ату, он замер на месте, уставившись на Марту.
     - Здрасьте,- сказал он.
     - Здрасьте,- сказал я.- Ее зовут Марта.
     - Очень приятно,- сказал он, не отрывая от нее взгляда.-  Она что... не
живая? Она не живая, что ли?
     - Почему же,- сказал я.- Просто она сделана из силикона.
     - Не может быть...- прошептал он.
     - Если хочешь позвонить Нине, лучше позвони сразу.
     - Да,- сказал он и, подойдя к телефону, снял трубку, продолжая смотреть
на  Марту.- Это невозможно,- сказал он,  оторвав от нее,  наконец,  взгляд и
повернувшись ко мне.
     - Звони,- сказал я.
     Он стал набирать номер.



     Утром он говорил только о Марте.
     - Тебе повезло,- сказал я.- Ты первый, кто увидел ее.
     -  Ее невозможно  отличить,-  не  мог успокоиться он.- Она  совсем  как
живая!
     - А почему ты думаешь, что она не живая?- сказал  я.- И вообще, уж коли
ты у меня в гостях, говори о ней, пожалуйста, с уважением.
     - А почему у тебя швейная машинка стоит? Ты шьешь, что ли?
     - Ну да,- сказал я, открывая банку с печеньем.- Бери, угощайся.
     - Ты сам шьешь для нее платья?!
     - А что тут такого?
     - Невероятно,-  сказал он.- Это просто  невероятно...  Надо  будет Нине
сказать.
     Я с тревогой посмотрел на него.
     - Надеюсь, это шутка?
     - А что?- непонимающе сказал он.
     - Да так,- сказал я.- Ничего.
     - Ты не шьешь на заказ?
     - Нет, не шью,- сказал я.
     - А то представляешь, как бы она обрадовалась.
     - Нет,- сказал я.- Не представляю. Как там она?
     - По-моему, здорово обиделась,- сказал он, отпивая из чашки.- А хороший
кофе!
     - Спасибо,- сказал я.- Похвала знатока всегда приятна.
     - Даже не знаю, как я теперь пойду к ней... Что я ей скажу?
     - А что такого страшного?
     - За все время, что мы вместе, я первый раз ночую вот так, не дома.
     - Но ты же все объяснил... Хочешь, я пойду с тобой?
     - Хочу!- просветлел он.- Давай правда, а?
     - Ну давай,- сказал я.- Заодно подброшу тебя до дома.
     - Заодно и зайдешь к нам,- подхватил он.- А то ты нас совсем забыл. А у
тебя точно такой же кофейник, как в "Старой башне".
     - Там же и куплен.
     - Это итальянский, настоящий?
     - Настоящий,- сказал я.- Только там маленькие, а у меня большой.
     -  Вообще, хорошо у  тебя,- сказал он.- Как-то спокойно... Даже уходить
не хочется.
     - Нина ждет,- напомнил я.
     - Да, да, я знаю,- сказал он.- Жалко ее. Сидит целыми днями дома...
     - Вы никуда не ходите?
     - Да так,- он сделал неопределенный жест.- Ходим, гуляем иногда...
     - С кем-нибудь общаетесь?
     -  Из местных? Нет. Она звонит все время  в Москву,  теперь ведь  у нас
телефон...
     - К Эдику заходите?
     - Нине там не понравилось,- сказал он.- И в общем-то, я ее понимаю...
     - Коронная фраза.
     - Да уж,- усмехнулся он.
     - Что, не получилось общение?
     - Да нет, ребята-то неплохие, но эти местные барышни...
     - А что местные барышни? Не понравились?
     - Да нет, я не хочу говорить о них ничего плохого, но...
     - Но не понравились,- заключил я.- Понятно. Еще бы не хватало, чтобы ты
на них засматривался. Вот этого бы она тебе точно не простила!
     - Да,- снова усмехнулся он.- Это точно. А что это у тебя за картина?
     - Эта? Да так,- сказал я.- Сам нарисовал когда-то.
     - Здорово,- сказал он.
     - Да нет,- сказал я.- На самом деле, ерунда, но я привязался к ней...
     - Хорошие у тебя обои...
     - Старые,- сказал я.- Давно уже сменить пора.
     - Нет, я говорю, на кухне.
     - А, эти... Да. Ну так что, поехали?
     -  Поехали,- сказал он, отодвигая  пустую чашку.- Ты знаешь, что  самое
страшное?
     - В чем?- спросил я.
     - Вообще,- сказал он.
     - Нет.
     - Кажется, я начинаю деградировать. Просто превращаюсь в зануду.
     - Да ладно тебе!- сказал я.
     - Неудачники - скучный народ...
     -  Поехали,-  сказал  я,  вставая.-  Проветримся.  Погулять куда-нибудь
сходим...
     - Здорово у тебя,- сказал он.
     - Да, здорово, только тесновато. Давай вставай, поехали.
     - Да,- сказал он.- Да.



