е  и
клекот.
   Когда научные экспедиции подошли к эпицентру событий, на мониторе Кыя
Полтавського всколыхнулась почва, и со страшным ревом,  по  сравнению  с
которым Иерихонская труба могла быть названа сопелкой старшего  стрелоч-
ника Ивана Ивановича, на поверхность вынырнуло доисторическое  чудовище.
Протерев глаза, начальник брянской экспедиции, хрупкая, миловидная  Анна
Петровна, написавшая вчерне кандидатскую диссертацию "К вопросу о хряще-
видных утолщениях в тазу лошади Пржевальского", тихо ахнула: "Мамонт".
   Народ и спецназ бросились врассыпную, а чудовище, с удивительной про-
ворностью передвигаясь на растреллевских колоннах, направилось  прямо  к
бочке с выгоревшей от времени фальшивой надписью. Ловко орудуя  семимет-
ровым бивнем (позже специальные измерения дали  результат  шесть  метров
девяносто пять сантиметров), оно вскрыло крышку и запустило внутрь  гиб-
кий, поросший, как и все остальное тело, обильным шерстяным покровом хо-
бот. Когда гул ламинарного течения жидкости сменился  шипящим  сирбаньем
по дну бочки, мамонт вынул нос наружу и обдал себя и толпу брызгами доб-
рого первача. Толпа остановилась,  радостно  облизывая  губы.  Наступила
тревожная и одновременно торжественная минута. Народ каким-то своим, из-
вестным только ему одному чувствительным органом, понял: произошло неза-
урядное, быть может, эпохальное  событие.  Возможно,  в  нем  проснулось
древнее, когда-то забытое , а теперь оживленное чудовищем воспоминание о
том, как Великий князь Владимир крестил  своих  непутевых  соплеменников
святой киевской водой.
   Дабы ощутить весь драматизм происшедшего, необходимо читателю  напом-
нить некоторые палеонтологические данные. Как известно,  первая  находка
мамонта относится к концу семнадцатого века, а первый достоверный случай
относится к 1799 году, когда один тунгуз нашел во льду совершенно сохра-
нившийся труп, исследованный позже господином Адамсом,  правда,  к  тому
времени изрядно испорченный собаками, но тем не менее позволивший допод-
линно установить, что мамонт, с первого  взгляда  напоминающий  обычного
слона, на самом деле является древнейшим его предком, вымершим от страш-
ной засухи в позднюю мезозойскую эпоху. За последние триста лет неоднок-
ратно случались подобные находки, и даже в свежемороженном виде (кстати,
мясо оказывалось при этом вполне съедобное и по вкусу и цвету напоминало
говяжье). Но чтобы здесь, в теплом украинском климате, в полностью живом
виде, фантастика! Да,  фантастика,  шептала  Анна  Петровна,  восхищенно
разглядывая мезозойского красавца.
   Между тем, ископаемое существо, закончив обряд крещения православного
народа и католички Мариэтты Гурзадян, оглядев плоды своих усилий  мутным
доисторическим взором, углубилось метров на сто в восточном  направлении
и там, в зарослях кукурузы, уснуло, мирно посапывая свернутым в  калачик
хоботом.
   В считанные мгновения весь земной шар облетело телеграфное  сообщение
Кыя Полтавського об удивительном открытии украинских ученых. Срочно были
прерваны передачи всех национальный радио и телекомпаний, а ведущий  но-
востей Би-би-си Майкл Уэльский взял (простите за подлое  слово)  эксклю-
зивное интервью у лауреата Нобелевской премии, действительного члена ко-
ролевского зоологического общества сэра Джона Гримзстоуна. Свое восхище-
ние мэтр подтвердил тут же сделанным предложением в Шведскую академию  о
присуждении Нобелевской премии русским ученым. Следует подчеркнуть,  что
сэр Гримзстоун еще не совсем проникся переменами на одной  шестой  части
земного шара, и по-старинке все его население называл  русскими.  Однако
министерство финансов Великобритании обратилось в парламент с  предложе-
нием выкупить редкий палеонтологический экземпляр в обмен на  равную  по
массе партию гуманитарной помощи. Но королева Англии, светлейшая  Елиза-
вета вторая, назвала это предложение унизительным и согласилась выкупить
мамонта за наличные фунты-стерлинги для национального зоопарка.
