д страной.
     Несмотря  на жару, Петер появился на балконе президентского дворца  для
очередной встречи с согражданами в черном костюме и при черном галстуке.
     "Вы  все хорошо знаете мои демократические убеждения. Но для счастья  и
процветания нашей  прекрасной страны мне ничего не остается, как поступиться
частью  демократических свобод. После  встречи  с  видными  учеными  страны,
которые   доказали,   что  присутствие  иностранцев  нарушает  экологическое
состояние нашей родины, я долго размышлял над тем, что же важнее - позволить
иностранцам продолжать  губить нас  или твердо заявить,  что им  не  место в
нашей прекрасной стране, что им  нужно немедленно уехать. Поверьте, это было
не простое решение."  - В глазах президента появились слезы. - "Но  я должен
быть твердым, ведь счастье сограждан сейчас в моих руках."
     Площадь перед дворцом огласилась аплодисментами.
     И был  отдан приказ  -  иностранцы  должны немедленно  покинуть страну.
Некоторые из них приходили на сборные пункты самостоятельно, целыми семьями,
но  большинство  не  хотело  уезжать. Пришлось вылавливать  их  с  собаками,
которые могли
     отличить  чужеродный   запах  иноплеменников  от   благородного  запаха
коренных жителей страны.
     Газеты  и телевидение объявили, что после  отъезда иностранцев воздух и
вода в стране в корне улучшился и продолжает быстро улучшаться.
     Петер приезжал в президентский дворец,  часами  сидел в своем кабинете,
но ни одна  мало-мальски  интересная мысль не приходила в голову. Обращаться
опять за советом к Паулю не хотелось, в конце концов, ведь президент - он, а
не Пауль.
     Неожиданно ему пришла в  голову идея, которая  могла бы спасти казалось
бы безвыходную ситуацию.В своем очередном  обращении к нации он объявил, что
выпускает  новый декрет,  по  которому все люди в стране, от мала до велика,
должны   отныне   носить  маски,  в  которых  выдыхаемая  углекислота  будет
превращаться в кислород, что  позволит еще больше  изменить  климат в лучшую
сторону.
     "Я понимаю, это  принесет вам  излишние неудобства, дорогие сограждане,
но у меня нет другого выхода. Улучшение климата - вот наша основная  задача,
и я прошу понимания в этом важном для всей страны вопросе."
     Оказалось,  что маски стоят денег, которых в государственной казне нет,
поэтому каждый должен покупать их  за собственный счет. Предприимчивые  люди
оказались  как всегда не высоте. Были выпущены маски для мужчин  и маски для
женщин,  простые,  доступные  каждому,  и  маски,  разукрашенные  различными
рисунками, отделанные мехом, бисером или даже драгоценными камнями.  Кокетки
украшали маски брошками  или ожерельями, приделывали к ним искусственные уши
с серьгами, а панки расписывали их различными графити, часто неприличными.
     Но носить маски оказалось делом не особенно приятным. Тем более, что, к
несчастью,  началась жара.  Люди задыхались, теряли сознание,  в  результате
резко увеличилась смертность среди стариков и новорожденных.
     Совершенно неожиданно на  стенах  домов в столице и  некоторых  крупных
городах появились листовки, в которых объяснялось, что маски - затея глупая,
которая кроме болезней и лишней траты денег  никакой пользы природе принести
не может.
     Петер почувствовал ярость, потом пришла обида.
     "Вот она,  людская  благодарность.  Я днями и  ночами думаю о том,  как
сделать народ счастливым, а что получаю взамен?"
     Вскоре  зачинщики  -  ими  оказались  студенты  университетов,  -  были
пойманы, арестованы и после краткого суда отправлены в тюрьму.
     С балкона президентского  дворца Петер  выразил недоумение,  как  среди
такого  работящего и любящего  свою страну и своего президента  народа могли
затесаться  неблагодарные,  и обещал  беспощадно  бороться с  ними. Глядя на
президента  влюбленными  глазами,  присутствующие   выразили  аплодисментами
полное согласие с любимым президентом.
     Вышедшие  на  завтра  газеты  в один голос сообщили,  что  несмотря  на
старания   врагов   ношение   масок   привело   к  значительному   улучшению
экологического  состояния страны - произведенные исследования  указывают  на
продолжающееся снижение содержания углекислого газа и увеличение кислорода в
атмосфере страны.
