о  анвальские  воды  мне
очень помогают. Однажды утром, когда я отдыхал в своей комнате,  ко  мне
явился какой-то полный господин. Оказалось, председатель  правления  ку-
рорта. Он был в большой тревоге, и вот отчего: источник Бонфиля  оскудел
настолько, что даже возникло опасение, как бы он не иссяк совсем.  Зная,
что я горный инженер, председатель пришел спросить, не могу ли  я  найти
какой-нибудь способ спасти их лавочку от разорения.
   Тогда я стал изучать геологическую структуру этой местности. Вам, ко-
нечно, известно, что древние катаклизмы повлекли за  собой  всевозможные
пертурбации и различное расположение подпочвенных пород в разных уголках
этого края.
   Мне нужно было установить, откуда, по каким трещинам идет минеральная
вода, определить направление, происхождение и особенности этих трещин.
   Прежде всего я тщательно осмотрел водолечебницу, и, найдя в одном уг-
лу старую, уже негодную трубу для подводки воды в  ванну,  я  обнаружил,
что почти вся она забита известковыми отложениями. Значит,  растворенные
в воде соли оседали на стенки трубы и в короткий срок закупорили ее. Не-
сомненно, то же самое происходило и в естественных трубах -  в  трещинах
подпочвенных гранитов, - здесь везде гранитные  породы.  Итак,  источник
Бонфиля закупорили осадки. Вот и все.
   Надо было поискать, где это произошло. Всякий стал бы,  конечно,  ис-
кать выше того места, где источник выходит на  поверхность  земли.  А  я
после целого месяца обследований, наблюдений и размышлений стал искать и
нашел для него новый выход на пятьдесят метров ниже. И вот почему.
   Я уже вам сказал, что первой моей задачей было определить происхожде-
ние, особенности и направление трещин в граните, по которым  течет  вода
Мне нетрудно было установить, что трещины направлены от равнины к  горе,
а не от горы к равнине и идут наклонно, как скаты крыши, - вероятно, тут
произошло оседание, равнина опустилась и увлекла за собой нижние  отроги
гор.
   Итак, вода, вместо того чтобы стекать вниз, поднимается вверх по всем
пустотам между пластами гранита. Я открыл и причину этого  удивительного
явления.
   В далекие времена наша Лимань, эта огромнейшая равнина,  образованная
глинистыми и песчаными отложениями, лежала  на  уровне  первого  горного
плато, но вследствие геологической структуры нижних  слоев  она  опусти-
лась, увлекая за собой, как я уже указывал, и ближайшие предгорья. А это
грандиозное оседание вызвало как раз на границе между рыхлыми и каменны-
ми породами образование на огромной глубине гигантской  и  непроницаемой
для воды плотины из уплотнившихся глинистых пластов.
   И вот происходит следующее.
   Минеральные источники берут свое начало в очагах  потухших  вулканов.
Если они бегут издалека, то в пути охлаждаются и выходят на  поверхность
земли ледяными родниками, как обычные ключи; а если вода течет из  ближ-
них вулканических очагов, то из земли она бьет еще  теплой  или  горячей
струей - температура ее зависит от отдаленности очага. Но какими  путями
она проходит в земле? Она спускается вниз, на неизвестную глубину,  пока
не натолкнется на плотину из глинистых пород  Лимани.  Пробиться  сквозь
эту преграду она не может и, находясь под большим давлением, ищет  выхо-
да. Встретив наклонные щели в граните, она  врывается  туда  и  начинает
подниматься, пока не выйдет на поверхность земли. А тогда она  возвраща-
ется к естественному, первоначальному своему направлению, то есть  течет
вниз, пролагая себе русло, как и всякий ручей. Добавлю еще, что мы видим
лишь сотую часть минеральных источников этих долин. Мы открываем лишь те
воды, которые пробились на поверхность земли.  А  сколько  их  теряется,
дойдя до конца своего гранитного канала, - их поглощает толстый слой на-
сыщенной перегноем и возделанной почвы!..
   Из всего этого можно сделать следующий вывод.
   Во-первых, для того, чтобы получить минеральную воду,  ее  нужно  ис-
кать, следуя наклону и направлению гранитных пород, лежащих многоярусны-
ми пластами.
   Во-вторых, для того, чтобы не иссякали источники, достаточно лишь  не
допускать закупорки трещин отложениями солей, а для этого  надлежит  бу-
рить и держать в порядке скважины - маленькие колодцы.
