отрел  на  танцующих,  не   отрываясь.  Он  вспоминал   свое
впечатление, когда смотрел из  рощи  первый раз на  танцующих. Теперь вблизи
танец выглядел еще красивее, рельефнее, мистичнее. Взглядом танцора он сразу
определил, что Ромеро танцует значительно лучше остальных.
     Танец  окончился, цыгане  разбрелись по  шатрам,  а  Ромеро  и  Лоренцо
остались у догорающего костра.
     "Когда ты мне сказал,  что танцевал на улице, я сразу понял, что будешь
мне  братом.  Я  ведь тоже  хочу  танцевать  фламенко  на  улицах  испанских
городов." - сказал Ромеро.
     "Ты танцуешь прекрасно, лучше  всех  остальных  цыган.  И  испанцев  ты
покроишь своим танцем, как покорил меня." - Лоренцо смотрел с восхищением на
Ромеро.  - "Я много слышал о  фламенко  на рынке,  но никто из них  не видел
фламенко,  только  слышали  о  том,  что цыгане охраняют его, как величайшее
сокровище,  и  убивают  любого,  кто пытается  посмотреть, как его  танцуют.
Поэтому я просил тебя при нашей первой  встрече, когда сидел под деревом, не
убивать меня. Хотя я и подозревал, что это должен быть очень красивый танец,
но даже и не думать  не мог, что это так прекрасно. Почему же ты не танцуешь
на улице, если ты этого так хочешь? Я уверен, что испанцы были бы благодарны
тебе, если бы ты научил их танцевать фламенко."
     "Это трудно  сделать. Ни  отец, ни остальные  никогда не  позволят  мне
этого. Фламенко - танец только для цыган. Для нас фламенко вроде молитвы. Вы
ходите в церковь, а мы  танцуем фламенко. Цыгане - народ кочевой, сегодня мы
здесь, а завтра там, и строить церкви у нас нет  возможности. Поэтому цыгане
танцуют только в таборе и не разрешают  никому  смотреть, как мы это делаем.
Вы ведь  не пускаете в свои церкви мавров, хотя им может быть тоже интересно
знать, что там происходит."
     Они смотрели на угасающий костер.
     "Сажи  мне, почему  ты  живешь в Испании?" -спросил Родриго. - "Тебе не
нравится Италия?"
     Лоренцо смутился.
     "Я тебе расскажу, но только потом,  дай мне время. А сейчас идем спать,
завтра ведь надо рано вставать."
     "Теперь наступило время учить  тебя  скакать  на  лошади." - сказал ему
через несколько недель Ромеро. - "Ты когда-нибудь уже имел дело с лошадьми?"
     "Нет." - ответил Лоренцо.
     "Я подобрал тебе кобылу. Она смирная, можешь не бояться."
     Лоренцо был хорошим учеником, а может быть хорошим учителем был Ромеро,
но вскоре Лоренцо скакал на своей кобыле, которую назвал Соня, как настоящий
цыган. Он ухаживал за ней, сам кормил, чистил. Соня  отвечала взаимностью на
внимание хозяина и только услышав издали его шаги, начинала тихонько ржать.
     "Да ты ухаживаешь за своей Соней, как за девушкой." - смеялся Ромеро. -
"Лучше  бы подыскал  себе  одну и женился  на ней.  Ты разве не  видишь, что
нравишься им?"
     Лоренцо  действительно  нравился  местным  девушкам.  Увидив  его,  они
смеялись,  перешоптывались, а наиболее смелые  открыто с ним  заигрывали. Но
Лоренцо только смущенно улыбался в ответ.
     "Для меня еще не пришло время жениться," - сказал он.
     Наступила  осень,  и  жара  сменилась  прохладой. Теперь  цыгане  часто
танцевали фламенко. Лоренцо уже казалось, что  он сам смог бы танцевать.  Он
уходил  подальше  от  табора  и  пробовал  танцевать,  но у  него  ничего не
получалось. Если он считал,  что  делает правильные движения руками, то ноги
не слушались, если ноги двигались, как им положено, руками он не  владел, Он
никак не мог одновременно двигать руками и ногами. Это его удивляло,  ведь у
себя на родине, в Неаполе, он без труда научился танцевать тарантеллу.
     "Без  учителя мне не  обойтись.  Почему ты не  учишь  меня?" - обиженно
спросил он Ромеро.
     "Еще не время, ты еще не стал настоящим цыганом."
     Как-то,  сидя у  костра, когда все остальные уже  ушли в  шатры, Ромеро
сказал:
     "Расскажи мне о своей жизни в Италии. Как ты стал танцевать на улице?"
