидно, -- доложил он.  -- Для
того ли  я,  спрашивается,  в  закрытой  школе  обучался,  чтобы  бегать  по
магазинам с Динги, а? Ну а что соревнования?
     -- Так и не состоялись, -- признался Поль.
     --  Не  беда,  -- утешил его  Граймс. -- Положитесь на меня.  Я  в этом
кое-что смыслю. Такие соревнования надо проводить у камина. Сейчас мы тихо и
мирно напишем, кто и как выступил. Но лучше не мешкать. Наш начальник хочет,
чтобы результаты сегодня отослали в типографию.
     И,  вооружившись листом  бумаги и огрызком карандаша,  Граймс  набросал
программу.
     -- Прошу оценить, -- сказал он.
     -- Клаттербак у тебя как преуспел! -- удивился Поль.
     -- Одно  слово  -- талант,  -- сказал  Граймс.  --  Ну, теперь звони  в
типографию  и  продиктуй   им   результаты,  тогда  они  сегодня  напечатают
программки. Не знаю только, не включить ли нам еще и бег с препятствиями.
     -- Нет, -- сказал мистер Прендергаст.

        "Глава 8"

        "СПОРТИВНЫЙ ПРАЗДНИК"
     На следующий  день дождя, к  счастью, не было, и после утренних занятий
все разоделись в пух и прах. Доктор Фейган  облачился в светло-серую визитку
и щегольские клетчатые брюки  -- ни дать ни взять jeune premier1.
Его  походка  сделалась  пружинистой,  а  в  манере  держаться  обнаружилась
удивительная  моложавость,  чего  Поль  за  ним  раньше  не замечал.  Флосси
нарядилась в  фиолетовое шерстяное платье, которое ей связала прошлой осенью
сестра. Казалось, кто-то разлил по промокательной бумаге химические чернила,
у талии платье украшали цветы из розовой и изумрудно-зеленой шерсти.  Шляпка
на  Флосси тоже была самодельной,  результат самоотверженного труда  долгими
зимними вечерами.  На отделку пошли остатки многочисленных старых шляп. Сама
Динги  украсилась маленькой металлической  брошкой в форме  бульдога. Граймс
напялил негнущийся целлулоидовый воротничок.
     --  Праздник, как-никак!  -- подмигнул  он Полю.  -- Вот и решил надеть
ошейник. Тьфу,  черт, до чего  же  тугой.  Ты  обратил внимание на последнее
творение моей ненаглядной? Одно слово, Париж!  Слетаем-ка к миссис  Роберте,
пропустим по одной, пока праздничные толпы не заполонили окрестности?
     -- Я бы с радостью, но нам с доктором нужно осмотреть спортплощадку.
     -- Ясно,  дружище.  Тогда  до  скорого!  Ба! Это что  еще за радуга! На
мистере  Прендергасте  был  полинялый  разноцветный  блейзер,   от  которого
немилосердно разило нафталином.
     -- Сегодня,  как мне  кажется,  доктор  Фейган поощряет отступление  от
обычного распорядка, -- сказал мистер Прендергаст.  -- Я играл  в колледже в
крикет,  неважно играл, по  причине близорукости,  но  все же завоевал право
носить  этот блейзер, который, -- не без вызова продолжал он, -- куда больше
приличествует сегодняшнему событию, нежели целлулоидовый воротничок.
     -- Пренди, дружище! -- воскликнул  Граймс. -- Сменить одежду -- великое
дело!  Совсем  другим  человеком  становишься -- лихим. Я  это понял,  когда
впервые надел военную форму. Ну да ладно, счастливо оставаться! Мне некогда.
Пошли со мной, Пренди, -- пропустим по маленькой!
     -- А знаете что! --  сказал вдруг мистер Прендергаст. -- Я, пожалуй, не
откажусь.
     Поль  удивленно проводил взглядом  удаляющуюся по аллее парочку,  потом
ринулся на поиски доктора.
     --  Откровенно  говоря, --  вещал  доктор Фейган, --  я и  сам  не могу
понять, что со  мной происходит. Казалось бы,  нет  в мире  зрелища, которое
внушало бы мне большее отвращение, нежели  легкоатлетические соревнования --
разве  что   только   народные  пляски.   И,  опять-таки,   общество  многих
представительниц женского  пола  мне неприятно,  но особенно  в тягость  мне
миссис Бест-Четвинд и  леди Периметр. В довершение ко  всему, у  меня только
что  состоялся  крайне   странный  разговор  с   нашим  дворецким,   который
распоряжался на  обеде, облачившись в сюртук болотного цвета, брюки гольф, а
в галстуке у него я заметил алмазную заколку. Я  сделал ему замечание насчет
его вида, а он в ответ понес какую-то совершенную чепуху то ли  о  цирке, то
ли о плавательном бассейне, которым он якобы владеет. И все  же, несмотря на
все это, -- продолжал доктор Фейган, -- я охвачен приятным волнением. Сам не
знаю почему.  Подобные  празднества нам не в диковинку. За четырнадцать лет,
что  я провел  в Лланабе,  у  нас  было шесть  спортивных праздников  и  два
концерта,  и  хоть бы один  прошел удачно!  То  отравилась  леди Банвей,  то
фоторепортеры отличились с этим снимком -- я вам рассказывал, -- то какие-то
ровным  счетом ничего  собой  не  представляющие  родители  привезли собаку,
которая покусала двух учеников и  одного учителя.  Если б вы слышали, как он
сквернословил.  Я  понимал  его  состояние, но  тем не менее  пришлось с ним
расстаться. На одном из концертов  дети наотрез отказались петь "Боже, храни
короля"  -- потому что им  не понравился пудинг, который был подан  на обед.
Словом,  как  ни   старался   я  создать  в   школе  атмосферу   веселья   и
непринужденности,  все  шло  прахом.  И  вот  я снова  радуюсь  --  а  чему,
спрашивается? Не очередному  ли фиаско? Но кто знает, Пеннифезер, а вдруг вы
принесете нам удачу. Уже принесли -- посмотрите, какое солнце!
     Старательно  выбирая сухие  островки на  раскисшей аллее, они подошли к
спортивной площадке и  убедились,  что лихорадочные усилия, предпринятые  за
последние  двадцать четыре  часа, не пропали Даром. Высился большой шатер, а
Филбрик,  по-прежнему  в  брюках  гольф,  и с ним три  садовника  хлопотали,
устанавливая шатер поменьше.
     -- Здесь будет  духовой оркестр, -- пояснил доктор. -- Филбрик, разве я
не просил вас сменить этот шутовской наряд?
     -- Когда я его покупал, он  был  как новый, --  сказал Филбрик, -- если
хотите знать, восемь фунтов пятнадцать шиллингов выложил.  И вообще, не могу
же я делать два дела сразу -- или переодеваться, или работать.

