ая, и уши торчком.

Они враз уставились на Уголька.

- Держите его! - заорали с крыльца братья Козловы, Митька Шумихин и
Шуруп. Незнакомые мальчишки враз положили ладони на плечи Уголька.

- Держим, - весело сказал старший. Уголек не двигался. Ясно, что
попался. Эх, была бы настоящая собака!

- Толик, а зачем держать? - вдруг спросил круглый.

- Зачем держать? - спросил Толик у Митьки. Митька прищурился,
разглядывая незнакомцев.

- Надо, - сказал он, - вот и держите.

Круглый мальчик снял с плеча Уголька ладонь и поглядел на Вьюна. Вьюн
сидел с безразличной мордой.

- Киса, - осторожно сказал круглый и погладил Вьюна. Кот неожиданно
выгнул спину и ласково муркнул. Мальчишка взял его на руки и почесал
за ухом. Вьюн потерся щекой о белую рубашку. Наконец-то с ним
обращались не как с собакой.

Уголек удивился. Разве не удивительно? То поймали, а то ласкают его
кота. А дальше что? Он по очереди смотрел то в одно, то в другое лицо.
Но высокий Толик разглядывал Митьку, а его круглый приятель гладил
Вьюна.

- Дай-ка нам кошку, - велел Митька.

- Это их кошка? - удивился круглый.

- Мой кот, - сказал Уголек. - Правда, мой.

- Это его кот, - объяснил Митьке Толик.

Митька через плечо глянул на свою армию. Потом поинтересовался:

- А если по зубам?

- А если обратно? - улыбнулся Толик.

Круглый мальчик отпустил кота. Митька сказал:

- Мушкетер, дай саблю.

Но Витька не дал: благородное оружие - не для уличных потасовок. Он
прислонил шпагу к стенке.

- Дать им? - хором спросили братья Козловы.

- Дать им! - завертелся Шуруп.

- Дать или не дать... - задумчиво произнес Мушкетер и скрестил руки.

- Вы откуда? - хмуро поинтересовался Митька. - Откуда два таких?..

- А что?

- А у нас закон: кто нахальный, того все сразу бьют, без правил.

- Получается?

- Щас покажем.

Братья Козловы с готовностью засопели.

Уголек рывком снял с Вьюна ошейник. Уноси ноги, Вьюн! Сейчас здесь
будет веселая жизнь! Отчаянная смелость зазвенела в Угольке: он был не
один. И он до конца будет защищать новых друзей.

- Славка, - сказал Толик, - позови тетушку.

Круглый Славка сложил рупором ладони. Ну и голос! Угольку почудилось,
что в доме дрогнули стекла.

- Тетка, к бою!!



Прошла секунда изумленного молчания. Потом вторая. Когда кончалась
третья, в первом подъезде раздался дробный грохот и вырвалось что-то
непонятное - зеленое и голубое.

Оно ударило Митьку в живот. Митька прижал к желудку ладони и стал
медленно сгибаться, будто простреленный навылет. Глаза у него
таращились, а рот беззвучно открывался и закрывался. В это время
братья Козловы, с большой силой трахнутые друг о друга лбами,
безуспешно пытались понять, что случилось. Шуруп лежал на земле и
верещал на всякий случай. Ему не попало, он успел упасть заранее.
Уголек, сбитый на асфальт, покатился под ноги Толику. Мушкетер стоял
рядом с дверью на цыпочках и не шевелился, будто его приклеили.

Тут шум затих, и Уголек понял, что никакой тетушки нет. Была девчонка.
Ростом с мушкетера, в зеленой кофточке и синей юбке. У нее были
толстые, как у негра, губы, румяные щеки и отчаянные глаза. А еще были
косы, торчащие вверх от затылка и загнутые, как рога на шлеме викинга.

Уголек сел.

- Совершенно бестолковая ты, Тетка, - сказал Славка, - его-то за что?

Толик молча поставил Уголька и отряхнул.

- И вообще! - возмутился Славка. - Всегда одна. А мы тоже хотели...

Митька наконец распрямился и сипло пообещал:

- Встретимся еще.

На него не смотрели. А чего на него теперь смотреть? Сгибаясь, он
ушел. Ушли за ним, потирая лбы, братья Козловы. Исчез Шуруп. Только
Витька-Мушкетер не исчез. Он зацепился штанами за гвоздь, когда тетка
мимоходом шарахнула его. И отцепиться не мог. Рвать штаны Витька не
хотел и с философским спокойствием ждал решения своей судьбы.

Толик подошел и отцепил Мушкетера.

- Благодарю, - сказал Мушкетер.

