ремленными к расправе. Она уже слышала эти звуки раньше, знала, кто играет в эти дурные игры.
     - Теобальд, сукин ты сын, немедленно перестань.
     Она замолчала, слыша лишь дыхание. Теперь оно стало громче, заглушая ветерок, который шелестел вьющимися по стене розами и уносил их аромат на своих крыльях. Молчание привело Сору в ярость.
     - Теобальд, обед на моей кухне уже доставлял тебе расстройство желудка. Можно и повторить.
     Ничего. Никакого ответа не последовало, и поэтому Сора прокричала самую страшную угрозу:
     - Теобальд, я расскажу о том, что ты вытворяешь, Уильяму, и он забьет тебя до смерти!
     Ответом ей был лишь тихий смешок, и руки ее покрылись гусиной кожей. Это наверняка был Теобальд, точно, он. Однако Теобальд ни за что не стал бы посмеиваться при угрозе физической расправы с его персоной. Сора медленно поднялась, на лбу у нее выступила испарина, голос задрожал:
     - Теобальд?
     - Не бойтесь, прекрасная леди.
     Голос звучал приглушенно, почти неслышно, был он знаком, но, тем не менее, неузнаваем.
     - Я люблю вас.
     Сердце у Соры рухнуло и принялось колотиться так, что она чуть было не оглохла. Она сделала глубокий, медленный вдох, пытаясь успокоиться настолько, чтобы быть способной мыслить, устроить ему ловушку, по-настояшему разобраться в его голосе.
     - Ты не Теобальд,- уверенно произнесла она.
     - Нет,- прошелестел ответ на ветру.
     - Так кто же ты?
     - Тот, кто любит вас.
     Голос был бесцветным, бесчувственным и ужасал своей сдержанностью и отсутствием интонаций. Ей необходимо было вселить в него эмоции, вызвать модуляции, которые выдают человека.
     - Что ты такое говоришь? Ты пугаешь меня своими фокусами.
     - Пока жив Уильям, бояться вам...
     Голос смолк, и Сора услышала, как ее зовет Джейн и приближаются женщины. Она выругалась и рванулась вперед к своему обидчику, однако тягаться с ним ей оказалось не по силам. Легкий звук шагов - и он исчез, оставив растрепанную Сору лицом к лицу с женщинами.
     - Вы видели его? - взволнованно спросила Сора.
     - Кого видели? - удивленно переспросила Джейн.
     - Вы должны были его увидеть,- настаивала Сора.- Мужчину, который разговаривал здесь со мною.
     - О нет! - сказал Берта.- Мечтаешь о своем же муже?
     - Здесь был какой-то мужчина, и он говорил мне ужасные вещи. Он сказал, что любит меня и назвал меня своей прекрасной леди.
     - Никто из огорода не выходил,- хихикнула Дуэйна.- Это все поэзия так повлияла на тебя.
     - Нет. Нет, говорю же вам.
     Джейн ласково притронулась к руке Соры.
     - Дуэйна права. Когда мы подходили к калитке, никто из огорода не выходил.
     - Должен быть еще какой-то выход.
     - Тебе приснилось.
     - Не может быть.
     - Когда мы в последний раз навещали тебя тут, ты была одна и спала. Уверяю тебя, что тебе приснилось.
     Джейн сжала руку Соры покрепче и слегка потянула.
     - Пойдем, поднимемся в верхние покои, где ты отдохнешь как следует.
     Слушая их, Сора пришла в отчаяние. Они ни за что не поверят ей, они верят только тому, что видят их глаза. Как ей убедить их? Она и сама-то почти не верила себе.
     Оставшись одна в своей комнате, она прилегла на кровать отдохнуть, выполняя распоряжение Джейн. Лежа нагая меж простыней, она размышляла о странном происшествии в саду. Такое не могло случиться на самом деле. В этом происшествии было нечто странное, потустороннее. Ей бы только убедить себя, убедить себя, что она не сходит с ума. Убедить себя в том, что утром она предалась панике.
     Это все ерунда, говорила себе Сора. Страхи невесты. В самом-то деле, ей приходилось слышать невест, которые рыдали в течение всей церемонии бракосочетания. И она действительно не ощущала в себе неуверенности. А что, если Уильям сойдется со служанкой и приведет в дом бедную родственницу, которая станет заниматься домашним хозяйством и полностью заменит ее? Именно ее он желает, именно ее он лелеет. Он так сказал, а он - человек слова. А что, если он откроет для себя новую любовь, когда она понесет ребенка? Все мужчины содержат женщин для развлечения и жен для детей. Неужели ей будет все равно?
