азначено в два часа.
   В кабинете нотариуса сделали приготовления, словно для концерта. Нап-
ротив стола, где должен был восседать нотариус,  мэтр  Ален,  вместе  со
старшим письмоводителем, были выстроены в два ряда стулья  для  акционе-
ров. Ввиду важности события мэтр Ален нарядился во фрак, уморительно об-
легавший его круглую, как шарик, фигурку. Этот низенький шамкающий  ста-
ричок похож был на фрикадельку из белого куриного мяса.
   Как только пробило два часа, в кабинет вошел Андермат в сопровождении
своего тестя, шурина, Поля Бретиньи и свиты из семерых приезжих, которых
Гонтран назвал статистами. У Андермата был вид полководца. Вскоре  после
этого прибыл старик Ориоль со своим Великаном - у обоих был вид встрево-
женный, недоверчивый, как и у всех крестьян, когда им  надо  подписывать
бумаги. Последним явился доктор Латон. Он помирился с Андерматом, прине-
ся ему в искусно закругленных фразах почтительные извинения, за которыми
последовали изъявление полной, безоговорочной, беспрекословной покорнос-
ти и предложение услуг.
   В ответ банкир, чувствуя, что держит его в руках, пообещал ему завид-
ную должность главного врача на новом курорте.
   Когда все собрались, наступило глубокое молчание.
   Наконец нотариус сказал:
   - Прошу садиться, господа.
   Он прошамкал еще несколько слов, которых никто не  расслышал  в  шуме
передвигаемых стульев.
   Андермат вытащил для себя из шеренги один стул и  устроился  напротив
своего отряда, чтобы можно было следить за ним,  а  когда  все  уселись,
взял слово.
   - Господа! Нет необходимости подробно излагать  вам  цель  настоящего
собрания. Прежде всего нам нужно учредить новое акционерное общество,  в
которое вы пожелали вступить пайщиками. Следует, однако, упомянуть о не-
которых затруднениях, доставивших нам немало хлопот. Прежде чем предпри-
нимать что-либо, я должен был иметь уверенность, что мы добьемся необхо-
димого разрешения для основания нового общественно полезного учреждения.
Эта уверенность у меня теперь есть. Все, что еще остается сделать в этом
смысле, я беру на себя. Я уже заручился твердым обещанием  министра.  Но
меня останавливает другая трудность. Нам, господа, придется вести борьбу
со старым акционерным обществом Анвальских минеральных вод. Я не  сомне-
ваюсь, что борьба эта принесет нам победу - победу и богатство. Но как в
битвах прежних времен воинам нужен был боевой клич, так и нам  в  совре-
менном сражении нужен свой клич  -  название  нашего  курорта,  название
звучное, заманчивое, удобное для рекламы, действующее на слух, как  звук
фанфары, и на глаз, как блеск молнии. Однако мы,  господа,  находимся  в
Анвале и не можем произвольно окрестить по-новому этот край. Нам остает-
ся только один выход: дать новое наименование курорту, только курорту.
   И вот что я предлагаю.
   Наша лечебница будет построена у  подножия  холма,  который  является
собственностью господина Ориоля, присутствующего здесь; наше будущее ка-
зино мы воздвигнем на вершине того же самого холма. Итак, с полным  пра-
вом можно сказать, что этот холм, вернее, эта гора, - ибо это настоящая,
хоть и небольшая гора, - представляет собою основу  нашего  предприятия,
ведь мы владеем ее подножием и ее гребнем. А посему я считаю вполне  ес-
тественным, чтобы мы назвали наше предприятие "Источники Монт-Ориоля" 1,
и таким образом название нашего курорта, который станет одним из  знаме-
нитейших курортов мира, будет связано с именем  первого  его  владельца.
Воздадим кесарево кесарю.
 
   1. Монт-Ориоль (Mont-Oriol) - Гора Ориоля (франц.).
 
   И заметьте, господа, что это наименование звучит  великолепно.  Будут
говорить: "Монт-Ориоль", так же как говорят: "Мон-Дор".  Начертание  его
радует глаз, звучание ласкает слух, его видишь, его слышишь, оно  вреза-
ется в память: Монт-Ориоль! Монт-Ориоль. Источники Монт-Ориоля!
   И Андермат то произносил это название нараспев, то бросал его  скоро-
говоркой, как мячик, напряженно вслушиваясь, как оно звучит. Он даже ра-
зыгрывал диалоги в лицах:
   - Вы едете на воды в Монт-Ориоль?