Высокий красивый Толик промолчал.

- Ну, я пойду, - вздохнул Мушкетер.

- Ну, иди.

Уголек спросил у Толика:

- Вы сюда к кому пришли?

И Толик сказал:

- Жить.

- В шестую квартиру? - догадался Уголек. - Там раньше полковник Карпов
жил.

- Вот это да! Полковник... - удивился круглый Славка. - А ты кто?

- Я? Просто... Борька. Угольков.

- Толик, - сказал Толька и протянул тонкую ладонь, - Селиванов.

Уголек нерешительно подержал пальцы Толика. Он впервые здоровался за
руку.

Славка тоже сказал:

- Селиванов. Славка.

Второе рукопожатие получилось лучше.

- Селиванова, - буркнула Тетка и дала Угольку руку, украшенную боевой
ссадиной. - Пока. У меня дела.

Уголек смущенно поглядел вслед.

- А чего у нее... имя какое-то не такое. Так Каштанку звали, когда она
у Дурова жила. Тетка...

- А это и не имя, - объяснил Толик. - Она в самом деле наша тетка.
Папина сестра. Вообще ее Надеждой зовут.

Славка спросил:

- А почему у тебя кот на цепочке? Дрессированный?

Это были друзья. Уголек сразу понял. Понял, что смеяться не станут.
Они сели на крыльцо, и Уголек рассказал все. И про веселого пса
Балалая, у которого хозяин с деревяшкой вместо ноги. И про дрессировку
Вьюна. Вьюн хороший. Но он все-таки кот, а не настоящая собака. На
цепочке его водить неудобно. И мальчишки смеются.

- Мне бы щенка, - сказал Уголек. - Чтобы с детства его воспитывать.
Собаку обязательно надо воспитывать с детства. Только где ее взять?
Утром бегал тут один щенок, да и тот...

И Уголек рассказал про щенка, которого нарисовал Вовка.

- Не мог уж поймать, - снова обиделся он на Вовку. - Все равно он,
наверно, беспризорный. Здесь таких щенков нет, я же знаю. И без
ошейника он.

Угольку стало грустно. И чтобы утешить его. Толик сказал:

- Может, врет он, твой художник.

И Славка добавил:

- Может, не было щенка совсем...





НО БЕЛЫЙ ЩЕНОК БЫЛ



Они сам не помнил, откуда взялся. Помнил только нагретый солнцем
деревянный пол, который немного качался. С одной стороны пол
огораживала железная сетка, и на ней висели большие красно-белые
кольца. Внизу за сеткой плескалась вода. Много воды. А с другой
стороны тянулась белая стена с окнами.

А еще он помнил дом на колесах, длинный коридор и кругом полки. а на
полках люди. Пол в коридоре все время дрожал, и под ним что-то
стучало. Щенок сначала боялся, а потом привык.

Он привык, потому что его успокоили Руки. Это были большие и добрые
Руки. Щенок помнил их с тех пор, как помнил себя. Он узнавал их сразу:
Руки пахли дымом, смолой, рыбой и маслом, которым мажут ружье. Щенок
знал ружье. Он его побаивался, хотя и скрывал это. Ружье умело грохать
так, что земля подпрыгивала, а в ушах долго звенело.

Но сейчас ружье спало в узком черном чемодане. Оно ехало рядом с
пузатым зеленым мешком, в котором лежало мясо и сухая рыба. Иногда
Руки давали мясо и рыбу щенку. Потом Руки гладили щенка, играли с ним,
ласково ерошили шерсть на загривке. Играя, он мягко хватал Руки губами.

Однажды Руки сняли с него ошейник с цепочкой, пустили побегать. Щенок
побегал и лег под лавкой. Но мимо проплыла большая корзина, и она
пахла мясом. Щенок тихо пошел за корзиной. Открылась дверь, ударил
ветер, и щенок попятился. Но корзина пахла мясом, и он пошел за
корзиной туда, где сильно гремело.

Корзина опустилась на пол. Рядом с ней остановились две ноги в
сапогах, но сапоги щенка не интересовали. Он ткнул носом корзину.

И тогда один сапог страшно ударил щенка в живот.

Навстречу помчалась зеленая земля, и в уши набился воздух. Потом стало
темно.

Долго было темно. Когда щенок открыл глаза, у него болели лапы и
голова. Он заскулил и стал ждать, когда Руки поднимут его. Но Рук не
было. Кругом только тихо качалась трава. Щенок поскреб лапами землю и
встал. Он хотел пить и есть. Впереди виднелись дома. Они казались
очень маленькими. Щенок уже понимал, что такое дома. Он пошел к ним
сквозь густую пахучую траву.