     Народ ликовал.
     Петер  был тоже  доволен, хотя  и  понимал, что необходимо действовать,
продолжать  действовать, выпускать декрет  за декретом. Ведь  любовь  - даже
любовь   народа   к  президенту  -   вещь  в  себе  и   требует  постоянного
подтверждения. Нужно все время ее доказывать. А то глядишь, а любовь-то  уже
и прошла. Да и всякая любовь - штука иррациональная, никто с уверенностью не
может сказать, почему она возникла и почему вдруг ушла безвозвратно.
     Однако в семье президента не все было так безоблачно, как в стране.
     Брунгильда, любящая  и  любимая жена, мрачнела на глазах, дети, любимые
сыновья, надежда отца, стали его чуждаться.
     "Петер,  дорогой, опомнись."  -  сказала  Брунгильда.  - "Неужели ты не
понимаешь, что  не годишься на роль  диктатора? Да и какой из тебя диктатор?
Да  ты  больше  похож  на комедийного злодея, чем  на  диктатора. Ты  выгнал
иностранцев  из страны,  но  это не  улучшило  жизни. Страна  потеряла  свою
прелесть,  свою многоликость,  она стала  серой  и  однообразной. Оглянись и
посмотри по сторонам - по улицам ходят толпы в масках, ну прямо венецианский
карнавал!  Не хватает только спектаклей с стиле comedia del` arte и танцоров
тарантеллы.  Это не нравится не только  мне, но и многим другим, хотя  народ
наш законопослушный, и все предпочитают молчать  на людях.  Ты просто ничего
не  знаешь  настроения  граждан,  тебе  известно  только   то,  о  чем  тебе
докладывают. Выйди на улицу и поговори с людьми. Опомнись, пока не поздно!"
     Она даже обратилась к отцу за советом.
     "Народ верит не тем,  кто  говорит  правду, а тем, кто говорит то,  что
хотят услышать. Один русский сказал, что любят  не самую красивую женщину, а
ту, которую любят. И с этим ничего нельзя поделать."
     Дети уклонялись от разговоров об успехах в школе,  об их  увлечениях, о
друзьях. Петер находил утешение только в Вотане. Только верный пес продолжал
смотреть на хозяина влюбленными глазами.
     И все-таки ощущение собственной  значимости  не оставляло  Петера, даже
несмотря на неурядицы в семье.
     "Не все  так  уж плохо, как  это кажется  Брунгильде," - подумал он.  -
"Народ счастлив и любит меня."
     На  одном из  заседаний  Кабинета Министров  совершенно неожиданно  для
Петера выступили сразу Министр внутренних дел и Министр Госбезопастности.  В
один голос  они  заявили, что количество недовольных политикой правительства
растет с каждым днем, и совершенно неясно, как с ними бороться.
     "Очень просто." - ответил  Петер. - "В  тюрьму. Там  они поймут, что со
всенародно избранной властью шутки плохи."
     "Позволю  себе  заметить, дорогой  президент,  тюрьмы  переполнены.  Мы
нарушаем все нормы гигиены." - грустно сказал Министр внутренних дел.
     Надо сказать, что в стране  до этого была низкая преступность и не было
необходимости в большом количестве тюрем, они и так на половину пустовали.
     "А  я  знаю,  что  нужно  делать."  -  сказал  Министр  государственной
безопастности.- "Как  известно, строительство тюрем - вещь  дорогостоящая. В
стране нет таких денег. Но зато  в стране есть прекрасный опыт строительства
и использования концентрационных лагерей. Нет, не подумайте, что я предлагаю
травить  бунтовщиков  отравляющим газом,  а затем сжигать  в печах.  Я -  не
изверг и не каннибал. К тому же, это просто люди, которые во-время не поняли
правильность нашей политики.  Вот посидят в лагере на строгой диете и скинут
лишние килограммы, занимаясь общественно полезным трудом. Им даже  не  нужно
будет тратиться  на  спортивные  студии.  Только мне кажется, народу незачем
знать об этом.  В случае неудачи  каждый сможет с уверенностью сказать,  что
ничего  не знал  о  существовании  таких  лагерей  в  нашей  демократической
стране."
     Петер заколебался. Предложение  Министра Госбезопасности показался  ему
заманчивым, но  что  скажут  соседние  страны? Еще не  пришло время  с  ними
ссориться.
