их  воинов!  -
крикнул еще громче жрец.
   Народ требовал смерти ассирийца. Наместник потянул жреца за руку.
   - Сядь, - сказал он. - Ты слишком далеко зашел.
   - Решение о публичном суде было твоим. Или, лучше  сказать,  это  решение
израильского предателя,  который,  похоже,  руководит  действиями  правителя
Акбара.
   - С ним я  разберусь  потом.  А  сейчас  нам  нужно  узнать,  чего  хочет
ассириец. Много веков люди пытались силой навязывать свою волю:  делали  то,
что хотели, но не желали знать, что  об  этом  думают  другие.  Все  царства
рушились из-за этого. Наш народ стал сильнее потому, что  научился  слушать.
Так мы развивали и торговлю  -  прислушиваясь  к  желаниям  других  людей  и
стараясь их удовлетворить. Результат - наши успехи в торговле.
   Жрец покачал головой.
   - Твои слова кажутся мудрыми, и в этом самая большая опасность.  Если  бы
ты говорил глупости, было бы легко доказать, что ты ошибаешься. Но  то,  что
ты сейчас сказал, заводит нас в ловушку.
   Люди в первом ряду были свидетелями этих пререканий. До сих пор наместник
всегда старался прислушиваться к мнению совета, и у Акбара  была  прекрасная
репутация.  Тир  и  Сидон  направляли  своих  посланников  посмотреть,   как
наместник управляет  городом.  Его  имя  дошло  уже  до  императора,  и  при
определенной доле везения он мог бы стать советником при дворе.
   Но сегодня его авторитету публично был брошен вызов. Если он  не  проявит
решимости, то потеряет уважение народа и больше не сможет  принимать  важные
решения, ведь никто не будет ему повиноваться.
   - Продолжай, - сказал он пленнику, не обращая внимания на яростный взгляд
жреца и требуя, чтобы купец перевел его вопрос.
   - Я пришел предложить вам сделку, - сказал ассириец.  -  Вы  освобождаете
для нас путь, и  мы  двинемся  на  Тир  и  Сидон.  Когда  эти  города  будут
разгромлены - а это неизбежно, ведь большая часть  защитников  этих  городов
плавает по морям на торговых кораблях, - мы щедро вознаградим за это  Акбар.
И сохраним за тобой власть наместника.
   - Вы видите? - сказал жрец, снова поднимаясь с места. - Они считают,  что
наш наместник способен пожертвовать честью Акбара ради собственной власти!
   Толпа взревела от ярости. Этот полуголый раненый пленник хочет установить
свои правила! Побежденный, предлагающий городу сдаться!
   Несколько человек даже пробились вперед, чтобы наброситься  на  пленника.
Стражам с большим трудом удалось удержать этих людей.
   - Подождите! - сказал наместник, стараясь перекричать толпу. - Перед нами
беззащитный человек, который не может вызвать у нас страха.  Мы  знаем,  что
наше войско лучше обучено, а наши воины отважнее. Нам не нужно никому ничего
доказывать. Если мы решим бороться, то победим в сражении,  но  наши  потери
будут огромны.
   Илия закрыл глаза и взмолился о том,  чтобы  наместнику  удалось  убедить
народ.
   - Наши предки рассказывали нам  о  египетском  царстве,  но  эти  времена
прошли, - продолжал он. - Сейчас мы возвращаемся в Золотой  Век,  мы  знаем,
что наши отцы и деды смогли жить в мире. Почему же мы  должны  нарушить  эту
традицию? Сегодня войны ведутся в торговых делах, а не на полях сражений.
   Постепенно толпа успокаивалась. Наместник брал верх!
   Когда шум стих, он обратился к ассирийцу.
   - Того, что ты предлагаешь, мало. Вам придется заплатить подати,  которые
платят купцы за то, что проходят по нашей земле.
   - Поверь, наместник, у вас  нет  выбора,  -  ответил  пленник.  -  У  нас
достаточно людей, чтобы сравнять с  землей  этот  город  и  убить  всех  его
жителей. Вы давно живете в мире и уже позабыли, как сражаться,  в  то  время
как мы завоевываем мир.
   Толпа снова зашумела. Илия думал: "Наместник не может  сейчас  показывать
свою нерешительность". Но спорить с ассирийским воином, который даже в плену
навязывал свои условия, было нелегко. Каждую минуту на  площади  становилось
все больше людей. Илия заметил в толпе даже  купцов,  которые  бросили  свои
дела, обеспокоенные развитием событий. Суд принимал опасный поворот.  Нельзя
было больше уходить от решений, будь то сделка или смерть.
 
