чередных звонках и стуках в  дверь не
подавал и признаков жизни. Петер  звонил только Паулю,  чтобы хотя бы как-то
иметь  связь  с  внешним миром и  быть  в курсе  происходящего  за пределами
забаррикадированной квартиры.
     "Ни  о чем не  беспокойся."  - пытался  успокоить его Пауль. -  "Я верю
своей  интуиции, а  она  мне подсказывает,  что  нас  ждет  победа.  Поэтому
успокойся и предоставь событиям течь так, как им положено."
     Время текло медленно, атмосфера в  доме была накалена до предела. Затем
холодильник почти опустел, и Брунгильда прилагала огромные усилия, чтобы муж
и  дети не чувствовали голода.  Она даже  старалась готовить  любимые  блюда
Петера, но  тот потерял  аппетит и  только  лишь сидел целый день без  дела,
почти  ни с кем  не разговаривая. Брунгильда была как  всегда активна -  она
пыталась скрасить заточение, придумывала и  рассказывала за столом различные
смешные  истории, выдавая их  за  быль,  подбадривала  и  успокаивала  мужа,
занималась  с  детьми,  чтобы те  не отстали в школе.  Дети боялись задавать
взрослым вопросы и только перешоптывались в детской.
     Наконец, до  выборов осталось три дня. Был прекрасный  теплый  вечер, и
заходящее  солнце  окрашивало  безоблачное  небо в розовый цвет.  Улицы были
полны  народу. Вдруг  что-то  темное  на  мгновение закрыло  солнце,  что-то
блеснуло и  с  неба  раздался оглушительный хохот. В  этом хохоте звучало  и
торжество,  и  издевка.  Люди посмотрели на  небо  -  оно  по-прежнему  было
безоблачным. Что же это  было  такое? Гроза? Молния? Гром? Скорее всего, это
была  молния,  а затем  гром.  Ну действительно, кому это  придет  в  голову
взобраться на небо только  для  того,  чтобы оттуда похохотать. Конечно, это
была гроза с громом и молнией.
     Прошел еще  день.  Петер сидел  и тупо смотрел на закрытое жалюзи окно.
Зазвонил телефон. Петер машинально потянулся к нему.
     "Я  не могу  жить в неведении.  Пусть самая  страшная  правда, чем  эта
неизвестность",  -  подумал  он  и  с  покорностью  поднял  трубку,  готовый
выслушать очередную ругань.
     Но это звонил Пауль.
     "Поздравляю, вот теперь-то мы  победим. Вчера  был  опрос общественного
мнения,
     а  сегодня во всех газетах напечатано,  что около двух третей населения
будут  голосовать за  нашу  партия. Так что победа  нам  обеспечена.  Хватит
затворничать, выходи на улицу!" - радостно говорил он.
     "Ты  знаешь, я  и сам  не могу точно сказать, чему больше  рад - твоему
звонку или возможности  поднять жалюзи  и выйти. Еще немного, и я бы сошел с
ума."
     Он  выпустил  детей погулять, а  сам  с Брунгильдой и Вотаном  пошел  в
городской парк,  где  всегда было много гуляющих.  По началу Петер с опаской
озиралася, боясь  встретить кого-нибудь  из  партийных  товарищей, но  потом
успокоился  -  на него никто не обращал внимания. Вдруг он заметил, что один
человек пристально на него смотрит.
     "Ну вот, теперь начнется..." - подумал Петер.
     Человек  подошел  к Петеру, дружелюбно улыбнулся и  даже снял перед ним
шляпу.
     "Мне  кажется,  я  узнал  вас.  Я  уверен,  что вы  ведь  наш  будующий
президент.  Да, да, я  не  ошибся, все  мы  будем голосовать за вас  и  вашу
партию.  Ваше предвыборное выступление мне очень понравилось.  Такой человек
нам нужен, народ истосковался по сильной власти."
     Их  стали   окружать,  люди  улыбались,  старались  сказать  что-нибудь
хорошее. Петер тоже улыбался.
     "Конечно, это очень  приятно, когда видишь, как  тебя  любят. Но  я  не
понимаю, почему ты принимал поздравления с улыбкой превосходства." - сказала
Брунгильда, когда они пришли домой после прогулки.