   В-третьих, для того, чтобы украсть у соседа источник,  надо  перехва-
тить его ниже выхода на поверхность посредством буровой скважины,  дове-
денной до трещины в граните, производя, конечно, бурение  выше  глиняной
плотины, принуждающей воду подниматься вверх.
   С этой точки зрения открытый сегодня источник расположен  великолепно
- всего лишь в нескольких метрах от естественной плотины. Если вы желае-
те основать новую водолечебницу, ее надо строить именно здесь.
   Когда он кончил, слушатели не сказали ни слова.
   Один лишь Андермат восторженно воскликнул:
   - Замечательно! Стоит заглянуть за кулисы - и вся таинственность  ис-
чезнет Господин Обри-Пастер, вы драгоценный человек!
   Только Андермат, маркиз и Поль Бретиньи поняли разъяснения, и  только
Гонтран не слушал их. Остальные слушали, развесив уши,  уставясь  в  рот
инженеру и остолбенев от изумления. Особенно поражены были две вдовы Пай
и, как особы глубоко благочестивые,  задавались  вопросом,  нет  ли  ко-
щунства в таких попытках объяснить явление, совершающееся по воле и  та-
инственным предначертаниям господа бога Мать даже сочла нужным высказать
свое мнение:
   - Пути господни неисповедимы.
   Дамы, сидевшие в середине стола, одобрительно закивали  головами:  их
тоже встревожили мудреные, непонятные речи инженера.
   Господин Рикье, человек с кирпично-красным лицом, заявил:
   - Пусть они текут откуда угодно, эти ваши анвальские воды, - хоть  из
вулканов, хоть с луны, мне все равно... Я уже десять дней их пью, а тол-
ку никакого!
   Супруги Шофур запротестовали, указав на то, что их ребенок уже  начал
шевелить правой ножкой, а этого еще не случалось за все шесть  лет,  что
они лечат его.
   Рикье возразил:
   - Ну, и что же это доказывает? Только то, что у нас с ним не одинако-
вая болезнь. Это отнюдь не доказательство, что анвальские воды излечива-
ют желудочные болезни.
   И по его лицу было видно, как он негодует, как он возмущен новой неу-
дачей своих попыток.
   Но и г-н Монекю заступился за анвальские воды, сообщив, что уже неде-
лю желудок его дочери переваривает пищу и теперь она не  выбегает  из-за
стола посреди обеда.
   Тощая, длинная девица вся вспыхнула и уткнулась носом в тарелку.
   Оказалось, что и две вдовы Пай тоже чувствовали себя лучше.
   Рикье рассвирепел и, повернувшись к ним, спросил:
   - У вас, сударыни, болезнь желудка?
   - Да, да, сударь, - в один голос ответили обе дамы - Мы совершенно не
перевариваем никакой пищи.
   Рикье дернулся так, что чуть не упал со стула, и завопил:
   - Это вы-то? Вы то не перевариваете? Да стоит  только  посмотреть  на
вас... Это у вас-то больной желудок? Попросту говоря, вы  слишком  много
едите.
   Госпожа Пай-старшая смерила его разъяренным взглядом.
   - Зато относительно вас, сударь, можно не сомневаться. По вашему  ха-
рактеру сразу видно, что у вас неизлечимо больной  желудок  Не  напрасно
сложилась пословица: "Съешь, переваришь - добрым бываешь"
   Старая и очень худая дама, фамилии которой никто не знал,  авторитет-
ным тоном сказала:
   - Я думаю, что анвальские воды всем помогали бы, если бы повар в гос-
тинице хоть немного помнил, что  он  готовит  не  для  здоровых,  а  для
больных. Ну разве возможно переварить кушанья, которыми нас тут угощают?
   И сразу же все пришли к согласию, всех объединило негодование  против
содержателя гостиницы, который подавал к столу лангусту,  колбасы,  угря
по-татарски, капусту - да, да, капусту и сосиски, - словом, самые неудо-
боваримые блюда, и кому же? Людям, которым три доктора - Бонфиль,  Латон
и Онора - предписали есть только легкие кушанья: нежное  нежирное  белое
мясо, свежие овощи и молочные продукты.
   Рикье весь дрожал от гнева:
   - А разве на водах врачи не обязаны наблюдать  за  питанием  больных!
Как они смеют оставлять этот важнейший вопрос на усмотрение какой-нибудь
тупой скотины? Вот, например, нам каждый день подают в качестве  закуски
крутые яйца, анчоусы и ветчину...