     Против ожидания,  Нина встретила  нас очень спокойно. Я хотел было  уже
удрать, но Слава не отпустил меня.
     Мы пошли гулять втроем к Нижнему пруду. Там они с Ниной поссорились. Он
хотел идти дальше, к Росгартенским воротам, а она хотела  вернуться домой. Я
отстал на несколько шагов, чтобы не участвовать в споре,  но Слава обернулся
и резко сказал мне: "А ты чего молчишь?"
     Я  нагнал  их  и  ответил  что-то  вполне  безобидное, но  реакцию  это
произвело совершенно неожиданную. Он просто взорвался.
     - Ну прекрасно!-  закричал  он.-  Замечательно, ничего не скажешь! И ты
туда же!
     - Это здание,-  показал  я  Нине,-  называется Штадт Халле. Теперь  там
музей, а на первом этаже есть худсалон, маленький, правда, но можно зайти...
     - Да?- сказала Нина.- Хороший?
     - Да ты,  вообще-то, любишь этот город?- не унимался Слава.- Я не  могу
понять!
     - Конечно,- сказал я.- У меня просто нет выбора.
     - Ах, да,- саркастическим тоном сказал он.- Как же это я забыл!
     - Но мне не нужно  доказывать ему свою любовь,-  сказал я.-  Иногда мне
кажется, что он недостаточно меня любит, но это потому только, что мне нужно
больше  его  любви.  Не  какой-то другой  или какой-то особенной,  а  просто
больше. Иногда он бывает мрачным, холодным... Как сегодня...
     - Ужасно,- пожаловалась Нина.- Я уже  замерзла на  этом ветру, но разве
кому-то до этого есть дело?
     - Если ты замерзла,- сказал он,- надо было просто об этом сказать, безо
всяких упреков.
     - А сам ты не мог догадаться?
     - Все,- остановившись, заявил он.- Идем домой.
     Он  резко развернулся  и  зашагал в  обратную сторону. Я  вопросительно
посмотрел на Нину.
     - Пойдем,- сказала она.
     И мы пошли за ним.



     - Тоже мне друг,- сказал он.- Не мог поддержать меня?
     - Я сказал что-то не так?
     - Да  тебя вообще не поймешь,- сказал он.- Мог  бы просто  быть со мной
заодно. Никто не требовал от тебя никаких чудес.
     -  По-моему,- сказал я,- вы очень любите друг другу и маетесь, не зная,
как  сделать свою  любовь  еще больше.  И  думаете, что  разлука  сможет  ее
увеличить.
     - Помнишь,- сказал он,- когда мы в  первый  раз встретились  с тобой, в
январе,  и  возвращались  ночью, долго шли  пешком, помнишь?  Все так хорошо
начиналось...
     - А теперь?
     - А  теперь с  тобой стало  невозможно общаться! Ну что ты понимаешь во
всем этом!
     - Вот так раз,- сказал я.- Что, все сначала?
     - Прости,- смутившись, сказал он.- Но ты тоже хорош.



     Я вернулся домой, и почти сразу же позвонила Нина.
     - Ты можешь забрать меня сейчас?- спросила она.
     Я опешил.
     - То есть как...
     - Ну, заехать за мной,- в ее голосе послышалась нервозность.
     Я почуял неладное.
     - А где ты?
     - В гостинице,- ответила она.
     - В гостинице? Почему? В какой гостинице?
     - В гостинице "Москва", я звоню тебе отсюда.
     - А Слава?
     - Причем тут Слава!- сказала она.- Я прошу тебя приехать сюда, это что,
так трудно?
     - Как ты там оказалась?
     - Очень просто,-  сказала она.- Шла по улице, увидела  слово "Москва" и
зашла.
     - Родное название?- попробовал пошутить я.- Ну вот ты и в Москве...
     - Ладно,- сказала она разочарованно.- Все понятно...
     И собиралась, кажется, уже положить трубку.
     - Подожди!- сказал я.- Я сейчас приеду.