 
   Люди разделились: одни выступали за мир, другие  требовали,  чтобы  Акбар
оказал сопротивление. Наместник шепотом сказал жрецу:
   - Этот человек при всех унизил меня. Но ты поступил не лучше.
   Жрец повернулся к нему. И, стараясь говорить так, чтобы никто  другой  не
услышал, велел немедленно приговорить ассирийца к смерти.
   - Я не прошу, а требую. Ты сохраняешь власть лишь благодаря мне, и я могу
покончить с этим когда угодно, тебе ясно?  Я  знаю,  какие  жертвоприношения
могут смягчить гнев богов, когда мы вынуждены сменить правящую династию. Это
будет не первый случай: даже в Египте,
 
царстве, просуществовавшем тысячи лет, было много случаев, когда сменялись династии. И все-таки жизнь во Вселенной не прекратилась, небо не обрушилось на наши головы. 
   Наместник побледнел.
   - Военачальник стоит в  толпе  с  несколькими  воинами.  Если  ты  будешь
настаивать на соглашении с ассирийцем, я скажу всем, что боги оставили тебя.
И тебя лишат твоей власти. Давай продолжим суд. Ты будешь делать только  то,
что я велю.
   Если бы Илия находился поблизости, у наместника  осталась  хотя  бы  одна
возможность: он попросил бы израильского пророка рассказать о  том,  что  он
видел ангела на вершине Пятой Горы. Он напомнил бы всем историю  воскрешения
сына вдовы. И тогда собравшиеся собственными  глазами  увидели  бы  пророка,
способного  творить  чудеса,  рядом  с  человеком,  не  обладавшим   никакой
сверхъестественной силой.
   Но Илия отсутствовал, и у него больше нет выбора. Да и потом,  это  всего
лишь пленник. Никакое войско в мире не начинает войну  из-за  гибели  одного
воина.
   - Твоя взяла, - сказал он жрецу. Когда-нибудь он расквитается с ним.
   Жрец согласно кивнул головой. Вслед за тем прозвучал вердикт.
   - Никто не покорит Акбар, - сказал наместник. - И никто не войдет  в  наш
город без разрешения его жителей. Ты попытался сделать это, и я приговариваю
тебя к смерти.
   Услышав это, Илия закрыл глаза. Военачальник улыбался.
 
 
 
   Пленника, окруженного толпой, привели на место казни у  городской  стены.
Там с него сорвали остатки одежды и оставили нагим. Один из  воинов  толкнул
его на дно ямы, вырытой рядом со стеной. Народ  столпился  возле  ямы.  Люди
проталкивались поближе, чтобы получше все разглядеть.
   - Воин с гордостью носит свои доспехи и не прячется от врага, потому  что
он храбр. Шпион одевается  как  женщина,  потому  что  он  трус,  -  крикнул
наместник так, чтобы все услышали. - Поэтому я приговариваю  его  к  смерти,
лишенной чести храбрых.
   Народ освистал пленника и криками одобрил наместника.
   Пленник говорил что-то, но толмача поблизости больше не было, и никто  не
мог его понять. Илие удалось пройти вперед и подойти ближе к наместнику,  но
было уже поздно. Когда он дотронулся до его мантии, тот грубо оттолкнул его.
   - Это твоя вина. Ты хотел устроить публичный суд.
   - Нет, это твоя вина, - ответил Илия. - Даже  если  бы  ты  созвал  совет
Акбара тайно, военачальник и жрец сделали бы то, что хотели. В течение всего
процесса я был окружен стражниками. Все было хорошо продумано.
   Обычай гласил, что продолжительность казни избирает жрец. Он  наклонился,
взял камень и протянул его наместнику. Камень был не  такой  крупный,  чтобы
повлечь быструю смерть, но и не слишком мелкий, чтобы продлить страдание.
   - Ты первый.
   - Я вынужден это сделать, - тихо произнес  наместник,  чтобы  его  слышал
только жрец. - Но я знаю, что это неправильный путь.
   - Все эти годы ты вынуждал  меня  идти  на  более  суровые  меры,  а  сам
старался делать лишь то, что было приятно народу,  -  так  же  тихо  ответил
жрец. - Не раз я терзался сомнениями и  чувством  вины,  проводил  бессонные
ночи,  преследуемый  призраками  ошибок,  которые,  возможно,  совершил.  Но
благодаря тому, что я не струсил, весь мир  сейчас  с  завистью  смотрит  на
Акбар.
   Люди принялись искать камни подходящего размера.  Какое-то  время  слышен
был только стук камней друг о друга. Жрец продолжил:
   - Может быть, я ошибаюсь, осуждая этого человека на смерть. Но не в  том,
что касается чести нашего города. Мы - не предатели.
 
