нет  сомнения,  что  капитан  Брасбаунд
     сущий разбойник.
Леди  Сесили  (делая  вид,  что  его  слова  произвели   на   нее   глубокое
     впечатление). Хотела бы я знать, так ли это, мистер Рэнкин. Если вы так
     думаете, я готова согласиться с вами: вы изучили  человеческую  природу
     лучше, чем кто бы то ни было. Возможно, я и в самом  деле  ошибаюсь.  Я
     только думала, что вы захотите помочь сыну своего старого друга.
Рэнкин (пораженный). Сыну моего старого друга? Что вы имеете в виду?
Леди Сесили. А разве сэр Хауард вам не сказал?  Да  ведь  капитан  Брасбаунд
     оказался племянником сэра Хауарда, сыном его брата, которого вы знали.
Рэнкин (ошеломленный). Я заметил сходство еще в тот вечер, когда  он  явился
     сюда. Так и есть, так и есть! Дядя и племянник!
Леди Сесили. Да. Поэтому они и ссорились так отчаянно.
Рэнкин (внезапно сообразив, что с ним поступили нечестно). Я думаю, что  сэр
     Хауард мог бы рассказать мне об этом.
Леди Сесили. Конечно, он должен был вам рассказать Как  видите,  он  осветил
     дело очень односторонне. Всему виной его адвокатская  привычка.  Только
     не думайте, что он обманщик по природе.  Если  бы  его  воспитали,  как
     священника, он, разумеется, сказал бы вам всю правду.
Рэнкин (слишком взволнованный, чтобы думать о личных обидах). Леди Сесили, я
     должен пойти в тюрьму и повидать молодого человека.  Он  был  несколько
     несдержан, не спорю, но я не могу  отказать  в  дружеской  помощи  сыну
     бедного Майлза, да еще когда он сидит в чужеземной тюрьме.
Леди  Сесили  (встает  с сияющим лицом). Ах, какой вы добрый человек, мистер
     Рэнкин!  У вас поистине золотое сердце. А не посовещаться ли нам с вами
     до того, как вы уйдете, не обдумать ли, каким образом предоставить сыну
     Майлза  все  возможности...  Конечно, лишь те возможности, какие у него
     должны быть.
Рэнкин (растерянно). Я так ошеломлен этой поразительной новостью...
Леди  Сесили. Конечно, конечно, я понимаю. Кстати, не находите ли вы, что он
     произведет  более  выгодное впечатление на американского капитана, если
     будет одет немножко пристойнее?
Рэнкин. Вполне вероятно. Но что можем мы сделать здесь, в Магадоре?
Леди  Сесили.  О,  я уже обо всем подумала, мистер Рэнкин. Как вы знаете, на
     обратном  пути  в Англию я собираюсь заехать в Рим и везу полный сундук
     одежды  для  своего  брата.  Видите  ли,  он  посол  и поэтому вынужден
     тщательно   следить  за  своим  туалетом.  Еще  утром  я  распорядилась
     доставить  этот  сундук  сюда.  Не будете ли вы любезны захватить его с
     собой в тюрьму и немного приодеть капитана Брасбаунда? Скажите ему, что
     он  должен  сделать  это из уважения ко мне, и он послушается. Устроить
     все  очень  легко.  Два  негра-носильщика  уже ожидают вас. Они понесут
     сундук.  Вы  это сделаете, я знаю, сделаете. (Подталкивает его к двери)
     Как вы думаете, он успеет побриться?
Рэнкин (в полной растерянности подчиняясь ей). Я сделаю  все,  что  от  меня
     зависит.
Леди Сесили. Верю, верю.

                           Он подходит к дверям.

     Еще два слова, мистер Рэнкин!

                              Он возвращается.

     Кади ведь не знал, что капитан Брасбаунд племянник сэра Хауарда, не так
     ли?
Рэнкин. Нет, не знал.
Леди Сесили. В таком случае у него должно было создаться  совершенно  ложное
     представление обо всей этой истории. Мне кажется, мистер Рэнкин, - хотя
     вам, конечно, виднее, - что на следствии нам лучше не  повторять  того,
     что говорил кади. Он ведь ничего толком не знал, правда?
Рэнкин (лукаво). Понимаю, леди Сесили. Это меняет все дело. И я, конечно, ни
     о чем подобном не упомяну.
Леди Сесили (великодушно). В таком случае и я не стану упоминать.  Вот  так!
     (Пожимают друг другу руки.)

                             Входит сэр Хауард.