     - Эту улицу я знаю!- сказала Нина.- Это Советский проспект.
     - Да,- сказал я.- Ты забыла пристегнуться.
     Она пристегнулась.
     - А куда мы едем?- спросила она.
     - К морю,- ответил я.
     - В Светлогорск?
     - Нет,- сказал я.- Просто к морю.
     Мы выехали из города, миновали кольцевую дорогу, и я прибавил скорость.
     Мы ехали молча, а потом она вдруг сказала:
     - Как же я устала от того, что мне все лгут.
     Я посмотрел на нее.
     - Все?
     - Да,- сказала она.
     - Разве так бывает?
     - Нигде нет правды,- сказала она.- Если бы было хоть что-то, чему можно
было бы верить...
     - Безусловно?- сказал я.
     - Просто верить.
     - В мире есть очень простые вещи.
     - Да?- сказала она.- Например?
     - Ну, не знаю... Бензин.
     Она засмеялась.
     - Почему бензин?
     - Да так. Первое, что пришло в голову.
     -  Тебя  невозможно  понять,- сказала  она.-  Когда  ты шутишь, а когда
говоришь серьезно. Но ты хотя бы не лжешь,- добавила она.
     - Вот видишь,- сказал я.- Значит, не все лгут.
     -  Я  могу тебе верить?-  спросила она  с надеждой.- Только  скажи  мне
честно.
     - Да.
     -  И ты не будешь мне врать?  Тогда ответь на один вопрос.  Где вы были
вчера ночью?
     - Мы - это мы со Славой?
     - А с вами был еще кто-то?
     - Нет,- сказал я.- Больше никого.
     - Так где вы были?- спросила она.
     - У меня.
     - И что вы делали?
     - Ничего,- сказал я.- Легли спать.
     - Одни?- спросила она.
     - Ну да,- ответил я.
     - И там не было женщин? Это правда?
     - Ну конечно, правда! Я бы не стал тебя обманывать.
     - Ну ладно тогда,- вздохнув, сказала она.- А почему он не пошел домой?
     - Мы немножко посидели с ним в баре...
     - Он что, боялся меня?
     - Ну да,- сказал я.
     - Странно,- сказала она.- Как будто я его никогда не видела пьяным.
     - Он очень нервничает в последнее время.
     - Да,- сказала она.- Я заметила.
     Наступила пауза.
     - Странное здесь море,- сказала она.- Почему-то оно ничем не пахнет.
     - А чем оно должно пахнуть?
     - Чем? Морем.
     - Может быть, потому что оно чистое?
     - Да нет,- сказала она.- Запах моря, ты был когда-нибудь в Крыму?
     - В  Балтике вода  не такая  соленая,- сказал я.- А может быть,  просто
холодно здесь, не знаю. Иногда бывает много водорослей, выбрасывает штормом.
Тогда запах стоит жуткий.
     - А куда мы едем?- снова спросила она.
     - Увидишь,- сказал я.

     ......................................................................................................................

     Вернулись мы уже затемно.
     Я остановил машину у подъезда. Она вышла.
     Слава был дома. Он стоял у незашторенного окна, а в комнате горел свет.
     Он стоял и смотрел, как она выходит из моей машины.
     Она махнула мне рукой на прощанье и скрылась в подъезде.



     В ту же ночь она позвонила мне и сказала: "Я все знаю".
     - Я должна увидеть ее,- сказала она.- И не вздумай уйти из  дома или не
открыть мне дверь.
     - Ладно,- сказал я.- Чего ты ждешь? Клади трубку.
     Она приехала, и я впустил ее.
     Она  стояла  и  долго  смотрела  на  Марту.  Стояла  молча.  Потом  она
повернулась ко мне и сказала: "Как ее зовут?"
     - Марта,- сказал я.
     Она отвернулась от  меня и  снова долго смотрела на  нее.  А я  стоял и
молчал.
     Это было очень тягостное молчание. А потом она ушла.



     Она  ушла,  а  я боялся вернуться в  комнату, где была Марта. Я ушел на
кухню  и долго  сидел и курил. Потом сходил в магазин  за водкой. И уже было
темно,  а я все не зажигал  свет. И там, одна в темной комнате, она сидела в
кресле, всепрощающая  и недвижная, а я не смел  войти, и во всем  городе мне
некуда было скрыться, бежать.
     Потом я прокрался  к  ее постели, разделся и  лег. Я был  пьян, но даже
пьяный, я не осмелился включить свет.
     Я долго не мог уснуть.
     Я  лежал в темноте и говорил себе: "Завтра все это будет уже в прошлом.
Только бы кончилась эта ночь".
     Она не слышала, как я  плакал, слезы медленно текли из  моих глаз, но я
не всхлипывал, я лежал в тишине, и она не слышала, как я плакал.
     А утром зазвенел будильник, и я проснулся. Я  встал, оделся  и уехал на
работу. Я должен работать, чтобы у нас были деньги, и день проходил за днем,
чтобы у нас было время все понять и простить.