     "Ты ведь слыхала, народ хочет сильной власти. И он  ее получит. А лидер
должен быть вожаком и не  опускаться до простого  люда. Его должны не только
любить, но и бояться."
     Петер был горд собой. Наконец, похоже, сбывается его давнишняя мечта, о
которой он раньше даже и думать не мог. Он уже видел себя то в президентском
дворце, то выступающим перед парламентариями, то проезжающим по стране среди
ликующей толпы в роскошном бронированном автомобиле. ( "Почему обязательно в
бронированном?" - мелькнуло у него в голове.)
     Выборы  действительно   прошли  без  сучка  и   заторинки.  Большинство
населения, даже больше, чем ожидалось, отдало свои голоса за партию "Синие",
так  что  вступать  в  коалицию  с  левами  или правыми к  счастью  не  было
необходимости.
     Газеты, радио  и телевидение славили новую  партию и нового президента,
город был увешан портретами Петера в окружении национальных флагов, а люди с
улыбкой говорили, что  черный  цвет  флага  прекрасно гармонирует  с  цветом
костюма президента, красный - с цветом его галстука, в  то время как золотой
символизирует богатство и процветание страны. Правда, обозреватели некоторых
газет с  удивлением отметили странность  ситуации -  как это могло случится,
что  Националтстическая  партия,  которая   с  момента   своего  образования
отстаивала националистические  идеи,  перед  самыми  выборами резко изменила
свой политический курс, начала интересоваться вопросами экологии  и победила
кур, да еще и с таким преимуществом.
     Когда Петер первый раз приехал в президентский дворец, гвардейцы встали
по стойке смирно  и  отдали честь, швейцар  снял  шляпу, приветствуя  нового
хозяина. Президентский кабинет  был действительно  великолепен - антикварная
мебель,  хрустальные   люстры,  картины.  Секретарша  была  молода  и  очень
привлекательна.  Но  Петер решил все изменить, не должно остаться  и духа от
прежднего  президента.  Над  своим  креслом  он  приказал  повесить  портрет
человека, который был предтечей партии, а в другом конце  кабинета - портрет
композитора,  гордости  нации,  который  посвещал все  оставшееся у него  от
написания  музыки  время  борьбе  с  композиторами  других  национальностей,
приехавших  незванными в страну, были пришельцами и  вместо благодарности за
приют,  старались привнести  свой чуждый менталитет и моральные  принципы  в
страну  их принявшую,  а по сему не имевшие права  писать музыку. Секретаршу
нужно  тоже сменить.  Это должна  быть пожилая  дама, пусть  даже и не очень
красивая,  но  обладающая  определенным  шармом, и обязательно  верный  член
партии, которая будет тайком докладывать шефу о настроении подчиненных.
     Не раздумывая, Петер предложил Паулю на выбор или место вице-президента
или главы правительства, но тот на отрез отказался.
     "Я не  хочу занимать никакой официальной должности. Мне больше нравится
роль  "серого кардинала". Если тебе  понадобится  моя помощь,  ты ее  всегда
получишь. И мне совершенно не  хочется, чтобы моя физиономия красовалась  на
страницах газет." - сказал он твердо.
     Первое выступление Петера в роли  президента перед парламентариями была
произнесена эмоционально, длилась  около двух часов, неоднократно прерывлась
аплодисментами и транслировалась по всем радио- и  телевизионным программам.
Среди прочего он  сказал:  "...Положение в стране нельзя назвать хорошим. Мы
едим плохую пищу, пьем грязную воду, небо над  нашими головами серо от дыма.
С  этим  мериться нельзя, и  мы будем  с этим бороться... Пора очистить нашу
страну от тех,  кто загрязняет нашу  землю,  кто  отнимает  работу  у  наших
граждан... Настало  время напомнить нам всем, что мы - народ избранный, пора
вернуть утраченное  величие, чувство  национальной гордости  и  покончить  с
чуждыми настроениями и желанием уподобляться другим  нациям и культурам... Я
обещаю вам, что сделаю для зтого все, что в моих силах, можете мне верить. Я
полон сил и желания!..."
     В  перерыве  к  нему  подошел  Пауль. "С первой  задачей  ты  справился
блестяще. Я  знал, что ты прирожденный оратор, но ты  превзошел себя самого.
