стал бы знаменитым полу-
защитником,  а  кончил бы браком и выполнением своей нормы деторождения,
чтобы усугубить и так катастрофическое положение.  Но он стал физиком  и
математиком.

Прогресс в  физике  был достигнут отрицанием очевидного и признанием не-
возможного. Любой физик девятнадцатого века сказал бы, что атомная бомба
невозможна,  если бы не был оскорблен этим вопросом; любой физик двадца-
того века объяснил бы,  почему путешествия во времени не  совмещаются  с
реальным  миром пространства-времени.  Но Рамсботем начал перебирать три
величайших уравнения Эйнштейна:  два релятивистских уравнения пространс-
тва и времени и уравнение приращения массы;  в каждом из них содержалась
скорость света.  Скорость была отправной координатой, изменения в прост-
ранстве  вызывали  изменения во времени,  и он превратил эти уравнения в
дифференциальные,  начав играть с ними. Он получил результат на РАКИТИА-
КЕ, дальнем потомке УНИАКА, ЭПИАКА и МАНИАКА, больших вычислительных ма-
шин прошлого.  Когда он проделывал все это,  его руки не потели и он  не
заикался, за исключением тех минут, когда он вынужден был общаться с мо-
лодой женщиной - главным программистом гигантского компьютера.

Его первая модель производила поле темпорального стасиса размером не бо-
лее футбольного мяча, однако зажженная сигарета, помещенная внутрь, про-
должала гореть и неделю спустя.  Рамсботем вынул сигарету,  затянулся  и
принялся  думать.  Позднее  он поместил туда однодневного цыпленка.  При
этом присутствовали в качестве свидетелей его коллеги. Три месяца спустя
цыпленок  был  в  том же возрасте и не более голоден,  чем обычно бывают
цыплята.  Тогда он поменял фазы и включил  электричество  на  кратчайшее
мгновение.

В мгновение ока новорожденный цыпленок погиб от голода. За то же мгнове-
ние он совершенно разложился.  Рамсботем понял,  что изменил направление
времени. и решил, что находится на пути к настоящему путешествию во вре-
мени.  На самом деле он не открыл путешествия во времени,  хотя и думал,
что  сделал это.  Он несколько раз повторял опыты с цыплятами по просьбе
своих коллег.

Рамсботем построил большую модель,  чтобы испытать ее действие на  себе.
Включив электричество, он увидел, что его окружают не стены лаборатории,
а полные испарений джунгли. Он решил, что это лес каменноугольного пери-
ода. Ему всегда казалось, что разница между пространством и временем яв-
ляется лишь человеческим предубеждением.  Он выхватил пистолет и храбро,
но безрассудно ступил в джунгли.

 Десять минут  спустя он был арестован за применение огнестрельного ору-
жия в ботаническом саду Рио де Жанейро и доставлен в  полицию.  Незнание
португальского языка затруднило вначале его положение, но три дня спустя
благодаря вмешательству американского консула он был уже на пути  домой.
Всю дорогу он думал и покрывал блокноты сотнями уравнений.

Кратчайшая дорога к звездам была найдена.





Открытие Рамсботема  уменьшило  вероятность  войны  и разрешило проблему
роста народонаселения.  Сто тысяч планет были теперь не дальше, чем про-
тивоположная сторона улицы. Девственные континенты, необработанные поля,
плодородные джунгли,  смертельно опасные пустыни, замерзшие тундры, неп-
роходимые горы лежали теперь сразу за городскими воротами, и человечест-
во вновь вступало туда,  где ночью улицы не освещены,  где на  углу  нет
дружески  настроенного  полисмена и где вообще нет угла,  где нет хорошо
прожаренных бифштексов,  ветчины с яйцом,  нет пищи для изнеженных  тел.
Человек вновь нуждался в своих кусающих,  рвущих, звериных зубах, ибо он
вновь был вынужден (как это было столетия назад) убивать,  чтобы не быть
убитым, съедать, чтобы не быть съеденным.

Но у человека был великий дар выживания. Раса, давно преобразовавшая ус-
ловия своего существования,  раса урбанизированная,  механизированная  и
цивилизованная  больше,  чем  когда-либо раньше,  теперь посылала лучших
своих представителей, своих потенциальных лидеров, в первобытные условия
- безоружный человек против природы.