   Пока мамонт, окрещенный с легкой руки Анны  Петровны  Хутором  Михай-
ловским, почивал, палеонтологи выяснили, что найденный экземпляр являет-
ся особью мужского пола и по размерам приближается к лучшим мировым  об-
разцам. Начальник Конотопской экспедиции,  в  будущем  академик  Нэдбай-
ло-Гиляровский, предложил погрузить тело на камаз, отвезти, пока оно  не
проснулось, в Киев. Свое предложение он подкрепил немаловажным  аргумен-
том: недавно в столичном цирке появилась индийская слониха  Кэри,  пода-
ренная обществом друзей  Рериха  и  толкователей  Бхагавадгиты  местному
кружку буддистов-фундаменталистов. Вот здесь и возникла первая заминка.
   - Почему это нашего Хутора нужно везти в Киев? - интеллигентно  возму-
тилась Анна Петровна.
   - А що? - прикинулся простачком будущий академик  и  попросил  местный
спецназ окружить животное.
   Возникшее напряжение попытался разрядить голова колгоспу "Вэсэлэ жит-
тя", напомнив представителям науки, что мамонт найден на украинской тер-
ритории, на расстоянии пятидесяти метров от границы между Россией и  Ук-
раиной, проходившей как раз через злосчастный переезд. На это Анна  Пет-
ровна топографически усмехнулась и попросила голову и  спецназ  покинуть
суверенную республику, куда теперь заполз милый ее сердцу Хуторочек. Ма-
монт, кажется, при этих словах повел ухом, будто во сне усваивал  дармо-
вую информацию.
   Далее, вероломно, как сообщалось центральным телевидением, украинские
братья подогнали кран, погрузили спящего на камаз и  отбыли  в  западном
направлении. Анна Петровна впоследствии  тоже  неоднократно  употребляла
это слово, давая свидетельские  показания  специально  созданной  парла-
ментской комиссии по делу Хутора Михайловского. Но еще раньше состоялось
экстренное заседание российского парламента, на котором практически еди-
ногласно (воздержался только господин Навозин, обидевшись,  что  ему  не
дали дополнительно пять минут) было принято предложение украинской  раде
немедленно вернуть мамонта. В  тот  же  вечер  на  волне  Радио  Свобода
собственный ее корреспондент Тэтяна Рибо-Шапка,  с  присущей  ей  тонкой
иронией, вещала из Киева о новом рецидиве великодержавной имперской  по-
литики, о возрождении национального украинского духа, и о национал-шови-
низме перекрасившихся российских демократов. Она провела опрос на Хреща-
тике и получила неожиданный результат: из  десяти  опрошенных  девяносто
девять и девять десятых процента громадян осудило злобную кампанию  мос-
ковских властей. "Нэ трэба нас дурыты, рукы гэть вид  нашого  мамонта!",
хрипло скандировали мэшканци матери  городов  русских  в  прямом  эфире.
Главнокомандующий войсками бывшего Киевского округа, гетьман  Белостоков
призвал не поддаваться на провокации и предложил мамонту принять присягу
на верность народу Украины. Ведущий программы Семен  Петроградский  ради
объективности дал высказаться и российской стороне. Господин Максим Вол-
чок долго крутился над красотами своих литературных находок, по ходу де-
ла надавал пинков и правым и левым, наконец, запутался и в конце  предс-
тавил слово известному в Европе полковнику. Тот весело порадовался ново-
му обороту в политической жизни и повторил, что все это он  предсказывал
на двадцать пятом партийном съезде. Ей-богу, хочешь не хочешь, а  вспом-
нишь тут Губернатора с его уставом Вольного Союза Пенкоснимателей.
   Пока журналистская братия наслаждалась новым историческим поворотом и
разжигала огонь правды и истины, Хутор Михайловский проснулся  в  душных
вольерах Киевского цирка. Не долго думая,  мамонт  взломал  перегородку,
отделявшую его от девушки Кэри, и тут же воспользовался правом сильного.
Можно, конечно, понять животного, пролежавшего несколько сотен тысяч лет
бобылем без женской ласки, но и нужно признать, какой урон  делу  фунда-
ментального буддизма был нанесен той ночью. Ведь на следующий вечер бед-
няжка Кэри должна была  демонстрировать  киевлянам  показательный  сеанс
коллективной медитации. Впрочем, как вяснилось позже, неожиданное донжу-
анство  Хутора  Михайловского  возымело  гораздо  более  серьезные  пос-
ледствия.