   - Нет, простите, - перебил его г-н Монекю, - у  моей  дочери  желудок
переваривает только ветчину, и позвольте вам сказать, что  Ма-Руссель  и
Ремюзо специально предписали ей ветчину.
   Рикье завопил:
   - Ветчина! Ветчина! Да ведь это отрава, сударь!
   И сразу стол разделился на два лагеря: одни переваривали,  другие  не
переваривали ветчину.
   Пошел бесконечный, ежедневно возобновлявшийся спор о пользе  и  вреде
тех или иных продуктов.
   Даже молоко вызвало "ожесточенные прения. Рикье  заявлял,  что  стоит
ему выпить хоть маленький, лафитный стаканчик молока, как у него начина-
ется ужаснейшее несварение.
   Обри-Пастер, рассердившись, что порочат его любимые молочные  продук-
ты, воскликнул раздраженным тоном.
   - Черт возьми, послушайте, сударь, если у вас  диспепсия,  а  у  меня
гастрит, то для нас с вами нужен совершенно различный пищевой режим, так
же как различны должны быть стекла  очков,  прописываемые  близоруким  и
дальнозорким, хотя у тех и других зрение испорчено. - И он добавил: -  А
я вот нахожу, что самое вредное на свете - это вино.  Стоит  мне  выпить
стакан столового красного вина, и я уже задыхаюсь.  Кто  не  пьет  вина,
проживет до ста лет, а мы...
   Гонтран, смеясь, прервал его:
   - Пощадите! Ей-богу, без вина и без... брака жизнь была бы скучна.
   Обе вдовицы Пай потупили глаза. Они в изобилии употребляли  бордоское
вино лучшей марки и пили его без малейшей  примеси  воды,  а  их  раннее
вдовство вызывало мысль, что и в браке они применяли ту  же  систему,  -
дочери было двадцать два года, а матери не больше сорока.
   Андермат, обычно весьма говорливый, сидел молча, погрузившись  в  за-
думчивость. Вдруг он спросил у Гонтрана:
   - Вы знаете, где живут Ориоли?
   - Знаю. Мне сегодня показывали их дом.
   - Можете проводить меня к ним после обеда?
   - Ну конечно, и даже с удовольствием. Я не прочь взглянуть еще  разок
на обеих дочек.
   Как только кончился обед, они отправились  в  деревню,  а  Христиана,
чувствовавшая себя утомленной, маркиз и Поль Бретиньи поднялись в гости-
ную, чтобы скоротать там вечер.
   Было еще совсем светло, - на курортах обедают рано.
   Андермат взял шурина под руку.
   - Ну-с, дорогой мой. Если мне удастся столковаться с этим стариком  и
если результаты анализа оправдают надежды доктора Латона,  я,  вероятно,
затею здесь большое дело - создам курорт. Прекраснейший курорт.
   Он остановился посреди улицы и, ухватив своего  спутника  за  лацканы
пиджака, заговорил в каком-то вдохновении:
   - Эх, вам всем не понять, как это увлекательно - ворочать делами,  не
какими-нибудь торгашескими, купеческими делами, а настоящими,  крупными,
предпринимательскими, - словом, теми делами, какими занимаюсь я! Да, до-
рогой мой, когда понимаешь в этом толк, в них находишь  как  бы  сгусток
всех видов деятельности, которые во все времена захватывали и влекли лю-
дей, тут и политика, и война, и дипломатия.  Все,  все"  И  дремать  тут
нельзя: надо всегда, всегда  искать,  находить,  изобретать,  угадывать,
предвидеть, комбинировать и дерзать! Великие битвы нашего времени -  это
битвы, в которых сражаются деньгами. И вот я вижу перед собой свои войс-
ка: монеты по сто су - это рядовые в красных штанах, золотые по двадцать
франков - блестящие молодые лейтенанты, стофранковые кредитки -  капита-
ны, а тысячные билеты - генералы. И я сражаюсь Да еще как, черт  возьми!
Каждый день, с утра до вечера, дерусь со всеми и против всех!