     Шорох в ногах кровати заставил ее поднять голову, как испуганного кролика. Страх охватил ее с ног до головы. В мозгу пронеслись воспоминания: эхо шагов, хриплый смех, неразборчивое признание в любви. Сора хотела заговорить, однако обнаружила, что слова у нее застревают в горле. Она подняла руку медленно, осторожно, опасаясь, что кто-то наблюдает за ней, опасаясь... чего? Она не знала, и это было хуже всего. Трясущимися пальцами Сора помассировала шею, пока мышцы не расслабились.
     - Кто там? - прошептала она. Затем сказала громче:
     - Кто там?
     Никто не ответил, и сердце ее заколотилось, угрожая вырваться из груди. Это опять он, она знала, что он. Каким-то образом этот мужчина проник в ее комнату. Неизвестный кашлянул, и у Соры отлегло от сердца. Это даже не мужчина, и теперь можно более или менее разумно разобраться с нарушительницей спокойствия. Она спокойно сказала:
     - Меня не проведешь. Мой слух обострен, и я знаю, что ты здесь.
     По полу зашаркали, и Сора, усевшись, подтянула под руки одеяло. Вздернув голову в сторону звуков, она напряглась и узнала нарушительницу.
     - Хоиса, как ты тут очутилась?
     - Значит, ты думаешь, что ты больно умная со своим чутким слухом и что из-за твоей смазливой мордашки мужчины так и тащатся за твоей юбкой?
     Сора ничего не ответила, пытаясь по враждебности тона Хоисы оценить глубину ее раздражения.
     - Ты думаешь, что можешь спрятать свой порок, но людей не проведешь. Люди говорят, что ты ведьма. Люди говорят, что слепота дана тебе в наказание. Люди говорят...
     - Вероятно, одни глупости,- прервала Сора.- Хоиса, ты же пришла сюда не для того, чтобы пересказывать сплетни злых людей. Как ты тут очутилась?
     - Я спряталась за гобеленом, когда эти леди привели тебя сюда.
     - И что же ты делала в наших покоях? - настаивала Сора.
     - Наших покоях,- передразнила ее служанка.- Наших покоях. Какие мы важные! Как мы уверены в себе! Только утром выскочила замуж, а уже владеет всем замком.
     - Что ты тут делала?
     - Лила яд в твое вино! - взорвалась Хоиса.- Думала, что избавилась от меня? Выбросила, как требуху, на помойку. Лорд Уильям задумал отдать меня любому, кто пожелает, но я тут выросла, тут мои корни. Мне придется бросить все, что мне знакомо. Куда бы он меня ни сплавил, я окажусь на самом дне, буду лишней.
     Насторожившись при появлении полуистеричной нотки готовности к насилию в голосе Хоисы, Сора успокоила ее:
     - Я уверена, что лорд Уильям устроит для тебя все как нельзя лучше.
     - Ему на меня наплевать. Он думает только о тебе. Если бы ты не появилась тут, то и мне не пришлось бы уходить. Я бы по-прежнему тут верховодила, и все бы эти лакеишки не ложились спать раньше меня, я бы снимала первую пробу на кухне и сама бы выбивала кляп из бочки с элем. Это ты во всем виновата.
     По мере того, как голос Хоисы срывался на визг, голос Соры становился спокойней и тише.
     - На все это у тебя нет прав.
     - Я заработала их! - заорала женщина.- Пока ты не появилась тут и не поменяла замок, ключ от подвала с вином был у меня, потому что я заработала это.
     - Заработала? - с презрением переспросила Сора.
     - Своим горбом, так же, как одна важная дама заработала своим горбом себе мужа. А разве ты не знаешь, что говорят все? Все говорят, что Уильям таскается за тобой, как будто почуял суку в жару. Говорят о том, что тебе приходится вытворять под одеялом, чтобы заставить его жениться на такой дрянной, слепой...
     Тяжелая оловянная кружка врезалась в стену за Хоисой, и брызги воды полетели по всей комнате. Женщина отскочила в сторону, и от шока вопли ее стихли. Дрожа, внезапно осознав свой страшный проступок, она прошептала:
     - Как это у тебя получается? Как ты видишь, куда надо бросать?
