антство показалось неразумным.
   Ранее добродушные глазки сверкнули неприятным, злым огнем.
   Али-са! Как вы не понимаете? Если люди  узнают,  что  их  нет,  книги  не
станут больше покупать, нам придется платить неустойку... Да  что  говорить!
Мы просто закроемся, и вы перестанете получать гонорары...
   На что вы будете жить? Мы-то найде м, как денег  заработать,  а  вот  вам
будет трудно!
   Вопрос на что я буду жить Алису сейчас  не  занимал.  Ее  словно  ударили
током,  и  она  не  могла  прийти  в  себя.  Впору  было   начинать   делать
искусственное дыхание, ей-Богу...
   - Хорошо, снова  рискнула  Алиса.  Если  надо  кого-то  предъявить  вашей
публике, почему надо  предъявлять  заезжую  иностранку?  Предъявите  публике
Елизавету. Ольгу. Меня, наконец!Раз уж, как вы  говорите,  на  нас  наезжает
пресса, может быть, пора начать играть  честно?  Когда  я  пришла  сюда,  вы
обещали, что я только три года проработаю  под  чужим  именем,  а  потом  вы
поможете мне! Разве вы мне это не обещали?
   - Алиса, дело в том, что...
   Он задумался, постукивая карандашиком по столу.
   - Как вам объяснить, Алиса? Ваши идеи очень оригинальны, спору нет...  Но
у вас нетипичное лицо.
   Надеюсь, с этим вы спорить не будете.  Мы  заинтересованы  в  том,  чтобы
книги раскупались.
   Представьте себе идет женщина с базара, в руках тяжелая  авоська,  и  она
очень хочет почитать что-то на ночь.
   Остановившись у прилавка, задумчиво смотрит на книги  и  видит  там  ваше
лицо... Или, упаси Господи, лицо вашей подруги Елизаветы. Что она испытывает
при этом, как вы думаете?
   Судя по тону, каким было высказано это  предположение,  перечисленные  им
физиономии были просто ужасны. Алиса вспомнила вальяжную Авдоню Зырянскую, и
подумала совсем ужасные... Если это мясистое  лицо  с  маленькими  глазками,
заплывшими   жиром,   и   отвратительными   бульдожьими    щеками    находят
привлекательнее наших физиономий, дело плохо!
   - Глубочайшее отвращение, - вздохнув, заметила она. - Их  просто  тошнить
начинает от наших уродливых лиц!
   Дело не в красоте, не заметил иронии  Алисиного  высказывания  Мерзавцев.
Просто эти женщины хотят увидеть автора, похожего на себя... Если она смогла
такое закрутить, то и мне по силам, думают они, и покупают  книжки.  Вы  для
них, простите великодушно, представительницы того самого класса, к  которому
они привыкли относится с предубеждением. Интеллигенция, одним словом.
   Алиса  продолжала  молчать.  В  голове  было  полно  мыслей,  только  вот
высказать она их не могла Дедуля не одобрил бы такого потока нецензурщины.
   Александр Валерианович, наконец промолвила она. Может быть, вы тогда сами
и займетесь Сарой Мидленд? Мне надо писать, и еще скопилось много  дел...  К
тому же мне ее нечем кормить. У меня в  связи  с  дедовым  отсутствием  одна
геркулесовая крупа! Это у нас Дед личность хозяйственная, а я совершенно  не
приспособлена к реальности! Не стану же  я  мучить  несчастную  писательницу
своей быстрорастворимой овсянкой  она  на  такой  диете  может  зачахнуть...
Получится, что миллионы поклонниц потеряют любимого автора исключительно  по
моей вине?
   Напрасно она иронизировала. Мерзавцев к Алисиным экзерсисам  в  остроумии
отнесся совершенно спокойно, и сказал:
   Ничего страшного, Алиса, сейчас я позвоню Надежде  Ивановне,  она  выдаст
вам аванс, и можете отправляться  домой.  Поскольку  наша  гостья  прибывает
послезавтра, вам надо приго-товиться к ее приезду...