     Он пригласил к себе Пауля.
     "Ты  хотел стать моим тайным советником и им стал. Теперь я  нуждаюсь в
твоем совете." - и  он  рассказал о  заседании Совета Министров. "Мне  очень
импонирует предложение о строительстве концлагерей. А как ты думаешь?"
     "Нет, так дело не  пойдет, дорогой  друг," - сказал Пауль.  - "Я всегда
давал  тебе  хорошие советы, иногда  рискованные.  Но  при этом я всегда был
уверен, что они стоят того, чтобы рискнуть. Как сказал Оскар Уальд, основное
правило игры с огнем в  том, чтобы не  обжечься, и обжигаются только те, кто
не знают этого правила. Так вот, я не собираюсь обжигаться. В случае провала
истории  с  концлагерями ты  свалишь все на меня,  и  только я один  окажусь
виноват, а ты выйдешь сухим из воды. "
     "Но ведь народ любит меня. Он мне все простит. А о тебе никто даже и не
подумает."
     "Правильно, народ  тебе все прощает, потому что любит, но еще и боится,
вернее не  тебя,  а  ту  систему,  которая существует. Почему ты  не  хочешь
понять, что дело не в  концлагерях, и без них  можно создать в стране такое,
что  любой  побоиться  даже  рот  открыть. Но ты  недостаточно тверд,  чтобы
совершить такое. Да, народ тебя любит, А любовь и страх несовместимы. Любовь
приемлет только один вид страха - страх потерять любимого человека."
     "Довольно!" - сказал  Петер раздраженно. - "Мне надоели твои лирические
рассуждения. Я и не предполагал, что ты такой слюнтявый романтик."
     "Мы вообще-то романтическая нация, разве ты не знал этого?"
     "Я прошу тебя только сказать, что мне делать?"
     "Решай сам. Незаменимых людей нет. Можно найти и тебе замену."
     "А  как же наша дружба? Ты ведь всегда говорил, что ты  - мой друг. Что
же теперь изменилось?"
     "Времена  меняются. Раньше  ты всегда  советовался с  партией,  со мной
тоже. Теперь  у тебя мания президентского величия, ты принимаешь решения сам
и думаешь, что всегда поступаешь правильно. Так дело  не пойдет. Если  ты не
изменишься, то, возможно, вскоре мы будем вынуждены поискать другого,  более
сговорчивого."
     "Ах, вот как, тогда запомни, так просто я  не сдамся. Не забывай, что я
президент и в моих руках вся власть."
     "А в моих  - вся государственная  безопастность." - и  он  посмотрел на
Петера так, что у того екнуло сердце.
     "Со мной просто так не разделаешся, и не мечтай."
     Поползли  различные  слухи о  том,  что  какой  -  то  злой  волшебник,
приехавший  откуда-то  издалека,  другими  словами  -  иностранец, околдовал
дорогого  президента  и  заставляет его  совершать неподобающие  поступки. А
президент, человек не только красивый,  но и добрый,  ничего не может с этим
поделать, поэтому его можно понять и простить.
     Вскоре  в одной из газет  появилась заметка о том,  что  теперь,  когда
иностранцы покинули страну,  наступило время гражданам подумать  о  том, как
доказать  свою  принадлежность к коренной национальности. Что  греха  таить,
одно время  были распространены смешанные браки, а  по сему, детей, внуков и
правнуков  от этих браков нельзя  причислить к людям  чистой рассы. Автор не
говорил прямо, только намекал,  что неплохо было  бы своевременно избавиться
от  этих  полу- и  четвертькровок,  пока они не  наделали бед.  Заметка была
подписана: "Друг народа".
     "Ну, впрямь - второй Марат."  -  подумал Петер.  - "Кто бы мог написать
эту заметку?"
     В дурном настроении он пришел домой. Его встретил Вотан, жалобно воя. В
доме  было так  тихо,  как будто бы  там никого не было. Петер позвал  жену,
затем детей, но ему никто не ответил. Дом был пуст. На столе  в гостинной он
нашел два конверта.
     Первый был от жены:

     Я ухожу от тебя, потому что не могу и не хочу  жить с тираном. Впрочем,
какой из тебя тиран? Ты - шут. Но в том и другом обличьи ты мне не приятен.
     Бронислава.

