ет, потому что Вадик налил воды в  пакет  и
бросил его с шестнадцатого этажа. Пакет взорвался и обрызгал  пенсионер-
ку. Скандал был ужасный.
   Мама определила, что Вадик нормальный. Хотя я и сомневаюсь.
   Так вот, захожу к профессору и интересуюсь энциклопедией.
   - Какое тебе слово нужно? - спрашивает он важно.
   - Мне все слова нужны, - говорю.
   - Вот как? - удивился. - Там триста тысяч слов.
   - Вот и хорошо, - говорю. - Будет что почитать на ночь.
   Я за Глюка радуюсь. Этого ему надолго хватит!
   Буневич губами пожевал, но за энциклопедией ушел. Приносит первый том
в красном переплете.
   - А можно сразу три? - спрашиваю. - Я быстро читаю.
   У него очки на лоб полезли. Но ничего не сказал, принес еще  два.  Он
интеллигент. По-моему, обиделся на меня за что-то, но виду не показал.
   Принес я ПИНГВИНУ энциклопедию, поставил первый том на пюпитр.
   - Подавись, - говорю, - птица заморская!
   Он глазом не моргнул, клювом открыл обложку и давай читать! А я время
засек, чтобы определить, долго или нет он будет глотать эту информацию.
   На этот раз он медленнее читал, чем Толстого и Пушкина. Понятное  де-
ло. В энциклопедии информации больше. На одну страницу он затратил минут
десять. Я рассчитал, что целый год могу быть спокойным.  Если,  конечно,
Буневич будет выдавать мне очередные тома.
   Ну, а что же мне-то делать в это  время?  Только  подносить  ПИНГВИНу
книги? Обидно. Зачем же тогда меня назначили Хранителем? Как же мне пла-
нету хранить?

   Глава 3 ДУНЯ
   Ужасно хотелось кому-то обо всем рассказать. Но кому?
   Родители отпадали. С учителями тоже лучше о таких  делах  не  совето-
ваться, особенно с Татьяной Ильиничной, нашим классным руководителем. Не
поймет. И в книжках про мою профессию еще не пишут. Она сравнительно но-
вая и не очень распространенная. Хотя, если посчитать, то таких храните-
лей, как я, во Вселенной - миллиарды. Планет-то много! Вот если бы  всех
хранителей собрали на слет, тогда бы выпустили методичку. Вроде тех, что
получает Татьяна Ильинична из роно.
   Но такого слета пока не было. Пришлось действовать самостоятельно.; И
я решил поделиться с Дуней.
   Какой все же я дурак!
   Никогда ничего нельзя рассказывать девчонкам!
   Дуня Смирнова у нас - активистка. Я ее с детского сада знаю, лет  уже
десять, наверное. Она такая худая и длинная, на полголовы меня выше. Ма-
ма говорит, что я потом ее догоню и перегоню в росте. Но когда  это  бу-
дет! Мне бы сейчас нужно.
   Дунин папа, когда из Антарктиды прилетает, приходит к нам в  школу  и
рассказывает про Южный полюс. Мы про этот полюс уже наизусть все  знаем,
он для меня родней, чем бабушкина деревня под Угличем.
   Сейчас у Дуни живет тюлень, я уже говорил о нем, его  Федором  зовут.
Она его воспитывает, хочет потом в зоопарк передать. Тюлень в ванне пла-
вает, высовывает из воды голову с усами. Из-за этого тюленя  Дуня  и  ее
мама три месяца ванной не пользовались, ходили в баню. Но  Дуня  терпела
героически. Она вообще очень героическая. Книжки про первых пионеров чи-
тает.
   Конечно, Дунька - отличница. У девчонок такая манера. А я это  прези-
раю с первого класса. Но, в общем, Дунька - ничего, дружить с ней можно.
И политически подкована. Если бы еще не была как жердь...
   Конечно, я ей рассказал. Прямо на переменке. Так, мол, и так,  приле-
тал лысый пришелец по имени Марцеллий, назначил меня Хранителем планеты.