   Смеется он надо мной, что ли? Или и в самом деле до него не доходит,  что
появление на сцене сары для меня сродни солнечному  удару?  И,  оказывается,
развлекать эту самозванку я должна на собственный аванс?
   Хоть какие-то плюсы в ее приезде! сказала Алиса вслух.  Аванс  наконец-то
дадите... Правда,  насчет  тягот  простых  русских...  Может,  не  надо  мне
особенно готовиться? Деньги лишними не бывают, как известно, сколько  бы  их
не было, Только вот сможет ли чувствительная англичанка вынести достойно эти
самые тяго-ты"? Или эта англичанка из Ершовки?
   Почему из Ершовки? нахмурился он.
   Не знаю, беспечно улыбнулась Алиса. Вам лучше знать,  почему  у  нас  все
секретарши, менеджеры и прочие из Ершовки. Может быть,  в  нашем  городе  не
дают такого хорошего образования, как в Ершовке. Или у вас что-то связано  с
этим поселком личное...
   Он насупился. Что-то ты слишком осмелела, Алиса, испугалась  она.  Нельзя
напоминать человеку про тайные пороки сколько раз тебя учил этому Дедуля?
   Мне  ее  встречать  в  аэропорту?  спросила  она,  чтобы  загладить  свою
невоспитанность.
   Нет, нет... Я же сказал госпожа Мидленд хочет жить, как мы  с  вами.  Она
прибудет на автовокзал...
   Из Ершовки, снова не удержалась Алиса, и прикусила язык. Что  это  с  ней
сегодня? Он ничего  не  ответил,  только  окинул  ее  долгим,  выразительным
взглядом, демонстрирующим безграничную усталость от таких вот  невоспитанных
девиц, как Алиса Павлищева. Хотя, на Алисин взгляд,  ему  повезло.  Если  бы
читающая публика возымела желание увидеть  Авдотью  Зырянскую,  пришлось  бы
бедному Мерзавцеву иметь дело с Елизаветой!
   Алиса поднялась с кресла. Обсуждать, почему госпожа Мидленд хочет  пожить
ее жизнью, было занятием явно глупым она же пишет  эти  книжки.  Не  все  же
Алисе-то ей быть! А  Мерзавцев...Сколько  Алиса  себя  помнила,  никому  еще
никогда не удавалось выжать из него что-либо путное, кроме общих, ничего  не
объясняющих фраз. Поэтому она направилась к выходу,  но  Мерзавцев  внезапно
снова остановил ее уже в дверях.
   Да, Алиса... Если будет нужна помощь, не стесняй-тесь... Как тяжело живет
наша творческая интеллигенция, я прекрасно знаю.  Мы  можем  увеличить  вашу
ставку. На триста рублей. Кажется, давно пора это сделать,  Алиса!  Так  что
зайдите к Надежде Ивановне. Я сейчас ей позвоню, она во всем разберется.
   Его глаза были спокойны и невинны, как у ребенка, не понимающего,  почему
во взоре матери, поймавшей его за нехорошим занятием, такое сердитое лицо.
   Может быть, Мерзавцев и в самом деле ничего не понимал?
 
*** 
 
   В предбаннике перед  за-ветной  дверью  к  Надежде  Ивановне  томились  в
ожидании авансов сеятели.
   Сеятелями их обоз-вала Елизавета, относящаяся к коллегам с  легкой  долей
иронии.
