т-победитель обязан
был отвечать перед законом как самый обыкновенный убийца.  Что до уби-
того,  то  смерть третьеразрядного поэта Эзры Чейтера могла остаться в
дербиширской глуши совершенно незамеченной.  Он канул в  безвестность,
подобно  его  современнику и однофамильцу,  третьеразрядному ботанику,
погибшему в лесах Вест-Индии.  В глазах истории они значат  не  больше
укусившей  ботаника  обезьяны.  Шестнадцатого апреля 1809 года,  через
несколько дней после возвращения из Сидли-парка,  Байрон пишет  своему
поверенному Джону Хенсону: "Пускай последствия моего отъезда из Англии
будут в десять раз губительнее,  чем Вы предрекаете,  - выбора у  меня
все  равно нет.  По ряду причин отъезд неизбежен и ехать надобно неза-
медлительно". Комментарий к этому письму в собрании писем лорда Байро-
на звучит так:  "Причины, побудившие Байрона к внезапному отъезду, не-
известны и по сей день".  Письмо отправлено из Ньюстедского аббатства,
родового  поместья  в Ноттингемшире.  Один день верхом - держа курс на
северо-запад, - и вы в Сидли-парке, поместье Каверли, семейства гораз-
до более знатного,  чем Байроны. Еще Карл II пожаловал им титул графов
Крумских".
   Быстро входит Ханна. В руке у нее листок.
   Ханна. Бернард! Вэл!..
   Бернард. В чем дело?
   Ханна кладет листок перед Валентайном.
   Хлоя (сердито). Ханна!
   Ханна. Что такое?
   Хлоя. Какое хамство!
   Ханна (смешавшись). Что? Что я сделала?
   Валентайн. Бернард читает нам лекцию.
   Ханна. Я знаю.  (Затем,  сообразив.) Ой,  прости,  я тебя прервала.
Прости, Бернард.
   Валентайн (с листком в руках). Что это?
   Ханна (Бернарду). След привел в библиотеку Индийского департамента.
(Валентайну.) Там есть подлинник письма Павлини. Прислали копию.
   Хлоя. Ханна! Заткнись!
   Ханна (присаживаясь). Да-да, простите.
   Бернард. Я могу и про себя читать, если вам не...
   Хлоя. Нет.
   Ханна забирает письмо Павлини.
   Ханна. Продолжай, Бернард. Я сильно опоздала? Пропустила что-нибудь
важное?
   Бернард смотрит на нее сердито. Продолжает лекцию.
   Бернард. "В  1809 году ньюстедские Байроны были малочисленны:  экс-
центричная вдова и ее ничем не примечательное "хромое отродье".  Титул
лорда он получил в возрасте десяти лет, а до этого грубая и хвастливая
мать квартировала то здесь,  то там и перебиралась из дома в дом, тол-
кая  перед  собой коляску с сыном-хромоножкой..." (Ханна поднимает ру-
ку.) Возражение отклоняется. "В апреле же 1809 года этот молодой чело-
век  - двадцати одного года и четырех месяцев от роду - не имел за ду-
шой ничего,  кроме гениальности и долгов.  Социального равенства между
Байронами  и  Каверли не было и быть не могло.  Единственным связующим
звеном - доселе неизвестным - был некий Септимус Ходж, друг Байрона по
Харроу и Кембриджу". (Ханна снова поднимает руку.) Возражение принима-
ется.  (Делает пометку серебряным карандашиком.) "Соученик Байрона  по
Харроу и Кембриджу,  который проживал в поместье Каверли и обучал дочь
лорда Крума,  Томасину Каверли.  Из писем Байрона мы знаем, где он был
восьмого  и двенадцатого апреля.  Был он в Ньюстеде.  Зато десятого он
определенно был в Сидли-парке,  что отмечено в сохранившихся до  наших
дней охотничьих книгах:  "10 апреля, 1809 года, утро. Ясно, сухо, вре-
менами облака, ветер юго-восточный. Я, Огастес, лорд Байрон. Четырнад-
цать голубей, один заяц (Лорд Б.)". Однако, как нам теперь известно, в
Сидли-парке разыгралась в этот день истинная драма.  Секс и литература
поставили на карту отнюдь не голубиные, а человеческие жизни".