     "Я только начал, но по настоящему не успел.
     Моя жизнь, как  и жизнь детей из  бедных  семей, проходила на улице. До
тех пор, пока  я не начал работать, - мне было тогда десять лет,  я разносил
овощи  на рынке, - моя жизнь была связана с  жизнью улиц Неаполя. Я играл  с
другими  детьми,  такими  же  бедными,  каким  был  сам,  смотрел  различные
представления на площадях, карнавалы. Все это  было  частью моей жизни,  без
всех этих развлечений нельзя себе представить итальянской жизни.
     Итальянцы  вообще веселые люди,  куда веселее,  чем испанцы, я  уже  не
говорю о  цыганах.  Мы все время поем, танцуем, мы  говорим руками и ногами.
Иностранец может  не  знать  ни оного слова  по-итальянски, но все прекрасно
поймет, так выразительны наши жесты. А  язык! Он такой мелодичный,  наверное
по-этому мы любим и умеем петь. И наши карнавалы, когда все поют и  танцуют,
одевают  маски, цветные костюмы, когда никого нельзя узнать - мать  не может
узнать своих детей, муж  -  жену, невеста - жениха. Все  это так весело, что
если  какой  нибудь  муж, перепутав,  поцелует чужую жену,  все будут только
смеяться, или этого никто не заметит."
     "Если тебе так нравится жизнь в Италии, почему ты живешь в Испании?"
     "Ты  ведь  просил  рассказать  о  моей  жизни в  Италии, вот я  тебе  и
рассказываю. А почему я оттуда ухехал, это уже другая история.
     Так  вот,  там же,  на улице, я познакомился с Винченцо.  Мы были с ним
примерно одного возраста. Он был  из довольно богатой семьи, у его отца было
несколько  лавок. Мы сразу понравились друг  другу и все свободное время - я
ведь  уже  работал, а  он  учился грамоте и  счету  - проводили вместе.  Нам
нравилось бродить по Неаполю, купаться и валяться на  берегу, участвовать  в
карнавалах,  смотреть  представления  бродячих  театров.   Таких   маленьких
театриков в Италии множество. Обычно они показывают какую-нибудь простенькую
комедию с веселым Арлекином, грустным Пьеро  и  нежной Коломбиной или же это
история  о  злом мавре  или сарацине,  который  крадет невесту у жениха. Все
истории к радости публики обязательно хорошо кончаются.
     Сами   того  не   ожидая,  без   особого   труда,   насмотревшись  этих
представлений, где актеры поют и танцуют, мы с Винченцо научились танцевать.
     Как-то, лежа на берегу моря, я сказал Винченцо:
     "Давай попробуем танцевать на улице, уверен, что у нас получится. Да  и
денег немного заработаем."
     "Что  ты,  нас  забросают гнилыми  помидорами. К  тому  же,  как  можно
танцевать без музыки?"
     На  одной из площадей мы  нашли  маленький оркестрик, две  мандолины  и
бубен, перед которым лежала почти пустая шляпа, никто не ходел бросать в нее
деньги.  Дождавшись,  когда  музыканты   заиграли  тарантеллу,   мы   начали
танцевать.  Очень скоро  вокруг нас  образовалась толпа.  Каждый  наш  танец
сопровождался аплодисментами, деньги так  и сыпались  в шляпу.  Так  с  этим
оркестром  мы  танцевали  каждый вечер,  и  то, что получали от  музыкантов,
тратили на сладости. Люди говорили, что я  танцую лучше  Винченцо, но думаю,
это было не так. Он танцевал прекрасно.
     Совершенно  неожиданно  для  себя, я понял,  что хочу  быть  артистом и
вместе с каким-нибудь бродячим театриком разъезжать по Италии. Я рассазал об
этом Винченцо.
     "И  я  тоже хочу быть артистом." - сказал Винченцо. - " Но  тебе легче,
чем мне, твои  родители не будут  возражать  - одним ртом меньше. А мой отец
будет наверняка  против,  он спит  и видит, что когда я закончу  школу, буду
работать  в  лавке.  К  тому  же  он  хочет  сделать меня  наследником всего
семейного состояния. Я боюсь даже намекнуть ему, что хотел бы стать бродячем
артистом."
     Я  не знал,  что ему посоветовать,  его  положение  было  действительно
сложнее моего.
     Нам  помог  случай.  Мы  продолжали  танцевать   вместе  с   тем  самым
оркестриком.  Однажды,  когда  мы  уже  собирались  уходить,  ко мне подошел
пожилой человек с живыми, как у юноши глазами.