 
   Наместник поднял руку и бросил первый камень. Пленник увернулся от удара.
Однако вслед за этим толпа с криком  и  свистом  принялась  забрасывать  его
камнями.
   Ассириец пытался защищать лицо руками, и камни попадали ему  в  грудь,  в
спину, в живот. Наместник хотел уйти оттуда. Он  уже  много  раз  видел  это
зрелище,  знал,  что  смерть  будет  медленной  и  мучительной,   что   лицо
превратится в сплошное месиво из костей, волос и крови, а люди будут  кидать
камни даже после того, как жизнь покинет это тело.
   Через несколько минут пленник перестанет защищаться и опустит руки.  Если
он был хорошим человеком, боги направят один из камней, и тот попадет ему  в
темя и вызовет обморок. А  если  он  совершил  много  зла,  то  не  потеряет
сознания до последней минуты.
   Толпа вопила и все  яростнее  бросала  камни.  Осужденный  изо  всех  сил
пытался защищаться. Но внезапно он раскрыл руки и заговорил на понятном всем
языке. Пораженные этим, люди застыли.
   - Долгой жизни Ассирии! - крикнул он. - В этот миг предо  мной  предстает
образ моего народа, и я умираю счастливый.  Ибо  умираю,  как  предводитель,
который пытался спасти жизнь своих воинов. Я уйду к богам  с  радостью,  ибо
знаю, что мы завоюем эту землю!
   - Ты видел? - сказал жрец. - Он слышал и понял весь наш разговор во время
суда.
   Наместник кивнул. Ассириец говорил на их  языке  и  знал  теперь,  что  в
совете старейшин Акбара царит раздор.
   - Я не в аду, ибо образ моей родины придает мне силы и достоинства. Образ
моей родины наполняет меня радостью! Слава Ассирии! - снова закричал он.
   Очнувшись от ошеломления, толпа снова принялась  бросать  камни.  Человек
стоял, раскрыв руки, не пытаясь защищаться. Это был храбрый воин.  Несколько
мгновений спустя проявилась милость богов: один из камней угодил ему в  лоб,
и он упал без сознания.
   - Теперь мы можем уйти, - сказал жрец. - Народ Акбара сам  позаботится  о
том, чтобы завершить дело.
 
 
   Илия не  вернулся  в  дом  вдовы.  Он  отправился  бродить  по  пустынной
местности, сам не зная, куда идет.
   "Господь ничего не сделал, - говорил он растениям и камням. - А ведь  мог
все изменить".
   Он раскаивался в своем решении и винил себя в смерти еще одного человека.
Если бы он согласился тайно созвать совет старейшин  Акбара,  наместник  мог
взять его с собой. Тогда они были бы вдвоем против  жреца  и  военачальника.
Вероятность их победы была бы невелика, но  все  же  больше,  чем  во  время
публичного суда.
   Хуже того, на него произвело большое впечатление умение жреца  обращаться
к толпе. Не соглашаясь ни с одним  из  высказываний  жреца,  он  должен  был
признать, что этот человек прекрасно управляет людьми. Илия решил  запомнить
увиденное  в  мельчайших  подробностях,  ведь  когда-нибудь   ему   придется
встретиться в Израиле с царем Ахавом и царевной Тирской.
   Он шел куда глаза глядят и смотрел на горы, город и на ассирийский лагерь
вдали. Он был лишь песчинкой в этой долине, вокруг него простирался огромный
мир, такой необъятный, что, даже проведя в странствиях целую жизнь,  он  все
равно не смог бы прийти  туда,  откуда  начал  путь.  Его  друзья  и  враги,
возможно, лучше понимали, в каком мире они живут. Они  могли  отправиться  в
дальние страны, плавать по неизведанным морям,  любить  женщин,  не  мучаясь
своей греховностью. Ни один из них больше не слышал ангелов из детства и  не
думал бороться во имя Господа. Они  жили  в  согласии  с  настоящим  и  были
счастливы.
   Он такой же, как все люди; и вот теперь, бредя  по  долине,  он  страстно
желал никогда больше не слышать голосов Бога и Его ангелов.
   Но жизнь соткана не из желаний, а из  поступков  каждого  человека.  Илия
вспомнил, что много раз уже пытался отказаться от своего предназначения,  но
сейчас он стоит здесь, посреди долины, ибо так велел ему Господь.
   "О Господи, я мог бы быть всего лишь плотником и все равно был бы полезен
Тебе!"
   Но он исполняет то, что ему велено, и  несет  на  себе  груз  предстоящей
войны, истребление пророков царем и Иезавелью, избиение камнями ассирийского
предводителя и страх любви к  женщине  из  Акбара.  Господь  приготовил  ему
подарок, а он не знает, что делать с ним.
   Посреди долины вдруг  возник  луч  света.  Это  был  не  ангел-хранитель,
которого он всегда слушал, но редко видел. Это был ангел Господень,  который
пришел утешить его.
   - Я больше ничего не могу сделать, - сказал Илия. - Когда же я вернусь  в
Израиль?
   - Когда научишься строить заново, - ответил ангел. - Но помни о том,  что
заповедал Бог Моисею перед  сражением.  Используй  каждое  мгновение,  чтобы
потом не раскаиваться и не жалеть о том, что упустил свою молодость. Господь
посылает человеку испытания в любом возрасте.
 