Род Уокер знал о докторе Дж.Э.Рамсботеме, как знал об Эйнштейне, Ньютоне
и Колумбе,  но думал о нем не больше, чем об этих троих. Это было скорее
соломенное чучело из книги,  чем реальная фигура. Он пользовался рамсбо-
темским ВЫХОДОМ между Джерси и Аризоной,  не думая о  его  изобретателе,
так  же,  как  его предшественники пользовались лифтом,  не вспоминая об
Отисе.

Если он и размышлял об этом чуде,  то у него всегда появлялось полуосоз-
нанное  сожаление,  что аризонская часть ВЫХОДА Хобкен Гейт была слишком
далеко от дома его родителей. Она называлась Кайбаб Гейт и располагалась
в семи милях от дома Уокеров.

Когда строился дом,  этот район был последним, которого достигал туннель
доставки и другие коммунальные городские линии. Поскольку это был старый
дом, все его жилые помещения находились на поверхности земли. В доме бы-
ли только спальни и столовая. Было также подземное бомбоубежище. А жилые
комнаты  раньше одиноко торчали над землей,  образуя эллиптическое укры-
тие: но когда Большой Нью-Йорк расширился, то вся местность в округе бы-
ла  застроена  подземными  апартаментами вперемежку с девственным лесом.
Строить что-либо на поверхности было запрещено.  Уокеры покрыли свои жи-
лые  помещения почвой и высадили лиственные деревья ,  но они отказались
закрывть смотровое окно.  Это была главная прелесть дома,  так как через
него открывался вид на Большой Каньон.  Муниципалитет старался принудить
их закрыть его и заменить подобием  окна  с  телевизионным  изображением
Большого Каньона,  как это делается в подземных помещениях. Но отец Рода
был упрямым человеком и утверждал,  что наряду с природой,  женщинами  и
вином, это лучшее, что есть в жизни. Окно все еще оставалось нетронутым.

Род застал свою семью сидящей перед этим окном: ожидалась сильная буря в
Каньоне.  Здесь находились его мать,  отец и,  к его удивлению,  сестра.
Элен  была десятью годами старше его.  Будучи капитаном аризонской поли-
ции, сестра редко появлялась дома.

Он обрадовался,  и вовсе не потому, что его собственное опоздание благо-
даря ее приезду могло пройти незамеченным.

- Сестренка! Как хорошо, я думал, ты в Туле.

- Я и была там несколько часов назад.

Род пожал ей руку. Сестра цепко обняла его и поцеловала, прижав к своему
высоко поднятому желтому корсажу.  Она все еще была в форме: это подска-
зало Роду, что она только что приехала - в свои редкие приезды домой она
обычно сразу переодевалась в халат и домашние туфли,  а волосы связывала
узлом.  Сейчас же она была в защитной одежде,  вооруженная, а ее кожаные
перчатки и украшенная перьями каска лежали на полу.

Она с гордостью посмотрела на него.

- Как ты вырос! Стал с меня ростом!

- Я выше!

- Не пытайся вырваться.  Я сверну тебе руку. Снимай ботинки и стань спи-
ной ко мне.

- Сядьте, дети, - мягко сказал отец. - Почему ты так поздно, Род?

- А...  - он хотел выкрутиться, рассказав о завтрашнем экзамене, но вме-
шалась сестра.

- Не приставай к нему,  папа!  Требуй,  чтобы он извинился,  и кончим на
этом. Я научилась этому, когда была суб-лейтенантом.

- Тише, дочь! Я его без твоей помощи разберусь с ним.

Род был  удивлен  раздраженным  тоном  отца  и еще более удивился ответу
Элен:

- Да неужели? - и тон ее был странным.

Род видел,  как мать подняла руку,  как бы собираясь что-то сказать,  но
закрыла рот.  Она выглядела расстроенной. Его сестра и отец глядели друг
на друга; все молчали. Род перевел взгляд с одного на другому и спросил:

- Что случилось?

Отец улыбнулся ему:

- Ничего.  Не будем больше об этом. Обед ждет. Пойдем, дорогая! - он по-
вернулся к жене и помог ей подняться с кресла.

- Минутку,  - сказал Род настойчиво.  - Я опоздал,  так как задержался у
ВЫХОДОВ.

- Хорошо.  Тебе лучше знать, но больше об этом говорить не будем. - Отец
повернулся к лифту.

- Но мне нужно еще кое-что рассказать.  Меня не будет дома всю следующую
неделю.

- Хорошо... что? Что ты сказал?

- Меня не будет дома некоторое время.  Может,  десять дней,  а может,  и
дольше.

