вки взгляда, после чего ты узришь меня  совершенно
обнаженной. Итак, смотри на попку мою и дивись!
   Орхан поступил как было ведено. Михрима  раскачивалась,  перенося  вес  с
ноги на ногу, и ее массивные ягодицы то поднимались, то  опускались,  мерцая
бликами яркого света. Ее зад, как понял Орхан, походил на груди тем, что был
знаком луны и под влиянием луны находился. Он  был  бледным,  светящимся  и,
подобно луне, мог свести мужчину с ума. Орхан решил,  что  предпочитает  зад
Михримы ее груди, ибо зад ее отличался властностью, коей робкой  груди  явно
недоставало. Поэтому, пока Михрима пыталась поведать ему о  песчаных  дюнах,
по которым должны путешествовать руки любовника,  о  легких  белых  облаках,
скрывающих Божество от  мужчины,  об  астральном  невольнике,  обращенном  в
рабство задницей, и о горькой тайне ее черной бездны, Орхан украдкой  задрал
свой халат и в тихом возбуждении  принялся  лихорадочно  мастурбировать.  Он
отчаянно стремился достичь оргазма, причем хотел успеть это сделать  раньше,
чем
   Михрима вновь повернется к нему лицом, но именно в тот момент,  когда  он
густыми горячими струями извергал семя, она к нему повернулась и в  смятении
вскрикнула. В тот же миг дверь у нее за спиной распахнулась, в яму  ворвался
сильный порыв ветра, и Орхана окутала тьма. Впечатление  было  такое,  будто
сверху внезапно опустилась огромная рука в черной перчатке и погасила свечи.
   Раздался громкий голос другой женщины, не Михримы, свирепый и жуткий:
   - Горе мужчине, который  не  сдал  экзамен  на  Скорбный  Взгляд!  Пускай
остается во тьме и бесчестии, пленником своей похоти!
 
 
 
   Глава пятая
   В ЖИРАФЬЕМ ДОМЕ
 
   Сетования,  ненадолго  сделавшись  громкими,  вскоре  затихли.  Орхан  не
пошевелился, оставшись сидеть в кромешной темноте. Да и куда ему было  идти?
В голове у него, обгоняя друг друга, проносились неистовые образы,  яркие  и
разноцветные, - всего за несколько  часов  он  увидел  множество  незнакомых
красивых мест, множество странных, неожиданных сцен. Чему-то  из  увиденного
он даже не мог подобрать названия. Многое  лишь  носило  название  и  больше
ничего собой пока что  не  представляло.  Экстаз  все  еще  оставался  одним
названием. По крайней мере от него Орхан уберегся. В конце концов  веки  его
задрожали и смежились, он повалился спиной на каменный пол и уснул там,  где
сидел. Даже в то время, когда он спал,  гадюка  у  него  во  рту  беспокойно
металась из стороны в сторону.
   Проснулся он от шороха, скрипа  и  бормотания.  Открыв  глаза,  он  узрел
солнечный свет, струившийся из окошка в крыше ямы.  Он  заглянул  в  клетку,
рассчитывая увидеть Михриму, но там, где накануне  вечером  стояла  Михрима,
появилась старуха в грубом коричневом платье. Голова  женщины  поникла  так,
что едва возвышалась над плечами.  Подумав,  Орхан  решил,  что  голова  эта
больше похожа на череп, ибо под жидкими волосами виднелась лысина,  кожа  на
костлявом  лице  натянулась,  а  глаза  глубоко  провалились  в  костяк.  На
подбородке, выступ которого подчеркивало  отсутствие  зубов,  росла  редкая,
клочковатая бороденка. Орхану пришла в голову забавная мысль о том, что он и
вправду смотрит на Михриму, только проспав семьдесят  лет,  и  что  причиной
всему - тренировка Скорбного Взгляда. Старуха мельком взглянула  на  него  и
вновь взялась за работу, продолжив разбрасывать по полу клетки солому.
