она взмахом руки отпустила Орхана.
   Выйдя  в  сад,  Орхан  сказал  своему  визирю,  что  с   девушкой   можно
повременить. Первым делом он должен был созвать совет министров.
   Визирь, однако, не согласился:
   - Ты - владыка Империи от Евфрата до Дуная, и, несомненно, предстоит  еще
многое сделать, но прежде  ты  должен  стать  владыкой  своего  гарема,  ибо
мужчина, который не сможет овладеть своим гаремом, не сможет владеть  собой,
а империей - и подавно. К тому же тебе как  можно  скорее  нужен  наследник.
Итак, какую наложницу ты предпочтешь - дурнушку или красавицу?
   - Что? С какой это стати я должен выбрать дурнушку?
   - Ну, как говорится, красота увядает, а уродство вечно. Ты уверен, что не
предпочел бы уродливую наложницу?
   - Совершенно уверен. Приведи мне красавицу.
   - Ага! Помнишь, ранее я сказал тебе в саду, что ты не свободен? Теперь ты
должен убедиться в правдивости моих слов, ибо должен  признать,  что  ты  не
свободен, ибо не можешь  сделать  свободный  выбор  и  предпочесть  уродство
красоте. Ага! Вот и попался!
   - Я вижу, мне еще многому предстоит учиться, - осторожно  ответил  Орхан,
подумав при этом, что наутро откажет визирю от должности.- А теперь  подбери
мне красавицу. И давай поскорее с этим покончим.
   - Кажется, на первый день у меня есть для тебя  подходящая  девушка.  Она
грузинка. Поскольку твоя Империя находится  в  состоянии  войны  с  Грузией,
девушка обеспечит тебе хорошую подготовку. Научиться сидеть на ней верхом  -
все равно что научиться тому, как покорить Грузию. Она станет  той  лошадью,
на которой ты доскачешь до сердца ее страны. О! Еще  кое-что.  Делай  с  ней
все, что пожелаешь, но, что бы ты ни делал, ни в  коем  случае  не  позволяй
гадюке пить в "Таверне парфюмеров".
   Когда Орхан помылся  и  надушился,  его  отвели  в  крошечную  каморку  с
ребристым сводом,  богато  украшенную  вышитым  бархатом,  однако  не  очень
отличавшуюся от тех комнат, к  которым  он  успел  привыкнуть  в  Клетке.  В
глубине каморки находилось мраморное возвышение. На возвышении  этом  стояла
кровать, а в ногах кровати - пюпитр, на  котором  лежала  большая  раскрытая
книга. В комнате  казалось  на  удивление  холодно.  Потом,  направившись  к
возвышению, Орхан посмотрел вниз и увидел, что ступает по льду. Несмотря  на
кровать и бархатные драпировки, комната оказалась всего  лишь  подвалом  для
хранения льда. Совершенно озадаченный, Орхан осторожно добрался до кровати и
стал ждать. В Клетке он читал о султановых ямах для хранения льда и  о  том,
как лед огромными глыбами привозят на резвых верблюдах с горы Олимп, а затем
плотно укладывают и хранят в глубоких ямах в стенах Дворца, - и все это лишь
ради того, чтобы летом султаны могли употреблять  напитки  со  льдом.  Но  с
какой стати здесь оказался он?
   Долго ждать не пришлось - вскоре Орхан увидел,  как  дверь  отворяется  и
что-то приближается к нему,  оскользаясь  на  льду.  В  полутьме  это  могло
показаться и собакой, и джинном. Потом  существо  подняло  голову,  и  Орхан
увидел, что оно, а вернее, она - женщина, с трудом бредущая к нему. Пока она
шла,  позвякивали  ее  массивные  браслеты  и  серьги.  У  края   мраморного
возвышения она опустилась на колени и, прежде чем  поднять  к  Орхану  лицо,
поцеловала его ногу.