   Тем временем российский парламент, получив вместо ответа от  украинс-
кого коллеги презрительное молчание, вскипел. Спикер, правда,  попытался
вначале все списать на экономические трудности и уже перекинул мостик  к
некомпетентности правительства, но бдительная правая не дала увлечь  на-
родных избранников с магистрального пути. В результате, ребром был  пос-
тавлен территориальный вопрос. Кто-то притащил замусоленную карту полез-
ных икопаемых с красной жирной полосой - границей между бывшими  респуб-
ликами. В таком масштабе ширина границы составляла километров  триста  и
покрывала не только злосчастный переезд с кукурузным полем, но и  добрую
половину украинской территории. Более утонченные, не извращенные  юриди-
ческим образованием депутаты напирали на то обстоятельство,  что  вообще
катастрофа, приведшая к перевороту в палеонтологии, случилась  благодаря
нашему российскому стрелочнику Ивану Грузилову, и ежу понятно, чей  дол-
жен быть мамонт, а вместе с ним и Нобелевская премия. Напротив,  научен-
ные партийным опытом депутаты центра предлагали объявить  Хутора  Михай-
ловского общей собственностью содружества, но это предложение  было  от-
вергнуто как попытка интернационализировать конфликт.  Какое,  к  черту,
содружество? - кричал ярый русофил Иващенко и призывал отменить договора
1954 года, 1922 года, и вообще передать мамонта в Петербургскую кунтска-
меру. Украинский парламент мог вытерпеть  все,  но  приписывание  заслуг
российскому стрелочнику было выше его сил. Тут же Вэрховна Рада  приняла
постановление о награждении тракториста Грыгория Сыдорчука тремя тысяча-
ми купонов. "Колы б нэ наш Сыдорчук, дэ б був той локомотыв?"
   Дальше - больше. Проблема мамонта Хутора Михайловского расширялась  и
углублялась. Правительство Литвы с прибалтийским спокойствием заявило  о
полном нейтралитете в русско-украинском конфликте, но не  преминуло  на-
помнить, что Литва, как правоприемница польско-литовского государства от
моря до моря, из скромности могла бы претендовать  по  крайней  мере  на
бивни мамонта. Воспрянули Казань и Улан-уде.  Здесь  припомнили  все:  и
осаду Киева 1242 года, и изощренное варварское коварство московских кня-
зей в Куликовской битве, так и не оплаченные долги золотой орде, и трех-
сотлетнюю гуманитарную помощь. Все бурлило.
   С новой силой всплыл вопрос о праве наций на самоопределение, об  ис-
торических родинах, о репрессированных народностях, об истоках и корнях.
Украинськи пысьмэнныки снова вспомнили  наивное  письмо  Ивана  Денисова
"Как нам обустроить шестую часть земли?"  и,  пользуясь  неопровержимыми
историческими данными (тут же в Киево-Печорских подземельях, а именно на
станции метро Арсенальна, была найдена рукопись  начала  первого  века),
показали, что украинцы никакого отношения к русским не имеют , а являют-
ся наследниками скифов, гуннов и этрусков, о чем еще раньше неоднократно
писал известный вкраинський фантаст и  исследователь  летающих  тарелок,
Олэсь Брэдник. Профессор Павло Груша, исследуя особенности  компартийных
переводов с русского на украинский, доказал их полную несовместимость, а
в интервью радио Свобода назвал автора "Вия" мерзким негодяем и предате-
лем украинского народа.
   А что же наш мамонт, что же наш Хуторок?  Ровно  через  неделю  после
знакомства с Кэри он выкинул такое коленце, что свежеиспеченный академик
Нэдбайло-Гиляровский только открыл рот. И не  он  один.  Дело  произошло
следующим образом. Отложив официальный визит в Бонн,  президент  Украины
лично приехал в цирк, дабы живьем увидеть ископаемое животное.  Этим  он
показывал восточному соседу свои неотъемлемые права на  всякие  ископае-
мые, а всему остальному миру демонстрировал приверженность бывшей  Мало-
россии к развитию фундаментальных наук. В цирке его  встречал  академик,
поселившийся прямо здесь же, в подсобке смотрителя хищных вольеров.
   - Ось тоби раз, - воскликнул президент, - нэначе як слон!