   Затем, покончив с этим делом, она шаркающей походкой  вышла  за  дверь  в
глубине клетки. Потом дверь опять отворилась, и  в  клетку  неслышно  вбежал
леопард. Вслед за леопардом вошла мускулистая девушка с коротко остриженными
рыжими волосами. На ней была одежда из черной кожи - юбка, корсаж на шнурках
и перчатки. Ноги были босые, а в руке  она  держала  плеть.  Орхана  она  не
заметила, ибо все ее внимание было сосредоточено на леопарде,  которого  она
поддразнивала плетью,  легонько  хлестал  зверя  по  морде.  Леопард,  точно
котенок, наткнувшийся на клубок веревки,  рычал,  махал  хвостом  и  пытался
ухватиться за плеть  когтями.  Наконец  девушке  надоела  эта  игра,  и  она
отшвырнула плетку. Леопард прыгнул  на  нее,  и  они  вместе  повалились  на
солому. Орхан  вскрикнул,  но  девушка  с  леопардом,  не  обращая  на  него
внимания, принялись кататься по полу. На мгновение девушка уселась верхом на
гибкую, волнистую, бархатистую спину зверя, но  леопард  выскользнул  из-под
нее, и в тот же миг она уже лежала под ним. Юбка ее  задралась,  а  под  ней
ничего не было надето. Зверь постоял над девушкой, роняя на  ее  тело  капли
слюны и,  казалось,  пожирая  ее  неподвижными  зелеными  глазами,  а  потом
наклонил голову и облизал ей лицо своим шершавым языком. Она  подняла  руки,
обняла его за шею, и они вновь вместе покатились по полу. Девушка  погладила
леопарда по животу, и зверь заурчал.
   Вдруг девушка вскрикнула, заметив наконец, что  за  ее  игрой  со  зверем
наблюдает Орхан. Она вскочила на ноги, как будто смутившись оттого,  что  ее
застали за развлечением. Крупным шагом она подошла к решетке,  а  следом  за
ней туда подкрался и леопард. Орхан, все еще сидевший  на  полу,  ощутил  на
себе дыхание зверя, оказавшееся одновременно ароматным и смрадным.
   - Ты кто? - спросила девушка, презрительно взглянув на Орхана.
   - Мое имя Орхан. Я - твой султан.
   Казалось, эти слова не произвели на девушку ни малейшего впечатления.
   - А я - Рокселана, - сказала она и, пошарив у себя под корсажем,  достала
оттуда ключ на цепочке.- Рокселана значит "Русская".
   Погладив леопарда в последний раз,  она  подняла  плетку,  отперла  дверь
клетки и вышла к Орхану, оказавшись по другую сторону  решетки.  Запертый  и
покинутый леопард злобно уставился на Орхана.
   - Я зову его Бабуром, - сказала Рокселана. Она встала рядом с  Орханом  и
посмотрела на бывшего партнера по играм. Лицо ее было перепачкано,  а  плечи
расцарапаны до крови. От нее пахло  потом  и  леопардом.  Голос  у  нее  был
сиплый, поскольку она не успела еще оправиться от чрезмерного напряжения,  а
грудь вздымалась, пока она пыталась  перевести  дух.  Эти  груди  показались
Орхану больше похожими на  лишние  мускулы,  нежели  на  некий  естественный
атрибут женского тела. Рокселана, как и ее  леопард,  была  сплошной  грудой
сухожилий и мышц.
   - Ты тоже наложница из Гарема? - с опаской спросил он.
   Она издала смешок, наполовину довольный, наполовину презрительный:
   - Ха! С женщинами из Гарема мне даже общаться противно! Нет, я - одна  из
служительниц Императорского Зоопарка. Лучше уж  животным  прислуживать,  чем
этим дурочкам из Гарема!
   - А что, существует Императорский Зоопарк? Где же он?