Однако,  мне кажется,  я даже  в  этом  уверен, еще не пришло время  открыто
говорить о  наших  националистических идеях. Нужно повременить, так  можно и
спугнуть избирателей."
     "Ты забываешь, что президент - я, а не ты.  Когда мне  понадобятся твои
советы, я не забуду обратиться к тебе. А пока я в них не нуждаюсь."
     Пауль  ничего не  сказал,  только  посмотрел на Петера и  отошел. Петер
почувствовал раскаяние.
     "Он ведь мой друг,  зачем  я сказал  ему такие  обидные  слова.  Мне же
придется часто обращаться к нему за  советом. К тому же  Пауль прав, еще  не
наступило время для того, чтобы  во весь голос, не скрываясь, заявить о том,
что мы - националисты. Нужно перед ним извиниться."
     Время для извинения как-то не приходило - Петер был занят формированием
кабинета  министров,  затем  нужно  было  выступить перед  нацией. Он  решил
отказаться  от  традиционного  телевизионного  обращения.   Выступить  перед
народом с балкона президентского дворца - вот блестяшая идея!
     Несмотря  на дождливую, прохладную  и ветренную погоду  собралось много
народу.  Петер не  сказал ничего нового,  просто другими  словами повторил в
сокращенном  виде  свою  парламентскую  речь.  Но  люди  остались  довольны,
особенно  понравилось им  те места  выступления, в  которых  новый президент
упомянул о борьбе с безработицей и загрязнением окружающей среды.
     Правда, не обошлось и  без ложки  дегтя. В некоторых газетах  появились
иронические статьи о том, что  новый президент, хоть и прекрасный оратор, не
сказал ни одного слова о том, как будет бороться с безработицей, что  у него
нет ни четкой экономической,  ни политической программы, мысли его настолько
запутаны, а  предложения  настолько длинны, что в конце забываешь о том, что
было сказано в начале.
     Когда  Петер узнал об этом, он рассверипел. "Нужно закрыть рот писакам,
которые не разделяют наши взгляды,"  - сказал он министру  внутренних дел. -
"Если  они  не понимают, что меня избрал народ, мой  долг  поставить  их  на
место."
     "Но  это  невозможно, мы ведь живем в демократической стране. Я, говоря
откровенно, не совсем представляю себе, как это сделать."
     "Разве мы не члены одной  партии? Мне казалось, что мы понимаем, должны
понимать, друг  друга с первого взгляда." - сказал Петер, и в  его интонации
появились   неизвестные  даже   ему  самому  капризные,  но  одновременно  и
повелительные нотки.
     Вскоре  появились сообщения, что вначале  в столице, а затем и в других
городах несколько журналистов расстались с жизнью - одни по невнимательности
при  пользовании  автомобилем  или  переходе улицы,  другие  по собственному
желанию. Оппозиционные статьи стали  появляться все  реже, а затем  и  вовсе
исчезли со страниц газет и журналов.
     Петеру однажды  доложили, что  несмотря на  безграничную  любовь к нему
простого населения,  в народе  появились  уже  недовольные  бездеятельностью
правительства,  правда,  среди  небольшой части населения, а  именно,  среди
интеллигенции,  и нужно  срочно что-то делать,  время не ждет.  Так можно  и
потерять доверие.
     То, что нужно  было срочно что-то делать, не  вызывало сомнения, но как
действовать, это было президенту не совсем ясно. После длительного колебания
Петер решил позвонить Паулю. Они не виделись,  даже не говорили  по телефону
уже несколько недель, чего раньше никогда не было.
     В  начале разговора Пауль отвечал сухо, но когда Петер  попросил забыть
их  последний разговор - он был, без сомнения, неправ  и извиняется, - когда
он сказал, что многолетняя дружба значит  больше всего  и что он нуждается в
советах друга, Пауль оттаял и обещал приехать как можно быстрее.
     "Я  не  большой  специалист  в вопросах  экологии,  можно сказать,  что
никакой, и ты это  тоже хорошо понимаешь. Но пришло время действовать, ждать
больше нельзя. Поэтому мне срочно нужен твой совет. Понимаешь, срочный." - В
голосе Петера слышалась не только растеренность, но и тревога.
