"испытания" и, как это уже было перед  тем  в
"Рудине",  оказывается  морально  слабым  и  неустойчивым  по  сравнению   с
героиней.
     Та же основная тема в "Дворянском  гнезде"  осложняется  и  углубляется
тем, что, в отличие от "Рудина" и ряда других  предшествующих  произведений,
оба  центральных  персонажа  романа,  каждый  по-своему,  являются  морально
сильными и своеобразными  людьми.  Поэтому  и  тема  невозможности  "личного
счастья" развита в "Дворянском гнезде" с наибольшей  глубиной  и  наибольшим
трагизмом. При этом, однако,  в  самой  сюжетной  ситуации,  изображенной  в
романе, содержится новый элемент, отсутствующий в пессимистическом "Фаусте",
- суд писателя над прежними его идеалами самопожертвования. В  отказе  новых
героев Тургенева от личного счастья нашла проявление та душевная ущербность,
которая не дает им возможности  стать  новыми  историческими  деятелями.  Но
крушение надежд на личное счастье приводит Лаврецкого к новой проблеме  -  к
мыслям о нравственном долге  перед  народом  и  о  необходимости  действенно
помогать ему. В эти переживания Лаврецкого, в разрешение моральных  проблем,
поставленных в романе, Тургенев вложил много личного, отражающего испытанный
им зимой 1856-37 годов глубокий творческий и психологический кризис.
     Между "Фаустом", наиболее законченно выражающим философию  отречения  и
пессимистический взгляд на жизнь, и "Дворянским гнездом", где идея отречения
подвергается  пересмотру  и,  в  конце  концов,  осуждению,  лежит  переход,
заполненный не только хронологически, но  и  в  идейно-творческом  отношении
"Асей" и "Поездкой в Полесье". Последняя повесть  (или,  точнее,  очерк)  по
своему происхождению и  по  времени  замысла  (1853)  является  своего  рода
продолжением "Записок охотника", в число которых она даже  была  включена  в
ближайшем издании сочинений Тургенева, 1860 года (но изъята из  "Записок"  и
перенесена в  состав  повестей  во  всех  следующих  изданиях).  "Поездка  в
Полесье" писалась с большими перерывами и при ее окончательной  обработке  в
1856-57 годах приобрела новые  качества  и  наполнилась  новым  содержанием,
глубоко разнящимся от содержания и тона "Записок охотника". Большое место  в
ней заняла философия природы в виде занимавшей Тургенева проблемы  отношений
между человеком и природой, проблемы ничтожества человеческого разума  перед
ее  вечной  стихийной  жизнью,  перед  всемогущей  силой,  которой   человек
подвластен. Постановка и разрешение этой проблемы восходят, с одной стороны,
к давним размышлениям Тургенева, неоднократно выражавшимся в его письмах,  с
другой - к воздействию философии Шопенгауэра, которая  именно  в  это  время
особенно внимательно воспринимается Тургеневым.