И подарил космический передатчик информации в виде пингвина.
   Дуня посмотрела на меня сверху и говорит:
   - Поздравляю, Бепс! Наконец ты прочитал эту книжку.
   - Какую книжку? - не понял я.
   А она и говорит, что есть такая фантастическая книжка, там про  Центр
Вселенной написано. Но я же не читал такой книжки! Это же на самом  деле
было!
   - Не морочь мне голову, - Дуня устало так говорит. - Мне нужно к сбо-
ру готовиться про наш моральный облик.
   И убежала к Татьяне Ильиничне.
   Зло меня взяло. Совсем чокнулась со своим моральным обликом! Жизни не
знает.
   После уроков я уговорил ее пойти ко мне и показал ей Глюка.
   ПИНГВИН стоял за креслом и читал энциклопедию. На нас он  не  обратил
никакого внимания.
   - Ну, пингвин... Дрессированный... - говорит Дуня, но не  очень  уве-
ренно.
   Глюк на нее злобно посмотрел и клювом щелкнул.
   Тогда я показал Дуне листок, на котором Марцеллий записал мои  "пара-
метры".
   Дуня повертела листок в руках.
   - Сам написал.
   Будто я надуть ее хочу! До чего же девчонки недоверчивые!
   - Я думала, ты уже поумнел, Бепс, - говорит.
   - Такие сказки рассказывают во втором классе.
   Почитал бы ты лучше "Астрофизику" Шкловского.
   Между прочим, там написано, что разумной жизни нигде
   во Вселенной нет. Только на Земле. Мы в космосе - одни. Вот так!
   Больше всего меня разозлил ее противный тон, будто она  уже  побывала
во всех закоулках Вселенной!
   - Одни, да?! - заорал я. - Ну смотри!
   Хватаю я листок, переворачиваю и на обратной  стороне  пишу  крупными
буквами: "Марцеллий, будь добр, прилетай! На одну минуточку!".
   И ставлю этот листок на пюпитр взамен энциклопедии. Глюк на меня  по-
косился, переступил с лапы на лапу, но текст проглотил.
   Дунька насмешливо наблюдала за мною. И бедрами покачивала, как  коро-
лева красоты.
   - Ты сядь, Дуня, - говорю. - А то упасть можешь.
   Конечно, я рисковал. Никакой уверенности в успехе не было. Во-первых,
я не знал, за какое время эти волны идут до Центра.  Во-вторых,  сколько
нужно Марцеллию, чтобы добраться сюда. Может, он вообще в  командировке?
Или в отпуске?
   Но не успел я это подумать, как заструилась, заблистала вокруг  золо-
тая пыльца и стала стягиваться к керамическому блюду. Оно  всегда  стоит
на журнальном столике, мама туда яблоки кладет. Но тогда блюдо было пус-
тое, потому что яблоки я уже съел. Валялись только два хвостика  и  пара
семечек.
   И вот рядом с этими хвостиками и семечками стало  вдруг  лепиться  из
пыльцы что-то непонятное. Как в пластилиновом мультфильме. Еще секунда -
и я узнал лысую голову Марцеллия.
   - Что случилось, Бабася? - спросил он недовольно.
   Я на Дуньку посмотрел. Она хотела вначале улыбнуться, да так и  забы-
ла, стояла с открытым ртом. И еще начала бледнеть.
   - Она говорит, что мы одни во Вселенной, - указал я на нее.
   Дуня медленно попятилась к двери спиной, приседая при каждом шаге.
   - Абракадабра! Ананас! - вскричала голова на блюде. -  И  поэтому  ты
вызываешь меня с другого края света?!
   - Как же мне доказать иначе? - спрашиваю, а сам дрожу от страха.
   - Это не нужно доказывать! Амальгама! - кричит. - Ты - Хранитель пла-
неты, чего тут доказывать! Какие еще вопросы, антракт? Мне некогда.