 
 
   И сказал Господь Моисею: "Не бойтесь, да не ослабеет  сердце  ваше  перед
сражением, не ужасайтесь перед врагами вашими. И кто насадил  виноградник  и
не пользовался им, тот пусть идет и возвратится в дом свой, дабы не умер  на
сражении и другой не воспользовался им. И кто обручился с женою  и  не  взял
ее, тот пусть идет и возвратится в дом свой, дабы  не  умер  на  сражении  и
другой не взял ее".
 
 
 
   Илия брел еще какое-то время, пытаясь понять  эти  слова.  Когда  он  уже
подумывал вернуться в Акбар, то увидел женщину, которую любил. Она сидела на
камне у подножия Пятой Горы, в некотором удалении от того места, где  сейчас
был Илия.
   "Что она там делает? Неужели она знает о суде, о смертном приговоре  и  о
той опасности, которая нас ожидает?"
   Он должен был немедленно предупредить ее и решил подойти к ней.
   Она заметила его и кивнула. Казалось, Илия забыл  слова  ангела,  к  нему
мгновенно вернулась прежняя неуверенность. Он  попытался  сделать  вид,  что
беспокоится о бедах города, чтобы она не  заметила,  в  каком  смятении  его
сердце и разум.
   - Что ты здесь делаешь? - спросил он, подойдя к ней ближе.
   - Я пришла сюда, чтобы найти немножко вдохновения.  Письмена,  которые  я
сейчас изучаю, заставили меня задуматься о Творце долин, гор, города  Акбар.
Торговцы дали мне краски всех цветов, - они хотят, чтобы я писала для них. Я
подумала, что можно использовать эти краски для того, чтобы описать  мир,  в
котором я живу. Но я знаю, как это нелегко. Даже если у меня будут все цвета
радуги, только Господь сможет так чудесно перемешать их.
   Она неотрывно смотрела на Пятую Гору. Она теперь совсем не походила на ту
женщину, которая собирала дрова  у  городских  ворот,  где  он  встретил  ее
несколько месяцев назад. Ее одиночество здесь, посреди пустыни,  вызывало  в
нем чувство доверия и уважения.
   - Почему у всех гор есть название, а у Пятой Горы только число? - спросил
Илия
   - Чтобы не порождать ссор между богами, - ответила она. - Обычай  гласит,
что, если человек назовет эту гору именем одного бога, другие рассердятся  и
разрушат землю. Поэтому гора  и  называется  Пятой,  ведь  она  пятая,  если
считать по порядку горы, что виднеются за стенами города. Так мы  никого  не
обижаем, и жизнь продолжает идти своим чередом.
   Какое-то время они молчали. Наконец она нарушила молчание:
   - Я думаю не только о разных цветах, но и об опасности письма Библос. Оно
может разгневать и финикийских богов, и нашего Господа.
   - Есть только один Бог, - прервал ее Илия. - А своя письменность  есть  у
всех цивилизованных народов.
   - Это разные вещи. В детстве я часто бегала на площадь, чтобы посмотреть,
как художник делает надписи для торговцев. В  своем  письме  он  использовал
египетские  иероглифы,  и  это  требовало  знаний  и   умения.   Древний   и
могущественный Египет ныне переживает упадок, его язык забыт.  Мореплаватели
из Тира и Сидона  распространяют  письменность  Библос  по  всему  миру.  На
глиняных табличках можно изобразить слова и священные обряды и передавать их
от народа к народу.  Что  же  станет  с  миром,  если  люди  легко  овладеют
священными обрядами и проникнут в тайны мироздания?
   Илия понимал, о чем она говорит. В  основе  письма  Библос  лежала  очень
простая система: достаточно преобразовать  египетские  символы  в  звуки,  а
затем обозначить каждый звук буквой. Расположив эти буквы по порядку,  можно