   - Я - Анадиль, - сказала она.
   У нее были большие глаза и темные вьющиеся  волосы,  выбивавшиеся  из-под
замысловатого головного убора из золотой и серебряной филиграни.
   - Красивое имя, -  продолжала  она.-  Ты  так  не  считаешь?  Это  значит
"Соловьи".
   Орхан попытался нежно приподнять ее с пола, но она воспротивилась.
   - Сначала скажи, что у меня красивое имя.- Она надула губы.
   - У тебя красивое имя. А теперь поднимись и сядь рядом.
   Она неохотно села на кровать. Вновь Орхан попытался было притянуть  ее  к
себе.  Хотя  у  нее  не  хватало  сил,  чтобы  сопротивляться,  она  все  же
запротестовала:
   - Не так быстро! Ты похож на зверя из  чащобы.  Так  со  мной  обращаться
нельзя.
   - Я обращаюсь с тобой как хочу. Я - твой султан.
   И Орхан прижался к  ней,  а  его  набухающий  член  -  к  ее  бедру.  Ему
захотелось зарыться в Анадиль. Его руки обшаривали ее тело в поисках способа
снять с нее одежду, но она с надутым видом продолжала ерзать под его руками,
и, хотя ее желтое шелковое платье с непривычными застежками и крючками  было
достаточно тонким, чтобы Орхан сумел его с нее сорвать, ее  защищало  еще  и
нечто вроде украшенных драгоценностями доспехов.  Талию  охватывал  пояс  из
продырявленных монет и амулетов, а на  груди  висели  тяжелые,  многослойные
ожерелья.
   - Не спеши! Ты как будто женщины никогда не видел! - Тут, сообразив,  что
говорит, она прыснула со смеху.- Ну конечно, в Клетке ведь женщин  нет!  Для
такого, как ты, тело вроде моего - незнакомая территория...  Пусть  так,  но
если ты прождал меня пятнадцать лет, еще пара часов флирта -  сущий  пустяк.
Ты должен мне угодить.
   - Нет, это ты должна мне угодить. Я - твой султан, - продолжал настаивать
Орхан.
   - Как раз наоборот. Иначе я буду  несчастна  и  сделаю  несчастным  тебя.
Подчиняться наложнице - не позор для султана,  если  он  ее  вожделеет,  ибо
такова особенность возвышенной любви. Во всяком случае, я вижу, что уже тебе
угождаю.- Она указала на выпуклость у него между ног.- Что это там  у  тебя?
Он очень большой, правда? Быть может, он такой большой  потому,  что  я  ему
нравлюсь?
   Орхан кивнул.
   - Я довольна тем, что нравлюсь ему. А всему остальному я тоже нравлюсь?
   Он кивнул. Хотя ее наивные вопросы  вызывали  у  него  почти  невыносимое
раздражение,  запах  Анадиль,  вкрадчивый  и  горький,  околдовывал  его   и
заставлял подчиняться, так что она могла бы  заполучить  все,  чего  желала,
сумей он только заполучить ее.
   - Ну, тогда улыбнись... и тебе придется научиться правильно  говорить,  а
не  просто  качать  головой.  Думаю,  придется  научить  тебя,  как  следует
разговаривать с наложницей. Ты так невинен - право же, совсем  еще  мальчик!
Но бояться меня не надо. Ты должен просто сказать, что  я  привлекательна  и
какие части моего тела тебя особенно привлекают.
   - Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.
   Со стороны Орхана это не было большой уступкой. Разглядывая  Анадиль,  он
был поражен болезненным цветом ее лица и уязвимостью нежных  рук.  Кончилась
бы только игра в вопросы и ответы,  и  тогда  он  сумел  бы  овладеть  всеми
мягкими, пленительными изгибами этого прелестного создания. Хотя Анадиль  не
велела   ему   бояться,   он   все   еще   чувствовал   нечто   пугающее   в
сверхъестественном  качестве  ее  красоты,  которая  была  сродни  источнику
страха. Анадиль казалась ему пришельцем из другого мира.