     Переход от "Фауста"  и  "Поездки  в  Полесье"  к  "Дворянскому  гнезду"
знаменует, по существу,  новый  этап  творческого  пути  Тургенева.  В  этом
романе, несмотря на то,  что  действие  его  отодвинуто  назад,  и  даже  на
довольно значительное расстояние (хронология событий,  изображенных  в  нем,
точно определена  как  весна  и  лето  1842  года;  предыстория  -  женитьба
Лаврецкого - относится к началу 30-х годов,  а  эпилог  отнесен  ко  времени
через восемь лет после основного действия, т. е. к  1850  году,  и  все  это
вполне соответствует реалиям романа), - несмотря на  это,  проблематика  его
вполне современна годам, в которые он был написан. То же мы видим и в "Асе",
действие которой происходит "лет двадцать тому назад", т. е. в конце  1830-х
годов. Такой герой, как Лаврецкий, мог  явиться  только  _после_  Рудина,  и
некоторые его демократические, "мужицкие"  черты  открывают  путь  к  героям
нового типа - Инсарову и, в дальнейшем, Базарову. Что же касается "Аси",  то
недаром  Чернышевский  воспользовался  образами   этой   повести,   имевшими
20-летнюю давность, для приговора над  дворянским  либерализмом  конца  50-х
годов. В эпоху предреформенных  ожиданий  и  все  углубляющихся  расхождений
между  разночинцами-демократами  и  дворянами-либералами  шедшие   навстречу
революции демократы не только  отказывались  от  союза  с  "лишними  людьми"
(союза, который Чернышевский  еще  в  конце  1856  года  считал  полезным  и
желательным), но отказывали самим "лишним людям"  в  личной  и  общественной
положительной  значимости.  И  сам  Тургенев,  признав  крушение  стремлений
Лаврецкого к личному счастью, увидел  лишь  один  выход  для  его  "одинокой
старости" и "бесполезной жизни": путь практической  деятельности  на  пользу
крепостного крестьянства.
     Таковы основные черты, определяющие эволюцию  творчества  Тургенева  за
короткий,   но   наполненный   важным   содержанием   период,   охватываемый
произведениями 1856-1858 годов.
     Тексты произведений, входящих в настоящий том, печатаются по  последним
прижизненным авторизованным изданиям: "Фауст", "Поездка в Полесье", "Ася"  -
по изданию Глазунова, СПб., 1883, том VII;  последний  отредактирован  самим
Тургеневым. "Дворянское гнездо" - по  предшествующему  изданию,  наследников
братьев Салаевых, СПб., 1880, том III, так как в издании 1883 года том  III,
содержащий этот роман, Тургенев, будучи во время его подготовки тяжело болен
{Текст тома III для  издания  1883  года  -  тома,  содержащего  "Рудина"  и
"Дворянское гнездо", был просмотрен Тургеневым, но при пересылке из Парижа в
Россию затерялся, и писатель, не имея возможности просмотреть его  вторично,
поручил это своему парижскому знакомому А. Ф. Онегину (см.  наст,  изд.,  т.
VI, стр. 494-495).}, просмотреть не смог.
     Следует отметить, что в обоих изданиях -  1880  и  1883  -  тексты,  по
сравнению  со  всеми  предшествующими  изданиями,  а  также  с  автографами,
подверглись  пересмотру  и  исправлению  по  линии   приближения   некоторых
просторечных и архаических форм языка, в  их  лексической  и  грамматической
структуре, к общелитературным  формам,  выработанным  к  концу  70-х  годов.
Таковы: "в уголке",  "роста",  "раза"  (1880  и  1883)  вместо  "в  уголку",
"росту",   "разу"   (предшествующие    издания);    "расстраивает"    вместо
"расстроивает"; "квартира"  вместо  "квартера";  "клирос"  вместо  "крылос";
"плевательница" вместо "плевальница"; "шкаф"  вместо  "шкап";  полные  формы
отчеств ("Иванович") вместо сокращенных ("Иваныч").
     Эти и подобные им формы слов воспроизведены в  издании  по  источникам,
взятым за  основу,  а  соответствующие  им  устарелые  написания  в  разделе
вариантов не приводятся.
     Тексты и варианты произведений, входящих в настоящий том, подготовили и
комментарии к ним написали: И.  А.  Битюгова  ("Фауст"),  Т.  П.  Голованова
("Дворянское гнездо"), Л. М. Лотман ("Ася"), А. П. Могилянский  ("Поездка  в
Полесье"). Раздел ""Дворянское гнездо" в иностранных переводах"  и  реальный
комментарий к роману написаны М. П. Алексеевым, предисловие  к  вариантам  и
вступительная статья к комментариям - Н. В. Измайловым.
     Редакторы тома: М. П. Алексеев и Н. В. Измайлов.