   Вы к Надежде Ивановне? спросила Алису секретарша.  Секретарш  вывозили  с
исторической родины Надежды Ивановны, то есть с села Ершовка, поэтому девицы
были  все  как  на  подбор  прекрасные   пейзанки   со   всеми   вытекающими
последствиями в виде  округлых  щек,  плавных  и  пышных  форм  и  наив-ных,
радостных взглядов. Впрочем, и сама Надежда Ивановна, заодно обучающаяся тут
же  в  вечернем  техникуме  сантехничес-кой   направленности,   начинала   с
секретарши.  Секретарши,  в  от-личие   от   писательской   братии,   быстро
повышались, поэтому менялись с такой стремительной быстротой, что  никто  не
успевал к ним тол-ком привыкнуть. Ромик мечтал  как-нибудь  съездить  в  эту
Ершовку на предмет выяснения, сколько там еще осталось девиц, не переехавших
в наш город.
   Да, кивнула Алиса.
   Представьтесь, пожалуйста...
   Алиса Павлищева, механически отрапортовала она. Когда  же,  наконец,  мое
имя тут запомнят?
   Впрочем, как они смогут его запомнить, если через неделю эту  повысят,  а
на ее место возьмут другую ершовскую пейзанку?
   Девица  исчезла  за  двести  первой  дверью,  и  через  нес-колько  минут
вернулась, сказав:
   Проходите.
   Опять без очереди, возмутилась Ираи-да Васильевна, пишущая бесконечные  и
нравоучительные детские сказания.
   Я по делу, поспешила оправдаться Алиса. Меня Матвеев прислал...
   Меня  тоже,  отпарировала  Ираида  Василь-евна,  буравя  Алису  недобрыми
глазами из-под кустистых бровей. Алиса терпеть не могла быть невежливой.  Но
когда в очереди торчит пять человек,  и  трое  из  них  поэты,  которые  уже
смотрят на тебя жадными глазами, собираясь немедленно приступить к  громкому
прочтению своих новых шедевров, а одна такая зануда, что  дождаться  ее  нет
никакой возможности, при-ходится хамить. Залившись краской от стыда за  свою
безнравственность, Алиса, тем не менее, превозмогла это неприятное  чувство,
шагнула к двери и открыла ее.
   Надежда Ивановна красила ногти на левой руке и была  так  поглощена  этим
занятием, что не сразу  отреагировала  на  Алисино  вторжение.  Но  вот  она
подняла глаза и с чувством легкой  до-сады  отложила  свое  занятие,  отчего
Алисе стало совсем не по себе. Кажется, я  родилась  только  за  тем,  чтобы
мешать лю-дям заниматься своими  делами!  Надо  же  быть  такой  несуразной!
подумала она.
   Александр Валерианович, робко начала Алиса, предвари-тельно откашлявшись,
просил выдать мне...
   Да, я знаю, важным голосом ответствовала На-дежда Ивановна.
   При  этом  во  взгляде  ее  снова   появилось   то   чувство   оте-ческой
снисходительности  и  легкого  превосходства,  которое  никогда  не  медлило
явиться  на  ее  узкое  чело,  стоило  только  появиться  перед   ее   очами
представителю писательской  братии.  Видимо,  Надежда  Ивановна  успела-таки
четко усвоить преподан-ный еще в общеобразовательной школе урок, что все они
являются непонятной  никому  надстройкой,  в  то  время  как  сама  На-дежда
Ивановна счастливым образом успела примкнуть к бази-су.
   Сейчас  посмотрим,  что  вы  имеете,  протянула  она,  открывая  файл   с
зафиксированными достижениями в области  изящной  словесности.  Та-ак...  Вы
знаете, Алиса Игоревна, а выдавать вам, извините, нечего.
   Как нечего, удивилась Алиса.
   По ее подсчетам даже если не учитывать последний, не законченный шедевр у
нее было еще на счету тысячи две как минимум.
   Понимаете, Алиса Игоревна, ваши вещи не приняты. Отправлены на доработку.
Москва их не проплатила, а мы и так вас проавансировали вперед...  Почти  на
все книги. Взгляните сами.
   Она развернула монитор. Алиса честно уставилась туда, пытаясь понять  это
нагромождение цифр.