   Она посмотрела на него с любопытством:
   - Здесь. Ты в нем находишься. А  иначе  как  бы  ты  разговаривал  с  его
служительницей и стоял перед клеткой с леопардом? Это клетка Бабура.- И  она
указала на медную табличку, прикрепленную к решетке в верхней части  клетки.
Надпись, выполненная завитушками декоративной каллиграфии, гласила, что  ЭТО
ЛЕОПАРД, ИЗУМИТЕЛЬНОЙ КРАСОТЫ ЖИВОТНОЕ, ЧЬЕ ДЫХАНИЕ  ДУШИСТО,  КАК  ПРЯНОСТИ
ЯВЫ.
   - Но вчера вечером тут не было леопарда, - сказал Орхан, желавший  знать,
не сходит ли он с ума.- Вчера вечером я видел, как женщина, которая сказала,
что ее зовут Михрима,  стояла  за  этой  решеткой  и  начинала  передо  мной
раздеваться.
   - А! Значит, это была Михрима? Эта девица думает,  будто  из  ее  задницы
светит солнце, будто из ее  пиздёнки  льется  лунный  свет,  она  мнит  себя
матерью космических тайн, считает, будто тело ее - это фруктовый сад,  море,
пустыня, фонтан, зеркало, мистическая мантия и, самое главное,  -  треклятая
Молитвенная Подушка, предназначенная для того, чтобы  мужчина  преклонял  на
ней колена, вознося молитвы перед Святая  Святых.  Она  безумна,  совершенно
безумна... К тому же она считает, будто ей можно входить в Зоопарк и  делать
все  что  вздумается  -  занимать  клетки,   выгонять   животных,   отдавать
распоряжения персоналу. Меня просто  поражает  наглость  этих  куртизанок  и
танцовщиц! А на самом-то деле Михрима и прочие наложницы ни на что не годны,
кроме ебли, - ну, еще вышивать умеют. Но они знай себе  лежат  в  Гареме,  и
мысли о сексе растлевают их нежные души, поглощают их слабые умы. Весь  этот
вздор насчет Молитвенных Подушек, что  они  проповедуют...  это  всего  лишь
результат нехватки настоящего секса. Сидя взаперти в своих тесных  спальнях,
они ублажают друг дружку и предаются мечтам о мужчинах, но видят одних  лишь
евнухов.- Она умолкла, чтобы успокоиться и перевести дух, потом  продолжила:
- Правда, все мы здесь пленники - женщины, евнухи  и  животные.  Разумеется,
главный зоопарк расположен в районе  Ипподрома.  Это  всего  лишь  небольшой
зверинец в стенах Гарема для развлечения султановых  наложниц.  У  нас  есть
дикие вепри, газели, дикобразы, буйвол,  немногочисленное  стадо  жирафов...
Двое из жирафов - гомосексуалисты, они соблазняют друг друга с помощью шей.
   Рокселана вложила свою затянутую перчаткой руку в руку Орхана.  Глаза  ее
заблестели.
   - Пойдем посмотрим на жирафов-гомосексуалистов.
   Она вывела его  из  ямы  и  повела  по  крытому,  вымощенному  булыжником
проходу, петлявшему между  клетками  и  кладовыми.  Они  подошли  к  низкому
дверному проему, над которым было написано: ЭТО СУЛТАНОВЫ ОХОТНИКИ,  КОТОРЫЕ
СИДЯТ НА ПЕРЧАТКАХ ДАМ И ПОДСТЕРЕГАЮТ ВОЗМОЖНОСТЬ ПРИНЕСТИ СМЕРТЬ  С  НЕБЕС.
Рокселана юркнула внутрь, и Орхан пошел за ней среди клеток с императорскими
охотничьими птицами. Соколы в украшенных плюмажами кожаных шлемах беспокойно
ерзали на своих насестах. Рокселана  объяснила,  что  это  кратчайший  путь.