     Второй был от детей:

     Нам стыдно, что мы - твои дети.
     Кристиан. Маркус.

     "Они ушли, ну и пусть. Теперь у меня есть  другя  жена - моя  страна, и
другие дети - мой народ. Я счастлив с моей новой семьей!" - подумал Петер.
     Выяснилось, что Бронислава приняла православие и постриглась в монахини
в маленьком монастыре  в горах. А дети как в воду канули. Только через много
лет  стало  известно,  что Кристиан стал  врачом и  работает в  госпитале  в
Малазии. Маркус увлекся левыми идеями, вступил в армию синдинистов и погиб в
джунглях Южной Америки.
     На следующее утро Петер решил зайти  к премьер-министру и поговорить по
душам узнать, как обстоят дела в стране, каковы настроения граждан. Он  знал
приблизительно обо всем этом, но услыхать другое мнение тоже было интересно.
Он  уже издали увидел, что  к  двери  прикреплен  рисунок,  показавшаяся ему
деревом с разноцветными листьями. Подойдя поближе, он рассмотрел рисунок, на
котором  действительно было изображено дерево, только гинеологичесое.  Корни
его уходили  в далекое прошлое, во времена  Фридриха Барбароссы. Дерево было
мощным, со множеством ветвей,  разукрашенных в разные цвета - красный синий,
желтый,   зеленый.   А  вершину  дерева  украшал  он,  премьер-министр,  это
ничтожество, который и место свое получил  благодаря ему, Петеру,  а  так бы
сидел  где-нибудь в  своем  захолустном бюро  и носу не  показывал. Вот она,
людская благодарность!
     "Так вот, кто  этот  новоиспеченный Марат -  автор  статьи. Никогда  не
думал, что  он претендует на мое место." - подумал Петер.- "Надо утереть ему
нос, и мне найти своих предков. Уверен, что мне тоже есть, кем гордиться."
     Вечером  он  поехал  в  архив.  Однако  директор  архива  категорически
отказался показать ему единственное письмо, которое там хранилось.
     "Это письмо вашего прапрапрадеда, с надписью на конверте "Вскрыть через
триста лет". Триста лет еще не прошли, и я не могу нарушить волю умершего."
     Петер умолял, грозил, но директор был непреклонен. Вдруг  он неожиданно
смягчился и отдал Петеру конверт. Петер раскрыл его. Там было письмо.

     Дорогие дети!
     Я не  хочу причинять  Вам неприятности и  завещаю вскрыть это признание
через триста лет, когда все забудется и станет неактуальным.
     Будучи послом  в  Персии, я влюбился в  персианку и привез ее в Европу.
Она  жила  в одном из моих поместий никому  неизвестной и  родила мне  двоих
сыновей, тебя, Франц, и умерла  при родах, при твоих  родах, Карл. Так что в
Вас течет смешанная кровь,  но об этом никто не знает и узнает только тогда,
когда этого никто не будет стыдиться...

     Письмо выпало у него из рук.
     Он побрел домой. Вотан,  увидев его, заскулил от страха, поджал хвост и
забился под диван.
     "Вот что  значит  породистый пес. Он сразу  понял, что во мне смешанная
кровь."
     Петер почувствовал себя неуютно и понял, что не может больше оставаться
один  в  этом  пустом доме. Он хотел  вывести  Вотана, но  не смог его нигде
найти.
     "Тогда пойду один." - И вышел.
     Шел  он долго, сам  не зная куда,  пока не  очутился в  районе  красных
фонарей.
     Он шел, не смотря по сторонам, не отвечая  на предложения женщин. Улица
была плохо освещена, дома  почти  не  просматривались в  полутьме,  окна  со
спущенными жалюзи напоминали черные дыры. Одно из  окон на первом этаже было
ярко освещено красным светом. Оттуда раздавались крики, приглушенные оконным
стеклом.  Высокая  женшина,  одетая  в черный  блестяший  костюм, в  маске с
прорезями для  глаз  и  рта стегала  плеткой  голого  мужчину,  привязанного
наручниками  к  стене,  а  тот истошно  кричал: "Бей  меня! Бей  крепче! Как
сладко,  когда  ты меня бьешь! Я  умираю от счастья!  Я  буду  платить тебе,
сколько ты захочешь,  только не уходи от меня! Я люблю тебя,  люблю! Ты ведь
меня не бросишь, будешь всегда бить меня?"