Хауард. Доброе утро, мистер Рэнкин. Надеюсь, вы вчера благополучно добрались
     домой с яхты?
Рэнкин. Благодарю вас, сэр Хауард, совершенно благополучно.
Леди Сесили. Хауард, он спешит. Не задерживайте его разговорами.
Сэр Хауард. Пожалуйста, пожалуйста. (Подходит к  столу  и  берет  стул  леди
     Сесили.)
Рэнкин. Au revoir, [До свидания (франц.)] леди Сесили.
Леди Сесили. Да благословит вас бог, мистер Рэнкин

          Рэнкин  уходит.  Леди  Сесили  подходит  к другому концу
          стола  и смотрит на сэра Хауарда с тревожным, грустным и
          сочувственным   видом,  но  ее  правая  рука  машинально
          постукивает  по столу, выдавая внутреннее напряжение что
          немедленно насторожило бы сэра Хауарда, будь он настроен
                  подозрительно, чего в данный момент нет.

     Мне  так  жаль  вас,  Хауард.  Все  это  следствие  -  какая неприятная
     история!..
Сэр Хауард (удивленно поворачиваясь на стуле). Жаль меня? Почему?
Леди Сесили. Дело принимает такой ужасный оборот. Это  все-таки  ваш  родной
     племянник.
Сэр Хауард. Сесили, когда английский судья обязан соблюсти закон,  для  него
     не существует ни племянника, ни даже сына.
Леди Сесили. Но в таком случае у него не должно быть и  собственности.  Люди
     никогда не поймут историк с вест-индским поместьем. Они  увидят  в  вас
     только злого дядю из сказки "Дети в лесу". (Еще более сочувственно) Мне
     так жаль вас.
Сэр Хауард (довольно сухо). Право не понимаю, чем я заслужил  вашу  жалость,
     Сесили    Эта    женщина    была    совершенно    невыносимая    особа,
     полупомешанная-полупьяница Вы, надеюсь, отдаете себе отчет в  том,  как
     ведет себя подобное существо, когда попадает в беду и считает  причиной
     ее ни в чем не повинного человека.
Леди Сесили (несколько нетерпеливо).  О,  вполне  отдаю.  Скоро  это  станет
     достаточно ясно и публике. Я уже вижу, что о  нас  напишут  в  газетах.
     Наша полусумасшедшая, полупьяная невестка, которая устраивает на улицах
     сцены, вызов полиции, тюрьма и так далее. Наша семья будет в бешенстве.

          Сэр  Хауард  явственно трусит. Она немедленно использует
                             свое преимущество.

     Подумайте о папе!
Сэр Хауард. Я надеюсь, что лорд Уайнфлит  отнесется  к  делу,  как  разумный
     человек.
Леди Сесили. Неужели вы полагаете, Хауард, что он так сильно изменился?
Сэр Хауард (снова  впадая  в  поучительный  той  безликого  государственного
     деятеля). Нет смысла спорить об этом, дорогая Сесили. Мне  очень  жаль,
     но тут уж ничего не поделаешь.
Люди Сесили. Конечно, ничего. В этом-то весь ужас. Вы думаете,  люди  поймут
     вас?
Хауард. Право, не знаю. Поймут они меня  или  нет,  я  тут  ничего  не  могу
     поделать.
Леди Сесили. Будь вы кем угодно, только не  судьей,  все  это  не  имело  бы
     такого  значения.  Но  судья  не  может  допустить,  чтоб  его   поняли
     превратно. (В отчаянии.) Ах,  это  ужасно,  Хауард!  Это  страшно!  Что
     сказала бы бедная Мэри, будь она еще жива!
Хауард (с чувством). Не думаю, Сесили, что моя дорогая жена поняла  бы  меня
     превратно.
Леди Сесили. Нет, она бы знала, что у вас благие намерения.  И  если  бы  вы
     пришли домой и сказали: "Мэри, я только что  во  всеуслышание  объявил,
     что твоя невестка преступница, а твой племянник - бандит, и я  отправил
     их в тюрьму", она решила бы, что раз это сделали вы, так и должно быть.
     Но неужели вы думаете, что это понравилось бы ей  больше,  чем  папе  и
     всем нам?
Сэр Хауард (испуганно). Но что же мне делать? Вы требуете, чтобы я пошел  на
     сделку с совестью?
Леди Сесили (строго). Конечно, нет. Я не допущу ничего подобного, если  даже
     вы, проявив слабость, сами  попытаетесь  это  сделать.  Нет,  я  только
     считаю, что вам не следует рассказывать  эту  историю  самому.  Хауард.
     Почему?
Леди Сесили. Да потому, что всякий скажет, что такой хороший юрист, как  вы,
     всегда убедит  в  чем  угодно  бедного,  бесхитростного  моряка,  вроде
     мистера Керни. Самое лучшее для вас, Хауард,  поручить  мне  рассказать
     всю правду. В этом случае вы  всегда  сможете  сказать,  что  вынуждены
     подтвердить мои слова, и никто не станет порицать вас за это.
Сэр Хауард (подозрительно глядя на нее). Сесили, вы строите какие-то козни.
Леди Сесили (немедленно умывая руки). Ах, так?  Очень  хорошо.  Излагайте  с
     присущим вам искусством всю историю  сами.  Я  ведь  только  предложила
     поручить мне рассказать всю правду. Вы это называете кознями. Вероятно,
     с точки зрения юриста, так оно и есть.
Сэр Хауард. Надеюсь, вы не обиделись.
Леди Сесили (самым дружелюбным тоном). Нисколько, дорогой  мой  Хауард.  Вы,
     разумеется, правы:  вы  лучше  знаете,  как  это  делается.  Я  исполню
     решительно все, что вы скажете, и подтвержу все ваши слова.
Сэр Хауард (встревоженный чрезмерной полнотой своей  победы).  Нет,  дорогая
     моя,  вы  не  должны  действовать  в  моих  интересах.  Ваш  долг  дать
     свидетельские показания с полным беспристрастием.