ФАУСТ

ИСТОЧНИКИ ТЕКСТА

     С, 1856, э 10, отд. I, стр. 91-130.
     1856, часть 3, стр. 321-385.
     1860, том III, стр. 188-230.
     1865, том III, стр. 387-435.
     1869, часть 3, стр. 379-426.
     1874, часть 3, стр. 377-423.
     1880, том VII, стр. 173-220.
     1883, том VII, стр. 186-238.

     Автограф не сохранился.
     Впервые опубликовано в С, 1856, э 10, отд. I, стр. 91-130,  с-подписью:
Ив. Тургенев (ценз. разр. 31 августа 1856 г.).
     Печатается  по  тексту  1883  со  следующими  исправлениями  по  другим
источникам:
     Стр. 7, строки 13-14: "целых девять лет. Чего, чего не перебывало в эти
девять лет!" вместо "целых девять лет" (по С и 1856).
     Стр. 7, строка 23: "весь покривился" вместо "покривился" (по С и 1856).
     Стр. 8,  строки  2-3:  "она  даже  вскрикнуть  не  могла"  вместо  "она
вскрикнуть не могла" (по С и 1856).
     Стр. 14, строки 28-29: "человек, говорят, весьма замечательный"  вместо
"человек, говорят, замечательный" (по всем другим источникам).
     Стр. 17, строки 33-34: "я не увижу более этой милой девушки" вместо  "я
не увижу этой милой девушки" (по всем другим источникам).
     Стр. 18, строка 1: "в руки не дастся" вместо "в  руки  не  дается"  (по
всем другим источникам).
     Стр. 19, строка 14: "сообщить тебе" вместо "сообщить" (по  всем  другим
источникам).
     Стр. 31, строка 33: "сама подойдет" вместо "подойдет" '(по всем  другим
источникам).
     Стр. 36, строки 14-15: "Я заглянул в  беседку"  вместо  "Я  взглянул  в
беседку" (по всем источникам до 1880).
     Стр. 40, строки 3-4: "Теперь я и при ней" вместо "Теперь я ври ней" (по
С, 1856, 1860, 1865, 1869).
     Стр. 47, строка 2: "на постель" вместо "в постель" (по всем  источникам
до 1880).
     Стр. 50, строка 2: "уж не будет" вместо "уже не. будет"  (по  С,  1856,
1860, 1865, 1869).
     Стр. 50, строка 16: "сторожила" вместо "оберегала" (по всем  источникам
до 1880; указано Тургеневым в списке опечаток 1880, но не учтено в 1883).

     В "Современнике" "Фауст" был напечатан с рядом существенных опечаток.
     В письме к Д. Я. Колбасину от 2/14 ноября 1856 г.  из  Парижа  Тургенев
привел список этих опечаток и просил его принять меры,  чтобы  устранить  их
при включении "Фауста" в издание "Повестей и рассказов" 1856 г. (Т,  Письма,
т. III, стр. 33). Однако выполнить просьбу Тургенева Колбасину  не  удалось,
так  как  к  тому  времени  "Повести..."  были  уже  отпечатаны.   Указанные
Тургеневым опечатки были  устранены  в  издании  1860  г.  Список  поправок,
составленный Тургеневым, был опубликован по его требованию в  "Современнике"
(1856, э 12, отд. Библиографии, стр. 50).
     К работе над "Фаустом" Тургенев приступил в конце июня  -  начале  июля
1856 г. Собираясь выехать в Москву и навестить В. П. Боткина, Тургенев писал
ему 3/15 июля 1856 г. из Спасского: "Наговоримся - я тебе кое-что прочту - я
таки сделал что-то, хотя совсем не то, что думал" (Т, Письма,  т.  II,  стр.
372). И 13-14 (25-26) июля Тургенев уже читал  Боткину  в  Кунцове  черновой
текст "Фауста", а 16-17 (28-29) июля в Ораниенбауме - Некрасову  и  Панаеву.