   - Ну что ж, для начала неплохо. А теперь, если ты  уберешь  с  меня  свои
руки, я для тебя разденусь.
   Отойдя от кровати,  Анадиль  остановилась,  дабы  сбросить  на  мраморное
возвышение каскады золота, серебра и меди, а за ними - желтое платье.  Через
считанные  мгновения  она  уже  стояла  перед  Орханом  нагая.   Потом   она
повернулась спиной и, глядя через плечо, сказала:
   - В Гареме мы, девушки, любим перед сном почитать.
   Анадиль подошла к пюпитру и вернулась к кровати с книгой. Присев рядом  с
Орханом, она раскрыла книгу у себя между бедрами.
   - Она называется  "Душистое  поле  боя,  или  Вопросы,  заданные  смуглой
девушке белым султаном", - сказала Анадиль,  с  трудом  разобрав  по  буквам
слова.
   Она принялась перелистывать  страницы.  Книга  была  иллюстрирована.  Они
стали вместе разглядывать мелкие  изображения  женщин,  окруженных  рвами  и
крепостными валами,  мужчин,  идущих  на  приступ  с  таранами  и  длинными,
снабженными крючками орудиями, и ярко раскрашенных  облаков  дыма,  плывущих
над полями, усеянными цветами и трупами. В шатких с виду  замках  мужчины  и
женщины встречались друг с другом  в  рукопашном  бою.  Имелись  в  книге  и
сложные планы золотого и черного цветов с указывающими направление стрелками
и схематичными флажками. На последней странице был изображен мужчина, сплошь
золотого цвета. Перед ним стояла на коленях одна женщина, уткнувшаяся  лицом
ему в пах, из-за его плеча, стоя у него за спиной, выглядывала другая, а сам
он свирепо скалил зубы - серебристый блик на золотистом лице. Дойдя до  этой
картинки,  Анадиль  принялась  торопливо   листать   страницы   в   обратном
направлении.
   - Вот, - сказала Анадиль,  тяжело  привалившись  к  Орхану,  -  "Глава  о
необходимости хороших умственных способностей", а это- "Раздел  о  том,  как
именовать части тела".
   Одна рука перемещалась по странице, отмечая место,  где  читала  Анадиль.
Другой рукой она поглаживала свои груди.
   - Как они называются?
   - Это груди, - ответил Орхан, не сумев скрыть раздражения в голосе.
   К его удивлению, Анадиль дала ему несильную пощечину.
   - Так их называют только простолюдины. Это мои луны. Таков язык  любви  и
поэзии. Смотри, в книге так и сказано. Ты должен практиковаться.  Скажи:  "Я
люблю твои полные луны".
   И она принесла их в жертву поцелуям.
   К тому времени, поскольку Анадиль уже сунула руку ему под халат и  шарила
у него между ног, у Орхана не оставалось сил для отказа. Хотя он и считал ее
забавы нелепыми, еще пару минут ее  можно  было  побаловать.  Он  готов  был
ползать по льду, лаять и служить, как пес, лишь бы только она  даровала  ему
то, чего он страстно желал. Ее мягкие груди увенчаны были нежными сосками.
   - Я люблю твои полные луны, - покорно повторил он и поцеловал их.
   - А что это у тебя между ног?
   - Мой член.
   Она подняла руку, которой шарила у него  между  ног,  и  опять  дала  ему
пощечину:
   - Это очень грубо. Мне было бы стыдно так его называть. Мы в Гареме зовем
его голубком, иногда - одноглазым мужчиной, иногда - веткой цветущей  вишни,
а порой и веткой плакучей ивы. У  него  много  названий.  Они  приводятся  в
книге.