   Вот это, по-моему, жизнь! Широкий размах, не хуже, чем у  властелинов
давних веков А что ж - мы и есть властелины нового  времени!  Подлинные,
единственные властелины. Вот поглядите на эту деревню, на эту убогую де-
ревушку. Я превращу ее в город. Да, да, именно я. Здесь будет город, ве-
ликолепный город с белыми домами, здесь вырастут шикарные, переполненные
приезжими отели, с лифтами, с целой армией лакеев,  с  экипажами;  толпу
богачей будет обслуживать толпа бедняков - и все это только потому,  что
в один тихий летний вечер мне захотелось сразиться с Руайя, что находит-
ся справа отсюда, с Шатель-Гюйоном, который прячется слева, с  МонДором,
Бурбулем, Шатонефом, Сен-Нектером, расположенным позади, и с Виши, кото-
рый стоит прямо перед нами! И я одержу победу, потому что у меня в руках
средство к успеху, единственное верное средство Я сразу его увидел,  как
великий полководец видит слабую сторону неприятеля. Ведь и в нашем  деле
надо уметь командовать людьми, увлекать их за собою, покорять своей  во-
ле. Ах, как весело жить, когда можешь ворочать такими делами Мне  теперь
на три года будет потехи с этим городом!  И  скажите  пожалуйста,  какая
удача: попался мне этот инженер. Интереснейшие вещи он рассказывал.  Ин-
тереснейшие. Его рассуждения ясны, как день Благодаря ему я разорю  ста-
рое акционерное общество, мне даже не понадобится покупать их заведение.
   Они двинулись дальше и стали не спеша подниматься по дороге,  повора-
чивавшей влево, к Шатель-Гюйону.
   Гонтран не раз говорил: "Когда я иду рядом со своим зятем,  я  слышу,
ну, право же, ясно слышу, как в голове его звякают золотые монеты, точно
в Монте Карло: так вот и кажется -  бросают  их,  подбирают,  рассыпают,
сгребают, выигрывают, проигрывают."
   Андермат и в самом деле производил странное впечатление  человека-ав-
томата, предназначенного для подсчетов, расчетов и всяких денежных мани-
пуляций. Но сам он весьма гордился своей житейской практичностью и любил
похвастать, что с первого взгляда может определить точную цену любой ве-
щи. Где бы он ни был, он поминутно брал в руки то один, то другой  пред-
мет, внимательно его рассматривал, поворачивал во все стороны и заявлял:
"Стоит столько-то". Его жену и шурина забавляла эта  привычка,  они  для
потехи подсовывали ему какую-нибудь диковинную вещицу и просили  оценить
ее, а когда их невероятные находки ставили его в тупик, оба хохотали как
сумасшедшие. Иной раз Гонтран останавливал его на какой-нибудь парижской
улице перед витриной первого попавшегося магазина  и  просил  определить
общую сумму стоимости всех выставленных в ней товаров,  а  то  предлагал
оценить проезжающий мимо потрепанный извозчичий фиакр с хромоногой  кля-
чей или же огромный фургон вместе с нагруженной в него мебелью.
   Однажды на званом  обеде  у  Андерматов  он  попросил  зятя  сказать,
сколько приблизительно стоит Обелиск, и  когда  банкир  назвал  какую-то
сумму, Гонтран осведомился о стоимости моста Сольферино  и  Триумфальной
арки на площади Звезды; в заключение он сказал с самым серьезным видом:
   - Вы могли бы внести весьма ценный вклад в  науку,  произведя  оценку
главнейших монументов земного шара.
   Андермат никогда не сердился на эти шутки и выслушивал их  как  чело-
век, знающий себе цену, уверенный в своем превосходстве.
   Как-то раз Гонтран спросил:
   - А я сколько стою?
   Вильям Андермат уклонился от ответа, но шурин пристал к нему:
   - Ну, скажите. Допустим, что меня поймали разбойники и держат в  пле-
ну, какой бы выкуп вы дали за меня?
   Тогда Андермат ответил:
   - Ну что ж... Я бы выдал вексель, дорогой мой.
   И его улыбка была так красноречива, что Гонтран обиделся и больше  не
настаивал.
   Впрочем, Андермат любил и художественные безделушки, - тут  он  отли-
чался тонким вкусом, был большим знатоком и, коллекционируя их, проявлял
чутье ищейки, как и в своих коммерческих операциях.
   Они подошли к дому солидной постройки, - похожему на городской. Гонт-
ран остановил зятя и сказал:
   - Вот и пришли.
   У тяжелой дубовой двери висел чугунный молоток. Они  постучались,  им
открыла тощая служанка.
   Банкир спросил:
   - Господин Ориоль дома?
   Служанка ответила:
   - Входите.