   Валентайн. Голубям тоже несладко пришлось.
   Бернард. Могу вовсе вычеркнуть голубей. Вам же хотел сделать прият-
ное.
   Хлоя. Бернард, да плюнь ты на него! Переходи к дуэли.
   Бернард. Но Ханна даже не слушает!
   Ханна. Слушаю, слушаю. Я часто работаю с включенным радио.
   Бернард. Спасибо за комплимент.
   Ханна. А конец скоро?
   Хлоя. Ханна!
   Ханна. А что?  Все потрясающе  интересно.  Захватывающий  сюжет.  Я
просто выясняла,  долго ли до конца. Надо срочно спросить у Валентайна
насчет этого (кивает на письмо).  Прости, Бернард, продолжай. Я подож-
ду.
   Валентайн. Да, Бернард. Прости.
   Хлоя. Ну же, Бернард!
   Бернард. На чем я остановился?
   Валентайн. На голубях.
   Хлоя. На сексе.
   Ханна. На литературе.
   Бернард. А,  на  истинной драме.  Верно.  "Самым красноречивым тому
свидетельством являются процитированные мною выше три письма.  Суровое
требование уладить дело личного свойства; вопль отчаяния - "муж послал
за пистолетами" - и, наконец, письмо-перчатка, брошенная одиннадцатого
апреля обманутым мужем и оскорбленным поэтом Эзрой Чейтером.  Конверты
не сохранились. Определенно известно одно: у Байрона до 1816 года хра-
нились  все  три письма.  Хранились они в книге "Ложе Эроса",  которую
семью годами ранее Байрон позаимствовал в поместье Сидли-парк у Септи-
муса Ходжа".
   Ханна. Позаимствовал?
   Бернард. Вопросы попрошу в конце.  А лучше - конструктивные замеча-
ния.  Для этого,  собственно, я и устраиваю пробную читку в провинции.
Она предваряет мой доклад в Байроновском обществе.  Ну а дальше - пуб-
ликация,  публикация,  публикация... Кстати, Валентайн, хочешь просла-
виться? "Охотничья книга, найденная недавно таким-то"?
   Валентайн. Она никогда не терялась.
   Бернард. Ну "предоставленная в наше распоряжение"... Вообще расшар-
киваться не в моих привычках,  но научные статьи - они вроде бракораз-
водного процесса:  желательно, чтоб прозвучало имя какого-нибудь арис-
тократа. В этом есть особый шик. Я упомяну твое имя в рекламном тексте
перед лекцией и в пресс-релизе. Годится?
   Валентайн. Вы очень любезны.
   Ханна. В пресс-релизе?  А куда делся "Вестник новейших исследований
по английской литературе"?
   Бернард. Та публикация появится позже - более  научная,  достойная,
со справочным аппаратом.  Сухо, скромно, без малейшего злорадства. Эти
сонные мухи под потолок взовьются. Но сначала - пресс-релиз. "Спешите!
Спешите! Кто не успел, тот опоздал!.." Так на чем я остановился?
   Валентайн. На охотничьей книге.
   Хлоя. На Эросе.
   Ханна. На "позаимствовал".
   Бернард. Верно.  "...  позаимствовал  у  Септимуса Ходжа.  Можно ли
предположить,  что письма уже находились в книге, когда Байрон взял ее
у Ходжа?"
   Валентайн. Да.
   Хлоя. Вэл, заткнись!
   Валентайн. Почему? Это вполне вероятно.
   Бернард. "Неужели Ходж одолжил Байрону книгу, не вынув из нее пред-
варительно три личных письма?"
   Валентайн. Да нет...  Я только имел в виду,  что Байрон  мог  взять
книгу без разрешения.
   Ханна. Верно.
   Бернард. Тогда почему Ходж не забрал письма потом?
   Ханна. Не знаю. Меня там не было.