   Наконец до меня дошло, что из Марцеллия сыплются слова на  букву  "А"
из первого тома энциклопедии. Это Глюк постарался!
   - Что давать читать... этому? - спросил я и кивнул на Глюка.
   А ПИНГВИН уже тут как тут. Вышел из-за кресла и смотрит на Марцеллия,
как песик.
   - Я же сказал - важное для планеты! - отрубил Марцеллий. - Для разум-
ной жизни! Аберрация!
   Марцеллий на Дуньку взглянул и наконец улыбнулся.
   - А Шкловскому передайте, - говорит, - что мы его книжку в Центре чи-
тали. И очень смеялись... Абсурд! У него написано с точки зрения  людей.
А людей действительно во Вселенной больше нет. Это я вам  точно  говорю.
Но это не значит, что нет разума!
   Марцеллий хотел, наверное, в этом месте палец поднять,  но  вспомнил,
что пальца нет.
   - Тьфу ты! Экономят энергию. Стали посылать в  короткие  командировки
одну голову, - говорит. - Ну бывай,  Бабася!  Прошу  тебя,  -  самостоя-
тельней!
   Он сосредоточился, потом скомандовал:
   - Вира помалу!
   Золотой лучик уперся ему в макушку и стал бегать  по  лысине.  Голова
Мерцеллия исчезала, как рисунок под ластиком.
   У Дуньки глаза остекленели.
   Еще секунда - и рассыльный исчез.
   Дунька повалилась в кресло. Глюк потопал к  своему  пюпитру  и  снова
впился в энциклопедию.
   - Ну, теперь поверила? - говорю.
   Она не отвечает. Впечатлительные эти девчонки! Подумаешь,  пришельцев
не видала! Ничего он ей плохого не сделал, только покритиковал профессо-
ра Шкловского.
   - Значит, ты - Хранитель планеты... - .шепчет наконец  Дуня,  а  сама
глядит куда-то мимо меня.
   - Ага, - говорю.
   - Хранитель... - повторяет, как загипнотизированная.
   Потом встает с кресла и направляется к двери.
   - Постой, - говорю я ей. - Мы же еще не поговорили.
   - Поговорим, - сказала она, портфель подняла  с  пола  и  исчезла  из
квартиры. Прямо как Марцеллий.
   Ну и ладно! Сам разберусь. Все такие слабонервные стали!

   Глава 4 СБОР ОТРЯДА
   На следующий день в школе Дуня вела себя вполне дружелюбно. На  пере-
менках расспрашивала про Глюка. Я, как дурак, ей рассказал, что  ПИНГВИН
передает мою информацию в Центр. Похвастался, что в Центре уже прочитали
Толстого и сейчас прорабатывают энциклопедию.
   - Очень хорошо... Молодец, - кивала Дунька, а глазки у нее  были  уз-
кие-узкие.
   После уроков Дуня объявила, что сейчас состоится пионерский  сбор  на
тему "Моральный облик товарища".  И  пошла  в  учительскую  за  Татьяной
Ильиничной.
   Не люблю я наших сборов! На задней парте вечно сидит Татьяна Ильинич-
на и подсказывает нам, про что говорить. И мы говорим,  как  заведенные.
Получается, что это она говорит, только нашими голосами. Я считаюсь  не-
активным, потому что всегда отмалчиваюсь.
   Пришла Дуня с Татьяной Ильиничной, все расселись, и начался сбор.
   Дуня прочитала повестку дня. Там оказался один пункт: моральным облик
пионера четвертого звена Бориса Быстрова.
   Мой моральный облик? Во дела! Я, конечно, рот открыл от  удивления  -
не ожидал такого.
   Почему меня? Мой моральный облик не хуже, чем у других. Я даже  маку-
латуру собираю. Потрошу каждую неделю Буневича, он мне дает связки науч-
ных журналов... Вообще-то я был уверен, что будем обсуждать Юрку  Родюш-
кина. Он связался с фарцовщиком по кличке Панасоник,  и  они  торчат  по
воскресеньям у гостиницы "Прибалтийская".