     "Я сам об этом уже долго думаю, но  не хотел тебе звонить первым, хотел
подождать, пока с тебя спадет увлечение должностью президента,  и ты мне сам
позвонишь. Ладно, забудем нашу последнюю размолвку, будем надеяться, что она
будет последней," - сказал Пауль. - "Сейчас все говорят о парниковом эффекте
из-за  увеличенияя  содержания углекислоты в  атмосфере и  обвиняют  в  этом
развивающуюся промышленность  и большое  количество  атомобилей и самолетов.
Пообещай  населению,  что ради  сохранения хорошего  климата  твоим декретом
увеличивается налог на бензин, частные автомобили и авиабилеты."
     "Уже  сейчас  я  могу  себе представить,  что  будет в стране.  Ведь  у
большинства населения есть свои машины, а в отпуск они  предпочитают летать,
а не ехать поездом. Скандала не обберешься."
     "А  ты не  говори, на сколько  собираешься  увеличить налог.  Главное -
пообещать и выполнить, а  как выполнить, это уже неважно. Бедняки обрадуются
и от злорадства будут смеяться над богатыми. А ты увеличишь налог на десятые
доли процента  и  через  пару месяцев  в  целях  укрепления экономики  и под
нажимом граждан, которые засыпят  тебя  письмами,  отменишь свой декрет.  Уж
поверь мне, это только укрепит твой авторитет."
     "Что  бы  я делал  без  тебя, без  твоих советов  и  помощи? Пауль,  ты
отказался от должности вице-президента,  может быть теперь согласишься стать
премьером."
     "Премьер у тебя уже есть. Я хочу быть просто твоим тайным советником по
делам  государственной  безопастности.."  -  ответил  Пауль  и в  его глазах
появился нехороший блеск, от которого Петеру стало не по себе. - "Только  на
таких условиях я могу согласиться."
     Хотя  выступление   Петера  со  ступеней  президентского  дворца   было
встречено  без особого восторга,  однако и выступлений  недовольных тоже  не
было. Думали о  том,  что  налог будет большим, но  когда оказалось,  что он
составит от  0,12 до 0, 14%, все успокоились. Остались лишь недовольны  люди
более чем среднего достатка, как никак  копейка рубль бережет.  Но остальная
часть  населения  не  высказывала  особой печали  или восторга -  народ  был
законопослушным и любил президента.
     Мужчины полагали, что президент испускает лучи уверенности, и только он
способен  привести  страну  к  полному  благополучию.  Женщины  считали  его
необычайно  элегантным  и  сексуальным.  Следуя  сложившейся  традиции,  как
мужчины, так и женщины называли Петера не иначе как "наш любимый президент".
Почта  Петера  была  переполнена  письмами  женщин  и  мужчин  не  только  с
откровенными объяснениями в любви, но и неприкрытыми предложениями разделить
с ним  ложе.  Секретарь не знал, что делать с этими письмами,  и несмотря на
все   попытки  их   уничтожить,  некоторая   часть  все-таки   попадала   на
президентский стол.
     Петер был растерен, он не знал, как должно  реагировать на эти любовные
письма, - со  всеобщей любовью было  все ясно, - и даже показал несколько из
них Брунгильде.
     "Я могла предположить все, что угодно, только не это. Никак не ожидала,
что мы такой сексуальный народ.  Теперь уж наши соседи - французы, итальянцы
и  испанцы, - считавшие нас  недостаточно темперементными и рассчетливыми  в
любви навсегда замолкнут, ты выбил у них из рук основной козырь. И, конечно,
ты можешь гордиться тем, что стал первым в истории сексуальным президентом."
- говорила она между приступами безудержного смеха.
     Несмотря  на  успех,  -  во   всяком  случае,  не   провал,  -  первого
президентского декрета, никто не заметил особых изменений климата  в стране,
хотя  по  данным  Министерства  экологии содержание углекислоты в  атмосфере
страны стало заметно ниже, чем в соседних государствах.
     "Мне   кажется,  что,  наконец,   наступило  долголжданное  время   для
провозглашения наших националистических идей. Народ меня любит  и мне верит.
Надо сначала  получить поддержку  интеллектуалов. У этих  всегда свои особые
взгляды на жизнь, если они и  выступают против  общего мнения, то из чувства
противоречия или из желания  покрасоваться и  показать  свою неповторимость.