7



     В  конце июня  я  закончил шить  платье, мне захотелось расслабиться  и
поболтать с  кем-нибудь,  может быть,  выпить,  посидеть в  баре,  и тогда я
подумал о Славе. Вот  уже месяц мы не общались - он не звонил  мне, и я даже
не знал, как у него дела.
     Я позвонил  ему и стал  что-то говорить, а он сказал: "Она уехала.  Она
ушла от меня".



     Мы встретились  у кирхи Луизы и, взяв по бутылке пива, расположились на
скамейке у  вентиляционной  надстройки немецкого бомбоубежища. Он  не  сразу
заговорил о том, что произошло. Потом рассказал.
     Потом мы молча сидели и пили пиво.
     - Будет дождь,- сказал я, взглянув на небо.
     Он сказал: "Зачем я еще живу, если умерли мои мечты!"
     - Этот город так и остался лежать в руинах,- сказал он.- А  все, что мы
тут понастроили, это фикция.  Теперь невидимый, он стал обителью  призраков;
они подстерегают нас на  каждом шагу... Этот город  существует вопреки своим
жителям.
     -  Может быть,  ты и прав,- сказал  я.- Нам  мало  что удалось  сделать
здесь. Вернее так - нам мало  что удалось. Но есть свершения, которые внешне
не заметны.
     - Например?- сказал он.
     - Частная жизнь.
     - Что такое частная жизнь?
     - Ты, наверное, заметил, что этот город особенно  красив ночью. Частная
жизнь - это прямоугольники окон среди темной листвы.
     - И это все?- сказал он.- Немного же.
     - Ты полагаешь?
     - Я хотел сделать этот город пусть немного, но лучше,- с горечью сказал
он.- Вот и все, чего я хотел...
     - Ты уж сделал его лучше,- сказал я.- Тем, что живешь здесь.
     - Но этого мало!- воскликнул он.
     - Кто может измерить это, чтобы сказать, мало это или много?
     Он не ответил.
     Потом сказал: "Она не вернется".
     - И что же?- сказал я.
     - Без нее все потеряло смысл...
     - И что ты теперь будешь делать?
     - Не знаю,- сказал он.- Устроюсь на работу...
     - У тебя есть права?
     - Нет,- сказал он.- А что?
     - Мне нужен экспедитор, я мог бы тебя взять, но нужны права.
     - А,- равнодушно сказал он.
     -  Тебе  надо получить права и,  желательно, купить машину. Легче будет
устроиться.
     Он запрокинул лицо к небу и, закрыв глаза, заговорил:
     - В одна тысяча шестьсот  первом году,  в канун  Нового  Года,  мясники
города сделали  колбасу длиной  в  полкилометра  и медленным,  торжественным
шагом  пронесли ее по улицам. Как ты думаешь, зачем они это  сделали? Хотели
выпендриться?
     - Естественно,- сказал я.
     Он посмотрел на меня.
     - А тебе не  кажется  странным, что спустя четыре  столетия два молодых
человека сидят на скамейке в их городе, пьют пиво и рассуждают об этом?
     - Хочешь сказать, кто вспомнит о нас с тобой через четыре столетия?
     - Вот именно.
     - Обо мне-то уж точно никто,- сказал я.
     - Она могла бы все изменить...
     - Давай бутылку, я выброшу.
     Я взял у него бутылку и выбросил вместе со своей в мусорный контейнер.
     -  Так что,-  сказал я, вернувшись  на скамейку,- все было  только ради
нее?
     - А разве ты этого не понял?
     - Догадывался,- сказал я.
     - А я это понял только теперь,- сказал он.
     -  Ну  так  уезжай!- сказал  я.-  Поезжай за ней,  ты  еще можешь ее не
потерять.
     - Нет,- обреченно сказал он.- Я никуда не уеду.
     - Почему! Если без нее все теряет смысл...
     - Не  все,- перебил  меня он.- И я уже не  могу уехать. Ты не понимаешь
этого?
     - Нет,- признался я.
     -  Этот город уже затянул меня в свою паутину и не отпустит. Я не волен
решать,  уехать  мне  или остаться,  отныне  я  принадлежу  этому городу.  Я
совершил оплошность -  я  полюбил его, и  уже  никогда  не смогу быть таким,
каким я был до того как сюда приехал...
     - Ну и что?- сказал я.- Все мы меняемся.
     - Я конченый человек,- сказал он.- Этот город меня уже не отпустит.
     - Ну и ладно,- беспечно сказал я.- Здесь не так уж и плохо.
     - Да,- сказал он.- Только вот изменить ничего нельзя.
     - Ну и что?- сказал я.- Этот город пережил многое, переживет и нас.
     - Я хочу еще пива,- сказал он.