   - Да, да, сударыня. Говорят, воды Монт-Ориоля бесподобны!
   - О да, в самом деле превосходные воды! И к  тому  же  Монт-Ориоль  -
дивная местность.
   Он улыбался, менял интонации, изображая дамский  разговор,  помахивал
пухлой рукой, изображая приветственный жест мужчины. Потом  сказал,  уже
естественным голосом:
   - Есть у кого-нибудь возражения?
   Акционеры хором ответили:
   - Нет, нет! Никаких возражений!
   Трое из статистов даже зааплодировали.
   Старик Ориоль, взволнованный, покоренный, польщенный в  своей  тайной
гордости разбогатевшего крестьянина, смущенно вертел в руках шляпу, улы-
бался и невольно кивал головой, словно говорил: "Да, да!  ",  -  выдавая
свою радость, и Андермат, как будто и не смотревший на  него,  прекрасно
это подметил.
   Великан сидел с виду равнодушный, бесстрастный,  но  доволен  был  не
меньше отца.
   Тогда Андермат сказал нотариусу:
   - Огласите, пожалуйста, устав, мэтр Ален.
   Нотариус повернулся к письмоводителю:
   - Начинайте, Марине.
   Марине, чахоточный заморыш, кашлянул и с интонациями проповедника,  с
декламаторскими потугами начал читать пункты и параграфы  устава  акцио-
нерного общества "Водолечебное заведение Монт-Ориоль" в Анвале с учреди-
тельным капиталом в два миллиона.
   Старик Ориоль перебил его:
   - Погоди, погоди малость!
   И вытащил из кармана засаленную тетрадку, за одну неделю побывавшую в
руках всех нотариусов, всех ходатаев по делам, всех поверенных  департа-
мента. Это была копия устава, которую сам Ориоль и  его  сын  почти  уже
затвердили наизусть.
   Старик не спеша нацепил на нос очки,  откинул  голову,  отодвинул  от
глаз тетрадку, отыскивая расстояние, с которого  буквы  лучше  видны,  и
сказал:
   - Валяй, Марине.
   Великан пододвинул стул и стал следить по тетрадке вместе с отцом.
   Марине опять начал читать сначала. Старик Ориоль, которого сбивала  с
толку необходимость и читать и слушать одновременно,  терзаясь  страхом,
как бы не подменили какое-нибудь слово другим, пытаясь следить, не дела-
ет ли Андермат каких-нибудь знаков нотариусу, на каждой строчке  по  де-
сять раз останавливал письмоводителя и срывал все его ораторские  эффек-
ты.
   Он поминутно говорил:
   - Ты что сказал? Как ты сказал? Я не расслышал. Помедленней читай.  -
И, слегка обернувшись к сыну, спрашивал: - Так он, что ль, читает, Вели-
кан? Правильно?
   Великан, лучше владевший собой, успокаивал его:
   - Так, так, отец. Оставь. Все правильно.
   Однако старик-овернец не мог успокоиться. Он водил по строчке крючко-
ватым пальцем, бормотал себе под нос, но внимание его не могло  раздваи-
ваться: если он слушал, то не в состоянии был читать, если читал, то  не
слышал, что говорит письмоводитель. Он пыхтел, как  будто  поднимался  в
гору, и обливался потом, как будто мотыжил виноградник в  палящую  жару;
время от времени он требовал остановки, чтобы вытереть мокрый лоб и  пе-
ревести дух, словно борец в рукопашной схватке.
   Андермат нетерпеливо постукивал ногой об  пол.  Гонтран,  заметив  на
столе нотариуса номер "Вестника Пюиде-Дом", взял его и рассеянно  пробе-
гал глазами. А Поль, сидя верхом на стуле, опустив  голову,  с  болью  в
сердце думал о том, что вот этот румяный человечек  с  круглым  брюшком,
сидящий напротив него, завтра увезет женщину, которую он, Поль Бретиньи,
любит всей душой, - Христиану, его Христиану, его  белокурую  Христиану,
хотя она принадлежит ему, Полю Бретиньи, всецело принадлежит ему, только
ему. И он задавался вопросом, не похитить ли ее сегодня же вечером.
   Семеро статистов сидели смирно, с серьезным и важным видом.
   Через час чтение кончилось. Устав подписали.