   Но, понимая ваше положение, мягко  и  снисходительно  улыбнулась  Надежда
Ивановна. Мы пойдем вам навстречу.
   Она достала небольшую, мужскую сумочку, открыла ее и посмотрела на Алису.
   Триста рублей вас спасут?
   Алиса задумалась. Честно говоря, она сомневалась, что  эти  самые  триста
рублей могут  ее  спасти  от  нашествия  Сары  Мид-ленд.  Вряд  ли  я  смогу
откупиться от нее такой незначительной суммой. Отравить  ее  на  эти  деньги
тоже не получится: от-куда мне знать, почем у нас на черном рынке яд кураре,
или цианистый калий? Но на то, чтобы уморить ее  нашими  продуктами,  денег,
может быть, и хватит. Тем более что мы с Дедулей тоже не бедные, уж  найдем,
чем  прокормить  эту  странную  даму,  в  голову   которой   взбрела   такая
нетривиальная мысль познакомиться со своей переводчицей! подумала она, глядя
на странное кукольное личико своей визави.
   От чего спасут? поинтересовалась Алиса. Надежда Ивановна  стыдливо  увела
взгляд в сторону, а ее улыбка показывала с невыносимой ясностью всю  степень
непонятливости и безграничной тупости, присущей Алисе Павлищевой.
   Ну, как бы вам сказать...
   Бедняжка призадумалась, как бы ей подоступнее  объяснить,  что  конкретно
она имела в виду, но Алиса решила все-таки  изба-вить  ее  от  необходимости
напрягать мозговые извилины:  Бог  знает,  к  чему  это  могло  привести,  и
решительно кивнула:
   Спасут, конечно. Раз вам так хочется...
   Надежда Ивановна  облегченно  вздохнула,  явно  обрадованная  неожиданной
поддержкой,  словно  награду  протянула  Алисе  три  сторублевых  купюры,  и
пожелала уже вдогонку ее быстро удаляющейся спине приятного общения. Наскоро
пробормотав спасибо, Алиса вылетела из ее кабинета. О, с каким наслаждени-ем
она отдала бы ей эти триста  рублей,  вместе  с  Сарой  Мидленд  и  приятным
общением впридачу!
   Почему у меня каждый раз складывается ощущение, что  я  прихожу  сюда  за
подаянием? подумала она.
   Алисины дела в издательстве были закончены. До приезда английской  гостьи
у нее остался целый день, да и сегодняш-ний еще в самом разгаре, надо  ехать
к  Елизавете.  У  нее  от  написания  триллеров  явно  развилось  логическое
мышление. У Алисы оно напрочь всегда отсутствовало.  Алисе  часто  казалось,
что она как, щепка в бурля-щем водовороте, куда вынесет поток  мутной  воды,
там и будет тусоваться. Поэтому  Алиса  решила,  что  Елизавета  именно  тот
человек который ей сейчас необходим.  Поскольку  ситуация  с  Сарой  Мидленд
казалась ей безумной, непонятной и загадочной, а сама Алиса ничего понять не
могла. К тому же в такой момент,  когда  недоумение  смешивается  с  обидой,
человеку необходима поддержка.
   Ромика уже не было. Алиса поискала его взглядом и очень скоро  обнаружила
за домом воркующую парочку голубков. Один из голубков был  Ромик,  а  второй
хорошенькая редак-торша Иринка. Мешать их счастью не хотелось. Так  что  все
обстоятельства складывались в пользу Елизаветы, к которой Алиса немедленно и
отправилась, пребывая в мрачной задумчивости о своей печальной судьбе.
   - Алиса Игоревна! - услышала она за спиной приятный мужской баритон.
   - Она остановилась, и с  удивлением  увидела  перед  собой  литературного
агента Валеру, который до той минуты никогда не  интересовался  ее  скромной
особой.
   - Он догнал ее, и с ласковой улыбкой проговорил:
   - - Нам надо поговорить. Так, чтобы нас не слышали...