Потом, выйдя в другую низкую дверь, они оказались в просторном  жирафнике  с
высоким потолком. ЗДЕСЬ НАХОДЯТСЯ УДАЧНЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ СПАРИВАНИЯ ВЕРБЛЮДОВ  И
ЛЕОПАРДОВ, КОИ ЗОВУТСЯ ЖИРАФАМИ.
   - В Гареме всюду страшная теснота, - сказала  Рокселана.-  По-моему,  это
здесь самое большое здание, если не считать бани.
   Один жираф лениво пытался обвиться  шеей  вокруг  шеи  соседа.  Рокселана
стояла подбоченясь и восторженно глазела на животных. Орхан проследил за  ее
взглядом. Эти существа не были похожи на жирафов из собрания сказок и басен,
которые он некогда изучал в Клетке. Они были какие-то странные, но, с другой
стороны, ему все там казалось странным, а самым странным существом  в  своем
зоопарке, несомненно,  была  Рокселана.  Она  похлопала  одного  из  ленивых
жирафов по боку, попытавшись заставить его поспешить  с  обольщением,  потом
повернулась к Орхану и улыбнулась. Он был уверен, что никогда еще  не  видел
таких крепких белых зубов  и  сверкающих  глаз.  Внезапно  он  осознал,  что
страстно желает ее - желает насытиться ее энергией и отведать  переполняющей
ее жизни.
   - Разве они не прекрасны? - сказала она, показывая на  животных,  которые
уже начали друг друга обнюхивать.
   - Хватит любоваться жирафами, - сказал он.- Чем я-то хуже?
   Он дернул ее за руку и повалил на кучу соломы. Она задрала юбку,  готовая
отдаться.
   - Ну же, быстрее! Если ты  меня  хочешь,  это  должно  случиться  сейчас,
прежде чем появятся джинны.
   То были последние слова, в которых заключался какой-то  смысл,  поскольку
Рокселана принялась громко стонать. Она жестами велела ему  поторапливаться,
а он  отчаянно  пытался  выбраться  из  халата.  Даже  в  пропахшем  навозом
жирафнике он чувствовал запах Рокселаны. Ее кожа, затвердевшая  вдобавок  от
высохших пота и слюны, смердела. К тому же казалось, что для придания пущего
блеска своим коротким рыжим  волосам  она  пользовалась  прогорклым  маслом.
Внутренние поверхности бедер были  влажными  и  пахли  кошатиной.  Как  и  у
Анадиль, между ног у нее все было гладко выбрито. Уступая страстным  мольбам
гадюки,  Орхан  попытался  сунуть  туда  голову,  но   Рокселана   проявляла
нетерпение.
   - Нет, не так! Хочу, чтобы у меня внутри было  нечто  большее,  чем  твой
язык! - Поелозив под ним, она подтянула его повыше и схватила за  член.  Она
напоминала Орхану его  братьев-принцев,  с  которыми  он  когда-то  боролся.
Чрезвычайно  возбужденный,  он  властно  вошел  в   нее.   Однако   ощущение
превосходства едва ли продлилось  дольше  минуты,  ибо  Рокселана  принялась
яростно дергаться и метаться под  ним.  Она  вращала  глазами  и  скрежетала
зубами. В конце концов она так резко рванулась вверх, что  Орхан  уже  не  в
силах был в ней оставаться. Он вынул, лег рядом с ней и  стал  ждать,  когда
поутихнет ее неистовство.
   - Я проклята! - запричитала она.- Прости меня,  господин,  хоть  я  и  не
виновата! - Она уже плакала.- Во всем  виноваты  джинны.  Стоит  мне  только
подумать о сексе, как они проникают в мое тело и завладевают им. Это  джинны
заставляют меня совершать такие ужасные поступки.
   Она спрятала голову в солому, не  переставая  плакать.  Потом,  когда  ее
рыдания стихли, она подняла к Орхану заплаканное лицо и сказала:
   - Мне необходим обряд очищения. Ты можешь его совершить. Прошу тебя, пора
изгнать из меня джиннов! Они не выносят боли, но я, Рокселана,  вынесу  все!