 Отец казался обескураженным, он покачал головой:

- Каковы  бы  ни были твои планы,  тебе придется их изменить.  Я не могу
разрешить тебе отсутствовать столько времени.

- Но, папа...

- Мне очень жаль, но дело решено.

- Но, папа, я должен!

- Нет.

Род был огорчен. Неожиданно его сестра сказала:

- Папа, а не лучше ли спросить, почему он дожен отсутствовать?

- Нет, дочь...

- Папа, я сдаю экзамен на одиночное выживание, начало завтра утром!

 Миссис Уокер вздохнула и начала плакать. Ее муж сказал:

- Ну,  ну,  дорогая! - затем повернулся к сыну и жестко проговорил: - Ты
огорчил свою мать.

- Но, папа, я ... - Род замолчал, с горечью подумав, что вряд ли кто-ни-
будь из них представляет, что это для него значит.

- Видишь,  отец, - заметила сестра. - Он должен уехать. У него нет выбо-
ра, потому что...

- Ничего подобного!  Род, я хотел поговорить с тобой об этом позже, я не
думал,  что экзамен будет так рано. Должен признаться, что когда я давал
тебе разрешение на этот курс,  я кое о чем умолчал. Я думал, что жизнен-
ный опыт придет к тебе позже...  когда ты будешь заканчивать курс в кол-
ледже.  Я  никогда не думал разрешать тебе сдавать этот экзамен.  Ты еще
слишком молод.

Род ошеломленно молчал. Но его сестра заговорила снова:

- Вздор!

- А? Дочь, прошу запомнить, что...

- Опять вздор!  Любая знакомая мне девушка в его возрасте знает и  знала
больше тяжести в жизни,  чем Бадди. Что ты собираешься делать, отец? По-
жалей его нервы.

- Ты неправа... Я думаю, что лучше обсудить это позже.

- Согласна.

Капитан Уокер взяла брата под руку,  и они вдвоем  пошли  за  родителями
вниз, в столовую. Обед был на столе, все еще теплый в закрытых термосах.
Они заняли места у стола, встали, и мистер Уокер торжественно зажег Лам-
пу Мира. Семья принадлежала к евангелическим монистам по наследству: оба
деда Рода участвовали во второй мировой войне и приняли  эту  религию  в
Персии  в последнее десятилетие прошлого века,  и отец Рода серьезно ис-
полнял свои свои обязанности домашнего священника.

Автоматически выполняя свои обязанности в этом ритуале,  Род  напряженно
думал о возникшей проблеме.  Голос сестры звучал громко, но слова матери
были едва слышны.

Тем не менее теплота привычного ритуала брала свое: Род почувствовал ус-
покоение.  Тем временем отец заканчивал: "...одна вера, одна семья, одна
плоть!".  Он сел на свое место и снял крышку с тарелки. Котлета из дрож-
жей выглядела как настоящая отбивная,  но в ней не было и грамма подлин-
ного мяса;  печеный картофель и жареное лобио, похожее на маленькие гри-
бы... Род сглотнул слюну, вдохнув запах кетчупа.

Он заметил,  что мать почти ничего не ест, и это удивило его. Отец не ел
много,  он только отщипывал маленькие кусочки...  С неожиданной теплотой
Род вдруг заметил, что отец стал совсем седым и морщинистым. Сколько ему
лет?

Его внимание привлек рассказ сестры:

- ...и тогда комендант сказала,  чтобы я все это сделала.  Я ей отвечаю:
"Мадам, девушки остаются девушками. Если я каждый раз за такие проступки
буду разжаловать своих офицеров, у меня скоро все будут рядовыми. А сер-
жант Дворжак наш лучший пулеметчик...

- Подожди,  - прервал ее отец.  - Я думал,  что ты скажешь "Келли", а не
"Дворжак".

- Она тоже так думала.  Она плохо знает моих сержантов, а я не выдвигала
Дворжак на повышение,  ссылаясь на ее проступки. Между тем Тайпи Дворжак
(а она старше меня) - наша главная надежда на ежегодных состязаниях  ка-
валеристов.  Конечно, если бы Дворжак лишили всех наград, ей бы не приш-
лось участвовать в этих соревнованиях,  а,  следовательно,  и никому  из
нас.

Так что  я  исправила  свою  "ошибку",  заставив  старую деву чуть ли не
грызть свои ногти с досады, а затем сказала, что я держу обеих: и Келли,
и  Дворжак,  - на казарменном положении,  пока не разбежится эта банда в
колледже,  и пела ей только о том, что милосердие и пощада не имеют гра-
ниц,  они проливаются подобно теплому дождю с неба, и имела удовольствие
слышать,  как она сказала, что ее не смущают скандальные - это ее слова,
а не мои, - скандальные инциденты... особенно когда ее окружают офицеры.