     Сора выползла из-под одеяла и балансировала, стоя на четвереньках на кровати. Волосы яростно свились вокруг ее головы, губы были злобно поджаты, а непроизвольно обнажившееся тело было сказочным.
     - Я не слепа, я поклялась в этом себе. Мне известны все твои отвратительные передвижения. Мне известен каждый случай, когда ты затаскивала в эту постель своих любовников. Мне известна каждая твоя насмешка в мой адрес и в адрес Уильяма. Я оставлю тебя здесь, и ты никогда не уйдешь отсюда, и ты будешь желать...
     Дверь распахнулась, и ворвалась Мод.
     - Миледи, что..
     Оценив сцену, открывшуюся ее глазам, она тихонько вскрикнула.
     За ней со словами: ?Мы услышали крики? вошла леди Джейн, но и ее замечание стихло.
     Хоиса бросилась к ним с воплями:
     - Она ведьма, она зрячая, она спятила, я ее боюсь.
     Сора подняла руки, согнула пальцы, словно когти, зарычала, и Хоиса повернулась и вылетела вон с криками:
     - Она ведьма, она зрячая, она ведьма.
     - Что она сделала с твоим шелком? - спросила Джейн, и Сора слетела с постели.
     - Где она? - яростно проговорила она, и ее гневный голос отчетливо разнесся по большому залу.- Что она с ним сделала? Я убью ее, эту мерзавку.
     - Он вытащен из сундука, миледи, а нож...
     - Я убью ее.
     Леди Джейн захлопнула дверь.
     - Ты себя уже всем продемонстрировала, а следовало бы подождать до того, как вы ляжете в постель.
     Сора зашагала по комнате, а Джейн поймала ее за руку.
     - Пусть сначала посмотрит твоя служанка.
     Сора вырывалась изо всех сил, но леди Джейн поймала ее за локоть и потрясла.
     - Успокойся. Твоя служанка посмотрит, что там та кое произошло, вот тогда и проверишь.
     Шелк зашелестел, глухо упал рулон, а затем Мод их успокоила:
     - Она отрезала лоскут с одного конца и срезала несколько нитей с окаемки, однако основная часть осталась нетронутой. Ничего такого, чего нельзя было бы зашить умелыми руками, миледи.
     - Дайте посмотреть.
     Сора рванулась, и на этот раз Джейн ее отпустила. Мод направила ее руку к исковерканной ткани, и Сора ощутила пульсирующий жар под своей кожей.
     - Волчица,- прошипела она.- Слава Пресвятой Деве, что вы привели меня тогда сюда отдохнуть, а то неизвестно, что бы она тут натворила. Полоумная.
     С любопытством и в изумлении Джейн принялась допрашивать:
     - Что она тебе сказала?
     Из-за гнева Сора могла припомнить лишь одно:
     - Она сказала, что Уильям женится на мне только потому, что ему со мной хорошо в постели.
     - Н-да,- с юморком в голосе заметила Джейн.- Меня бы кто так оскорбил.
     Сора пыталась совладать со своим ртом до тех пор, пока не разразилась смехом.
     - Я теряю чувство достоинства,- простонала она а затем снова захохотала.- Разоралась, как какая-нибудь рыбная торговка на базаре, из-за ее слов, в то время как следовало бы приказать высечь ее за порчу имущества.
     Она потерла лоб ладонью.
     - Теперь совсем не усну. Одень меня, Мод, и я подготовлюсь к присяге.

***

     Один за другим люди Уильяма опускались перед ним на колени и, вложив свои руки в его руки, приносили ему клятву верности. Они давали эту присягу раньше, а теперь она была дана повторно, и повтор этот был уместен, поскольку они тревожились за Уильяма. У сэра Мервина во время клятвы по морщинистым щекам сбегали слезы, сэр Рауль беспрестанно улыбался, сэр Иджайд и сэр Диллан дрожали от рвения; однако все они принесли клятву преданности с достоинством, и слова их доносились до каждого уголка огромного зала.
     Затем на колени перед Сорой опустились ее люди. Один за другим они клали свои руки на ладони Соры и клялись перед Богом, что сохранят для своей госпожи ее земли. Они произносили эти слова отчетливо и громко, однако по окончании присяги с колен не поднялись.