Работа над повестью продолжалась и за границей, куда Тургенев выехал 21 июля
(2 августа). 18 (30) августа из Парижа Тургенев отослал рукопись "Фауста"  в
редакцию журнала "Современник". "Вот  тебе,  милый  Панаев,  -  писал  он  в
сопроводительном письме, - мой "Фауст", выправленный по замечаниям  Боткина,
твоим и Некрасова. Желаю, чтоб он в этом виде  понравился"  (Т,  Письма,  т.
III, стр.  8).  "Фауст"  Тургенева  был  опубликован  в  октябрьской  книжке
"Современника" за 1856 г. В том же номере вслед за ним была  напечатана  1-я
часть "Фауста" Гете в переводе  А.  Н.  Струговщикова.  Н.  Г.  Чернышевский
сообщал об этом Н. А. Некрасову в Рим:  "...мне  не  нравятся  два  "Фауста"
рядом - не потому, чтобы это было дурно для публики, напротив - но Тургеневу
это, может быть, не понравится. Вы оправдайте "Современник" перед ним в этом
совершенною необходимостью - что же было  поместить,  кроме  Струговщикова?"
(Чернышевский, т. XIV, стр. 312). Некрасов в свою очередь  писал  Тургеневу:
"...рядом с твоим "Фаустом" в X э  "Современника"  ...поместили  "Фауста"  в
переводе Струговщикова - понравится ли тебе это? Кажется, ничего, а  перевод
Стр довольно хорош, и авось русский читатель прочтет его на этот
раз, заинтересованный твоей повестью, которую наверно прочтет.  Чернышевский
оправдывается в помещении двух "Фаустов" тем, что нечего  было  печатать,  и
очень боится, чтоб ты не рассердился" (Некрасов, т. X, стр. 298).
     Тургенев в письме к И. И.  Панаеву  от  3/15  октября  высказывал  свои
опасения по этому поводу: "Я  очень  рад,  -  писал  он,  -  что  "Фауст"  в
окончательном виде тебе понравился;  дай  бог,  чтобы  он  понравился  также
публике. Вы хорошо делаете, что помещаете  перевод  Гетева  "Фауета";  боюсь
только,  чтобы  этот  колосс,  даже  в  (вероятно)  недостаточном   переводе
Струговщикова, не раздавил моего червячка; но это  участь  маленьких;  и  ей
должно покориться" (Т, Письма, т. III, стр. 19).
     "Неловким" соседство тургеневского и гетевского "Фауста" считал и Е. Я.
Колбасин (см. Т и круг Совр, стр. 277).
     В связи с опубликованием  "Фауста"  в  "Современнике"  возник  конфликт
между Тургеневым и M. H. Катковым как редактором "Русского вестника". M.  H.
Катков  принял  "Фауста"  за  еще  не  написанную,  но  обещанную  "Русскому
вестнику" осенью 1855 г. повесть "Призраки", работа над которой задержалась,
и в объявлении о подписке на журнал в  1857  г.,  помещенном  в  "Московских
ведомостях" от 17 ноября 1856 г. (э 138), выступил с обвинением Тургенева  в
нарушении  своего  слова.  Тургенев  поместил  в   "Московских   ведомостях"
опровержение, в котором разъяснил возникшее  недоразумение  (см.  Моск  Вед,
1856, 18 декабря, э 151), после чего Катков и Тургенев  еще  раз  обменялись
открытыми письмами (см. Моск Вед, 1856, 20 декабря, э 152 ж Моек Вед,  1857,
15 января,  э  7).  "Фауст"  в  данном  случае  послужил  лишь  поводом  для
столкновения, причиной  которого  было  известие  о  заключенном  Тургеневым
"обязательном соглашении" об исключительном сотрудничестве в  "Современнике"
с января 1857 г.