   А Дуня читает дальше:
   - В отряде случилось чрезвычайное происшествие, - говорит.
   Дальше выложила все, что я ей рассказал про Марцеллия и про Глюка.
   - Пионер с таким общественным лицом, - говорит, - не имеет права быть
Хранителем планеты. Особенно в период сложной международной обстановки.
   Про то, как появилась на блюде голова Марцеллия, она ни слова не ска-
зала. Вспомнила, наверное, как у нее поджилочки затряслись!
   Ну, наших-то никакими пришельцами не проймешь. Им  все  до  лампочки.
Сидят, пялятся, ждут, когда сбор кончится.
   Юрка Родюшкин обрадовался, что его не трогают, хлопнул меня по спине:
   - Проси, чтобы Марцеллий приволок оттуда телевизор в часах,  -  гово-
рит. - Там есть, я знаю!
   Откуда он знает, фарца несчастная! Я сидел, как пришибленный. Вот  уж
не ожидал, что Дунька меня . заложит! С  младшей  группы  детского  сада
вместе. Какое ей дело, как распорядились в Центре  Вселенной?  Назначили
меня, значит, так надо. Верно я говорю?
   - Я предлагаю Быстрова переизбрать, - говорит Дуня. - Пусть  подтянет
учебу, дадим ему общественное поручение. Может быть, потом и станет сно-
ва Хранителем планеты.
   - Ты, что ли, меня избирала?! - заорал я. - Кто избирал, тот пускай и
переизбирает!
   - Если хочешь знать, мне стыдно за человечество! - кричит она  мне  в
ответ. - Если такие, как ты, станут представлять нашу Землю в космосе...
   Короче, завела свою шарманку. Наши, у которых электронные часы с  ме-
лодиями, стали на кнопки нажимать. По классу музыкальные отрывки запища-
ли. У нас так на любую болтовню реагирует.
   - Ты сам должен отказаться, - сказала Дуня.
   - Вот уж фиг! Небось самой захотелось передавать в Центр информацию!
   - Не имеете права, - говорю.
   Дунька на Татьяну Ильиничну смотрит.  Выручайте,  мол!  Та  поднялась
из-за парты и вышла к доске. По-моему, она тоже растерялась.
   - Дуня, - спрашивает она, - почему ты меня не  предупредила  о  вашей
инициативе? Я и не знала, что у вас новая пионерская игра...
   Хорошая игра! Видела бы она голову Марцеллия на блюде!
   - Это не игра, Татьяна Ильинична. Это взаправду, - Дунька говорит.
   - Я понимаю, понимаю, - кивает учительница. - Ко  всему  нужно  отно-
ситься ответственно. Боря, конечно, поторопился взять на себя обязаннос-
ти... Как это?
   - Хранителя планеты, - Дунька подсказывает.
   - Вот-вот... Мне кажется, один человек вообще  не  должен...  Это  же
большой объем работы, отчетность... А что, если взяться за это начинание
всем отрядом?
   В классе опять электронные мелодии запищали.
   - Соберем информацию о жизни в капиталистических  странах  и  у  нас,
проведем сбор... - размечталась  Татьяна  Ильинична.  -  Можно  написать
письмо президенту Рейгану с требованиями...
   - Мы уже писали, - встрял Родюшкин. - Он не ответил.
   - Помолчи, Родюшкин! О твоих связях с иностранными туристами  мы  еще
поговорим!
   - Рейган - не турист. Он президент. И я с ним лично не знаком.
   - Не исключено, - говорит, - что с этой инициативой можно будет обра-
титься в ООН. Поедем в Соединенные Штаты... Помните спектакль "Дитя  ми-
ра"?
   Тут все оживились. Кому же неохота прокатиться в Штаты?