     Сэр Фрэнсис Уэйсский заговорил от их лица на правах старшего. С серьезным видом, потому что обстоятельства требовали глубоко продумать и взвесить каждую фразу, он произнес:
     - Мы с удовлетворением приносим нашу клятву верности леди Соре Роджет. Однако мы должны задать вопрос, ответ на который нам необходимо знать, чтобы защитить себя и защитить земли леди Соры. Лорд Уильям был слеп длительное время. Вернется ли его слепота?
     В груди у Соры защемило от негодования.
     - Разве слепота играет такую важную роль?
     Уильям коснулся ее рукой.
     - Для воина - да. Они должны знать, буду ли я способен спасти их в случае осады или нет.
     - Да, миледи, мы вовсе не хотим проявлять пренебрежения, однако, если лорд Уильям временами теряет зрение или рассудок, мы должны знать об этом,- пояснил сэр Дентон.
     - Я понимаю, - успокоил их Уильям. - Я был бы вас менее высокого мнения, если бы вы побоялись задать этот вопрос. Но заверяю вас, мои благородные рыцари, у меня не было осложнений с тех пор, как леди Сора спасла меня своим целительным прикосновением. Я докажу вам это, когда мы отправимся подавлять взбунтовавшегося сэра Фрейзера.
     Сэр Фрэнсис, а за ним и все остальные поднялись с колен, одобрительно бормоча.
     - В таком случае мы с гордостью последуем за вами, милорд. Скоро ли мы выступаем?
     Сора стиснула зубы при звуках радости, прозвучавших в их голосах, и еще более от той готовности, с которой согласился с ними Уильям:
     - Очень скоро. Было бы глупо с нашей стороны дать ему подготовиться к осаде.
     Рыцари отступили назад, и Уильям слегка подтолкнул локтем Сору:
     - Не время ли для ужина?
     - О, - вздрогнула Сора, унесенная далеко своими мыслями. - Разумеется, милорд.
     Черты лица ее приобрели бесстрастное выражение, когда она повернулась и распорядилась накрывать столы. Уильям отпустил Сору, и если бы она только знала, как он оценил ее обеспокоенность. Интересно, такие же чувства испытывала его Энн, когда предстояло сражение? По каким-то необъяснимым причинам женщины немного ревновали мужчин к оружию. Казалось бы, им вместо этого следовало волноваться по поводу всех шлюх мира. Уильям не понимал женщин, но больше и не пытался разобраться в их странностях.
     Вместо этого Уильям приготовился к еще одному испытанию для своего слуха. Николас - Уильям видел это - просматривал пергамент, испещренный нотными значками. Это был день его свадьбы, и он заслужил отдохновение от этого безжалостного бренчания. Уильям пытался быть справедливым по отношению к Николасу. Это был человек, который, без сомнения, влюбился впервые в жизни. Это Уильям понимал, ибо какой мужчина не влюбится в Сору? Однако, когда Уильям услышал, как Николас заявляет о своей страсти к Соре, к его жене, его Женщине, ему захотелось сделать из того кровавую отбивную. Уильям с трудом вспоминал о дружбе и благородстве, когда на его территорию вторгался браконьер.
     И вообще, обожание Николаса уже дало повод для такого количества сплетен, что Уильям подумывал об объяснении с этим человеком. Он понимал, что Николас не производит впечатления на Сору; то, что он не производит впечатления на Сору, вообще было видно всякому невооруженным глазом. Тем не менее, всегда найдутся люди, которых хлебом не корми - дай посплетничать о тех, кто стоит выше, да помазать их дегтем, а брак этот возносил Сору на опасную высоту. Поэтому Уильям был поставлен перед выбором: следует ли ему запретить Николасу посвящать свои стишки Соре и дать людям повод почесать языки на предмет того, что он, мол, не вполне доверяет своей госпоже? Или же ему следует убедить себя, что Николас скоро уберется прочь вместе со своей досаждающей влюбленностью? В любом случае может образоваться питательная среда для сплетен о кошке, пробежавшей между Уильямом и его другом, а также между Уильямом и его женой. Первый порыв, который он ощутил как боец, был порыв к действию; однако как человек сообразительный он подозревал, что с большим успехом добьется своей цели, если станет демонстративно скучать.