          Она  кивает,  делая  вид,  будто  совершенно  убеждена и
          пристыжена,   и   смотрит   на   него   с  непоколебимой
          искренностью,  свойственной  лжецам,  которые начитались
                                  романов.

     (Опускает  глаза,  лоб его озабоченно хмурится. Затем он встает, нервно
     трет  подбородок указательным пальцем и добавляет). Здраво поразмыслив,
     я  нахожу,  что  в  вашем предложении есть известный резон. Оно избавит
     меня от весьма тяжкой обязанности рассказывать обо всем происшедшем.
Леди Сесили (не сдаваясь). Но вы сделаете это бесконечно лучше, чем я.
Сэр Хауард. Именно  поэтому,  быть  может,  и  предпочтительней,  чтобы  все
     рассказали вы.
Леди Сесили (неохотно). Ну что ж, раз вы так считаете...
Сэр Хауард. Но помните, Сесили: говорить всю правду.
Леди Сесили (убежденно). Всю правду. (Жмут друг другу руки.)
Сэр  Хауард  (задерживая  ее  руку).  Fiat  justitia:  ruat  coelum!  [Пусть
     свершится правосудие, даже если обрушится небо (лат.)]
Леди Сесили. Пусть свершится правосудие, даже если обвалится потолок.

                  В дверях появляется американский матрос.

Матрос. Капитан Керни кланяется леди Уайнфлит и  спрашивает,  можно  ли  ему
     войти?
Леди Сесили. Да, безусловно. А где же арестованные?
Матрос. За ними уже отправлен наряд в тюрьму, мэм.
Леди  Сесили.  Благодарю  вас.  Если  можно,  предупредите  меня,  когда  их
     приведут.
Матрос.  Будет  сделано.  (Отступает  в  сторону,  чтобы  пропустить  своего
     капитана, отдает честь и уходит.)

          Капитан  Xэмлин Керни, американец с Запада, - коренастый
          мужчина  с  зоркими  прищуренными  глазами,  обветренным
          лицом  и  упрямо  сжатым ртом, характерным для людей его
          профессии.   Это  любопытный  этнический  тип,  в  жилах
          которого  смешана  кровь всех наций Старого Света. Такое
          сдерживающее  начало,  как  всепоглощающий  страх  перед
          критиканством  европейцев,  искусственно развивает в нем
          стремление  к лоску и внешней культуре, однако природные
          условия     давно     уже    сделали    его    подлинным
          североамериканцем, что явственно доказывают его волосы и
          скулы,  а  также  мужественные  инстинкты,  которые море
          уберегло от цивилизации. Весь мир, задумываясь над своим
          будущим,  которое,  в  основном, находится в руках людей
          подобного  типа,  с удивлением взирает на него и думает:
          что  же,  черт  возьми, получится из него через одно-два
          столетия. Пока что капитан выглядит в глазах леди Сесили
          грубоватым  моряком,  который  имеет  кое-что сказать ей
          касательно  ее  поведения  и  хочет,  с  одной  стороны,
          выразить  свою  мысль  вежливо,  как полагается офицеру,
          обращающемуся  к  леди,  а с другой стороны, подчеркнуть
          свое    неудовольствие,    как    подобает   американцу,
          обращающемуся к англичанке, позволившей себе вольность.