   Бернард. Вот именно, черт подери! Тебя там точно не было.
   Хлоя. Продолжай, Бернард.
   Бернард. "Убеждает именно третий документ, то есть собственно вызов
на дуэль. Чейтер, "как мужчина и как поэт", указывает пальцем на "кле-
ветника в прессе".  Понятно,  что Чейтера на страницах газет ежедневно
не поминали - ни как мужчину,  ни как поэта. Следовательно, под клеве-
той он наверняка подразумевает рецензию на "Индианку",  опубликованную
в "Забавах Пиккадилли".  Был ли Септимус Ходж связан с лондонскими пе-
риодическими изданиями? Нет. А Байрон? Да! Двумя годами ранее он напе-
чатал рецензию на Вордсворта.  Два года спустя напишет на Спенсера.  А
располагаем ли мы какими-нибудь свидетельствами о том, как Байрон оце-
нивал Чейтера-поэта?  Да! Кто, кроме Байрона, мог вписать карандашом в
"Английских  бардов и шотландских обозревателей",  принадлежавших леди
Крум, следующие строки..."
   Ханна. Да кто угодно!
   Бернард. Дорогуша!
   Ханна. Я не дорогуша.
   Бернард. Хорошо, значит, идиотка. По-твоему, человек, которого Чей-
тер называет "мой друг Септимус Ходж", мог трахнуть его жену и смешать
с дерьмом его книгу?
   Ханна. Запросто.
   Хлоя (серьезно).  Ханна,  вероятно,  ты когда-то пережила  жестокую
обиду и разочарование?
   Ханна. Разве разочарования юности сравнятся с сегодняшним?!  Почему
Байрон ни в одном письме не упоминает о рецензиях в "Пиккадилли"?
   Бернард. Совершенно понятно! Потому что он убил того, о ком писал.
   Ханна. Но первая - на "Индианку" - появилась годом раньше!  Он что,
ясновидящий, твой Байрон?
   Хлоя. Письма могли потеряться.
   Бернард. Благодарю!  Именно!  И все же существует некое - гипотети-
ческое - письмо,  которое все подтверждает. Письмо утрачено, но тем не
менее неистребимо живо - как радиоволны,  которые вечно бродят по Все-
ленной.  "Мой дорогой Ходж, пишу тебе из Албании, и ты единственный на
всем свете знаешь,  почему я здесь.  Бедняга Ч.!  Я вовсе не желал ему
зла - так, пощипал немного в "Пиккадилли". Но эта женщина, Ходж! Всему
виной эта женщина!  Какое несчастье!  Впрочем,  для поэзии такой исход
дела оказался лучшим. Твой навеки, Б. - Постскриптум. Письмо сожги".
   Валентайн. Как Чейтер выяснил, что рецензентом был Байрон?
   Бернард (раздраженно).  Не знаю,  я же там не был,  правда? (Пауза.
Обращается к Ханне.) Хочешь что-то сказать?
   Ханна. Moi?
   Хлоя. Знаю! Байрон сам проговорился! Он рассказал о рецензии миссис
Чейтер. В постели. А на следующий день он ее бросил. Вот она на него и
покатила. И пришила ему "изнасилование на свидании".
   Бернард (с омерзением). Куда пришила?
   Ханна. На то самое место. И дату поставила - 10 апреля.
   Бернард с возмущенным возгласом поворачивается к двери, намереваясь
уйти. Шум, гам, уговоры.
   Бернард. Все! Конец! Ни слова не вытянете!
   Ханна. Прости.
   Бернард. Ни за что!  Одни колкости, издевательства, детские глупос-
ти.
   Валентайн. Я тоже провинился?..
   Бернард. Самое сенсационное литературное открытие века!  И никакого
доверия!
   Хлоя. Зря вы его так! Бернард, они просто завидуют!
   Ханна. Молчу.
   Валентайн. Да-да, продолжай, Бернард. Мы обещаем...
   Бернард (сменяет наконец гнев на милость).  Ладно. Только при усло-
вии, что здесь наконец перестанут кормить черепах.