Он шел долго и оказался в городе, когда солнце спряталось за домами.





СОЛНЦЕ И

НЕ НАДО УБИВАТЬ МАМОНТОВ



У сосен мохнатые зеленые лапы. Они закрывают небо. Только отдельные
клочки неба можно увидеть сквозь ветки. Зато эти клочки синие-синие, в
них гораздо больше синевы, чем в целом небосводе.

Солнце в лесу тоже особенное. Оно висит, запутавшись в вершинах сосен,
и похоже на большую золотую звезду с тысячью лучей. Лучи прорезают
темный зеленоватый воздух леса. Каждый луч что-нибудь находит для
себя. Один зажег искры в желтых каплях смолы на оранжевой коре дерева,
другой сквозь черный глазок влетел в дупло - прямо в беличью квартиру
- и светлым пятном улегся на рыжую спину хозяйки. А еще один луч
отыскал на земле удивительный лист какого-то растения. Уже август, и
этот листок, услыхав о недалекой осени, поспешил сделаться
красно-желтым. Он пятиконечный и похож на яркую морскую звезду. Много
деревьев с каплями смолы и гнездами лесных жителей. Много цветных
листьев. Много маленьких чудес. Уголек умеет находить их не хуже
солнечных лучей.

- Пошли, - сказал он друзьям.



Братья Селивановы и Тетка быстро подружились с лесом. Они примолкли
сначала, когда сосны окружили их и сделался слышным ровный и негромкий
шум. Но Уголек сказал:

- Это ветер вверху.

Толик посмотрел на вершины деревьев, оглянулся и предложил весело и
громко:

- Давайте охотиться на мамонтов!

- На мамонтов! - отчетливо сказало на просеке эхо, и все мамонты в
лесу, наверное, сразу узнали про опасность.

Отчаянная Тетка сверкнула глазами, почти такими же черными, как глаза
Уголька.

- Мы будем племенем охотников за бивнями.

Они смастерили оружие. Взяли палки, расщепили их Славкиным ножом и в
развилку вставили длинные узкие камни. Камней и палок много на склонах
лесистых гор.

Камни крест-накрест прикрутили к рукояткам проволокой, которая нашлась
в Славкиных карманах. Получились топоры, как у настоящих первобытных
людей.

Только Витька-Мушкетер отказался от топора.

Витька тоже был здесь. Великодушие Толика Селиванова покорило
благородную мушкетерскую натуру. Через полчаса после нападения Тетки
Мушкетер обругал Митьку и Козловых гнилыми кочанами и мимоходом, не
теряя достоинства, помирился с Угольком и Вьюном.

Участвовать в охоте на мамонтов Мушкетер согласился, но только
отказался сменить шпагу на топор. Это было не по правилам, но Толик
сказал:

- Пусть. Это будет самая первобытная шпага.

Угольку топор сделал Толик. Сам Уголек не умел. Зато он знал, где
пасутся мамонты.

Уголек шел впереди. Он руками и коленями раздвигал высокий влажный
папоротник, и кругом колыхались листья. Они медленно качались, большие
кружевные листья, и на них из-за сосен падали пятна солнца. Многие
листья уже стали желтыми.

- Правда, они похожи на перья Жар-птицы? - сказал Толику Уголек.

- Или на перья желтого страуса, - ответил Толик.

- Такие разве бывают?

- Не знаю.

- А разве бывают Жар-птицы? - удивился круглый Славка. Он всегда
удивлялся и всегда спрашивал.

- Бывают Жар-птицы, - серьезно сказал Толик. А Витька-Мушкетер сорвал
одно такое перо и украсил им свою кепку.

- Чучело, - хмыкнула Тетка.

- О, сеньорита, - сокрушенно протянул Мушкетер.

- Олух, - сказала тогда сеньорита. - Как дам! Пообзывайся еще...

Мушкетер как-то сник. Он стал отставать и скоро оказался совсем рядом
с Теткой, которая шла позади всех.

- Ты чего? - тихо спросил Мушкетер. - Я могу еще один лист сорвать...
тебе.

Тетка с презрением мотнула загнутыми косами.

- Ну и наплевать, - изящно выразился Мушкетер. Тетка насупилась...
Мушкетер сорвал самый большой и самый золотой лист. Молча показал
Тетке. Она косо взглянула на Витьку.

- Ну, давай...

И никто не заметил, когда в черных волосах отчаянной девчонки
появилось яркое перо Жар-птицы.



Уголек вывел охотников к поляне, где из травы поднимали свои круглые
спины валуны-слонята.