Если выпорешь меня, о султан, обещаю, что потом ты сумеешь насладиться  моим
телом так, как полагается тебе по праву.
   Рокселану вновь охватило лихорадочное  нетерпение.  Она  выскользнула  из
своей черной юбки и дрожащими руками принялась расшнуровывать корсаж. Корсаж
упал на землю, и, когда она повернулась к Орхану спиной, он увидел,  что  ее
широкие плечи уже покрыты бледным узором шрамов. Потом она опять повернулась
к нему и протянула ему плеть.
   - Выпори меня скорее! - взмолилась она.- Заклинаю  тебя!  Мне  это  очень
нужно.
   Она отвернулась и наклонилась, подставив спину для порки.
   Орхан хлестнул ее пару раз, но это ее не удовлетворило.
   - Сильнее! Надо сильнее! Должна пойти кровь, ибо джинны у меня  в  крови.
Ты должен их выпустить.
   Ее  широкая  задница  казалась  созданной  для  порки,  и   он   принялся
безостановочно по ней  хлестать.  Молочно-белую  гладкость  начали  нарушать
безобразные красные полосы.  Впервые  после  освобождения  из  Клетки  Орхан
действительно почувствовал  себя  султаном  и,  продолжая  охаживать  плетью
Рокселану, стал предаваться мечтам  о  том,  как  расправится  с  Анадиль  и
прочими дамами из Гарема. Он прошелся плетью вверх по ее спине и остановился
передохнуть.
   Тогда Рокселана сказала:
   - Ты наверняка способен на  большее.  Даже  гаремные  девицы  секут  меня
сильнее. Ну же, давай, я очень хочу почувствовать ее - твою властную руку!
   Ее слова  произвели  тот  эффект,  на  который  она  рассчитывала.  Орхан
принялся неистово наносить удары плетью.  На  сей  раз  она  уже  кричала  и
взывала к нему, но ярость его была столь сильна, что ее мольбы о прекращении
порки он услышал не сразу. Он  остановился,  а  она  повернулась,  бросилась
перед ним на колени и поцеловала плеть.
   - Благодарю тебя,  господин!  Теперь  можешь  делать  со  мной  все,  что
пожелаешь, - и она вновь откинулась на солому. На сей раз  все  было  иначе.
Поскольку бесы были изгнаны, Рокселана покорно легла  на  спину  и  впустила
Орхана в себя. Когда он проник в нее, она нежно его обняла.
   Он кончил в нее, и она вздохнула.
   - Благодарю тебя, господин! - вновь сказала  она  и  страстно  поцеловала
его.- Мне всегда приходится нелегко, ибо джинны,  которые  завладевают  моим
телом, не позволяют  мне  признавать  превосходство  мужчины.  Теперь  же  я
наконец успокоилась.
   И Орхан заметил, что взгляд ее сделался  тусклым  и  сытым.  Но  тут  ему
пришло в голову, что, поскольку спина ее превратилась в  настоящее  кровавое
месиво, то, отдаваясь ему, она, должно быть, испытывала мучительную боль. Он
задал нелепый вопрос:
   - Тебе было больно?
   - Конечно... немного, но женщины привыкают к боли. Они в большей  степени
способны терпеть ее, чем мужчины, - и она снисходительно ему улыбнулась.
   - Я не верю. Всем  известно,  что  мужчины  сильнее,  выносливее  и  боль
переносят лучше.
   - При всем уважении, о господин, быть может, мужчины и думают,  будто  им
об этом известно, но я считаю иначе. Женщины с  рождения  способны  страдать
гораздо сильнее, чем мужчины, ибо  природа  заранее  готовит  их  к  родовым
мукам. К тому же я каждый месяц испытываю такую боль, какую ты  не  в  силах
вообразить. По сравнению с ней твоя порка  -  пустяк.-  В  глазах  ее  опять
появился блеск, и она бросила на Орхана шаловливый взгляд.- Ты бы ни за  что
не выдержал такой порки, которую задал мне.