     Что-то знакомое было  в этом голом мужчине,  прикованном  наручниками к
стене - полное дряблое тело, короткие, почти как у карлика руки и ноги.
     "Пауль!    Да   ведь    зто   Пауль,   мой   давний   друг,   генератор
националистического мировоззрения и мой тайный советник!  Человек,  которого
боится вся страна хотя и не знает в лицо." -пронеслось в голове Петера.
     "Ну что, мой сладкий, хочешь тоже такого?"
     Перед  ним стояла  негритянка. Петер инстинктивно от нее отштнулся. Она
не  была уродлива,  можно сказать,  была  даже  почти  красива,  стройная, с
длинными ногами,  может  с грудью несколько великоватой,  не пропорционально
большой по сравнению с изящным туловищем. Только кожа черная.
     "На такие фокусы  я, увы, не способна." - продолжала она. - "Пойдешь со
мной?"
     Петер хотел сказать ей: "Ты - негритянка.", но потом подумал: "Чего это
я выпендриваюсь, во мне ведь течет перситская кровь.", и молча кивнул.
     Она оказалось нежной, искуссной в любви.
     "Профессионалка" - подумал Петер.
     "А  того, мазахиста, мы  все хорошо  знаем.  Он платит много,  но ходит
всегда к Сильвии,  говорит, что любит ее, и ему  больше никого не нужно. Да,
любовь - штука странная." - рассказывала она ему.
     "Так  вот  почему  он  не  хочет,  чтобы  его  фотографии печатались  в
газетах." - подумал Петер. - "Ведь его здесь знает каждый."
     Он вдруг отчетливо  понял, что  ему  больше не  хочется  жить. Друг его
предал,  оказался  к  тому  же   мазахистом   (Петер  не  то  что   презирал
представителей сексуальных меньшинств,  он просто не  понимал и  не принимал
их), сам он  не чистых кровей,  да и националистическая идея, основная  цель
всей его жизни, и та обернулась против него.
     Он встал, пошел в ванную комнату и закрыл дверь на ключ.
     Там он  нашел длинное полотенце,  один конец его  прицепил  к крюку, на
котором  висела лампочка,  из другого сделал  петлю, всунул  в нее голову, и
спрыгнул с маленькой табуретки.
     "Вот я ей отомстил, этой  черной...  Приедет полиция  и скажут, что это
она  меня  повесила,  и приговорят к  смерти..." - мысли  неслись  у  него в
голове, перегоняя друг друга, пока он не потерял сознание.
     Полотенце не выдержало  груза тела и оборвалось.  Петер упал и ударился
головой о край ванны.
     Негритянка услышала шум, побежала к ванной комнате,  но дверь оказалась
закрытой. Она позвонила  в полицию. Приехавшие полицейские взломали дверь  и
обнаружили залитого кровью Петера с  петлей на шее. Они не сразу  признали в
этом  голом человеке  любимого  президента. Скорая  помощь доставила Пауля в
больницу, где врачи несколько  суток  боролись за его жизнь. Наконец, членам
правительства, пришедшим справиться о здоровьи президента, было сообщено:
     "Жизнь президента вне опасности. Но перенесенная травма так велика, что
президент будет полным идиотом и до конца жизни вынужден будет передвигаться
в коляске."
     Правительство  было  в полной  растеренности. Что  делать?  Как сказать
народу о случившемся  несчастьи? Предлагали найти двойника, найти преемника,
провести досрочные выборы под портретами президента, но эти предложения были
сразу отвергнуты - никакой  двойник, равно как и преемник не смогут заменить
президента, его привлекательность,  его ум. Досрочные  выборы -  неизвестно,
что  они принесут. Было решено объявить  в  стране чрезвычайное  положение и
положиться на верность армии. А пока устроить прощание народа с президентом,
как всегда с балкона президентского дворца.
     Когда  было  объявлено, что президент после тяжелой  травмы, полученной
при исполнении службы, по состоянию здоровья не может больше исполнять  свои
президентские обязанности  и  хочет  попращаться  со  своим  народом,  перед
гражданами встала почти неразрешимя проблема, как нужно одеться.  Нарядиться
в праздничные наряды, как это  было принято во  время обращения президента к
нации? Эта идея была сразу отвергнута -  пре