   Нотариус составил акт капиталовложений, затем обратился с вопросом  к
казначею Аврааму Леви, и тот подтвердил, что получил все  вклады.  Затем
акционерное общество объявлено было законно существующим, и тут же  отк-
рылось общее собрание  акционеров-учредителей  для  выбора  правления  и
председателя.
   Председателем единодушно был избран Андермат - всеми голосами  против
двух. Двое отколовшихся - старик-овернец и его сын - предлагали  выбрать
в председатели Ориоля-отца. Бретиньи был выбран ревизором.
   Затем правление, составленное из Андермата, маркиза де Равенеля, гра-
фа Гонтрана де Равенеля, Поля Бретиньи, двух  Ориолей,  доктора  Латона,
Авраама Леви и Симона Цидлера, попросило остальных акционеров,  а  также
нотариуса и письмоводителя удалиться,  и  началось  обсуждение  наиболее
важных, неотложных мероприятий.
   Андермат вновь поднялся:
   - Господа! Теперь мы вплотную подошли к самому животрепещущему вопро-
су: каким путем добиться успеха, который мы с вами должны  завоевать  во
что бы то ни стало? Минеральные воды - такой же товар, как и прочие  то-
вары! Чтобы найти на них потребителей, надо, чтобы о них говорили, гово-
рили везде и очень веско.
   Господа! Реклама - важнейшая проблема нашего времени. Реклама  -  это
бог современной торговли и промышленности. Вне рекламы нет спасения. Од-
нако реклама - это искусство весьма нелегкое, сложное, требующее большо-
го такта Пионеры этого двигателя деловой жизни  применяли  очень  грубые
приемы, привлекали внимание публики, так сказать, барабанным боем и  пу-
шечной пальбой. Но ведь знаменитый Манжен был только  зачинателем.  А  в
наши дни шумиха кажется подозрительной. Кричащие афиши  вызывают  теперь
усмешку, имена, о которых трубят на всех перекрестках,  скорее  пробудят
недоверие, чем любопытство. А между тем нам так или иначе надо  привлечь
внимание публики, - сначала поразить ее, потом убедить. Искусство рекла-
мы как раз в том и состоит, чтобы найти  единственно  верный  для  этого
способ, различный для каждого вида товара. Мы с вами, господа, собираем-
ся торговать минеральной водой. Следовательно, мы можем покорить, завое-
вать больных только через докторов.
   Врачи, даже самые знаменитые, - такие же люди, как и мы,  грешные,  с
такими же слабостями. Я не хочу сказать, что их можно купить.  Репутация
знаменитостей медицинского мира, которые нам нужны, безупречна, никто не
посмеет их заподозрить в продажности Но существует ли на свете такой че-
ловек, которого нельзя было бы прельстить, - конечно,  если  взяться  за
дело умеючи. Ведь попадаются женщины, которых невозможно  купить,  -  ну
что ж, их можно обольстить.
   Вот, господа, какое я вношу предложение, тщательно обсудив его с док-
тором Латоном.
   Прежде всего мы разбили на три основных  группы  болезни,  подлежащие
излечению на нашем курорте. Первая группа - все виды ревматизма,  лишаи,
артриты, подагра, и так далее, и так далее. Вторая группа - болезни  же-
лудка, кишечного тракта и печени. Третья группа - все недомогания,  выз-
ванные неправильным кровообращением, так как совершенно  бесспорно,  что
наши углекислые ванны оказывают самое благотворное действие на  кровооб-
ращение.
   Заметьте, господа, что чудесное исцеление старика Кловиса обещает нам
чудеса.
   Итак, определив болезни, излечиваемые нашими водами, мы  обратимся  к
крупнейшим врачам, специалистам по этим болезням, со следующим предложе-
нием "Господа, - скажем мы им, - приезжайте, убедитесь  сами,  убедитесь
воочию, приезжайте с вашими пациентами, понаблюдайте за действием  наших
вод Мы предлагаем вам погостить у нас. Местность у нас красивейшая,  вам
надо отдохнуть после тяжких трудов, утомивших вас в зимние месяцы.  При-
езжайте, милости просим. И  знайте,  господа  профессора,  вы  приедете,
собственно говоря, не к нам, а к себе домой, на свои дачи. Стоит вам по-
желать, и вы приобретете их в полную собственность на самых сходных  ус-
ловиях".