     "Я весь вечер любовался тобой. Ты настоящий гений танца. Да и твой друг
танцует тоже хорошо." - сказал  он. -  " Приходите завтра, я буду говорить с
вами.  Я -  директор театра. Мы приехали в Неаполь только сегодня и пробудем
две недели.  Мне в театр нужны танцоры, вы оба мне подходите, и я хочу взять
вас в труппу."
     "Ну, если ты действительно гений танца, то я начну учить тебя танцевать
фламенко." -  прервал  его  Ромеро,  улыбаясь  - "Только ты  должен с самого
начала понять, что это не просто танец. Фламенко требует души, это не просто
дрыгание  руками  и  ногами,  пусть даже  красивое.  А  теперь  станцуй  мне
какой-нибудь  итальянский  танец.  Я  ведь  тоже  танцор,  и  мне  интересно
посмотреть,  как танцуют в  других странах. Особенно,  как танцуют у тебя на
родине."
     Взяв бубен, Лоренцо станцевал три танца, один  в след за другим,  почти
без перерыва.
     "Да, ты действительно гений танца, директор театра не ошибся." - сказал
Ромеро с восхищением. - "Ваши танцы очень красивые, и танцуешь ты прекрасно.
Я  бы так не cмог. Но я танцую фламенко, совсем другой танец. Начнем завтра,
но  не  в таборе,  это  будет  выглядеть  смешно.  Девушки  будут  над  нами
подшучивать, может быть даже смеяться. Роща - лучшее место, там нас никто не
увидит и не будет мешать."
     Ромеро  был терпеливым  учителем, он показывал Лоренцо движения руками,
кистями, учил его поворотам, сапатеадо и никогда не позволял себе сердиться,
если Лоренцо повторял что-то неправильно.
     "Дальше учит тебя бесполезно. Я постарался научить тебя всему тому, что
умею сам. Но танцуешь ты все равно  как-то странно." - с  досадой сказал  он
через  несколько недель.  -  "Ты поднимаешь руки  только для того, чтобы  их
поднять, двигаешь  ногами, чтобы  ими  двигать, а нужно  это делать  хотя  и
плавно, но с внутренней силой, как буд-то ты хочешь кого-то заколдовать, как
буд-то хочешь заставить  девушку полюбить тебя, тогда как она любит другого.
Когда  научишься  этому, тогда я скажу,  что  научил тебя  танцевать.  Нужно
сделать перерыв, ты должен осознать то, чему я тебя учил.  А теперь  настало
время  строить  шатер,  мы  засиживаемся допоздна, и  мешаем  другим  спать.
Построим свой шатер и сможем говорить хоть до утра."
     Двум молодым  людям разбить шатер не  представляло  особого  труда, тем
более,  что  им хотелось быть вдвоем, вдали  от посторонних  глаз.  Оба были
очень рады, что могут говорить вдоволь, никому не мешая.
     "Я обещал досказать тебе до конца историю моей жизни." -сказал Лоренцо.
- "Так вот, на  следующий день я  с Винченцо  решили  отправились  к синьеру
Маурицци, так  звали директора того бродячего театра, но сначала мы захотели
посмотреть представление,  чтобы  определить, каковы  актеры,  что и как они
играют -  не  хотелось  идти в плохой  театр.  К  счастью, пьеса была хорошо
сыгранной,  хотя  и простой, и  после  окончания пьесы мы  пошли  к  синьеру
Маурицци.  Он  встретил  нас  радушно,  поинтересовался, понравился  ли  нам
спектакль  и  игра  артистов.  Мы  в  один  голос  сказали,  что  нам  очень
понравилось. Он познакомил нас с артистами. Все они были старше нас,  но мне
показалось, что мы с Винченцо не будем для них чужими.
     "Я решил украсить спектакль танцами, и если вы оба согласны, можно хоть
завтра начать репитиции." - сказал директор театра.
     Через пару  дней  мы  уже  выступали  в спектаклях,  зрители  нам бурно
хлопали, а  синьор  Маурицци  был человеком  щедрым и хорошо  платил нам  за
выступления. Могу сказать,  мы  вписались в труппу, стали  ее  частью. Но ни
Винченцо, ни я еще не решили твердо, будем ли мы странствовать вместе с этим
театром  по Италии  -  он  еще не  говорил  об  этом  с  отцом, для  меня же
представления казались слишком простенькими.