Среди них могут оказаться несогласные, но их задавит большинство." - подумал
Петер и приказал собрать видных ученых со всей страны.
     "Дорогие друзья! После долгого раздумья я понял, что цвету нашей  науки
нужно доказать  свою  преданность нашей  родине, народу  и  президенту. Пора
очистить страну от пришлого люда, мешающего нам жить  нормально. Я пригласил
вас,  людей различных  профессий,  надеясь  на  вашу  помощь." -  сказал  он
собравшимся.
     В зале раздался шопот недоумения.
     "Я не  очень отчетливо понимаю, в чем будет заключаться наша помощь." -
сказал  один из  ученых, человек уже  немолодой и  воспитанный в ставших уже
немодными ложнодемократических традициях.
     "А я, коллега, прекрасно понимаю нашего любимого президента."  - сказал
другой. - "Как психолог и  психиатр, как  опытный  ученый,  ученый с мировым
именем, могу с уверенностью сказать и, думаю,  меня поддержат  мои  коллеги,
что иностранцы,  люди  приехавшие из  южных  стран,  приносят  в нашу страну
чуждый  ей  темперемент  и  менталитет. Они  разлагают  наиболее  ранимую  и
подверженную чуждым  влияниям часть населения - нашу молодежь, наше будущее.
Я давно об этом писал в моих  научных статьях  и монографиях, но  никогда не
находил  понимания.  Может  быть   сейчас,  при  поддержке  нашего  любимого
президента, меня поймут лучше."
     Пауль улыбнулся. "Я был уверен, что цвет нашей науки правильно понимает
поставленную перед ним задачу."
     Неожиданно  несколько  человек  встали,   сказали,  что  не  собираются
принимать  участия в  этом шабаше, который не имеет  ничего общего с научным
заседанием, и покинули зал. В зале раздался шум негодования.
     "Пусть уходят, они нам только мешают. Они  - не  граждане нашей великой
страны." - раздались выкрики с разных сторон.
     "Спосибо за поддержку и понимание важности  ситуации. Я был уверен, что
лучшая часть наших ученых останется и согласится со мной." - сказал Петер.
     Уверенными  широкими  шагами  к трибуне направился высокий широкоплечий
человек и заговорил, находясь еще в середине зала.
     "Я - физиолог,  мои труды извстны во всем мире. Так вот, как  физиолог,
специалист  по обмену веществ и дыханию, могу с уверенностью  сказать, и это
подтверждают мои исследования, что иностранцы,  люди,  приехавшие к  нам  из
южных стран, на что совершенно справедливо указал уже мой уважаемый коллега,
обладают более интенсивным обменом веществ, я уже  не  говорю о том, что они
едят  значительно больше мяса, сахара и  хлеба, чем мы, а по сему потребляют
значительно больше кислорода при дыхании и выделяют больше углекислога газа,
чем наши дорогие граждане.  Я думаю, что всякий здравомыслящий человек  меня
поддержит - им не место в нашей стране. Они только загрязняют атмосферу."
     "С нашими уважаемыми коллегами трудно не соглситься, - сказал президент
Академии  наук.  - Позвольте  мне подвести итоги.  Как  это  ни  печальным и
недемократичным  это  может показаться,  нужно признать,  что настало  время
сказать  иностранцам:  хватит есть  наш  хлеб и  загрязнять нашу  природу. Я
полностью поддерживаю мнение нашего любимого президента - долой иностранцев!
Вот  чего  я  не  знаю,  как  поступить  с  теми  людьми,  у  меня  язык  не
поворачивается  назвать  их   коллегами,  которые  покинули  наше  уважаемое
собрание. Уверен, что наш любимый президент знает, что нужно с ними сделать.
Не правда ли?"
     "Пусть это вас  не  беспокоит,  мои дорогие сограждане. А  быть  ли  им
членами такого высокого учереждения как Академия Наук  должны решить вы,  ее
представители  и никто другой,  даже не президент нашей великой страны. Я же
хочу поблагодарить вас  от всего  моего сердца, которое бьется только во имя
счастье нашей прекрасной родины, за  понимание роли науки в жизни общества."
- сказал с улыбкой Петер.
     Через несколько дней газеты  сообщили, что  на общем заседании Академии
Наук часть ее членов была  исключена за недостаточные успехи в области науки
и за непонимание задач, стоящих пере