     1 "Первый любовник" (фр., театр.).
     -- Нет, нет,  сначала надо  все  закончить.  Проверим, не забыли  ли мы
чего.  В  шатре  наши  гости  будут  пить чай.  Здесь всем заправляет Диана.
Наверное, трудится не покладая рук.
     И  верно  --  Диана  вместе с двумя помощницами расставляла на длинном,
поставленном на  козлы  столе тарелочки с пирожными  ядовитой расцветки. Две
другие служанки резали в углу хлеб -- для бутербродов. Диана блаженствовала.
     --  Джейн,  Эмили!  --  покрикивала  она. --  Учтите, что  масла должно
хватить  на три батона.  Мажьте  ровно, но знайте меру, а куски  режьте  как
можно тоньше. Папа, проследи, чтобы дети не приводили  с собой никого, кроме
родителей.  А  то  в прошлый  раз Бриггс явился с  четырьмя  приятелями, они
набросились на бутерброды, и полковнику Лоддеру ничего  не досталось.  А вы,
мистер Пеннифезер, учтите, что крюшон  только для гостей. И капитану Граймсу
так и передайте... Впрочем,  скорее  всего,  вам  будет не до еды -- столько
всего  сделать  придется.  Что  касается  мистера  Прендергаста,  то  в  его
деликатности я не сомневаюсь.
     Возле шатра стояли скамейки, кадки,  а в них какие-то пальмы и цветущие
кустарники.
     -- Все это надо расставить поэлегантнее,  -- сказал доктор. -- С минуты
на минуту могут начать прибывать гости.  Машины будут сворачивать с  аллеи и
подъезжать прямо к нашему стадиону. Создастся прекрасный фон для фотографий.
Только,   милейший   Пеннифезер,   вам  следует   тактично   порекомендовать
фоторепортерам сосре