   Мамонт, до этого стоявший задней частью  к  первому  государственному
лицу, повернул голову вполоборота и на чистейшем русско-украинском языке
сказал:
   - Слоны в Африке, а я тутэшний.
   Академик открыл рот, а президент и сопровождающие лица громко крякну-
ли.  Замешательством   воспользовался   корреспондент   Би-би-си   Майкл
Уэльский, примчавшийся прямо из Лондона:
   - Ду ю спик инглиш?
   Мамонт равнодушно посмотрел на англичанина и изрек:
   - Я не розмовляю на английском.
   После этого Хутор Михайловский, гордо ступая мимо обалдевших  визите-
ров, вышел на улицу.
   Надолго запомнили киевляне этот необыкновенный летний день.  Огромная
толпа горожан, создавая то здесь то там транспортные заторы, сопровожда-
ла мамонта по извилистому маршруту. С плошади  Пэрэмогы  он  поднялся  к
университету, постоял у памятника Тарасу Грыгорычу, спустился на  Бесса-
рабку, зашел на рынок, под одобрительный гул толпы пожевал зелени в тор-
говом ряду, вышел на Хрещатик, перебросился парой фраз с постовым, пере-
сек наискосок проезжую часть и надолго остановился у витрины Цума, разг-
лядывая панчохи, шкарпэтки та парасольки. Многие  превратно  поняли  это
действие как факт восхищения пращура даже бедным перестроечным  ассорти-
ментом. Во всяком случае Вечорка уже через два часа  писала  об  успехах
купонизации и оптимистически усмехалась: это вам не мезозой, товарищ ма-
монт! На самом же деле Хутор просто-напросто  изучал  свое  отражение  в
витрине.
   Потом мамонт двинулся дальше. На бывшей площади Революции попил  воды
из фонтана, почитал афишы Филармонии, с удовольствием  послушал  духовой
оркестр в Первомайском парке и к вечеру вышел на днепровские кручи.
   Хутор словно окаменел, пораженный развернувшейся перед ним  картиной.
Далекое плоское пространство, с золотистыми песчаными отмелями, с  разб-
росанными тут и там белоснежными лоскутами построек, с бархатными,  кры-
тыми легкой голубой дымкой лесами, - все бесконечное раздолье  пробудило
в нем какое-то древнее доисторическое воспоминание. Он еще долго  стоял,
предаваясь ностальгическим воспоминаниям об утерянной родине, а в  конце
поднял хобот к небу и издал такой пронзительной силы звук, что задрожали
купола Андреевской церкви, а железный князь Владимир чуть не выронил  из
рук святой крест.
   Весть о том, что мамонт, мало того что живой, так еще и  разговарива-
ет, слабо способствовала урегулированию хохлятско-кацапского  конфликта.
Киевские лингвисты тут же подвергли речь мамонта скрупулезному  семанти-
ческому анализу и с редким единодушием объявили  диагноз:  речь  мамонта
неопровержимо свидетельствует о его, мамонта, украинском  происхождении.
Их московские коллеги, напротив, нашли в ответе  Хутора  президенту  сто
двадцать четыре изоморфизма со "Словом о полку Игореве" и выдвинули  ос-
торожное предположение: а не знаменитого ли Бояна отрыли Брянские  пале-
онтологи под колесами локомотива?
   По-новому открылся территориальный вопрос.  До  какой,  спрашивается,
глубины веков должен распространяться государственный  суверенитет?  Где
эта, в пространстве и времени, проходит злосчастная граница? На  Вэрхов-
ний Ради бывший тренер хокейной команды по  идеологическим  вопросам,  а
ныне первый советник президента Леопольд Ващугин, выдвинул новый  геопо-
литический проект раздела земного шара. Согласно Ващугину, нужно  соеди-
нить центр Земли с границами государств 1955 года, и весь конусообразный
объем объявить неделимой собственностью нависающего над ним государства.
Гениальная  простота  проекта  вызвала  бурную  овацию   консервативного
большинства, а оппозиция призвала не останавливаться  на  поверхности  и
продлить стенки национального конуса в безвоздушное пространство  и  там
собирать транзитную пошлину за пролет русскоязычных  космических  экипа-
жей.