     Сидя во главе стола подле Соры, Уильям выслушивал шутки друзей по поводу брачной ночи и в нужных местах улыбался. Непристойный юмор со стороны дам вызвал румянец на щеках Соры и заставил ее забыть о стычке с Уильямом, и Уильям был этому несказанно рад. Однако он беспрестанно поглядывал на Николаса, который вовсю налегал на еду. Николас всегда налегал на еду, этому не могла помешать даже безответная любовь, однако к моменту окончания ужина Уильям понял, что пришла пора решаться. Следует ли ему встать и вмешаться заранее или же придется пострадать еще один вечер?
     Однако с решением пришлось повременить. С той стороны, где восседал лорд Питер, поднялся Реймонд. Он обладал внушительным видом, который имели немногие; такой внешностью были наделены Уильям, лорд Питер и те рыцари, которые сумели бы добиться тишины в зале. И вот, когда большой зал стих, Реймонд поклонился в сторону свадебной пары, а затем еще раз - Соре. Взобравшись на свою скамью, он поставил одну ногу на стол и склонился к колену. Оруженосец поднес ему лютню, и, приняв ее, Реймонд произнес:
     - Невеста - это царица дня, жена - царица ночи, а у меня есть песнь, в которой отражены мои чувства к самой очаровательной царице из всех. Сора, наша Сора, царица восхода и сумерек.
     Сказав это, Реймонд запел такую красивую песню, от которой дух захватывало. Будучи настоящим музыкантом, он написал балладу о Соре, вызвавшую слезы на глазах присутствовавших. Даже Сора, заслушавшись песней, оказалась увлеченной мелодией настолько, что на какое-то время пренебрегла обязанностями хозяйки.
     Уильям сначала встревожился, но затем успокоился, Все ж-таки, это не было предательством со стороны еще одного друга; это была поэзия, перед которой стишки Николаса оказались жалким лепетом. Уильям не мог объяснить причину того радостного возбуждения, которое он испытал от подобного поворота событий; отчего же изъявления любви Реймонда развеяли его страхи? И тем не менее, это случилось, и, скользя взором по лордам и их дамам, по слугам и челяди, Уильям понял, почему. Они смутились. Как смели они подумать, что Сора заигрывает с Николасом и Реймондом? Подумать-то они, конечно, могли, но, чем тяжелее были обвинения, тем эфемерней становились для этого основания. Николас прибыл сюда раньше всех остальных, и гости могли додумывать то, что произошло до их приезда. Ну а Реймонд? Он прибыл Значительно позднее, и никому не довелось видеть, чтобы он шушукался в каком-нибудь уголке с Сорой.
     Песня смолкла в тот момент, когда Уильям улыбался от охватившей его радости, и тут же, лишь только стихли аплодисменты, поднялся еще один рыцарь.
     - Я также хочу прочитать стихи, посвященные леди Соре, самой красивой женщине, которая была уведена у меня из-под носа.
     Без всякой передышки он перешел к чтению стихов о несправедливых поворотах судьбы, которые слишком поздно привели его к Соре. Одна лишь красота Соры сделала ее недосягаемой для него; красота и тот факт, что она вышла замуж за самого могучего, самого крепкого воина Англии.
     После того, как стих смех, поднялся еще один рыцарь, вдохновленный на импровизацию песни. Затем поднялся еще один, и еще, и все они воспевали Сору с различной талантливости. Скоро все это превратилось в более чем удобный случай покрасоваться, удержать Уильяма и Сору за столом в роли хозяина и хозяйки. Уильям терпел эти глупости до тех пор, пока не решил, что сплетням о Николасе и его любви нанесен сокрушительный удар. Тогда он встал и заключил Сору в свои объятия.
     - Пора спать.- сказал он решительно.
     Эти слова, вызвали самое бурное веселье за весь вечер, леди Джейн поднялась со своего места, а за ней последовали остальные женщины.
     - Мы приготовим ее, милорд.
     Уильям сопоставил ее непреклонность с собственным желанием и отпустил Сору.
     - Как знаете. Только недолго.
     Характер последовавших за этим пожеланием шуточек заставил Сору заподозрить, что все гости перебрали по части эля и вина. Она поспешила в верхние покои вместе с дамами и послушно стояла там, пока они раздевали ее и с глубоким смыслом укладывали ей волосы; не скромности ради, поскольку представить ее надо было в качестве образца физического совершенства