В конце концов она нехотя разрешила участвовать обеим,  я отдала честь и
исчезла как могла быстро.

- Я удивлен,  - рассудительно заметил мистер Уокер, - что ты таким обра-
зом  возражала своему командиру.  В конце концов она старше тебя,  и ей,
вероятно, виднее.

 Элен взяла немного грибов с тарелки и проглотила их:

- Чепуха в квадрате и в кубе!  Прости меня,  отец, но если бы тебе приш-
лось когда-нибудь нести военную службу, ты бы понял меня лучше. Я должна
быть строга с моими девушками...  Но я же за них готова идти в огонь,  и
это делает их лучшим отрядом на двадцати планетах. Все будет хорошо, по-
ка у меня на правом фланге Келли,  а на левом - Дворжак, и каждая из них
заботится обо мне, как я о них. Я знаю, что делаю. "Волчата Уокер" - так
называют наш отряд.

Миссис Уокер поежилась.

- Все это хорошо,  дорогая,  но я надеюсь,  что ты не  подвергаешь  себя
опасностям.

Элен пожала плечами:

- Смертность у нас такая же,  как и везде... Все умрут, рано или поздно.
Чего же ты хотела,  мама? На нашем континенте женщин на восемьдесят мил-
лионов больше, чем мужчин, и ты хотела бы, чтобы я сидела дома и вязала,
пока не придет мой рыцарь?  Там,  где я работаю, мужчин больше, чем жен-
щин.  Одного из них, такого же старого и безобразного, как я, я подстре-
лила.

Род с любопытством спросил:

- Сестра, ты дала согласие на брак ?

- Ну да!  Я даже не считала его рук и ног.  Если он  все  еще  сохраняет
страстность и способен кивнуть гловой, он сделает то, что мне нужно. Моя
цель - шестеро детей и ферма.

Род оглядел ее:

- Думаю,  ты добьешься своего.  Ты очень хорошенькая,  несмотря на тощие
лодыжки.

- Спасибо, братец. Большое спасибо. А что на сладкое, мама?

- Я не смотрела.  Не посмотришь ли ты,  дорогая? На десерт было подморо-
женное манго, которое любил Род. Его сестра продолжала говорить:

- Моя служба - неплохая встряска.  Моя обязанность - носить  эту  форму.
Мои козлята толстеют, становятся неряшливыми и начинают ссориться друг с
другом от полнейшего безделья.  По моему мнению ,  скука в казарме  хуже
сражения.  Надеюсь, что мой отряд примет участие в умиротворении планеты
Байер.

Мистер Уокер посмотрел на жену, затем на дочь.

- Ты опять огорчила маму,  дорогая.  Большая часть твоего рассказа  мало
соответствует свету мира.

- Меня спросили, я ответила.

- Ну, хорошо...

Элен улыбнулась.

- Не пора ли вернуться к окну? Кажется, все кончили есть.

- Ну что ж, если хочешь. Хотя торопиться некуда.

Элен повернулась к Роду:

- Не ретироваться ли тебе, парень? Я хочу поговорить со стариками.

- Вот ничего себе, сестра: ты действуешь, а я ...

- Пока, Бадди. Увидимся позднее.

Род ушел, чувствуя себя оскорбленным.



Он все  еще  составлял  список  оборудования,  когда в его комнату вошла
сестра.

- Привет, козлик.

- А, привет, сестра.

- Что ты делаешь? Готовишься к экзамену?

- Что-то вроде этого.

- Не возражаешь,  если я присяду? - Она расчистила себе место на кровати
и улеглась. - Ну, давай продолжим.

Род поглядел на нее:

- Значит ли это, что отец не возражает?

- Да.  Я капала ему на мозги,  пока он не увидел свет истины.  Но, как я
сказала, давай продолжим. Я хочу кое-что сказать тебе, младшенький.

- О чем же?

- Во-первых, вот что. Наши родители совсем не так глупы, как ты, возмож-
но, думаешь. Напротив, они далеко не глупы.

- Я никогда не говорил, что они глупы.

Отвечая, Род огорченно подумал о некоторых своих мыслях.