   - Алиса решила, что он знает что-то  важное  про  Сару  Мидленд,  поэтому
оглянулась вокруг, и кивнула.
   - - Пойдемте-ка вон туда...
   - Он протянул руку в сторону лестницы, ведущей наверх.  Там  располагался
офис какой-то брокерской конторы.
   - Они поднялись на несколько ступенек вперед.  Валера  нервничал,  потому
постоянно оглядывался, заражая Алису своим страхом. Она поймала себя на том,
что тоже ежеминутно оглядывается.
   - - Сколько вы тут получаете за лист, Алиса Игоревна? -  шепотом  спросил
Валера, пыхтя сигаретой.
   - - Триста за лист, - призналась честная Алиса.
   - - Хотите получать четыреста? - тоном благодетеля, явившегося  нищей  на
дороге, проговорил Валера.
   - Алиса промолчала. Просто потому, что не  могла  понять,  каким  образом
Валера может сделать ее гонорар больше.
   - Он истолковал ее молчание по-своему.
   - - Это начальная ставка,  -  проговорил  он.  -  Потом  будете  получать
четыреста пятьдесят... Пятьсот.
   - - Каким образом? - выдавила наконец Алиса.
   - - Это секрет, - прошептал он, тревожно оглядываясь. - Поклянитесь,  что
пока никому не скажете...
   - - Я никогда ни в чем не клянусь, - сказала  Алиса  строго.  -  Клясться
нельзя. Это грех.
   - - Ну просто - пообещйте...
   - - Обещаю.
   - - Мне предложили открыть здесь филиал одного  издательства,  -  быстрым
шепотом начал рассказывать он. - Дали денег на аренду. Сейчас моя  задача  -
набрать авторов и редакторовсоставителей...
   Дело куда более легкое, чем ваша работа. Надо писать кулинарные сборники.
Получать же за них вы будете больше, чем за ваши книги.
   - Странно как, - подумалаа Алиса, рассматривая арийский профиль Валеры. -
Только с утра подумала, что надо уходить в редакторы-составители, и  -  нате
вам с кисточкой! Может, этот Валера - перст Божий?
   - Она присмотрелась к нему  повнимательнее.  На  Божий  Перст  Валера  не
тянул, но что-то стоящее в его предложении было.
   - - Я подумаю, - сказала Алиса.
   - Он обрадовался.
   - - Позвоните тогда вот по  этому  телефону,  -  протянул  он  ей  листок
бумаги. - Только помните, Алиса - это большой секрет! Никому не  говорите  о
моем новом начинании - здесь и стены имеют уши!
   - Он опасливо покосился на стену, в грязных разводах которой  Алисе  и  в
ссамом деле померещилось большое,  розовое  ухо.  Ухо  даже  зашевелилось  и
фривольно  подмигнуло  Алисе.  Она  ущипнула  себя  за  правую  руку,  чтобы
наваждение исчезло - и стена снова стала ровной, безухой и  оттого  приятной
взгляду и душе.
   - Она вздохнула, и отправилась прочь из литературного вертепа. Настроение
у нее стало окончательно беспросветным, как вчерашнее небо.
   Столь печальное настрое-ние появилось у Алисы  совсем  не  из-за  госпожи
Мидленд.  Это  не  из-за  великой  писательницы  она  сейчас   не   замечала
прекрасного, летнего дня, уже освободившегося от дождя,  ни  красот  родного
города... Даже мимо пруда с лебедями Алиса прошла, мрачно утупившись  взором
в асфальтовую дорожку,  не  реагируя  на  их  приветливые  взгляды,  которые
несчастные птицы бросали в ее сторону, ожидая пучка свежей травы, раз уж она
не соблаговолила принести им булочку.
   Алиса думала о Надежде Ивановне.  Надежда  Ивановна  была  моложе  ее  на
девять лет, училась в техникуме колледже, как это теперь называется, и в  то
же время ее называли Надеждой Ивановной, а Алису...