   Вскочила Маша Сумская, она всегда лезет первой, затараторила:
   - Я считаю, что Татьяна Ильинична права! Давайте возьмемся всем отря-
дом! Выступим с пионерским почином, чтобы хранить планету от войн и эко-
логии! Про нас "Пионерская правда" напишет.
   И села.
   Я страшно разозлился. Втянута это дело пионерскую печать, потом  хло-
пот не оберешься. Ну я и дурак! Кому проболтался - девчонке!
   Все сделали задумчивые лица, смотрят на Татьяну Ильиничну.
   - Молодец, Маша, - говорит она. - Очень дельная  мысль.  Надо,  чтобы
все знали. Теперь у нас гласность.
   - Но ведь не каждый достоин быть Хранителем, - гнет свое Дунька.
   - Далеко не каждый, - согласилась Татьяна Ильинична.
   Она снова пошла на заднюю парту, а  наши  стали  выбирать  хранителей
планеты. Причем про планету никто не думал. Думали о  поездке  в  Штаты.
Все понимали, что поехать могут человек пять, не больше. И принялись бо-
роться. Поднялся страшный крик: выдвигали кандидатуры, обсуждали,  голо-
совали... Про меня никто и не заикнулся. В  результате  избрали  Дуньку,
Машу Сумскую, Витьку Куролесова, у него папа в ТАССе работает, и  отлич-
ника Мишу Валиха. Татьяна Ильинична сказала, что куролесовский папа  по-
может нам доставать важную для планеты информацию. То есть не нам, а им.
   Наконец Дуня обратила на меня внимание.
   - Боря! Ты, как пионер, обязан подчиниться решению  сбора  отряда,  -
говорит.
   Глаза сделала такие принципиальные, что хоть топись!
   А теперь вопрос в ПИНГВИНе... - добавляет она, как бы между прочим.
   - Держите карман! - заорал я. - ПИНГВИН  мой,  личная  собственность!
Мне подарили!
   - Постойте, какой пингвин? Ничего не понимаю. При чем здесь  пингвин?
- это Татьяна Ильинична с задней парты волнуется.
   Дунька ей снова объяснила, что это тот самый  передатчик  информации,
который передаст их паршивые заметочки в Центр Вселенной.
   - Ну, пингвин поживет в зооуголке, - Татьяна Ильинична рукой  махнула
и на часы смотрит. - Давайте заканчивать.
   Вопрос о ПИНГВИНе проехали.
   Все, как и Татьяна Ильинична, думали, что это такая игра. Только мы с
Дуньки знали, что все взаправду. Поэтому она и старалась захапать  ПИНГ-
ВИНа, понимаете? Знала, что без него все их сведения равны нулю. Тут да-
же тассовский папа не поможет.
   - Ладно, потом решим о ПИНГВИНе, - сказала Дунька и закрыла сбор.
   В раздевалке она не  постеснялась  подойти  ко  мне  и  заявить,  что
действовала, мол, из принципа. Значит, я не имею права обижаться.
   Если бы не девчонка, стукнул бы!
   - Я вот сейчас Глюку все опишу про тебя на бумажке, - говорю, - а  он
в Центр передаст. Про твой моральный облик. Хочешь?
   - И пожалуйста! Если там наши, они поймут. А если какие-нибудь не на-
ши, то и разговаривать с ними не о чем!
   Выпрямилась и ушла, как ходячая каланча.
   Вот так они меня переизбрали.
   Сначала я не придал этому значения, хотя и обидно было.  Лезут  не  в
свои дела. Дома я и вправду написал, что было на сборе. Но  ПИНГВИНу  не
стал пока показывать. А то подумают там про нас бог знает что! Я все еще
надеялся, что они пошумят и успокоятся. Никто же не знает,  как  хранить
планету!
   Но я ошибался.

   Глава 5 ДМИТРИЙ ЕВГЕНЬЕВИЧ
   Поначалу наши хранители развили бурную деятельность. Они раструбили о
своем почине на всю школу, а потом и на район.