   Валентайн. Но ей пора обедать.
   Бернард. И при условии, что мне будет оказано элементарное уважение
- как ученому среди ученых.
   Ханна. Клянусь, я молчу как рыба, пока ты не закончишь.
   Бернард. После чего принимаются комментарии - в приемлемых в  науч-
ном мире...
   Ханна. ... выражениях. Ты прав, Бернард.
   Бернард. ...терминах.
   Ханна. Терминах. Отлично. Научная лексика. Обещаю.
   Бернард снова раскладывает листочки,  которые только что демонстра-
тивно складывал,  и ищет, где остановился, с подозрением поглядывая на
своих слушателей: вдруг опять смеются?
   Бернард. Последний абзац. "Без сомнения, Эзра Чейтер послал кому-то
вызов на дуэль.  И если эта дуэль состоялась в рассветном тумане деся-
того апреля 1809 года в Сидли-парке,  его соперником, по-видимому, был
некий критик - великий насмешник и к тому же большой любитель женского
пола.  Кто он?  Ответ напрашивается сам собой.  Далее. Миссис Чейтер к
1810 году была вдовой. В чем причина столь ранней, безвременной смерти
Эзры Чейтера?  Ответ напрашивается сам собой.  Далее. Лорд Байрон - на
взлете своей литературной славы - покидает страну. Это настоящее бегс-
тво, паническое и тайное. Он проводит за границей два года. И это в то
время, когда путешествия в Европу были редки и опасны. Почему он уехал
из Англии? Ответ опять-таки напрашивается сам собой".
   Он откровенно доволен своими разглагольствованиями. Многозначитель-
ное молчание.
   Ханна. Чепуха.
   Хлоя. А по-моему, так оно и было.
   Ханна. Все,  что не вписывается,  ты попросту выкинул. Байрон давно
собирался за границу,  трезвонил об этом на каждом углу;  есть письмо,
февральское, адре...
   Бернард. Но не уехал же!
   Ханна. Он и в апреле не уехал! Только в начале июля!
   Бернард. Тогда вообще жили очень неспешно.  Другие времена. Он про-
сидел две недели в Фалмуте - то ли попутного ветра ждал, то ли...
   Ханна. Бернард! Я даже не знаю, зачем я так завелась. Тебя все рав-
но не переделать.  В науке ты - самонадеянный хапуга, не признающий ни
рамок, ни правил. Едва что-то померещилось, ты - раз-два, с наскоку, с
налету... Такого напридумывал! Получишь по шапке - и поделом. Ты прос-
то сбрендил.  А я... я лезу не в свое дело, потому что ты похож на ре-
бенка,  который гонит к обрыву на трехколесном велосипеде.  Я невольно
бросаюсь, чтоб тебя удержать. Так вот. Если Байрон убил Чейтера на ду-
эли,  тогда я... наследная принцесса! Да, ты прославишься! Так просла-
вишься,  что из дому придется выходить в капюшоне или мешке. Прорежешь
дырки для глаз - и вперед.
   Валентайн. В самом деле, Бернард, с точки зрения ученого-естествен-
ника, в вашей теории есть пробелы.
   Бернард. Но я не естественник.
   Валентайн (терпеливо). А я как естественник должен вам сказать...
   Бернард (кричит). Возражайте по существу!
   Ханна. Никому в голову не придет убить человека, а потом поднять на
смех его книгу.  В крайнем случае,  в обратном порядке. То есть, выхо-
дит, он "позаимствовал" книгу, накропал рецензию, отослал ее по почте,
соблазнил миссис Чейтер,  стрелялся с ее мужем и  благополучно  отбыл.
Все за какие-то два-три дня! Кто на это способен?
   Бернард. Байрон.
   Ханна. Ты безнадежен.
   Бернард. А  тебе  не дано понять Байрона.  Достаточно прочесть твой
романчик и...
   Ханна. Мой что?
   Бернард. Ах, прости! Ты ведь написала книгу века! В корне пересмот-
рела  историю литературы!  Испорченный ребенок Байрон,  возвышенный не
собственным талантом,  а духом времени.  И затворница Каролина, интел-
лектуалка, не допущенная мужчинами-снобами в высший круг.