   Андермат остановился, перевел дух и продолжал  свою  речь  уже  более
спокойным, деловым тоном:
   - Вот как я думаю осуществить этот план. Мы выбрали  шесть  участков,
каждый по тысяче квадратных метров. Бернское акционерное общество  сбор-
ных швейцарских домиков обязуется построить на всех этих участках  одно-
типные дачки. Мы бесплатно предоставим эти уютные и красивые дачи в рас-
поряжение приглашенных нами врачей. Если им понравится  там,  они  купят
при желании эти дома у Бернского акционерного общества - только дома,  а
землю мы безвозмездно преподнесем им в собственность... Они нам заплатят
за это... больными. Мероприятие, господа, выгодное во  всех  отношениях:
на территории курорта вырастут нарядные виллы, которые ничего нам не бу-
дут стоить, мы привлечем к себе светил медицинского мира  и  полчища  их
пациентов, а главное, убедим крупных врачей в целительном действии наших
вод, и эти знаменитости в самом скором  времени  станут  здесь  дачевла-
дельцами. Переговоры, которые должны привести нас к таким результатам, я
берусь осуществить не как торгаш-спекулянт, а как светский человек.
   Старик Ориоль перебил Андермата. Вся его овернская скаредность  восс-
тала против даровой раздачи земли.
   Андермат вознесся на вершины красноречия: он противопоставил разумно-
го землепашца, который щедрой рукой бросает семена в плодородную  почву,
хозяину-скопидому, который считает каждое зернышко и поэтому всегда  со-
бирает лишь самый скудный урожай.
   Разобиженный крестьянин заупрямился, тогда Андермат  поставил  вопрос
на голосование, и результаты его заткнули рот Ориолю: шесть голосов про-
тив двух.
   Затем Андермат извлек из большого сафьянового  портфеля  планы  новой
водолечебницы, отеля и казино, сметы и контракты с  подрядчиками,  заго-
товленные для утверждения и подписи на настоящем заседании. Работы долж-
ны были начаться уже на следующей неделе.
   Только отец и сын Ориоли потребовали рассмотрения и  обсуждения  всех
этих документов. Андермат раздраженно воскликнул:
   - Разве я прошу у вас денег? Ведь нет? Ну, так оставьте меня в покое!
А если вы не довольны, давайте голосовать.
   Ориолям пришлось подписаться вместе с остальными членами правления, и
заседание было закрыто.
   Все население Анваля столпилось на улице у дверей  конторы,  взволно-
ванно ожидая выхода новых предпринимателей. Все  им  почтительно  кланя-
лись. Когда Ориоли собрались уже повернуть к себе домой, Андермат сказал
им:
   - Не забудьте, мы сегодня обедаем все вместе в отеле.  И  обязательно
приведите с собой своих девчурок. Я привез им из Парижа маленькие подар-
ки.
   Решено было встретиться в семь часов вечера в гостиной  Сплендид-оте-
ля.
   Банкир устроил парадный обед, на который были приглашены самые имени-
тые из курортных гостей и сельские власти. Христиана сидела  в  середине
стола, по правую руку от нее посадили приходского священника, по левую -
мэра.
   Говорили за обедом только о новом курорте и блестящем будущем Анваля.
Сестры Ориоль нашли у себя под салфетками по футляру с  браслетом,  осы-
панным жемчугом и изумрудами; обе были в восторге от подарков, оживились
и превесело болтали с Гонтраном,  которого  посадили  между  ними;  даже
старшая сестра от души смеялась его шуткам; молодой парижанин,  воодуше-
вившись, всячески развлекал их, а про себя производил им оценку,  вынося
о них то дерзкое тайное суждение, которое чувство и чувственность  подс-
казывают мужчине близ каждой привлекательной женщины.
   Поль ничего не ел, ничего не говорил... Ему казалось, что этот  вечер
- конец его жизни. И вдруг ему вспомнилось, как ровно месяц  тому  назад
они ездили на Тазенатское озеро. Сердце его  щемила  тоска,  скорее,  от
предчувствия, чем от совершившегося несчастья, - тоска, знакомая  только
влюбленным, когда на душе так тяжело, нервы так напряжены, что  вздраги-
ваешь от малейшего шума, когда одолевают горькие мысли и  каждое  слово,
которое слышишь, как будто полно зловещего значения, связано с этими не-
отвязными мыслями.
   Лишь только встали из-за стола, он подошел в гостиной к Христиане.
   - Нам надо встретиться сегодня вечером, сейчас же, - сказал он. - Бог
знает, когда еще удастся нам побыть вдвоем. Знаете, ведь  сегодня  ровно
месяц, как...