     Мы  взяли еще пива и  пошли в  парк. Потом начался  дождь, и сначала мы
прятались под деревьями, но  потом с листьев  стали падать тяжелые, холодные
капли, сделалось неуютно, и мы пошли к остановке.
     Там мы расстались. Он обещал позвонить мне.



     Вечером он позвонил. Попросил приехать.
     Я приехал.
     Мы  пили  пиво, болтали о чем-то. Он  стал спрашивать, как появилась  у
меня Марта.
     - Зачем тебе это?- спросил я.
     - Мне нужно знать все,- сказал он.- Понимаешь?
     - Опять?- сказал я.
     - Нет,- сказал он.- Теперь это совсем другое. Мне нужно разобраться.
     - В чем?- сказал я.- В чем ты все время хочешь разобраться?
     - Ты можешь просто поверить мне?- сказал он.- Это совсем другое.
     - Зачем тебе это?- снова спросил я.
     - Я хочу написать книгу
     - Книгу?- сказал я.- О чем?
     - О тебе,- сказал он.- Расскажи мне все, как оно было.
     - С самого начала?
     - Да,- сказал он.-  С самого начала. И о  том вашем разговоре с Ниной в
"12 стульев", и о вашей поездке на море, обо всем.
     - Это будет долгий рассказ,- предупредил я.
     - Ничего,- сказал он.- Времени у меня теперь много.
     - А у меня?- сказал я.
     -  Я  редко  тебя просил  о  чем-нибудь. Может  быть,  я экономил  твое
терпение для этого дня.
     - Ты будешь записывать?- спросил я.
     - Я запомню,- сказал он.
     - Начинать?
     -  Да,-  сказал он.- Только вот  еще что. Я буду писать книгу от твоего
лица.
     - Что это значит?
     - Ну, как бы от твоего лица, как если бы эту книгу писал ты.
     - И ты уже придумал название?
     - Еще нет,- сказал он.- Может быть, назову просто "Марта"...  Так ты не
против?
     - Чтобы ты писал от моего имени?  Да нет, не против...  Только  обещай,
что дашь мне ее прочитать.
     - Договорились,- сказал он.
     - Начинать рассказывать?
     -  Да,- сказал он.- Только давай  откроем еще по бутылочке, и я принесу
бумагу и ручку. Кое-что я все-таки буду записывать.
     - Давай,- сказал я.
     Он принес пиво, бумагу и ручку, и я начал рассказывать.
     Он слушал, что-то записывал.



     Потом мы встретились снова, и я снова рассказывал.



     Он написал эту  книгу. И дал мне прочитать ее,  как обещал. Он  даже не
изменил мое имя.
     "Марта. Игра в куклы". Мне не очень-то это понравилось.
     - Ты считаешь, что я играю в куклы?
     - Нет,- сказал он.- Но ничего не могу поделать.
     - Ну  и ладно,- сказал я.- Только  ты мне  приписываешь кое-какие  свои
мысли, по поводу призраков там... А кроме того, в моем подъезде нет свастики
на стене, это ты где-то в другом месте видел.
     - Это все?- спросил он.
     - Нет, не все,- сказал я.
     - А что еще?
     - Ты тут описываешь Нину, если, конечно, это можно назвать описанием...
     - И что?- насторожился он.
     - А почему ты ничего не написал обо мне?
     - Ты имеешь в виду внешность?
     - Ну да.
     - От первого лица?
     - Ну, не знаю...
     - А что о тебе можно написать? Приятный молодой человек...
     - По-моему, не просто приятный, а даже красивый.
     - Ну да,- согласился он.- Красивый молодой человек...
     - Хотя не такой уж молодой. Через полгода тридцатник...
     - Интеллигентной внешности. Волосы темные, зачесаны  со лба  назад, лоб
высокий, глаза... Какие у тебя глаза?- спросил он, приглядываясь.
     - Зеленые,- подсказал я.- А ты не замечал этого?
     - Надо же,- сказал он.- Никогда не обращал внимания...
     - Ладно,- сказал я.- А себя самого? От моего лица.
     - Ну, описывай,- предложил он, откинувшись на спинку стула.
     - Худой, высокий, узкий в плечах,- начал я.- Молодой...
     - Ну, не такой уж и молодой,- с усмешкой сказал он.- Твой ровесник.
     - Как угодно,- не возражал я.- Порывистый  в движениях, жесты  нервные,
резкие,  особенно, когда выпьешь.  От тебя  надо рюмки отставл