     "Фауст" писался Тургеневым  в  обстановке  намечавшегося  политического
кризиса, после окончания  Крымской  войны  и  смерти  Николая  I.  Невеселые
впечатления от современной писателю русской действительности дополнялись его
личными переживаниями. Внутренние истоки повести, обусловившие  ее  грустную
лирическую тональность, раскрываются Тургеневым в письме к M. H. Толстой  от
25 декабря 1856/6 января 1857 г. "Видите ли, - писал Тургенев,  -  мне  было
горько стареться, не изведав полного счастья -  и  не  свив  себе  покойного
гнезда. Душа во мне была еще молода и рвалась и тосковала; а ум, охлажденный
опытом, изредка поддаваясь ее порывам, вымещал на ней свою слабость  горечью
и иронией  Когда Вы меня знали,  я  еще  мечтал  о  счастье,  не  хотел
расстаться с надеждой; теперь я окончательно махнул на все это  рукой
"Фауст" был написан на переломе, на повороте  жизни  -  вся  душа  вспыхнула
последним огнем воспоминаний, надежд, молодости..." (Т, Письма, т. III, стр.
65).
     Изображая душевное состояние  героя  повести,  вернувшегося  в  родовое
имение после долгого отсутствия и  полюбившего  замужнюю  женщину,  Тургенев
исходил  из   личного   опыта.   Те   же   воспоминания   детства,   то   же
грустно-созерцательное настроение (см. письмо к С. Т. Аксакову от  25  мая/6
июня 1856 г. - Т, Письма, т. II, стр.  356),  та  же  "внутренняя  тревога",
мысли об одиночестве, неустроенности и тоска по "счастью" (см. письмо  к  E.
E. Ламберт от 9/21 мая 1856 г., Т, Письма, т. II, стр. 349) овладели им  при
посещении Спасского в мае - июне 1856 г. "Я не рассчитываю более на  счастье
для себя, т. е. на счастье в том опять-таки тревожном смысле, в котором  оно
принимается молодыми сердцами; нечего думать о цветах, когда  пора  цветения
прошла. Дай бог, чтобы плод  по  крайней  мере  был  какой-нибудь  -  а  эти
напрасные порывания назад  могут  только  помешать  его  созреванию.  Должно
учиться у природы ее правильному и спокойному ходу, ее смирению...", - писал
Тургенев Е. Е. Ламберт 10/22 июня 1856 г. из Спасского (Т,  Письма,  т.  II,
стр. 365). К такому же заключению в "Фаусте" приходит после  крушения  своих
надежд на счастье Павел Александрович Б.
     Воссоздавая образ старинного "дворянского гнезда",  Тургенев  в  первой
главе повести описывает Спасское, его окрестности, сад, фамильную библиотеку
(см. ниже, реальный комментарий к повести, стр. 412). Позднее,  в  письме  к
Валентине Делессер  от  5/17  июня  1865  г.,  Тургенев,  желая  дать  своей
корреспондентке представление о Спасском, сослался на описание  в  "Фаусте".
"Немного северо-западнее Мценска как раз и находится деревня, где  в  убогом
деревянном домишке, ветхом, но довольно  чистом,  стоящем  посреди  большого
сада, сильно запущенного, но от этого еще более прекрасного, я живу уже  два
дня и откуда вам пишу. Не знаю, помните ли вы мой небольшой роман в  письмах
"Фауст", так вот в первом его письме  содержится  довольно  точное  описание
Спасского", - указывал Тургенев (Т, Письма, т. VI, стр. - 357-358, перевод с
французского). То же подтверждал он и в письме к Теодору Шторму от 24 июня/6
июля - 3/15 июля 1868 г. (см.  Т,  Письма,  т.  VII,  стр.  393,  перевод  с
немецкого).