Леди Сесили (навстречу ему). Страшно рада вас видеть, капитан Керни.
Керни (становясь между сэром  Хауардом  и  леди  Сесили).  Вчера,  когда  мы
     расстались, леди Сесили,  я  и  не  подозревал,  что  за  время  вашего
     пребывания на моем корабле вы успели совершенно  изменить  расположение
     спальных коек. Благодарю вас. Обычно, прежде чем выполнять распоряжение
     английских посетителей, офицеры советуются со  мной,  как  с  капитаном
     корабля, но поскольку ваши указания, по-видимому, обеспечивают  команде
     большее удобство, я не стал вмешиваться в них.
Сесили. И когда только вы успеваете все заметить! Мне кажется, вы знаете  на
     своем корабле каждый винтик.

                         Керни заметно смягчается.

Сэр Хауард. Я, право, чрезвычайно огорчен, что моя невестка  позволила  себе
     такую неслыханную вольность, капитан Керни. У  нее  это  просто  мания,
     форменная мания. И как только ваши люди послушались ее?
Керни (с напускной серьезностью).  Именно  этот  вопрос  я  и  задал  им.  Я
     спросил: "Почему вы послушались распоряжений этой леди, а не  дождались
     моих?" Они ответили, что совершенно не представляют себе, как ей  можно
     отказать.  Я  спросил,  что  же  они  тогда  считают  дисциплиной.  Они
     ответили: "знаете, сэр, говорите-ка в следующий раз с этой леди сами".
Леди Сесили. Очень сожалею. Но знаете, капитан, на  борту  военного  корабля
     так ощущается отсутствие женщины.
Керни. Иногда мы тоже очень остро это чувствуем, леди Уайнфлит.
Леди Сесили. Мой дядя - первый лорд адмиралтейства, и я  вечно  твержу  ему,
     что это просто безобразие запрещать английскому капитану брать на  борт
     жену, а ей - присматривать за кораблем.
Керни. Еще более странно, леди Уайнфлит, что  брать  на  борт  любую  другую
     женщину ему отнюдь  не  возбраняется.  Нас,  американцев,  ваша  страна
     всегда удивляет.
Леди Сесили. Но это очень серьезный вопрос, капитан. Вдали от женщин  бедные
     матросы впадают в меланхолию,  бесятся,  таранят  встречные  корабли  и
     делают бог знает что еще.
Сэр Хауард. Сесили, прошу вас, перестаньте говорить глупости капитану Керни.
     Об иных  вещах  у  вас  такие  представления,  которые  трудно  назвать
     пристойными.
Леди Сесили (к Керни). Вот таковы все англичане, мистер  Керни.  Как  только
     речь заходит о бедных моряках, они  не  желают  слушать  ничего,  кроме
     рассказов о Нелсоне и Трафальгаре. Но вы-то меня понимаете,  не  правда
     ли?
Керни (галантно). Я  считаю, леди  Уайнфлит,  что  в  вашем  мизинце  больше
     здравого смысла, чем во всем британском адмиралтействе.
Леди Сесили. Разумеется, больше. Вы же моряк, а моряки всегда все понимают.

                          Снова появляется матрос.

Матрос (к леди Сесили). Арестованные поднимаются на холм, мэм.
Керни (круто поворачиваясь к нему). Кто прислал вас сюда с этим сообщением?
Матрос (спокойно). Так приказала английская леди, сэр. (Невозмутимо уходит.)

                              Керни ошеломлен.

Сэр Хауард (встревоженно глядя Керни в лицо). Ради  бога  простите,  капитан
     Керни. Я отлично понимаю, что  леди  Сесили  не  имеет  никакого  права
     отдавать вашим людям приказы.
Леди Сесили. Я не отдавала приказов, я просто попросила его.  У  него  такое
     славное лицо, не правда ли, капитан Керни?

                          Капитан теряет дар речи.

     А  теперь  извините  меня.  Я  хочу  поговорить  кое  с  кем  до начала
     следствия. (Поспешно уходит.)
Керни. В английских аристократках безусловно есть какое-то  особое  обаяние,
     сэр Хауард Хэллем. Они у  вас  все  такие?  (Занимает  председательское
     место.)
Сэр Хауард (усаживаясь справа от Керни).  К  счастью,  нет,  капитан  Керни.
     Полдюжины подобных женщин за полгода  уничтожили  бы  в  Англии  всякую
     законность.