Это были маленькие слонята, а не мамонты, и в душе Уголька
шевельнулась жалость. Он лежал в молодом колючем сосняке рядом с
Толиком и жалел слонят, будто они были живые, а не из камня. Он всегда
так играл - забывал, что в игре не все настоящее. А сейчас Уголек
привел охотников к поляне, где паслись знакомые слоновьи детеныши, и
его слегка мучила совесть.

И когда охотники вскочили и бросили камни, и хотели добить топорами
загнанных в ловушку зверей. Уголек выбежал на поляну. Он выбежал и
крикнул, подняв свой топор:

- Стойте! Не надо убивать мамонтов!



Все остановились и замолчали, и только удивленно покачивали головами
сосны. Толик опустил свое оружие. Он был вождем племени. Его выбрали
вождем, потому что он все время что-нибудь придумывал. Это он умел.
Кроме того. Толик был самый старший. Мушкетеру, правда, тоже
исполнилось двенадцать, но его не сделали вождем. Тетка сказала что он
оболтус.

Толик опустил топор, и другие охотники тоже опустили топоры. Да же
Тетка.

- Почему не надо убивать мамонтов? - удивился Славка.

- Почему не надо? - подумав, спросил Уголька вождь охотников.

- Можно приручить их, - сказал Уголек. - Они сильные, они буду
помогать нам... Это добрые звери...

Он стоял с опущенным топором среди больших круглых камней, и Толику
вдруг показалось, что камни сейчас оживут. Шевельнутся и поднимутся на
толстых ногах, вскинут хоботы и выставят желтые кривые бивни... И по
приказу Уголька встанут на дыбы. Все разом.

Толик подошел к Угольку, а охотники остались у края поляны.

- А если мамонты растопчут тебя? - тихо спросил вождь. Уголек поднял
на него черные задумчивые глазищи.

- Не растопчут. Звери меня не трогают. Я их люблю.

Он только не сказал, что больше всех зверей любит собак.

- Ты мог бы стать укротителем, - раздумывая, произнес Толик. - Правда,
мог бы.

- Зачем?

- В цирке.

- В каком цирке? - удивился Уголек, потому что знал, что мальчишек не
берут в укротители. Но Толик уже придумал.

- В нашем, - сказал он. - Сами устроим цирк. Ведь идея?

Если бы знал Уголек, сколько неприятностей случится из-за этой идеи!
Но про неприятности потом...





ПОХИЩЕНИЕ БЕРТЫ. ИНОГДА ХОЧЕТСЯ

БЫТЬ ОТКРОВЕННЫМ



- А как же охота? Эй вы, дрессировщики! - начала злиться Тетка. Ей не
терпелось испробовать в деле настоящий каменный топор.

- Я знаю, где живет старый мамонт. Он злющий, - сказал Уголек.

Он повел охотников к вывороченному пню. Самый большой корень этого пня
был похож на хобот, а два корня по бокам торчали, как острые бивни.

Шли гуськом, и сзади всех шагал Витька-Мушкетер. Он собирал букет из
ярких листьев папоротника. Витька забыл, что через час желтые перья
увянут и свернутся в сухие коричневые трубочки.

Но охотники не дошли до старого мамонта. Недалеко от дома, где
кончается хвойный лес и шелестит невысокий березняк, они услыхали
противное блеяние.

- Берта, - определил Уголек. - Курьянова коза.

Братья Селивановы и Тетка уже знали про Курилыча. Они выразили
сожаление, что козу почтенного пенсионера нельзя тут же пустить на
похлебку.

- Вся в хозяина, ведьма, - пожаловался Уголек. - Бодается, как бешеная.

- Тетка, оставь топор, - строго сказал Толик. - Это все-таки не дикая
коза.

Но если топоры охотников не грозили гнусной козе Курилыча, то ее
поджидала другая неприятность: Витька-Мушкетер со зловещей
медлительностью вытягивал из-за ремня шпагу. У него с козой были
особые счеты.

Мягким шагом Витька двинулся туда, где раздавалось блеяние...

И вдруг послышался Витькин призывный свист.

- Тихо, - зашептал Мушкетер, когда все залегли рядом. - Смотрите, что
делает, гад.

Среди тонких березок гулял Курилыч. Он гулял в синей рубахе навыпуск,
брюках галифе и тапочках. Из-под брюк торчали белые завязки кальсон.
Круглое брюхо медленно колыхалось под рубахой. Остатки шевелюры и
розовую лысину Курилыч защитил газетным колпаком.

- Что он делает здесь? - удивился Славка.

- Что? - дернул Толик Мушкетера за штанину.

- Не видите?