   Корреспондентка приехала. Такая молодая, с диктофоном. Они ей нагово-
рили: "Миссия доброй воли... Ответственность перед  будущим...".  У  нас
говорить умеют.
   Каждый отряд провел выборы пионерских  патрулей.  Хранителей  планеты
развелось, как муравьев. Вот в Центре обхохочутся, когда узнают! Мне по-
ка весело было. Я знал, что ПИНГВИН при мне, а мои "параметры" - в Цент-
ре Вселенной. Что хочу, то и делаю.
   Дуня и ее команда клеили альбом с важными для  планеты  сведениями  -
сведения доставал куролесовский папа: уровень безработицы в капиталисти-
ческих странах, советские мирные предложения... В общем, сами знаете.
   Мне тоже поручение дали. Я должен был собрать  материал  о  советской
космической программе. Дунька сказала, что если справлюсь, они меня при-
мут кандидатом в Хранители! Пожалела!
   Я рассмеялся ей в лицо.
   - Единственный законный Хранитель планеты - это я, -  говорю.  -  Все
остальные - самозванцы. ПИНГВИН принадлежит мне, что хочу, то и  передаю
в Центр! Вот так.
   Сказать-то сказал, но на душе стало тоскливо. Вовсе я их не  испугал-
ся. Знаю я эту организованную активность! Я оттого тосковал, что не  мог
для себя работу придумать. Какие сведения в Центр передавать?  Не  вечно
же Глюку читать энциклопедию! Кстати, и с энциклопедией этой я  намучил-
ся: приходилось прятать ее от мамы и не позволять  Глюку  читать,  когда
родители были дома.
   Как вдруг приглашает меня в гости Дмитрий Евгеньевич, наш историк!
   Он у нас странный. Одни учителя любят отличников, другие -  тех,  кто
думает по-своему. А Дмитрий Евгеньевич любит одну Катю Тимошину. За  что
- непонятно. Она не отличница, тихоня, от нее и слова-то не добьешься.
   Когда Хранителей выбирали, Кати будто в классе и не  было.  Сидела  в
уголке и смотрела в окно на воробья.
   Ну ладно! Это его дело - кого любить. Катю так Катю. Но после выборов
хранителей, когда моя тайна  раскрылась,  чувствую,  Дмитрий  Евгеньевич
стал ко мне внимание проявлять. Раньше спросит пару раз за четверть, вы-
ведет "тройку" , и привет! А теперь  стал  поднимать  на  каждом  уроке.
Пришлось учебники читать. Скоро я на четверку  выполз.  Но  без  всякого
удовольствия. История - это же такая скука!
   Но главное - Дмитрий Евгеньевич стал смотреть как-то ласковее.  Назы-
вал при всех Боренькой. В общем, стал выделять. Мне неудобно было, а что
делать - не знал.
   И вот он пригласил меня домой. Тайком! Остановил на лестнице и  сунул
бумажку с адресом.
   Мне это не понравилось. Чего ему нужно? Никогда меня учителя домой не
приглашали. Нечего мне там делать! А попробуй не пойди. Обидится.
   Вечером я энциклопедию у Глюка отобрал и оставил его с родителями до-
ма. Папа уже привык, что Глюк смотрит вместе с ним  телевизор.  А  Рыжий
терпел. Помнил про крепкий клюв.
   Я сказал, что иду заниматься к Дуне по математике. И ушел.
   Дмитрий Евгеньевич меня встретил, как родного.  Помог  куртку  снять.
Жене представил по имени-отчеству:
   - Борис Александрович, - говорит.
   Дочка его, десятиклассница, вышла в прихожую на меня посмотреть.  Мне
ужасно не по себе стало. Будто я какой иностранец.
   - Наташенька, принеси нам чайку, пожалуйста, - говорит историк дочке.
И ведет меня в свой кабинет.
   Мне даже уютно стало. Все как родные друг с другом. Не то, что у нас.
Мама следит только, чтобы я вовремя поел и заснул.