     "Мне бы хотелось участвовать в  представлении, где только  танцуют,  не
произносят ни одного  слова."  - сказал я  директору театра.  -  "Танец ведь
очень выразителен, он может передать и любовь, и гнев, радость и горе. Вот о
таком спектаеле я мечтаю."
     "Ты думаешь,  это возможно?" -  спросил он, в  его голосе чувствовалось
сомнение,  неуверенность.  -  "А  зритель  поймет,  примет  такой  необычный
спектакль? Да и я не уверен, что в состоянии поставить такое. А мои артисты,
справятся ли они?"
     "Не сомневайтесь,  артисты  у вас прекрасные,  да и зритель не такой уж
глупый. Я думаю,  что  для начала пьеса не должна быть сложной, что нибудь о
любви Арлекина и Коломбины, о страданиях  Пьеро, тоже влюбленного в нее, и о
злом  волщебнике  Бартоломео,  который крадет  Коломбину, но Пьеро  помогает
влюбленным избавиться от злых чар и вновь обрести счастье. Танцы придумаю я.
А  если перед началом спектакля вы  расскажете в кратце содержание, зрители,
без сомнения, все поймут."
     "Прекрасная  идея!" - воскликнул синьер Маурицци. - "Завтра я  расскажу
моим артистам о новом спектакле, и начнем работать. Мы утрем всем  нос, ведь
такого ни у кого нет, чтобы обо всем говорил только танец"
     "Винченцо будет  танцевать Арлекина, Лина будет Коломбиной,  вы ведь не
откажитесь от роли Бартоломео, а я буду танцевать Пьеро."
     "Мне казалось, что Арлекина должен танцевать ты."
     "Арлекин  ведь очень жизнерадостный, а у  меня  такой характер, что мне
больше  подходит  роль  Пьеро,  верного друга,  но  грустного  и  безнадежно
влюбленного. Я ведь не очень веселый, не такой, как Винченцо."
     "Уж не думал, что ты так о себе думаешь, что у тебя такой характер.  Ты
ведь еще совсем ребенок." - сказал с удивлением синьер Маурицци.
     Я ничего ему не  ответил. Сам не понимаю, почему я был  такого  о  себе
мнения.
     "И мне  бы  хотелось,  чтобы  первое представление  мы  дали  здесь,  в
Неаполе. У меня здесь родители, много друзей, и если спектакль  удастся, они
порадуются вместе с нами." - добавил я.
     Моя  идея  понравилась  всем  актерам  театра,  еще  бы,  им  нравилось
танцевать,  а  о том, что чувства  можно передать только танцем, без единого
слова,  они себе даже не представляли. Но больше  всех был рад Винченцо - он
ведь получил главную роль и к тому же в совершенно необычном спектакле.
     Вся труппа работала с удовольствием, не жалея сил. Я придумал несколько
оригинальных   танцевальных   движений,  синьер  Маурицци   написал  краткое
содержание пьесы  и  то, что  должен был рассказать  зрителям  перед началом
спектакля.  Мне очень  нравилось,  как Винченцо  танцует  Арлекина,  он  был
веселым,  темпераментным, и технически безупречен.  Все надеялись, что через
пару дней представление можно будет показать зрителям.
     Наконец, спектакль был  готов.  Как я и просил синьера Маурицци, первые
представления  должны были  пройти в  Неаполе, а затем  уж  поедем в  другие
города.
     За день до премьеры актеры  уже собрались на последнюю репетицию, и все
ожидали  Винченцо,  который  почему-то  опаздывал.   Когда  он  появился,  я
мгновенно  понял,  что  с  ним произошло  что-то плохое,  непредвиденное. Он
подошел ко мне и сказал:
     "Я говорил с  отцом. Когда я  сказал, что хочу стать бродячим артистом,
он очень рассердился, ударил меня, сказал, что проклянет и лишит наследства,
если  я  его  ослушаюсь.  Он даже  не захотел  посмотреть,  как  я танцую, и
запретил матери и братьям
     прийти на  первое представление. После  этого разговора я долго думал и
понял,  что  мне  вовсе  не  хочется  быть  бродячим   артистом,  бесконечно
странствовать по дорогам в жару и дождь, есть что попало, спать, где попало.
Эта жизнь не для меня.  Я закончу  учиться грамоте,  пойду работать в лавку,
буду  спать в своем доме,  возьму в невесты девушку из богатой семьи, женюсь
на  ней, у нас  будет много детей,  потом  получу наследство  от отца и буду
жить, как все люди нашего круга.  Но подводить вас не хочу, я буду танцевать
на первом представлении, а потом нужно будет подыскать мне замену."