- Нет.  Но я слышала все за обедом и поняла.  Отец слушал невнимательно.
Но,  Бадди,  возможно, тебе никогда не приходило в голову, какая трудная
должность - быть родителем,  может быть,  труднейшая из всех,  особенно,
когда у тебя нет к этому таланта,  как у нашего отца.  Он сознавал это и
добровольно пытался исправить свои ошибки. В большинстве случаев это ему
удавалось. А теперь тебе следует знать вот что: отец близок к смерти.

- Что? - пораженно воскликнул Род. - Я не знал, что он болен.

- Ты и не должен был знать. Но тебе придется уступить отцу: все же у те-
бя остается выход. Отец опасно болен и умрет через несколько недель, ес-
ли не будет найдено чудодейственное средство. Но вряд ли что-нибудь най-
дется. Поэтому уступи.

Она прямо  объяснила  ситуацию:  мистер Уокер страдал наследственной бо-
лезнью,  из-за которой медленно приближался к смерти, болезнь неизлечима
обычными  медицинскими средствами,  возможно,  он протянет еще несколько
недель или месяцев, но обязательно вскоре умрет.

Род обхватил голову руками и сжал ее.  Отец умрет...  а он даже не заме-
чал. От него скрывали, как от ребенка, а он оказался слишком глупым,что-
бы заметить что-нибудь.

Сестра тронула его за плечо:

- Перестань.  Нет ничего хуже,  чем казнить себя, зная, что ничем не мо-
жешь помочь. Все равно мы должны что-то сделать.

 - Что? Ты ведь сказала, что ничего нельзя сделать.

- Старики  готовятся  совершить "прыжок Рамсботема" в масштабе пятьсот к
одному - двадцать лет за две недели.  Они заключили контракт с  "Энтропи
Инкорпорейтед".

Отец ушел из "Дженерал Синтетикс" и привел в порядок все свои дела:  они
скажут миру "прощай" в следующую среду - вот почему отец  был  расстроен
твоим сообщением о том,  что ты будешь отсутствовать в это время. Ты ему
дорог, как зеница ока, - бог знает почему...

Род постарался осмыслить усдышанное:  это была такая неожиданность! Пры-
жок во времени...  конечно! Это позволит отцу остаться живым через двад-
цать лет. Но...

- Сестра,  но это ему ничего не даст!  Хотя... конечно, эти двадцать лет
для  него  займут всего две недели...  и отец все так же будет болен.  Я
знаю,  о чем говорю: то же самое сделали для прадедушки Хэнка Робинса, и
он все равно умер,  как только его извлкли из стасиса.  Хэнк рассказывал
мне.

Капитан Уокер пожала плечами:

- Возможно,  это и бесполезно. Но лечащий врач отца, доктор Хэнсли, ска-
зал,  что убежден:  случай отца не безнадежен... через двадцать лет... Я
ничего не знаю о развитии медицины в области нарушения  обмена  веществ,
но доктор Хэнсли сказал, что они на верном пути и что через двадцать лет
отца смогут вылечить так же легко, как сейчас приживляют ногу.

- Ты на самом деле так думаешь?

- Откуда мне знать? В подобных случаях нужно нанимать лучшего специалис-
та и следовать его советам. Если мы не сделаем этого, отец умрет. Поэто-
му мы идем на это.

- Конечно, конечно, это нужно сделать.

Она пристально посмотрела на него и добавила:

- Хорошо. Хочешь ли ты поговорить с ним?

- Что? - он вздрогнул. - Зачем? Они что, ждут меня?

- Нет.  Я убедила их,  что лучше все от тебя скрывать, пока все не прои-
зойдет. Затем я должна была все рассказать тебе. Теперь поступай как хо-
чешь. Можешь притвориться, что ничего не знаешь, и продолжать готовиться
к  своему экзамену на выживание.  В таком случае лучше уйди не попрощав-
шись, как кошка.

Мысли Рода путались.  Не попрощаться казалось ему неестественным, небла-
годарным по отношению к семейным чувствам - но перспектива прощания была
еще более невыносимой.

- Что ты сказала о кошке?

- Приветствуя тебя, кошка проделывает массу действий: мурлычет, трется о
ноги, потягивается. Но, уходя, она никогда не оглядывается.

- Ну...

- Я советую тебе уйти так,  - добавила она.  - Тем более, что они делают
это для своих целей, а не для твоих.

- Но отец может...

- Конечно,  он должен попытаться.  - Она подумала,что огромная плата  за
прыжок во времени оставит Рода практически без средств;  решила, что эту
сторону проблемы лучше не обсуждать. - Но мама не последует за ним.