   Валентайн. Где-то я это читал...
   Ханна. Это его рецензия.
   Бернард. Неплохо, между прочим, сказано. (Разговор принимает непри-
ятный оборот,  но Бернарда это,  очевидно, не смущает.) Ты поменяла их
местами, дорогуша. На самом деле твоя Каролина - романтическая пустыш-
ка без проблеска литературного таланта. А Байрон - рационалист из XVI-
II века, отмеченный печатью гения. И Чейтера он убил!!!
   Ханна. Отойду-ка я, пожалуй, в сторонку. Вперед! Жми на педали!
   Бернард. Так  и сделаю.  В чужом глазу ты и соринку видишь.  А сама
приляпала на суперобложку черт-те кого.
   Ханна. Что не так с обложкой?
   Валентайн. А компьютерные данные?  Не понравились? Решили не упоми-
нать?
   Бернард. Неубедительно!
   Валентайн (Ханне).  Я проверил на компьютере: статьи в "Пиккадилли"
сильно отличаются от других байроновских рецензий.
   Ханна (Бернарду). Что значит "черт-те кого"?
   Бернард (пропустив ее вопрос мимо ушей).  Другие рецензии  друг  от
друга тоже отличаются.
   Валентайн. Безусловно. Но по иным параметрам.
   Бернард (издевательски).  Параметры!  Байрона  не засунешь в компь-
ютер! Кишка тонка! Гений - это тебе не дичь.
   Валентайн (невозмутимо). Все это достаточно тривиально.
   Бернард. Что?!!
   Валентайн. Кто написал, что написал, когда...
   Бернард. Тривиально?!
   Валентайн. Незначительно. Замыкается на личностях.
   Бернард. Как ты сказал? Тривиально?
   Валентайн. Это технический термин.
   Бернард. Ну уж нет! В литературе это термин отнюдь не технический!
   Валентайн. Понимаете,  Бернард,  вы ставите несущественные вопросы.
Вроде спора о том,  кто изобрел дифференциальное исчисление. Англичане
говорят - Ньютон,  немцы - Лейбниц. Но по сути это совершенно неважно.
Зачем спорить о личностях? Главное - само дифференциальное исчисление.
Научный прогресс. Познание.
   Бернард. Неужели? А почему?
   Валентайн. Что "почему"?
   Бернард. Почему научный прогресс важнее личностей?
   Валентайн. Он шутит или всерьез?
   Ханна. Шутит. Причем тривиально. Послушай, Бернард...
   Валентайн (перебивает ее,  обращается к Бернарду). Имейте мужество!
Признайте свое поражение!
   Бернард. Ну, пропал! Сейчас меня забодают пенициллином и пестицида-
ми.  Оставьте вашу прогрессивную гадость при себе. А то припомню атом-
ную бомбу и аэрозоли. А главное - не путайте прогресс с совершенством.
Великий поэт всегда рождается вовремя.  Великий философ нужен всегда и
позарез.  А вот сэр Исаак Ньютон мог бы и подождать.  Человечество без
него было вполне счастливо.  Лично я и сейчас предпочитаю Аристотелеву
модель  Вселенной.  Пятьдесят пять хрустальных сфер - что еще человеку
надо?  Бог крутанет ручку и - пошло-поехало.  А главная  тривиальщина,
по-моему, - скорость света. Кварки, квазары, черные дыры, бах, трах...
Да кому это все нужно?  Вы, ученые, вышибаете из нас не только деньги!
Вы лишили нас гармонии! И рады! Чему вы рады?
   Хлоя. Бернард, ты что? Против пенициллина?
   Бернард. И ты с ними заодно?  (Снова обращается к Валентайну). Нет,
это вы несетесь к обрыву!  И я вас охотно подтолкну.  Всех до единого!
Пускай  меня проклянут!  Но калеки и убогие поймут!  Ибо пострадали от
вашего прогресса!