   Они вошли в кухню, просторную, как всюду на фермах; в очаге под  кот-
лом еще тлел слабый огонь, из кухни их провели в комнату, где  собралась
вся семья Ориолей. Отец спал, откинувшись на спинку стула и вытянув ноги
на другой стул Сын, навалившись локтями на стол, читал Пти журналь,  ше-
веля губами и, видимо, напрягая весь  свой  скудный  ум,  чтобы  уловить
смысл напечатанных слов, а обе дочери сидели в нише окна за  вышиванием,
начатым с двух концов.
   Девушки встали первыми, обе разом, и изумленно глядели  на  нежданных
гостей; потом поднял голову долговязый Жак, весь красный от  напряжения,
утомившего его мозг; наконец проснулся старик Ориоль и подобрал  сначала
одну свою длинную ногу, потом другую.
   Стены в комнате были голые, выбеленные известкой, пол выложен плитка-
ми, все убранство состояло излетела, стульев с плетенными из соломы  си-
деньями, комода красного дерева, четырех лубочных картин под  стеклом  и
широких белых занавесок на окнах.
   Хозяева смотрели на гостей, гости - на хозяев, а служанка в подоткну-
той до колен юбке, сгорая от любопытства, смотрела с порога  на  них  на
всех.
   Андермат представился, назвал себя и своего шурина,  графа  де  Раве-
нель, и отвесил глубокий поклон девушкам, склонившись  в  самой  изящной
светской манере; потом преспокойно уселся и сказал:
   - Господин Ориоль, я пришел к вам с деловым  предложением.  Не  стану
говорить обиняками, а объяснюсь откровенно. Вот в чем дело. Вы у себя на
винограднике открыли источник. Через несколько дней будут  известны  ре-
зультаты анализа. Если эта вода ничего не стоит, я, разумеется,  отступ-
люсь, но если анализ оправдает мои ожидания, я предлагаю следующее: про-
дайте мне этот клочок земли и прилегающие к нему участки.
   Имейте в виду, что, кроме меня, никто не сделает вам такого предложе-
ния, никто! Старое акционерное общество не сегодня-завтра вылетит в тру-
бу, где уж ему помышлять о новых затеях, а его банкротство отобьет  и  у
других предпринимателей всякую охоту к новым попыткам.
   Не давайте мне сегодня  ответа,  подумайте,  посоветуйтесь  со  своей
семьей. Когда результаты анализа будут известны, вы назначите цену. Если
она подойдет мне, я скажу "да", не подойдет, скажу "нет" и распрощусь  с
вами. Я никогда не торгуюсь.
   Дядюшка Ориоль, человек на свой лад деловой,  а  хитростью  способный
заткнуть за пояс кого угодно, учтиво ответил, что он  подумает,  посмот-
рит, что ему все это очень лестно, и предложил выпить по стаканчику  ви-
на.
   Андермат согласился, и так как уже смеркалось, старик  Ориоль  сказал
дочерям, которые снова принялись за вышивание  и  не  отрывали  от  него
глаз:
   - Засветите-ка огоньку, дочки.
   Они встали обе разом, вышли в соседнюю комнату  и  вскоре  вернулись:
одна принесла две зажженные свечи в подсвечниках, а другая - четыре ста-
кана, грубые деревенские стаканы из толстого стекла. Свечи были разубра-
ны розовыми бумажными розетками и зажжены, несомненно, в первый  раз,  -
должно быть, они стояли в виде украшения на камине в комнате девушек.
   Ориоль-младший поднялся со стула: в подвал, где хранилось вино, всег-
да ходили только мужчины.
   Андермата осенила удачная мысль:
   - Я бы с удовольствием взглянул на ваш винный погреб. Вероятно, он  у
вас превосходный: ведь вы лучший винодел во всем крае.
   Банкир задел самую чувствительную струнку старика Ориоля, тот  засуе-
тился и сам повел парижан, захватив одну из свечей. Прошли через  кухню,
спустились по ступенькам крылечка на широкий двор, где в сгущавшихся су-
мерках смутно виднелись поставленные стоймя пустые винные бочки;  огром-
ные гранитные жернова, которые откатили в угол, напоминавшие колеса  ка-
кой-то исполинской античной колесницы; разобранный пресс для винограда с
деревянными винтами, с темно-коричневой станиной, залоснившейся от  дол-
гого употребления, заигравшей вдруг бликами света; мотыги, плуги, у  ко-
торых лемеха, отшлифованные землей, засверкали  от  огонька  свечи,  как
сталь о