создавать всевозможные сочетания звуков и описывать все, что  существует  во
Вселенной.
   Некоторые  из  этих  звуков  были  очень  трудны  для  произношения.  Эти
затруднения были разрешены греками. Они  добавили  к  двадцати  пяти  буквам
Библоса  еще  пять  букв,  которые  получили  название  "гласных".  То,  что
получилось, они наименовали алфавитом. Этим словом  стали  обозначать  новый
вид письма.
   Алфавит заметно облегчил торговые связи между  странами.  Чтобы  передать
мысль  с  помощью  египетских  символов,  требовалось  немало  пространства,
умения,  а  также  глубоких  познаний.  Эта   письменность   насаждалась   в
завоеванных странах, но с упадком  Египетского  царства  она  утратила  свое
значение. Тогда как письменность Библос получала широкое  распространение  в
мире и принималась народами независимо от влияния Финикии.
   Способ письма Библос,  дополненный  греками,  пришелся  по  нраву  купцам
многих стран. Как и в  древние  времена,  именно  от  купцов  зависело,  что
останется в истории, а что исчезнет со смертью  того  или  иного  царя.  Все
указывало на то, что это изобретение переживет  финикийских  мореплавателей,
царей и их обольстительных цариц, виноделов  и  мастеров  стекольных  дел  и
станет главным средством общения в торговом деле.
   - Значит, Бог не будет жить в словах? - спросила она.
   - Нет, он останется в них, - ответил Илия.  -  Но  каждый  человек  будет
отвечать перед Ним за все, что напишет.
   Она вынула из рукава платья глиняную табличку,  на  которой  было  что-то
написано.
   - Что это значит? - спросил Илия.
   - Это слово означает - любовь.
   Илия взял в руки табличку, не решаясь спросить, зачем она ему вручила ее.
Несколько закорючек на куске глины отвечали на вопрос, зачем звезды светят в
небе и зачем люди ходят по земле.
   Он хотел было вернуть ей табличку, но она не взяла ее.
   - Я написала это для тебя. Я знаю, в чем твое предназначение.  Знаю,  что
однажды тебе придется уйти, и ты станешь врагом моей страны, ведь ты  хочешь
уничтожить Иезавель. Сегодня я могу  быть  рядом  с  тобой  и  служить  тебе
опорой, чтобы ты смог исполнить свое предназначение. А завтра  я,  возможно,
буду сражаться против тебя, ведь кровь Иезавели - это и кровь  моей  родины.
Слово, которое ты сейчас держишь в руках, исполнено тайны. Никто  не  знает,
что  оно  пробуждает  в  сердце  женщины,  никто,  даже   пророки,   которые
разговаривают с Богом.
   - Мне  знакомо  слово,  которое  ты  написала,  -  сказал  Илия,  опустив
табличку. - Я борюсь с ним день и  ночь,  ибо,  хотя  я  не  знаю,  что  оно
пробуждает в сердце женщины, мне известно, что оно может сделать с мужчиной.
Я чувствую в  себе  мужество,  чтобы  бороться  с  царем  Израиля,  царевной
Сидонской, советом Акбара, но  одно  это  слово  "любовь"  вызывает  во  мне
трепет. Прежде чем ты написала это слово на табличке, твои глаза уже сказали
это моему сердцу.
   Они погрузились в молчание. Смерть ассирийца, волнения в городе, ожидание
повеления Бога. Но слово, написанное ею, было важнее всего.
   Илия взял ее за руку. Так, взявшись за руки, они  сидели  вместе  до  тех
пор, пока солнце не спряталось за Пятой Горой.
   - Спасибо тебе, - сказала она на обратном  пути.  -  Мне  давно  хотелось
провести вечер с тобой.
   Когда они пришли в дом, Илию поджидал посланник наместника. Он велел Илие