   Потом она уронила  книгу  на  пол  и,  наклонившись  над  Орханом,  мягко
втолкнула свой язык ему между губ. После поцелуя она немного отодвинулась и,
снова высунув язык, указала на него пальцем.
   - А это мы как называем?
   - Не знаю и знать не хочу.
   - Мы зовем его веткой коралла, или гадюкой, или медовой  ложечкой.  Но  я
вижу, что тебе не терпится начать. Тогда всего один, последний урок, запомни
только еще одно слово.- Она повалилась спиной на кровать  и  ткнула  пальцем
себе между ног.- Не желаешь ли узнать, как называется это?
   - Люди, которые не являются поэтами, называют  это  пиздёнкой,  -  сказал
Орхан.
   -  О,  у  нас  есть  для  нее  более  красивое  название.  Это   "Таверна
парфюмеров". Придвинься поближе, пожалуйста, и внимательно рассмотри ее.
   Безусловно, этот урок, этот осмотр, был просто нелеп. Но Орхан решил, что
в ближайшее время от потакания причудам девушки  большого  вреда  не  будет.
Пусть ее трескотня утомляла, зато тело ее, несомненно, будило желание.  Лицо
ее вселяло радужные надежды на  благородство  и  ум,  но  ее  болтовня  была
сплошным детским лепетом. Разве можно быть  одновременно  такой  красивой  и
такой глупой?  Ладно,  пока  что  он  будет  ей  потакать.  Но  потом,  дабы
гарантировать, что никто в Гареме не узнает о тех унижениях, которым она его
подвергала, он прикажет ее наутро казнить. Опуская голову к промежутку у нее
между бедрами, он представил себе, как поутру будет наблюдать за казнью.  Он
распорядится, чтобы немые сажали ее на кол медленно. Не подозревая о безумии
у него в голове, Анадиль вздохнула и раздвинула ноги пошире.
   - Тебе нравится зрелище? - стыдливо спросила она.
   - Очень нравится.- Он мог бы кое-что добавить, но тут она  притянула  его
голову еще ближе, и Орхан неожиданно  для  себя  отведал  ее.  На  вкус  она
оказалась непривычной, горькой, необыкновенно соблазнительной.
   - Теперь мы готовы,  -  сказала  она  со  вздохом,  и  между  ног  у  нее
действительно стало влажно.
   Однако не успел Орхан сбросить халат, как она отпрыгнула в сторону.
   - Да-да, мы готовы. Но не здесь. Там, внизу, - сказала она,  указывая  на
поверхность ледовой ямы.
   Анадиль сошла с мраморного возвышения и, слегка поеживаясь, легла  спиной
на лед.
   - Вернись, Анадиль! Только не на льду! Чем кровать-то плоха? Иди сюда!
   - На льду лучше. Потому мы и здесь. Холод оттягивает оргазм  и  усиливает
наслаждение.- Она обольстительно извивалась.- Иди сюда, любимый!
   - Это безумие!
   Анадиль надулась и разочарованно взглянула на него.
   - Мы, девушки Гарема, слыхали,  что  все  принцы  в  Клетке  -  настоящие
мужчины, готовые на все и нечувствительные ни к холоду, ни к  голоду,  ни  к
боли. Но вот такая маленькая девочка, как я, лежит на льду, а ты робеешь.
   - Это безумие, - тупо повторил Орхан.
   - Перестань, не будь таким занудой! На льду интереснее. К тому же я  буду
либо снизу, как твоя молитвенная подушка,  либо  сверху,  как  твое  одеяло.
Только не давай мне здесь мерзнуть одной.-  Она  протянула  к  нему  руки  в
мольбе.