     Возможно, что прототипом героини  повести,  Веры  Николаевны  Ельцовой,
отчасти послужила сестра Л. Н. Толстого М. Н. Толстая,  с  которой  Тургенев
познакомился осенью 1854  г.  в  Покровском,  имении  Толстых,  находившемся
недалеко от Спасского (см. письмо Тургенева к  Некрасову  от  29  октября/10
ноября 1854 г. - Т, Письма, т. II, стр. 238). Об обстоятельствах  знакомства
Тургенева с М. Н. Толстой рассказывает Н.  Н.  Толстой  в  письме  к  Л.  Н.
Толстому.  "Валерьян  ,  -  пишет  Н.  Н.  Толстой,  -
познакомился с Тургеневым; первый шаг был сделан Тургеневым, - он им  привез
номер "Современника", где помещена повесть , от которой он был
в восторге. Маша в восхищении от Тургенева  говорит,  что  это  простой
человек, он играет с ней в бирюльки, раскладывает с ней гранпасьянс, большой
друг с Варенькой       -   одно   из
привлекательнейших существ, какие  мне  только  удавалось  встретить.  Мила,
умна, проста - глаз бы  не  отвел.  На  старости  лет  (мне  четвертого  дня
стукнуло 36 лет) - я едва ли не влюбился С.) не могу скрыть, что  поражен  в
самое сердце. Я давно  не  встречал  столько  грации,  такого  трогательного
обаяния... Останавливаюсь, чтобы не завраться - и прошу Вас хранить все  это
в  тайне"  (Т,  Письма,  т.  II,  стр.  239-240).  Содержащаяся   в   письме
характеристика M. H. Толстой не конкретизирована, однако в ней  улавливаются
некоторые черты внешнего и  внутреннего  облика  Веры  Ельцовой,  в  которой
Тургенев подчеркивает простоту, "спокойствие", умение слушать "внимательно",
отвечать "просто и умно", "ясность невинной души" и  "трогательное  обаяние"
ее "детской" чистоты. В начале повести  Павел  Александрович  Б.  испытывает
такое же чувство тайной симпатии и сообщает о нем в своих письмах другу.
     В  повести  нашел  отражение  и  литературный  спор,  возникший   между
Тургеневым и M. H. Толстой, в частности из-за отрицательного отношения ее  к
поэзии и беллетристике. Сама  M.  H.  Толстая  в  позднейших  воспоминаниях,
известных в записи М. А. Стаховича, так рассказывает о возникновении замысла
"Фауста": "Чаще всего мы с ним спорили о стихах. Я с детства не любила и  не
читала стихов; мне казалось, и я говорила ему,  что  они  все  -  выдуманные
сочинения, еще хуже романов, которых я почти не читала и не любила.
     Тургенев волновался и спорил со мною "даже до сердцов"    Раз  наш
долгий спор так настойчиво разгорячился, что перешел даже  как-то  в  упреки
личности. Тургенев сердился,  декламировал,  доказывал,  повторял  отдельные
стихи, кричал, умолял. Я возражала, ни в чем  не  сдаваясь  и  подсмеиваясь.
Вдруг я вижу, что Тургенев вскакивает, берет шляпу и,  не  прощаясь,  уходит
прямо с балкона не в дом, а в  сад    Мы  с  недоумением  прождали  его
несколько  дней      Вдруг   неожиданно   приезжает   Тургенев,   очень
взволнованный, оживленный, но без тени недовольства  В тот же вечер  он
прочел нам  повесть. Она называлась "Фауст" ("Орловский вестник", 1903,
22 августа, э 224). На сходство черт внешнего и  внутреннего  облика  M.  H.
Толстой и  героини  "Фауста"  указывал  в  своих  мемуарах  И.  Л.  Толстой:
"Говорят, что одно время Тургенев был Марьей  Николаевной  увлечен.  Говорят
даже, что он описал ее в своем "Фаусте". Это была рыцарская дань, которую он
принес ее - чистоте и непосредственности" (И. Л. Толстой. Мои  воспоминания.
М., 1914, стр. 256).
     Внутренняя мотивировка