Курилыч подошел к березке и зажал в большом волосатому кулаке
вздрогнувшую ветку. Он стал откручивать ее. Старательно, не торопясь.
Лежа в кустах, ребята видели, как трепетали мелкие листья, лопалась
тонкая кожица коры и перекручивались белые волокна. Потом Курилыч
рванул ветку, и она оторвалась, потянув за собой кору узким ремешком...

Толик даже вздрогнул. А может быть, это лишь показалось. Но он тихо и
медленно сказал:

- У нас бы за это просто убили.

- Где? - прошептал Уголек.

- В степи... У нас там три тополька прижились, так за ними знаешь как
ухаживали... Один пьяный дурак машиной тополек зацепил и сломал.
Знаешь что с ним за это сделали? Со строительства прогнали.

- Уволили? - шепотом спросил Уголек.

- Наверно, уволили потом. А сперва просто его чемодан папка наш в
самосвал кинул - и катись на все четыре...

- А если бы не покатился?

- Он покатился. Если папа скажет, значит, точка.

- Он у вас сильный, наверно, - сказал Уголек. С уважением сказал. но
без зависти. А чего ему завидовать? У него самого отец такой, что
лучше не найти.

- Сильный? - переспросил Толик. - Ну... да. Ну и что? Ты думаешь, он
драться стал бы? Он не руками сильный. Просто справедливый.

- Тише вы, - прошипел Славка. - Смотрите, он всю верхушку открутил.

Во время короткого разговора Уголек перестал следить за Курилычем. А
за эти полминуты Курилыч согнул и обезглавил тонкую аккуратную
березку. Теперь она стояла жалкая, некрасивая. Протянула куда-то
наугад оставшиеся длинные ветки, как человек протягивает руки, если
внезапно ослепнет.

Тетка сжала зубы, и ноздри у нее вздрагивали.

- Целую кучу веток наломал, - удивился Славка. - Жрать, что ли, будет?

- Видишь, веники вяжет, - объяснил Уголек. - У него в огороде баня
своя. Париться будет.

- Давайте все выскочим и заорем, - предложила Тетка. - Он убежит.
Вредители всегда трусливые.

- А потом опять придет, - сказал Толик.

Уголек решил:

- Надо Сереже рассказать. Есть такой милиционер. Лейтенант.

Мушкетер задумчиво покусывал травинку, вспоминая одну умную фразу из
рыцарского романа.

- Черная злоба опутала ваши сердца, - наконец сокрушенно сказал он. -
И нет в них милосердия... Пусть парится человек, жалко вам, да? Пусть
парится. Только надо в каждый веник добавить несколько веток боярки.

Боярка - это кусты боярышника, растущие на склоне у камней. Шагах в
сорока. Шипы у боярки длиной в палец Уголька, острые и крепкие, как
сталь. Говорят, их можно использовать вместо граммофонных иголок. Если
такие шипы да в веник...

- А как? - прошептал Толик и показал на Курилыча, который трудился над
четвертым веником.

- Он уйдет, - с демонической улыбкой произнес Мушкетер. Передав Тетке
свою шпагу, он скользнул туда, где рогатая Берта объедала с березок
листья.

Через минуту в отдалении раздался вопль козы. Это было даже не
блеяние, а какой-то козлиный вой, полный невыразимой тоски и
безнадежного ужаса.

Курилыч заволновался. Он бросил веник и, раздвигая животом ветки,
тяжело двинулся в направлении ужасных звуков. Звуки удалялись. Курилыч
наддал ходу. Затрещали сучья.

- Бежим за бояркой, - крикнул Уголек.

Через несколько минут Тетка цепкими пальцами развязывала веники, а
остальные маскировали в березовых листьях ветки с шипами.

- А вот если он нас поймает...- сквозь зубы сказал Славка. Он
перетягивал веник шпагатом и даже вспотел от усердия. - Если он нас
поймает...

- Пусть, - сказала отважная Тетка и придвинула топор. - Пусть он,
поймает. Браконьерская рожа...

Они торопились. И Уголек очень испугался, когда в кустах послышались
шаги. Но это был не Курилыч, а Витька. Он сел на траву и усталым
взглядом скользнул по веникам.

- Готово?

- Уходим, - скомандовал Толик.

- Не торопитесь, он вернется не скоро, - сказал Мушкетер. - Ему еще
надо лезть на дерево. Оно высокое.

Славка удивленно захлопал глазами.

- Зачем Курилыч полезет на дерево?

- Зачем на дерево? - спросил Толик.

- За козой, - скромно сказал Мушкетер.

Уголек от восторга лег на спину и взбрыкнул ногами. Славка согнулся о