   Ханна (громко). Да объяснишь ты наконец что с обложкой?
   Бернард (не обращает не нее внимания).  Познание  без  самопознания
ничто.  Оно никому не нужно. Вселенная расширяется? Ну и что? Сжимает-
ся?  Ну и фиг с ней! А может, стоит на одной ножке и поет "У Пегги жил
веселый гусь"? Мне на-пле-вать! Свою Вселенную я и без вас расширю.
   Она идет во всей красе -
   Светла, как ночь ее страны.
   Вся глубь небес и звезды все
   В ее очах заключены.
   Так-то. Пришел  гений с вечеринки и сочинил.  Просто взял - и сочи-
нил!  (С язвительной вежливостью.) Кстати,  Валентайн,  чем ты  там  с
дичью занимаешься? Расскажи, сделай милость!
   Валентайн встает, и внезапно становится видно, что он вот-вот расп-
лачется.
   Валентайн (Хлое). Он не против пенициллина. А я не против поэзии. И
он об этом знает. (Бернарду.) А дичью я не занимаюсь. Бросил.
   Ханна. Ты шутишь?
   Валентайн (идет к двери). Я больше не могу.
   Ханна. Почему?
   Валентайн. Слишком шумно. Слишком много лишних шумов.
   С этими словами Валентайн выходит.  Хлоя - расстроенная, в слезах -
вскакивает и принимается колотить Бернарда кулаками.  Не больно, пона-
рошку.
   Хлоя. Какой же ты гад, Бернард!
   Выбегает. Следом за ней - Гас. Пауза.
   Ханна. Ну вот.  Столкнул всех до единого.  Не забудь и Молнию перед
уходом пнуть.
   Бернард. Н-да...  Очень жаль.  Лучше иметь дело с  профессионалами,
верно?
   Ханна. Верно.
   Бернард. Ну  ладно...  (Начинает собирать бумаги с текстом лекции и
вдруг вспоминает.) Да, ты спрашивала про обложку? "Лорд Байрон и Каро-
лина Лэм в Королевской академии"?  Этюд? Тушь, перо? Автор - Генри Фю-
зели?
   Ханна. Ну, и что дальше?
   Бернард. Это не они.
   Ханна (взрывается). Кто сказал?
   Бернард вынимает из портфеля "Вестник Байроновского общества".
   Бернард. В Байроновском обществе появился эксперт по  Фюзели.  Вот,
прислали мне свежий номерок...  Как уважаемому коллеге, хотя и не чле-
ну...
   Ханна. Почему не они?! Это известнейшая вещь...
   Бернард. Известнейшее заблуждение.  (Ищет место в тексте.) А,  вот.
"Не ранее 1820 года".  Он сканировал этюд, проверил его слой за слоем.
(Передает ей журнал.) Почитай на досуге.
   Ханна (иронизирует, подражая Бернарду). Сканировал?
   Бернард. Не спорю,  очень милый набросок.  Но Байрон был уже в Ита-
лии.
   Ханна. Бернард, это они. Я знаю.
   Бернард. Откуда?
   Ханна. Ниоткуда. Просто знаю. Сканировал-онанировал...
   Бернард. Не выражайся.
   Ханна. Он заблуждается.
   Бернард. А, научный инстинкт сработал?! Кишки-печенки?
   Ханна (без всяких эмоций). Он заблуждается.
   Бернард захлопывает портфель.
   Бернард. В конце концов, все это тривиально и незначительно. Может,
поедем?
   Ханна. Куда?
   Бернард. Со мной.
   Ханна. В Лондон? Зачем?
   Бернард. Затем.
   Ханна. А, послушать твою лекцию?
   Бернард. Хрен с ней, с лекцией. Возляжем. В койку...
   Ханна. А?.. Нет. Спасибо... (затем протестующе). Бернард!
   Бернард. Тебе бы не повредило.  Недооцениваешь роль секса  в  нашей
жизни.
   Ханна. Я? Вообще я не против секса.
   Бернард. Нет,  против.  А ты бы себя отпустила... Глядишь, и книжку
бы получше напи