   На том и порешили. Вместе с ближним космосом под  юрисдикцию  Украины
перешло созвездие Лебедя с частью Чумацкого Шляха, на свою беду  оказав-
шегося как раз над Киевом. В общем патриотическом  хоре  утонули  редкие
голоса сомнения научной интеллигенции, еще помнившей, что Земля вращает-
ся, вследствие чего могут возникнуть серьезные проблемы с государствами,
лежащими на пятидесятом градусе северного полушария.
   На местах тоже стало неспокойно. Жители Хутора-Михайловского, ставше-
го теперь всемирно известным центром  палеонтологии,  отозвали  из  Рады
своего депутата, а взамен направили в киевский цирк телеграмму с  проше-
нием баллотироваться на освободившееся место одноименного с городом  ма-
монта. В ответ вскоре пришла короткая депеша:  "Баллотироваться  згодэн.
Ваш Хутор."
   Началась предвыборная кампания. Целый месяц мамонт  провел  в  добро-
вольном заключении, не подпуская к  себе  депутатов,  корреспондентов  и
прочую назойливую публику. Лишь изредка он наведывался к Кэри, а  в  ос-
тальное время читал. Акты, постановления, проекты  конституций,  беллет-
ристика (прочел Кобзаря от корки до корки, прочел Энеиду  Котляревского,
познакомился с философским наследием Сковороды) проглатывались с бешеным
аппетитом. Под конец ему попалась хартия прав человека, и тут  он  заду-
мался о чем-то сокровенном.
   Впрочем, все шло как нельзя лучше. "Нэхай соби мамонт  -  вин  тутэш-
ний", - мудро рассудили жители Хутора Михайловского.
   С блеском одержав победу на безальтернативных выборах, мамонт под ап-
лодисменты коллег депутатов занял пустующее место в украинском парламен-
те.
   Первое время Хутор молча  наблюдал  за  перипетиями  рутинной  парла-
ментской работы. При голосовании, как правило, воздерживался,  чем  осо-
бенно раздражал деятелей "Руха", попытавшихся сходу перетянуть  ископае-
мое на свою сторону, и, лишь когда возник вопрос о границах, таможнях  и
нейтральных полосах, выступил с пространной витиеватой  речью.  Депутаты
ничего толком не поняли и решили на всякий случай избрать мамонта  пред-
седателем комиссии по территориальным вопросам и  национальной  безопас-
ности. Немалую роль здесь сыграл международный авторитет мамонта,  полу-
чавшего теперь прямую гуманитарную помощь от стран большой семерки.
   Сходу мамонт попал в самую гущу политических событий, на самый их го-
рячий полюс, и не  в  качестве  редкого  экспоната,  а  первейшим  госу-
дарственным лицом. Ему поручили представить новый проект решения терито-
риальноых проблем, и весь цивилизованный мир замер  в  ожидании  оконча-
тельного решения набившего оскомину вопроса. Уже через полгода  его  ко-
миссией был подготовлен законопроект территориального  деления  исконных
украинских земель.
   Смешное беспокойство охватило высший орган, когда Хутор вышел на три-
буну со своим законопроектом и развернул над депутатами  карту  Евразии.
Так инопланетяне рассматривают из далекого космоса незнакомые  очертания
наших материков.
   - Боже ж мий, боже, - пронеслось по залу, - А дэ ж Кыйив?
   Мамонт ткнул куда-то между Черным морем и Скандинавией, как  раз  под
второй буквой размашистого заглавия, пролегавшего от Ламанша до Порт-Ар-
тура: ХУТОРСКIЕ ЗЕМЛI. В напряженном внимании была выслушана речь Хутора
об исторических периодах, о правах наций, об ареалах  обитания  древнего
населения Земли. Свою  речь  Хутор  перемежал  свободолюбивыми  цитатами
классиков и современников, а в конце  предложил  столицей  нового  госу-
дарства назначить славный город Хутор  Михайловский.  На  этот  раз  все
обошлось без аплодисментов.
   Я не буду описывать последовавшее за тем безобразное обсуждение ново-
испеченного прожекта, эхо которого вскоре разнеслось по сопредельным го-
сударствам. Левые, правые, патриоты, национал-интернационалисты, и даже,
увы, зеленые как в старые добрые времена в едином  порыве  сорвались  на
мамонта с цепи. Когда же кто-то намекнул на малочисленность хуторян, как
их называл в проекте мамонт, не выдержала хрупкая мезозойская душа, и со
с