   - Не болтай ерунды, Рокселана!  Я  бы  наверняка  перенес  ее  с  большей
легкостью, нежели ты.
   - Тогда, быть может, проверим?
   Орхан пребывал в нерешительности. В конце концов, с какой стати он должен
покорно подставлять спину под плеть одной из служительниц своего зоопарка?
   Видя, что он колеблется, она принялась его подзадоривать:
   - Решайся, мой повелитель! Это всего лишь  игра,  подобная  моей  игре  с
леопардом. Такие забавы придают нам бодрости, ибо, хотя мы,  возможно,  идем
по жизни словно во сне, удар плетью  способен  нас  разбудить.  Теперь  твоя
очередь,  -  настаивала  она.-  Тебе  понравится.  Доверься  мне.-   И   она
ослепительно ему улыбнулась.
   Соблазнившись  возможностью  испытать  себя,  плененный  ее  улыбкой,  он
согласился. Тогда она отвела его в угол жирафника и указала на  пару  ручных
кандалов, прикрепленных цепями к стене.
   - Надень их, - сказала она.
   Вновь он засомневался. Тут она рассердилась и топнула ногой.
   - Ты должен их надеть. Иначе это несправедливо. Какое же  это  испытание,
если ты сможешь в любой момент от него отказаться или повернуться,  отобрать
у меня плеть и снова начать меня бить! Тебе придется мне доверять.  Придется
доверять мне так же, как я доверяла тебе. Поверь, ты сам  убедишься  в  том,
что отчасти источником твоего наслаждения является доверие к даме с плеткой.
Доверься мне, это будет очень слабая порка - подобная легким  прикосновениям
бабочки к твоему телу.
   Орхан приблизил запястья к кандалам.
   -  Иногда  мы  заковываем  в  них  непослушную  обезьяну,  -   объяснила,
защелкивая кандалы, Рокселана.
   - Настал мой черед! - воскликнула она, и в воздухе засвистела плеть.
   Орхан невольно содрогнулся, когда плеть впервые  врезалась  в  его  тело.
Рокселана умела обращаться с плетью лучше, чем он, и удары наносились быстро
и точно.
   Он услышал ее громкий голос:
   - О мой возлюбленный, клянусь тебе, я оставляю на твоем теле рубцы только
потому, что его желаю! Плеть рисует карту,  по  которой  проложат  путь  мои
нежные поцелуи.
   Потом удары вдруг сделались еще более жестокими, а  Рокселана,  казалось,
заговорила сама с собой на  незнакомом  языке,  в  котором  гортанные  звуки
смешивались со стонами и шипением. Прошло совсем немного времени, и Орхан  в
полуобморочном состоянии тяжело повалился на пол. Тогда, прижавшись сверху к
его спине, она стала слизывать его кровь.
   - Ты безумна, - произнес он со стоном.
   - Так и есть, - ответила она.- Мои джинны вернулись, и  они  хотят  твоей
крови. О мой возлюбленный господин, прости меня, но я не в силах сдержаться!
- И она вновь принялась целовать и зализывать его раны.
   Наконец она подняла лицо от его тела и глубоко вздохнула. Когда она снова
заговорила, голос у нее уже был спокойный и нежный:
   - Ну вот, ласковое прикосновение плети в какой-то  степени  научило  тебя
получать непривычное наслаждение от страдания. И все же  ты  еще  не  имеешь
представления о том, как больно быть женщиной. Для того чтобы  по-настоящему
заниматься любовью с женщиной, ты должен узнать, каково ей приходится, когда
с ней занимаются любовью.- Она провела рукой по его волосам.
   - Только не уходи, ладно?
   И она ушла, оставив Орхана в оковах на полу жирафника.
   Вернувшись, она слегка пнула его ногой и ногой же перевернула,  насколько
позволяла длина цепей.  Подняв  взгляд  на  Рокселану,  Орхан  прежде  в