   Орхан почувствовал внутри огонь,  в  котором  таяла  твердость  духа.  Он
должен был ею овладеть. Он спустился на лед, и  она,  благодарно  коснувшись
пальцами его торса, обвилась вокруг него. Потом Анадиль потянулась  к  ветке
цветущей сливы, или как там она это называла, взяла ее и  ввела  себе  между
ног. Хотя еще до того,  как  войти  в  Анадиль,  Орхан  думал,  что  вот-вот
взорвется от желания,  все  происходило  так,  как  она  предсказывала;  лед
оттягивал оргазм, поскольку их тела не могли найти на его поверхности  точку
опоры и Анадиль то и дело выскальзывала из-под Орхана.  Оба  тела  покрылись
капельками воды. Пока Орхан продолжал  свои  движения  внутри  Анадиль,  ему
почудилось, будто он мельком  увидел  в  ледовой  глубине  что-то  темное  и
недвижимое. Большую рыбу или попросту воображаемую тень.  Все  это  казалось
Орхану своего рода странным бегом взапуски, - между жаром его  вожделения  и
ледяным холодом их необычного ложа.  Веселый,  шаловливый  нрав  Анадиль  не
отражался больше на ее лице. Ее ноги сомкнулись на спине Орхана, и  пока  он
толчками вонзался в нее, она кричала от безысходности. Орхан  же,  со  своей
стороны, столь отчаянно стремился достичь  оргазма  внутри  этого  странного
существа, что уже готов был пожертвовать собой и позволить медленно посадить
себя на кол - лишь бы добиться того, чего он желал в тот миг. Все  остальное
не имело значения. Наконец он кончил - горячим густым потоком.
   - О, мой султан!
   Обессиленные, они немного полежали в объятиях друг друга.  Потом  Анадиль
беспокойно заерзала под Орханом:
   - У меня уже попка замерзла. Ты можешь ее мне согреть.
   И, выскользнув из-под него, она перевернулась на талом льду. Орхан провел
руками по ее намокшим ягодицам и смахнул крошечные льдинки.
   - Так мою попку не согреешь. Если хочешь, можешь меня отшлепать.
   Он приподнялся на локтях и,  разглядывая  ее  мягкую  маленькую  задницу,
почувствовал, как в нем опять пробуждается желание. Но вдруг, не успел Орхан
даже занести руку для первого шлепка, Анадиль резко  вскрикнула.  Потом  она
взглянула через плечо на Орхана. Лицо ее исказилось от ужаса, а зубы стучали
так, что поначалу ее невозможно было  понять.  Наконец  Орхан  расслышал  ее
слова:
   - Там, во льду, - лицо! Мы занимались любовью на чьей-то могиле!  Смотри!
Ты должен посмотреть!
   Вглядевшись через плечо Анадиль, Орхан наконец с трудом  сумел  различить
тело сквозь неподвижные, толстые пласты льда. Он увидел, как снизу  на  него
свирепо скалит зубы Барак.
 
 
 
   Глава третья
   ТОЛСТЫЙ МОТЫЛЕК
 
   За дверью, в коридоре, им преградили путь двое немых. Третий, увидев, что
они вышли из ледовой каморки, скрылся в дальнем конце  коридора.  Вскоре  он
вернулся с визирем. Визирь заговорил, прежде чем Орхан успел раскрыть рот:
   - Вот ты и узрел пред собою брата, как и  было  обещано.  Обещания  здесь
всегда исполняются. Увы, они почти никогда  не  исполняются  так,  как  того
ожидают. Однако, продемонстрировав брата, тебе хотели оказать любезность.
   - Любезность!
   - Да, тебя хотели недвусмысленно  и  наглядно  предостеречь.  Думаю,  это
сродни вскармливанию львят.  Как  всем  известно,  львята  всегда  рождаются
мертвыми, но любящая львица заботливо облизывает эти бесформенные комочки, и
через несколько дней они оживают. И все же бывает порой и так, что рождается
детеныш, которому невозможно придать надлежащий вид.
   - Ты хочешь сказать, что мой брат убит по приказу старшей валиде?
   - Чтобы мать убила родного сына! А ведь она приходится  матерью  и  тебе!