                     В дверях снова появляется матрос.

Матрос. Все готово, сэр.
Керни. Прекрасно. Я жду.

          Матрос  оборачивается и передает слова капитана тем, кто
               собрался за дверью. Входят офицеры "Сант-Яго".

Сэр Хауард (вставая и по-судейски приветствуя их  наклоном  головы).  Доброе
     утро, джентльмены.

          Одни  несколько смущенно кланяются, другие отдают честь.
               Затем все офицеры становятся позади капитана.

Керни (сэру Хауарду). Вам будет приятно узнать, что я получил очень  хороший
     отзыв об одном из арестованных; наш священник посетил их в тюрьме. Этот
     арестованный выразил желание перейти в лоно епископальной церкви.
Сэр Хауард (сухо). Я, кажется, знаю его.
Керни. Введите арестованных.
Матрос (в дверях). Они заняты с английской леди, сэр. Спросить у нее?..
Керни  (вскакивает  и  взрывается  раскатом  грома).  Введите  арестованных.
     Передайте леди, что так приказал я. Слышите? Так и скажите.

          Матрос  уходит,  всем  свои  я  видом  выражая сомнение.
          Офицеры  смотрят друг на друга в безмолвном недоумении -
                их озадачила необъяснимая резкость капитана.

Сэр Хауард (учтиво). Мистер Рэнкин, надеюсь, тоже будет присутствовать?
Керни (сердито). Рэнкин? Что еще за Рэнкин?
Сэр Хауард. Наш хозяин, миссионер.
Керни (неохотно уступая). А, это и есть  Рэнкин?  Пусть  поторопится,  а  то
     опоздает. (Снова взрываясь.) Что они там возятся с арестованными?

          Поспешно   входит   Рэнкин  и  устраивается  подле  сэра
                                  Хауарда.

Сэр Хауард. Мистер Рэнкин - капитан Керни.
Рэнкин. Простите за задержку, капитан Керни. Леди дала мне одно поручение

                               Керни ворчит.

     Я уже думал, что опоздаю. Но не успел я вернуться, как услышал, что ваш
     офицер  передает  леди  Сесили ваш привет и спрашивает, не будет ли она
     любезна  разрешить  арестованным  войти,  так  как вы хотите видеть ее.
     Тогда я понял, что пришел вовремя.
Керни. Ах, вот как? Могу  я  узнать,  сэр,  не  заметили  ли  вы  каких-либо
     признаков, позволяющих надеяться, что леди Уайнфлит согласна  выполнить
     эту весьма скромную просьбу?
Леди Сесили (за сценой). Иду, иду!

          Отряд  вооруженных  матросов вводит арестованных. Первым
          появляется по-прежнему безукоризненно чистый Дринкуотер,
          вселяя  непоколебимо  добродетельной  улыбкой  радостную
          уверенность   в   своей  невиновности.  У  Джонсона  вид
          солидный  и невозмутимый, Редбрук держится с добродушием
          человека,  непричастного  к  делу, Mapцо встревожен. Эти
          четверо  становятся  кучкой  слева  от  капитана  Керни.
          Остальные,  с  тупым  равнодушием  положившись  на  волю
          провидения,  выстраиваются  под  охраной  матросов вдоль
          стены.  Первый  моряк,  унтер-офицер,  встает  справа от
          капитана,   позади   Рэнкина  и  сэра  Хауарда.  Наконец
          появляется  Брасбаунд  под  руку  с  леди Сесили. На нем
          модный  сюртук  и  брюки,  безупречно белый воротничок и
          манжеты,  элегантные ботинки. В руке он держит блестящий
          цилиндр.   Перемена,   происшедшая   с   ним,  настолько
          поразительна,   что  может  ошеломить  неподготовленного
          человека,  да  и  на самого Брасбаунда она оказала самое
          размагничивающее действие: он совершенно выбит из колеи,
          словно  остриженный  Самсон.  Тем  не  менее леди Сесили
          чрезвычайно  всем  этим  довольна,  да  и  все остальные
          взирают на Брасбаунда с нескрываемым одобрением. Офицеры
          галантно   уступают   даме   дорогу,   Керни  встает  ей
          навстречу  и, когда она останавливается у стола слева, с
          некоторым  удивлением смотрит на Бр