   Она ответила:
   - Знаю.
   - Слушайте. Я буду ждать вас на дороге в Ла-РошПрадьер, не доходя де-
ревни, возле каштанов. Сейчас никто не заметит, что вас  нет.  Приходите
на минутку, проститься, ведь завтра мы расстаемся.
   Она прошептала:
   - Через четверть часа.
   И он ушел: ему нестерпимо было оставаться среди всех этих людей.
   Он прошел через виноградники той самой тропинкой, по которой они под-
нимались, когда впервые ходили полюбоваться равниной Лимани.  Вскоре  он
вышел на большую дорогу. Он был один, чувствовал себя  одиноким,  совсем
одиноким на свете Огромная, невидимая во мраке равнина еще усиливала это
чувство одиночества. Он остановился на том месте, где читал ей  когда-то
стихи Бодлера о красоте Как уже далек этот день! И  час  за  часом  Поль
вспомнил все, что случилось с того дня. Никогда еще он не был так счаст-
лив, никогда! Никогда не любил с такой безумной страстью и вместе с  тем
такой чистой, благоговейной любовью! И в памяти его встал вечер на Тазе-
натском озере - ровно месяц прошел с тех пор; ему вспомнилось все лесная
прохлада, поляна, залитая мягким лунным светом, серебряный круг озера  и
большие рыбы, тревожившие рябью его поверхность;  вспомнилось  возвраще-
ние: он видел, как она идет впереди него то в голубоватом сиянии,  то  в
темноте, и капельки лунного света дождем падают сквозь листву на ее  во-
лосы, плечи, руки. Какие это были прекрасные минуты, самые прекрасные  в
его жизни.
   Он обернулся посмотреть, не идет ли она, но не увидел ее На горизонте
поднималась луна; та самая луна, которая поднималась в небе в час перво-
го признания, светила теперь - в час первой разлуки.
   Озноб пробежал у него по всему телу. Близилась осень  -  предвестница
зимы. До сих пор он не замечал ее первых ледяных прикосновений, а теперь
холод пронизал его насквозь, как мрачная угроза.
   Пыльная белая дорога извивалась перед ним, словно  река  На  повороте
вдруг выросла человеческая фигура. Он сразу узнал ее,  но  не  двигался,
ждал, весь трепеща от блаженного сознания, что она приближается, идет  к
нему, идет ради него.
   Она шла мелкими шажками, не смея его окликнуть и  беспокоясь  оттого,
что все еще не видит его, - он стоял  под  деревом,  шла,  взволнованная
глубокой тишиной, светлой пустыней земли и неба, и перед  нею  двигалась
ее тень" непомерно большая тень, которая вытянулась далеко впереди,  как
будто торопилась скорее принести ему какую-то частицу ее существа.
   Христиана остановилась, и тень ее неподвижно легла на дороге.
   Поль быстро сделал несколько шагов до того места, где на дороге выри-
совывалась тень головы. И, словно боясь потерять хоть что-нибудь,  исхо-
дящее от нее, он стал на колени и, нагнувшись, прильнул  губами  к  краю
темного силуэта. Как собака, томясь жаждой, подползает на животе к бере-
гу ручья и пьет из него воду, так жадно целовал он в пыли очертания  лю-
бимой тени. Он передвигался на коленях и на руках и все целовал, целовал
контуры тени, как будто впивал в себя смутный дорогой ему  образ,  прос-
тертый на земле.
   Удивленная, немного испуганная, она ждала, не  решаясь  заговорить  с
ним, и только когда он подполз к ее ногам и, обхватив ее обеими  руками,
поднял к ней голову, она спросила:
   - Что с тобой сегодня?
   Он ответил:
   - Лиана, я теряю тебя!
   Она перебирала пальцами густые волосы своего друга и, запрокинув  ему
голову, поцеловала его в глаза.
   - Почему теряешь? - спросила она, доверчиво улыбаясь ему.
   - Завтра мы расстанемся.
   - Расстанемся? Ненадолго, милый, совсем ненадолго.
   - Кто знает! Не вернутся дни, прожитые здесь.
   - Будут другие дни, такие же прекрасные.
   Она подняла его, увлекла под дерево, где он когда-то ждал ее, усадила
рядом с собой, чуть пониже, чтобы гладить и  перебирать  его  волосы,  и
стала говорить серьезно и спокойно, как женщина рассудительная,  твердая
и пламенно любящая, которая все уже п