Как ты мог подумать такое о родной матери?! -  Казалось,  визирь  и  вправду
глубоко возмущен. Однако он продолжал: - И все же  поразмышлять  об  обычаях
животного царства  всегда  полезно.  Человек  проницательный  может  многому
научиться у зверей, живущих в пустыне и джунглях.
   - А чему я могу научиться у тебя? Кто убил Барака?
   - Абсурдными домыслами цели не добьешься.  Барак  был  подобен  человеку,
идущему в снежную бурю по краю отвесной скалы. Потом он  посмотрел  вниз,  а
посмотрев вниз, потерял  самообладание,  а  потеряв  самообладание,  потерял
точку опоры, а вместе с нею - и жизнь. Лучше всего вообразить  твоего  брата
незадачливым скалолазом. В качестве альтернативы  можешь  вообразить  своего
брата человеком, который непринужденно сидит и лакомится яствами на пиру.  И
тут появляется Смерть-виночерпий с горькой чашей. Брат твой хватает  чашу  и
жадно пьет из нее.  Да,  возможно,  так  лучше  -  вообразить  твоего  брата
человеком, уходящим с пирушки.
   Внезапно Орхан вспомнил об Анадиль. Ему хотелось, чтобы она помалкивала о
том, что произошло в ледовой каморке, да и  о  его  теперешнем  разговоре  с
визирем. Он повернулся к ней, намереваясь приказать немедленно взять ее  под
стражу, но ее уже и след простыл. Тогда он опять повернулся к визирю:
   - Та девушка, Анадиль, что была со мной... Я хочу,  чтобы  ее  взяли  под
строгий арест и чтобы ее сторожили глухонемые.
   - Я исполню твое повеление не теряя времени, о  султан!  -  с  задумчивым
видом сказал визирь.- Значит, она тебе не угодила?  Я  ведь  предчувствовал,
что было бы лучше, сойдись ты с дурнушкой. Все дело в том, что с  дурнушками
требуется больше времени для достижения...
   - Не рассказывай сказок! Следующая твоя задача  -  созвать  министров  на
срочное заседание.
   - Этим я тоже займусь  не  теряя  времени.  Министры  жаждут  насладиться
блеском твоей недавно взошедшей звезды. Но они разбрелись по всему городу, и
потребуется время, чтобы их привести, к тому же ты  наверняка  проголодался.
Да, конечно, пора поесть, ведь ты не ел с тех пор, как вышел  из  Клетки.  Я
распоряжусь, чтобы тебе принесли еды.
   -- Ну что ж, позаботься об этом, а также о созыве министров и  об  аресте
девушки. Пора заняться делом. Я уже теряю терпение.
   - Да, ты похож на брата.
   Затем визирь отвел Орхана в другую маленькую комнатку. Большая часть пола
была завалена подушками, среди  которых  стоял  низкий  столик.  Введя  туда
Орхана, визирь поспешил было выйти, но тут ему пришла  в  голову  запоздалая
мысль.
   -  И  последнее:  ты  случайно  не  позволял  гадюке  пить   в   "Таверне
парфюмеров"?
   - Разумеется, нет, - раздраженно солгал Орхан.- Понятия не  имею,  о  чем
ты.
   - Тогда, возможно, пока все благополучно.
   Несколько минут спустя появились немые с огромными серебряными подносами,
уставленными снедью. Орхан поел и задремал. Потом кто-то тряс  его,  пытаясь
разбудить. Над ним склонялся взволнованный визирь:
   - Тебя хочет видеть старшая валиде. Я пойду  с  тобой  и  подожду,  чтобы
потом проводить тебя от ее августейшего  величества  в  зал  заседаний,  где
соберется совет министров.
   И вновь они направились через сад к фарфоровому павильону.  На  сей  раз,
войдя туда, Орхан счел возможным  сделать  только  пару  шагов.  Почти  вес