     "А как же наш  спектакль? Кто будет вместо тебя  танцевать Арлекина?" -
спросил  я  его и  тут же понял,  что это ему неинтересно и переубедить  его
невозможно.  Я не стал ничего говорить синьеру Маурицци - зачем расстраивать
старика, тем  более, что изменить ничего нельзя, Винченцо уже  все  для себя
решил.
     Ночью я спал плохо, мне снились разные кошмары. Следующий день помню не
совсем отчетливо, настолько был огорчен.
     Вечером  собралась много народа посмотреть наше  представление. Театрик
не  мог  вместить всех желающих, и  синьер Маурицци  решил  провести  первое
представление на площади, чтобы никого не обидеть.
     С самого начала мне было ясно, что представление нравится зрителям. Они
все  понимали  особенно  после  объяснений  синьера  Маурицци перед  началом
спектакля. К  тому же сюжет пьесы  был им  хорошо знаком. Винченцо  танцевал
прекрасно,  мне кажется, он танцевал даже  лучше, чем  во  время  репетиций.
Зрители хлопали после  каждого  его выступления, да и на долю остальных тоже
выпадало много аплодисментов.
     Полная луна вышла из-за собора и осветила площадь.
     В это время Винченцо был  на сцене. Я посмотрел на  него и  увидел, как
его лицо начало меняться. Оно стало  почти черным, глаза налились кровью, на
лбу выросли рожки и из костюма Арлекина вылез длинный хвост. Это был черт. Я
сразу  понял,  что  черт  проник в наш город, принял  облик Винченцо,  чтобы
принести  всем нам несчастье, и мне нужно спасти город, неаполитанцев, театр
и наше представление. Я  выхватил кинжал и всадил его прямо в сердце  черта.
На какие-то секунды мне показалось,  что он посмотрел  на меня удивленно и с
осуждением,  но  это  длилось недолго.  Он  умер.  Вокруг  раздались  крики:
"Убийца! Держи его!" А я побежал.
     Бежал я долго,  мне  все время  слышалось  топанье преследователей.  Не
помню,  как  долго я бежал, но  очутился на берегу  моря.  Небольшой карабль
готовился к отплытию в Испанию, и  мне удалось уговорить капитана взять меня
на борт. У меня было немного денег, но  их было недостаточно для путешествия
пассажиром, пришлось работать матросом. Это  было нетрудно, я ведь сильный и
привык к тяжелой работе.
     Так  я очутился в Испании  и, чтобы прожить, разгружал овощи  на рынке.
Там я впервые услышал о таинственном танце, который танцуют цыгане. Никто не
смог рассказать мне ничего определенного, ведь  танец никто не видел, только
слышали разговоры о нем и передавали друг другу то, что рассказывали другие.
Мне очень захотелось  посмотреть, как танцуют фламенко, я ведь танцор, и моя
душа  открыта для  новых  неизвестных мне танцев, но меня предупреждали, что
это опасно, что  меня могут убить цыгане. Это желание было настолько велико,
что я никого не слушал, узнал, где расположен один из цыганских таборов, ваш
табор, и спрятался в роще, чтобы посмотреть на танец. Там ты и нашел меня."
     Они долго молчали.
     "А ты  уверен, что это был действительно черт?" - спросил Ромеро. - "Ты
ведь сам сказал, что перед смертью  в  его глазах был упрек.  Может быть  ты
все-таки ошибся, может по ошибке принял Винченце за черта."
     "Нет,  я  не  ошибся."  -  ответил  Лоренцо убежденно.  - "Ты  себе  не
представляешь, как это опасно,  когда в городе заводится  черт. Вместе с ним
приходит чума, холера, черная оспа или другая зараза, начинается голод, идут
нескончаемые проливные дожди. И в город  приходит смерть. Каждый, кто первым
распознает черта, должен его убить и очистить город от нечисти."
     "Возможно,  но  мне трудно понять тебя, ведь цыгане не верят ни в Бога,
ни в Дьявола. Мы верим только в судьбу." - сказал Ромеро.
     "Черт специально принял обличье Винченце, чтобы погубить представление,
где только танцуют,  помешать нам, актерам театра, воплотить его в жизнь. Уж
поверь мне, я это знаю наверняка."
     Они лежали рядом в шатре, и каждый думал о своем.
     "Завтра  мы танцуем фламенко, и ты будешь танцевать с нами.  Послушаем,
что  скажут другие.  Возможно,  я  не  прав,  наверное,  я  требую  от  тебя
невозможного."
     Сам  того  не