   Она горько махнула рукой. Даже Алисой ее называли только  в  те  моменты,
когда от нее что-то требовалось,  или  она  проштрафилась,  вызвав  глубокое
недовольство своей персоной. Редко когда ее называли Алисой Игорев-ной. Да и
не умела Алиса  так  важно  выглядеть,  сколько  не  пыталась.  Нет  во  мне
представительности никакой, и  никогда  уже,  навер-ное,  не  будет!  Так  и
проживу, не солидная и не серьезная, прямо как моя бабушка! вздохнула она.
   Впрочем, моя бабушка все-таки прожила с Дедулей свою  жизнь,  проговорила
Алиса вслух. А Надежда Ивановна пока проживает ее с Мерзавцевым.  Мало  того
что  у  Мерзавцева,  помимо  нее,  еще  жена   наличествует,   он   все-таки
непривлекательный тип. Так что лучше оставаться  не  солидной,  но  рядом  с
Дедулей. Как знать,  может  быть,  если  бы  бабушка  была  серьезной,  моим
дедушкой оказался бы тип вроде Мерзавцева, а то и похлеще...
   Пнув ногой камушек, некстати  попавшийся  ей  по  дороге,  Алиса  подняла
глаза, и столкнулась взглядом с собственным витрин-ным отражением.
   Ничего хорошего она там, конечно, не увидела. Длинная де-вица в  джинсах,
волосы снова скручены в лошадиный хвост на затылке, и нос в этой  витрине  у
Алисы отчего-то стал скошен-ным влево,  а  щеки  раздутыми,  как  будто  она
вложила  туда  по  воздушному  шару!  От  избытка  отрицательных  эмоций  по
отношению к собственному облику Алису передернуло. Она отвернулась. Лучше уж
вообще  не  смотреть  на  себя,  так  можно  вообразить  себя  светловолосой
красавицей с изумрудными глазами. И пыш-ной грудью.  И  тонкими  пальчиками,
унизанными маленькими перстнями с аквамаринчиками... Вот такая Алиса  теперь
красивая ни дать, ни взять несравненная Элайза!
   Она рассмеялась. Нет уж, не станет Алиса на нее походить! Лучше  остаться
собой, тем более что  Елизавета  утверждает,  что  Алиса  похожа  на  Венеру
Ботичелли, а дедушка все твердит про Саскию но как это Алиса умудрилась быть
похожа и на ту и на  другую,  она  не  могла  понять!  Вроде  обе  разные...
Обдумывать эту дилемму Алисе не хотелось, потому что у нее от бессонной ночи
было плохо не только с настроением, но и  с  соображением.  Какая,  в  конце
концов, уродилась, такая и уродилась...
   Бумс! Алиса остановилась, потирая лоб. В глазах потемнело, и она  решила,
что налетела на фонарный столб. Боль была такая же.  Когда  туман  в  глазах
рассеялся, Алиса подняла глаза и застыла.
   Простите, пробормотал фонарный столб. Вы не ушиблись?
   Если бы Алиса была нормальной женщиной, как  Надежда  Иванов-на,  она  бы
немедленно упала в обморок. Или, едва шевеля губами, заметила  ему,  что  ей
очень трудно теперь добраться до дома, и попросила бы ее  проводить.  Вместо
этого Алиса мужественно улыбнулась и проговорила:
   Ничего... Можете еще разок!
   Он рассмеялся.
   Да уж лучше не надо, больно очень!
   Он тоже потирал лоб. Ну, конечно, грустно подумала Алиса. С  моим  ростом
куда бы и заехать встречному красавцу, как не в лоб? Надежда Ивановна  мягко
уперлась бы в эту мужественную, широкую грудь, и даже всплакнула бы на  ней,
а я исключи-тельно в лоб!
   Простите, пролепетала она,